Наследие проклятой королевы

Глава 28. Сила слов

Профессор молча глядел в спину Констанции, едущей на передней колеснице. Отмеряв сорок миль, сменили на почтовой таверне бычков на свежих. И теперь, задрав хвост, резвой рысью колесницу тянул рыжий вол, гончей породы. Проф только сейчас с удивлением заметил, что тягловый рогатый скот местные кузнечихи подковывают, почти земных лошадей, разве что на ногу идёт не одна широкая изогнутая железяка, а две пластинки, похожие на толстые металлические листки. Зато стала понятой фраза, которую в поэтичном порыве бросил Винсент: «Лос-петалос делас-флорес де-херро сехан инсталладо эн-нэстро камино. Эста-флорес сон уна офренда аля Таурисса — И лепестками стальных цветов устлан наш путь. И цветы эти — подношение Тауриссе — богине-покровительнице рогатого скота». Это значило, чтоб двигаться приходится оживлённым трактом, где тягловый скот часто теряет подковы.

Глушков вздохнул и сел поудобнее. В почтовой таверне купил-таки себе подушечку под пятую точку, но та вышла золотая, как всякое барахло в земном аэропорту. Благо, в таверне очень сытно перекусили мясом, сыром и молоком. Куда уж без него в мире прогрессивного матриархата, двинутого на коровах и молочных продуктах.

Вскоре пыльная дорога снова запетляла между очередными полем и берёзовым колком, ставшими, несмотря на красоту пасторального пейзажа, безликими от несметного количества, как клоны одной и той же локации, или словно кто-то нажал кнопки «копировать-вставить», да так и завис, размножая картинку. Однажды мелькнул на перекрёстке столб подорожного санпилара духов, покровительствующих странникам и странницам. На сём перекрёстке колесницы сбавили ход и путники по очереди коснулись толстых отполированных сотнями рук жердин с вырезанными рунами, а после продолжили путь.

Пара звёзд, названных именами местных божеств, уже клонились к самой кромке небосвода, окрашивая облака и верхушки деревьев в сочные тёплые тона. Длинные тени лесных великанов легли на поле так, словно старались дотянуться до другого края земли. В глазах рябило от двух светил, замелькавших в зазорах между берёзами.

К вечеру должны достичь следующей таверны, где можно переночевать, поужинать и с первыми утренними лучами двинуться в путь.

Колесница гремела на ухабах, несмотря на то, что дорога укатана многочисленными телегами, которые приходилось огибать чуть ли не каждые полчаса, а это для средневековья очень много. Профессор снова поелозил отсиженной пятой точкой, не решаясь приподняться, однако, из-за риска не удержаться на этом транспортном средстве. Как же он хотел присесть в удобное, принимающее форму тела кресло электромобиля, поставить лёгкую музыку и откинуться, пока автопилот везёт по городу. Воистину, всё познаётся в сравнении, и если раньше жаловался на криворуких китайцев, собравших его авто, то когда вернётся, будет просто наслаждаться уютом.

Стоило вспомнить искусственный интеллект, как он дал о себе знать.

«Расчёт вероятности автономного возникновения местных языков, схожих с земными, произведён в черновой итерации с приближением в десять процентов», — прошелестела в голове система.

«Докладывай», — мысленно произнёс Глушков, готовясь убедиться в своих предположениях.

«В первой, черновой, итерации вероятность возникновения нулевая. Для проведения второй и третей итераций моделирования требуется повысить уровень глюкозы в крови, для питания процессора. Продолжить?»

«Нет. Перейти в режим ожидания», — отдал команду профессор и закрыл глаза. Кажется, наклёвывается вторая Нобелевская премия, — подумал он. И нужно опередить оппонентов, ибо не зря информация умалчивается. Наверняка кто-то уже нацелился на лакомый кусок. Зато у Глушкова есть очень хорошее подспорье — Винсент и Констанция, с помощью которых можно залезть в библиотеки гильдий. Там наверняка должны найтись заметки о бытии народов, если, конечно, не было намеренного вычёркивания станиц из истории, что в этой самой истории отнюдь не редкость.

Погруженный в размышления проф не сразу осознал, что передняя колесница резко сбросила скорость, а потом и вовсе свернула с дороги в поле, подпрыгнув на кочках, словно легковушка, которая шарахнулась от вышедшего на встречку грузовика.

Раздались крики, в коих возгласы удивления и паники смешались с матом.

— О-бисма, ке песадилла?! О, бездна, что за кошмар?! — заорала и привстала с доски возница, судорожно натянув поводья на себя, пытаясь удержать испуганного бычка, который дёрнулся в сторону от леса.

— Держись! — завопил Винсент, сам вцепившись в края повозки. От резкого манёвра колесница накренилась набок и чуть не перевернулась.

— Живодранский зверь! — завизжала возница, и совсем уж неожиданно спрыгнула с колесницы прямо на ходу. Она кубарем покатилась по траве и потерялась из виду.

— Дура! — завопил Винсент, пытаясь подхватить выпущенные поводья, а когда не получилось, сделал быстрый взмах рукой, словно отгонял назойливую осу.

— Прыгай! — снова прокричал маг, уцепившись Глушкову в руку. Профессор только и успел, что соскочить, как с треском переломились оглобли. Колесница ткнулась передом в землю и начала кувыркаться, как кубик для игры по сукну. Если бы Артём и Винсент не соскочили, их бы выбросило вперёд, словно через лобовое стекло автомобиля при аварии, а затем придавало.

— Твою мать! — по-русски выругался проф, схватившись за ушибленное колено, а зетам приподнял голову и огляделся. И то, что увидел, не понравилось абсолютно. Только привычка беспрестанного анализа ситуации не позволила вскочить и поковылять прочь, словно испуганный баран, вырвавшийся с бойни. Но всё равно по спине прошёлся ледяной холод, ибо не дальше, чем в двух десятках метров от него какая-то большая рыжая зверюга рвала на куски бычка. Хрустели кости, трещали остатки оглоблей.

«Гиенодон гигас, млекопитающее семейства гиенодоновых. Вымерло в миоцене», — выдала система, заставить профессор пригнуться к самой траве, и лишь тогда запоздало спохватился, что пятиметровый зверь, весивший наверняка почти тонну, неспособен услышать встроенный в мозг компьютер. Но всё равно было страшно, особенно наблюдать за работой громадных, усеянных здоровенными зубами челюстей.

Проф сглотнул, подавил желание застонать от боли в ноге и огляделся. Винсент нашёлся лежащим без сознания всего в трёх шагах. Глушков ползком приблизился к спутнику и приложил руку к горлу, нащупывая сонную артерию.

Жив. Хорошо. Теперь надо думать, что делать дальше.

Проф не успел что-то придумать, так как недалеко раздался истошный женский крик. Крик сорвался в вопль боли, а затем резко оборвался, а взамен послышался другой звук — хохот громадной гиены, оказывавшийся на удивление очень звонкими, а не утробным и низким, как ожидал проф, исходя из размеров создания. Снова захрустели кости.

— Бля, — прошептал Глушков и быстро сунул руку в сумку, откуда вытащил большой баллон со слезоточивым газом и сорвал защитный колпачок.

Вовремя он это сделал, так как стоило выпрямиться, и Артём нос к носу столкнулся с чудовищем, из пасти которого капала кровь. Зверь облизался и сделал несколько шумных движений носом, принюхиваясь к очередной жертве.

— Брысь! — заорал проф и нажал на крышку. С шипением брызнула струя, и гиенодон с громким визгом отскочил назад, ткнулся носом в землю и начала тереть морду лапой. Но надолго его это не задержит, потому проф дотянулся до Винсента и начла его обыскивать. Вскоре пальцы ухватились за рукоять и проф потянул на себя. Это оказался револьвер.

Глушков поднял оружие, прицелился в гиенодона и поискал пальцем спусковой крючок, но того не оказалось.

— Твою мать! Стреляй же, долбаное колдовство!

Проф бросил револьвер под ноги, упал на четвереньки и снова потянулся к Винсенту. На этот раз попался многозарядный арбалет. Артём быстро вскинул его трясущимися руками и нажал на спусковую скобу. Которая на этом оружии, в отличие от предыдущего, наличествовала. Арбалет тихо тренькнул, а стрела улетела в лес. Проф опустил оружие и подцепил пальцами тетиву.

— Да как ты, сука, перезаряжаешься? Опять сраное колдовство?

Арбалет не поддался на уговоры, заставив профессора закричать от бессильной злости и швырнуть бесполезную вещь о землю. Одна надежда на баллончик, которого надолго не хватит.

Гиенодон сделал небольшой круг, обнюхал место, где в траве лежала женщина, и поднял взгляд на Глушкова. Кто именно лежал, проф не видел, так как трава была высокой и мешала. Он надеялся только, что это не Констанция.

— Не подходи, — прошептал Артём, выставив перед собой своё единственное оружие, и повторил, но уже почти крича: — Не подходи!

Зверь не слушал. Он лишь пошёл по кругу, не сводя взгляда и постепенно сжимая кольцо.

— Прочь!

Зверь двигался так, словно давал жертве рассмотреть себя перед смертью.

Монстр лишь отдалённо походил на гиену. Полтора метра в холке, рыжая шкура с едва заметными тёмными полосами, при виде которой вспомнился не тигр, а полосатый бультерьер. Морда животного тоже была широкая, как у бойцовой псины, и смотрелась непропорционально большой. Сзади болтался тонкий крысиный хвост с редким мехом, казавшийся атавизмом. Мощные лапы вряд ли были предназначены для спринтерского бега, зато под короткой шерстью перекатывались тугие мышцы тяжелоатлета мира животных. Зверь явно специализировался не на быстрой добыче, типа газелей, антилоп и страусов, а на крупных травоядных вроде носорогов и буйволов.

— Дерьмово, — проронил Глушков, покрепче сжав баллон.

Животное оскалилось, прижало уши и бросилось вперёд. Казалось бы, это конец, но откуда-то со стороны раздались выстрелы, а следом противный нарастающий гул, уже слышанный ранее. Зверь завизжал, невероятно тонко для своих размеров, и отпрыгнул, а затем повернулся к приближающейся колеснице с Констанцией и возницей. Волшебница картинно воздела вверх свой меч, от которого исходило сияние. Когда свист перерос в гул и достать громкости взлетающего реактивного самолёта, взмахнула им. Участок поля пересекла упругая волна, срезающая траву, как гигантская газонокосилка.

Профессор с радостным ожиданием глядел, как волна катилась к зверю, но когда она достигла гиенодона, вокруг зверя вспыхнула покрытая радужной плёнкой сфера, о которую волна рассыпалась, словно о бетонный волнорез.

— Бездна, он заговорённый, — раздался рядом слабый голос Винсента.

Проф быстро оглянулся, увидев архивариуса стоящим на коленях.

— И что тогда делать?

Не успели осесть разноцветные искры от разбившейся волны, как ударила ещё одна, а колесница с Констанцией начала удаляться, оставляя в поле просеку из примятой пшеницы. Но вскоре повозка развернулась и начала приближаться по касательной, словно магесса выбрала тактику кружения восьмёрками.

На этот раз вместо едва различимой ударной волны, Констанция решила применить другое заклинание. Волшебница вскинула руку, замахнулась и швырнула самый натуральный фаербол. Огненный шар полетел с гулом факела, которым активно размахивают, но и шар в итоге разбился о невидимую преграду, взметнувшись ворохом искр, словно в костёр пинком раскидали.

Заговорённое чудовище захохотало и бросилось в сторону колесницы. Поймать не поймало, но испуганный бык, который был почтовым и совершенно необученным бою, попытался, ведомый паникой и инстинктами, вывернуться и подставить рога навстречу нападающему зверю. От рывка повозка чуть не перевернулась набок и не выкинула женщин.

— Стой! Стой! Куда крутишься, Бездна тебя побери?! — завопила возница, натягивая поводья. А Констанция чуть не выронила клинок, пытаясь ухватиться за край.

Гиенодон разинул здоровенную пасть и совершил рывок вперёд, заставив телка́ попятиться. С хрустом сломалась ось колесницы. Сразу же отвалилось правое колесо, а сама повозка накренилась, начав скрести обломком ости землю.

— Сапа качонда! Жаба рогатая! — снова заверещала возница, ругая сою животину, и спрыгнула с повозки. Вслед за ней и Констанция нырнула в мятые хлеба. А зверь быстро потерял интерес к наклонившей голову парнокопытной животине, развернулся и принюхался. Он словно бы искал кого-то конкретного, будто пёс, которого натравили на беглых партизан.

Волшебница швырнула ещё один наспех изготовленный фаербол, который тоже разбился, не принеся результата.

— Отойди! — раздался рядом с Глушковым голос Винсента.

Профессор быстро оглянулся, а маг Круга замахал рукой и повторил:

— В сторону!

Артём сделал шаг вправо, и мимо него с гулом пронесись ранее выброшенные пистолет и арбалет, тут же оказавшись в руках архивариуса. Тот облизал губы, которые оказались разбиты при падении, отчего тонкая струйка крови сбегала вниз, застывая тёмной каплей на подбородке, и оружие тут же начало стрелять. Быстро залязгал арбалет, засвистели болты, загрохотал магический пистоль, и мага окружило облако сизого порохового дыма. Но зверь лишь отпрыгнул назад, с тем, чтоб пойти по кругу, а из его шкуры, словно иглы дикобраза, коего попыталась ухватить охотничья собака, торчали арбалетные болты.

— Блин-блин-блин, — забормотал профессор, а потом схватился за голову: — Система, поиск несущих частот.

«Частоты не обнаружены».

— Твою мать! Должен же быть способ вызвать беспилотник, штурмовик или хотя бы вертолёт со спецназом! — зло прокричал Глушков. Он старался придумать хоть что-то, но все идеи одна за другой сыпались без связи с базой.

— Нет, должно же быть решение! Винсент, почему нельзя справиться магией с этой тварью?!

Архивариус не ответил, он щурился и слегка покашливал, а из его глаз из-за едкого дыма текли слёзы. Маг редкими быстрыми движениями смахивал с лица капли и пытался перезарядить пистоль. Руки его тряслись от нервного напряжения, и потому круглые пули и шомпол не с первого раза попадали в ствол, порох сыпался мимо, а барабан, который надо было каждый раз проворачивать вручную, проскакивал мимо нужных положений.

— Тухляк! — выругался маг, когда из его рук выпал пыж.

— Винсент! — схватил его за рукав Глушков, — Почему нельзя снять чужие чары?!

— Да потому что они чужие! — сорвался на истеричный визг архивариус. — Они нарочно запутанные, непонятные и очень сложные! У нас нет времени, чтоб их распутать!

— Но ведь это возможно?!

— Да! На звере наверняка стоит манок, почти как на почтовых соколах, а на ком-то из нас, а, может, на всех, вторая часть! А ещё на нём заговор от чар, и кто-то насытил их силой через край!

— Винсент, хватит истерить! Их же можно распутать?!

— Да! Бездна тебя побери! — заорал маг Круга, выронил шомпол и упал на четвереньки, начав выдавать совсем уж непотребную брань.

— Сколько времени нужно?

— Не знаю! Неделя, месяц, год! Не знаю! Не мешай!

Тем временем Констанция, выставив вперёд меч и пистолет, и возница, схватившая за поводья бычка, почти приблизились к Глушкову.

— Винс, если я попробую разгадать чары, ты сможешь их снять?

— Да, сто пуль мне в голову, да! Но ты не сможешь!

Проф не ответил. Он лишь качнул головой и сделал глубокий вдох.

Нужно успокоиться, как на сложном экзамене. Нужно сосредоточить все мысли и всё внимание только на поставленной задаче. Нужно отстраниться от раздражающих факторов.

Глушков выдохнул.

— Система, произвести анализ сигнатур.

«Выявлено сорок семь источников», — тут же отозвалась виртуальная помощница.

— Произвести их позиционирование.

«Необходима триангуляция».

Проф ещё раз вздохнул, выставил перед собой руки и отдал команду:

— Вывести источники на виртуальную карту.

А затем поднял руки, масштабируя изображение, и начал двигаться: шаг назад, шаг вбок, шаг вперёд. Этого оказалось мало, и пришлось повторять. Глушков словно закружился в некоем подобии вальса: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Только это был вальс со смертью.

Он двигался, а на карте возникали точки с пометками сигнатур. Большинство из них образовывали широкий круг, в центре которого и происходила схватка со зверем. Проф не удержался и огляделся. Если бы не источники, он бы не заметил, что за ними со всех сторон наблюдают небольшие странные существа, лишь отдалённо похожие на людей. Они робко высовывали головы из пшеницы, из кустов и из-за стволов берёз, ив и осин небольшого леска. Многие походили на помесь птиц и мышей с небольшими тощими человечками, и на двух даже виднелись конические соломенные шляпы, совсем как у работающих на рисовых полях китайцев. Всё это — наверняка мелкие духи места, сбежавшиеся на кровавое зрелище, словно древнеримские деревенщины на бои гладиаторов на сельской ярмарке.

— Система, отфильтровать указанные, — произнёс профессор и начал касаться пальцами тех огоньков, что были безобидной нечистью. Огоньки под его пальцами гасли, но взамен вспыхивали новые. Когда рядом начал грохотать пистоль Винсента, а затем выть на высокой ноте заколдованный клинок Констанции, увлечённый делом проф даже не сразу это заметил.

— Есть! — прокричал он, когда одна из точек совпала по положению со зверем. — Система, анализ реакции на внешнее воздействие!

В дополненной реальности возник целый ворох графиков и схем, а проф продолжал свой вальс, позиционируя эхо колдовского удара. Но этого было мало, нужны ещё импульсы, чтоб провести аппроксимацию энергетического эха.

— Констанция, бей его магией. Больше бей! — закричал Глушков, хотя женщина стояла своём близко.

— Бесполезно! — отозвалась она в ответ, — я выдохнусь куда раньше!

— Бей часто, но малыми силами!

— А зачем? Зачем? — огрызнулась магесса, встав так, чтоб загородить Артёма от чудовища. У неё наверняка есть ещё фокусы в рукаве, но любой фокус полезен только тогда, когда для него созданы условия.

Прячущийся за их спины Винсент поднял свой арбалет и нажал на спусковую скобу

«Клац-клац-клац», — начало оружие беглый огонь.

— По глазам стреляй! Лягушонок! — рявкнула Констанция, а потом повысила голос на возницу: — Успокой скотину, дура, а то нас самих растолкает и забодает раньше зверя.

Возница обхватила бычка за шею и начала гладить и с ним говорить. Животинка же испуганно дёрнула головой, чуть не задев рогами лица хозяйки.

— Тихо, тихо, — монотонно повторяла женщина, но бычок топтался на месте, дёргаясь и пытаясь вырваться. Даже небольшой по меркам коровьего племени гончий телок был куда тяжелее возницы, и удержать его получалось с трудом. Вскоре возница, словно заправский бульдог, ухватилась пальцами за ноздри животины и потянула на себя, — Стой, дурак рогатый!

— Бей! — начал закипать профессор, а глянув на злое лицо Констанции, ухватил ту за рукав и потянул поближе: — Бей, говорю! Мы выманим заклинание на свет, как паука, которому трясут паутину!

Констанция стиснула зубы, но подчинилась. Волшебница подняла руку и начала создавать едва заметные шары и метать чахленькие молнии.

Проф вздохнул и снова сосредоточился на анализе, тем более что сейчас материал был богатый. Но при этом приходилось отключать сигнатуры всё прибывающей и прибывающей мелочи. Они уже были видны невооружённым взглядом, толпясь и залезая друг на друга в буквальном смысле. Совсем мелкие, всклоченные, со звериными мордашками и тонкими птичьими клювами и кожаными крыльями они походили на бесов со средневековых гравюр. А ещё они запрыгивали на толстых и коренастых, доходящих взрослому человеку до пояса, и смахивающих на мелких троллей. Виднелись и типичные, словно сошедшие с экрана, где крутили «Вечера на хуторе близь Диканьки» или «Вия» — со свиным пяточком, короткими рогами и длинными тонкими хвостами. И первые, и вторые, и третьи с любопытством вытягивали шеи, а когда зверю точно в нос прилетел выпущенный Винсентом болт, и гиенодон с визгом подбитой шавки отскочил назад, бесы с писклявыми криками бросились врассыпную. Но вскоре вернулись на свои места этого импровизированного цирка.

А перед Глушковым уже возникла целая паутина, похожая на сеть нейронов из кусочка препарированного мозга лягушки. И между призрачными нейронами бегали импульсы.

— Должна быть закономерность, — прошептал он под нос и взмахнул рукой, рассеивая один их графиков, где пытался создать черновую модель. — Должна быть, — повторил он.

— Я скоро выдохнусь! — прокричала Констанция.

— Скоро болты и пули кончатся! — вслед ей протянул Винсент.

— Мы все умрём! — запричитала возница и заревела навзрыд, немногим тише истерично мычащего бычка.

— Нет, мы должны выжить, — процедил проф, а потом ткнул пальцем в комок магических нервов. — Как вы приказываете чарам включиться и выключиться?!

— Что? — снова прокричала Констанция, но в разговор вклинился Винсент. — Уйди! Он про слово оживления чар! Мысленно говорим, и всё! Если словно получается, то чары спадают! Обычно слово простое, а чары непривередливые, иначе можно и самому не повторить, что ляпнул впопыхах! Но бывают чары и без снятия, тогда им нужно выдохнуться!

Проф быстро провёл ладонью по волосам, а затем начал водить пальцем вдоль линий распространения сигнала.

— Так, это реагирует на полученную извне энергию и отводит на сеть радиатора, где происходит быстрое рассеивание в окружающую среду. Это генерирует биоритмы нейронной сети. Блоки управления простые, но через внешний слой них силой пробиться. А это реагирует на внешние импульсы и приводит сигнал к нужной мощности и подводит на внутренний комок. Значит, это приёмник сигнала к кодограмме, но особый генератор шума мешает прочитать слово в кольцевой памяти.

Проф взмахнул рукой, рассевая графики.

— Не там ищу, твою мать!

Он ещё раз провёл рукой по волосам и снова вызвал систему с картой сигнатур.

— Поиск источника, совпадающего по положению со мной или моими спутниками!

«Принято», — тут же вежливо отозвалась система, и за эту вежливость и неспешность проф готов был ту вырвать из черепа и бросить на растерзание зверю.

«Найдено».

— Живо показывай!

Перед глазами возник новый ворох графиков и совершенно другая нейронная сеть.

«Локализация».

Нейросеть возникла прямо в груди профессора, отчего он машинально схватился за ворот, но вовремя опомнился и передвинул макет на удобное место перед собой. Со стороны это наверняка выглядело как безумие: человек водит руками по воздуху, хватает пальцами несуществующие вещи и говорит непонятно с кем, но сейчас было плевать. Главное — результат.

Глаза профессора снова забегали по схемам и макету, а пересохшие губы бормотали словно заклинание одно слово: «Закономерность».

Эта сеть была сложнее, и тоже имело защиту. Совсем как магический антивирус. А если попробовать уничтожить чары электрическим разрядом? У Юрия же получилось. Нет, не получится, сейчас чары не на предмете, а на живом сердце.

— Зараза! — закричал проф, снова взмахнул руками, развеивая графики. Он уже почти сдался.

— Должен же быть способ, — выдавил он из себя, а потом замер, так его в самый последний момент озарила идея. — Система вывести схемы обоих магических устройств!

«Принято».

— Эврика! — закричал Глушков и засмеялся, а потом схватил архивариуса за грудки: — Винс, срочно создавай чары привязки, такие же как у почтовых соколов! Будем использоваться старинный приём: дос атаку!

Пухлый маг на секунду опешил, а затем забегал глазами.

— Это чего такое?

— Блин! — закипел проф. — Просто создай маячок!

— Нужно слово. И нужно его привязывать к цели!

— Будет тебе слово! Мой маячок издаёт сигнал, а чары на живодранском звере принимают и позиционируют. Тот, кто накладывал чары, защитил их. Но не учёл, что сам сигнал не закодирован. Это слово «Взять». Нет, не так.

Проф набрал воздух и постарался, насколько это возможно, спокойным и надменным голосом произнести: «Взять».

— А привязывать к чему?! — заорал Винсент, подхватив свой арбалет и снова выстрелив в морду чудовищу.

— Дурак, — вмешалась Констанция, — ко всему, что видишь, и побольше. Вон, сколько тварей вокруг.

Винс вручил волшебнице своё оружие, зажмурился и начал бормотать заклинание. Проф машинально подметил, что система вывела новую сигнатуру, а потом архивариус взмахнул рукой, словно зерно по полю разбрасывал. Сигнатура размножилась, и все уставились на гиенодона.

Тварь как раз опомнилась от очередной болезненного попадания в нос, и вдруг начала крутиться вокруг себя, как шавка, которую блоха укусила под хвост. Монстр дико захохотал и прыгнул в толпу бесов, подняв воистину вселенский переполох. Бесы кинулись врассыпную, а гиенодон начал метаться то вправо, то влево, словно сошёл с ума и не знал, что дальше делать. А вскоре и вовсе ткнулся мордой в землю, начав скрести голову лапой.

— И долго он так? — взволнованно осведомилась Констанция.

— Пока от голода не сдохнет, — протараторил часто дышащий Винсент, и все вчетвером переглянулись.

— Быстро, — закричала магесса, — из двух сломанных колесниц делаем одну и швырк отсюда!

Все на пару секундочек застыли, уставившись на зверя, а потом сорвались с места. Никому дважды повторять не пришлось.

Они побежали к колеснице, а за их спинами раздался хор голосов. Нечисть, обделённая ложными маячками, орала наперебой: «Пришлый обманул Инфанта! Халумари обманул древнего!»