Наследие проклятой королевы

Глава 22. Неприятности только начинаются

Профессор Глушков сидел за столом, обхватив голову руками. За эти несколько дней он очень сильно устал. Усталость вообще последние дни превратилась в хроническое явление. А после экскурсии, устроенной инквизиторше по базе, профессор и вовсе был выжат, как попользованный на пять раз чайный пакетик. Голова не соображала от слова «совсем».

Все эти бесконечные «Что это? Почему? Зачем?» — с одной стороны, и многочисленные «Не болтайте лишнего!» — с другой, вымотали до предела. Инквизиторша совала нос в каждую щель. А замминистра, будучи очень нужным в тот момент, технично и испарился, увлечённый молодой ведьмой из окружения Кассии. Поговаривают, что чиновнику в вино, чай и просто воду для умывания подлили не меньше бочонка приворотного зелья, отчего он совсем потерял голову. Даже спецслужбы не смогли его уговорить убыть домой на консультацию.

Благо, генерал постоянно был на связи и своевременно отдал распоряжение своему помощнику, чтоб тот организовал показные выступления спецназа и выставку оружия. Как он сам высказался: «Лучше мы сейчас повернёмся лицом и покажем улыбку, чем инквизиция сама, без нашего ведома, будет ковыряться в грязном белье».

Бравые спецназовцы из роты охраны базы сперва возмущались надетыми на них строгими ошейниками с мерцающим светодиодом, но потом смирились. А гостям преподнесли, что без этого артефакта зверомужи просто-напросто опасны, как волкодавы без поводка. Судя по всему, ответ инквизиторшу устроил.

Старуха в красном одеянии самозабвенно расстреляла не меньше тысячи патронов из предложенного ей автомата, а вот посидеть в кабине кукурузника, переделанного в лёгкий бомбардировщик, так не получилось. Небольшая аэродромная команда вдруг забегала, как заполошная, и на ночь глядя подняли свой пока единственный пилотируемый аппарат в воздух. Впрочем, взлёт самолёта с покрытого газонной травой импровизированного аэродрома, размещённого на пологом склоне холма и совмещённого со стадионом для военных, произвёл неизгладимое впечатление на старуху и сопровождающих её лиц. Она даже пробормотала, что обязательно купит для ордена парочку таких же.

Тогда начальник авиации, в лице высокого подполковника, главенствующего над этой боевой единицей, долго и упорно попытался объяснить, что для самолёта нужно очень много из того, чего в Королевстве и в помине нет. Переводчица еле-еле осилила все эти термины. А инквизиторша лишь отмахнулась, мол, купим, сделаем, добудем.

«Ага, — буркнул тогда подполковник, — авиационный бензин и запчасти для самолёта они сделают. Лет триста в помощь».

Больше всего впечатлил инквизиторшу пулемёт с вращающимся блоком стволов, уставленный на телегу, отчего получалась эдакая высокотехнологичная тачанка. Несколько дозорно-разведывательных бронетранспортёров, имеющихся на базе для обороны, решили пока не показывать. Рано.

Два дня длилось это шоу. Под конец состоялась серия поединков спецназовцев и храмовницы из охраны старухи. Девчонка уработала трёх мужиков, но от продолжения отказалась, отметив, то зверомужи очень выносливы и просто загонят её до потери дыхания раньше, чем она добьёт последнего.

А после свершился банкет. Инквизиторша не стеснялась и вливала в себя водку наравне с землянами, отмечая, что не прочь увезти с собой бочонок такого изумительного зелья.

Обратно профессора буквально принесли в паланкине. Он хоть и воздерживался от зелёного змия, и похмелье обошло стороной, но всё равно было тяжело.

Глушков вздохнул, поднял взгляд на монитор, а потом протянул руку и без всяких мысленных команд нажал на пробел на клавиатуре, запуская анализ недавно присланных файлов, фиксировавших ночной бой отряда «Мерлин» и охраны проклятого места. С головной болью мысленные команды были из разряда садомазо, особенно когда система через раз уточняла: "А точно ли вы имеете в виду именно это?"

В другое время профессор запасся бы попкорном и удовольствием посмотрел этот боевичок, но сейчас у него внутри была лишь апатия. Вдобавок, выпрошенная после экскурсии вычислительная машинка, в теории должная быть помощнее предыдущей, оказалась бесполезной. Водяное колесо, подключённое к генератору, и паровой котёл в камине даже суммарно не давали той мощности, которой хватило бы, чтоб перекрыть аппетиты двухсотядерного компа, и шесть профессиональных видеокарт, умеющих работать с огромнейшим объёмом данных, вообще, пожирали все ватты до последнего, не разгоняясь и на десятую часть своих возможностей. И между аппаратом и холодильником был выбран последний. Комп пришлось перевести на урезанный энергетический паёк.

Это было ударом под дых.

Тем временем программа составляла трёхмерную модель боя, благо, камер было достаточно для моделирования, а датчики исправно поставляли поток данных во всех диапазонах. Весьма неплохой искусственный интеллект додумывал то, что не мог распознать на записях с камер, помечая объекты непосредственного наблюдения яркими сочными цветами, а события, дорисованное по интерполяциям и предположениям, слегка размытым и серым. Он учитывал даже звуки шагов и звон клинков для восстановления полной картины боя. Хороший, но блин, без нужных мощностей генераторов такой ме-е-едленный, как горячий финский парень из анекдотов.

— Маэстро! — влетела в комнату Роза, неся в руках небольшой разноцветный набор для игры в дартс, которые профессор самолично подарил девочке. Юная волшебница остановилась на середине помещения, опустила свою ношу прямо на пол и подбежала к спрятанному за ширмой холодильнику. Сей образец кухонной техники сперва был принят за обитый железом сундук. В подобных местные жители часто хранили продукты, оберегая их от набегов крыс, мышей, тараканов и прочей живности, незаконно проживающей в доме.

Хлопнув холодильником, девочка вприпрыжку вернулась к оставленному. В её руке уже была небольшой кусок колбасы. Этот мир ещё не знал докторской, довольствуясь либо вяленной, либо копчённой разной степени продымления и перчения.

— Это пробел надо срочно устранять, — пробурчал профессор, представив бутерброд с толстым розовым пластиком на куске свежего хлеба, только-только вынутого из печи.

— Маэстро, — снова закричала Роза, — посмотрите, чему меня мама научила!

Девочка кинула на стол дротики и быстро поставила мишень прямо к монитору.

Профессор только и успел произнести: «Стой», как юная волшебница отбежал и метнула стрелку.

— Нена…! — продолжил он реплику, но замер на полуслове.

Девочка явно промахивалась, но дротики один за другим попадали точно в цель. Они, самым наглым образом летевшие не по баллистической траектории, а словно самонаводящиеся ракеты.

— Как ты это делаешь? — осторожно переспросил Глушков.

— Вот!

Роза с гордостью протянула вещицу профессору. Тот покрутил оперённый дротик в руке, отошёл подальше и тоже метнул. Стрелка попала точно в мишень, не задев остальные крохотные снаряды.

— Ну, конечно же, магия, — с улыбкой произнёс Артём Владимирович, сделал вздох и повернулся к Розе: — Я буду рад, если ты и мне расскажешь, как это ты так хорошо сделала.

— А я их заговорила! — радостно воскликнула юная волшебница.

— И как?

— Сейчас покажу, — ответила Роза, подняла ладонь с один дротиком на уровень лица, зажмурилась и принялась что-то быстро-быстро бормотать.

Профессор глянул на возникшие в дополненной реальности графики сигнатур. Амплитуда не самая большая, но вот количество накладывающихся друг на друга гармоник было очень велико.

— Вот! — произнесла девочка и быстро кинула дротик в мишень. Разумеется, попала, но Глушков всё равно слегка затаил дыхание, боясь, что монитор придётся менять.

— А теперь ещё раз и желательно с пояснениями. А то не знаю, где именно тебя хвалить.

Роза насупилась, думая, что учитель будет ругать, а тот сделал вид, что очень умный и внимательный, хотя ничегошеньки не понял, не будучи магом.

— Я на мишень наложила паутинку школы паука. На узелки — воздушные пружинки, которые притягивают дротик. А ещё я пером поставила маленькие точки синими чернилами, чтоб дротики не попадали друг в друга, а точки связала в лозу, по школе лозы. А ещё на дротики привязала узелки с узелковым письмом, чтоб мишень их узнавала и притягивала. Правда, здорово?

Профессор приложил ладонь, прикрыв пальцами губы. Эти названия ему ничего не говорили.

Роза замерла, ожидая похвалы, а Глушков пытался уловить нить размышлений, и лишь через минуту просиял. Вот она настоящая магия, которую он всё это время искал. Не потоки сил, а органы управления этими потоками. Осталось только разобраться в хитросплетениях.

— Ро-о-оза, девочка моя, — ласково произнёс профессор, присел перед юной волшебницей на корточки осторожно положил руки на её плечи. — Роза, ты юное дарование, если нарисуешь мне волшебство на бумаге, я помогу сделать его ещё лучше, а ещё — дам новые цветные карандаши. Они яркие-яркие…

***

После битвы прошло три дня. Мы оставили тюрьму Вечноскорбящей матери и теперь двигались прочь. Место силы оказалось на удивление скучным, стражницы забрали тела убитых соратниц, обозначили на месте черту, которую мы не вправе были пересекать, и исчезли в кустах. Больше мы их не видели. Зато вокруг часто шныряли потеряйцы, но их было немного, и потом мелкие высушенные создания остерегались к нам приближаться. К тому же оказалось, что карликовая нежить неоднородна в своём составе: у них есть несколько больших и агрессивных орд и множество неопасных, но назойливых шаек.

На одну из мигрирующих масс мы и напоролись у Золотого Ручья, облюбованного Акварелью.

Бычки медленно тянули фургоны и телеги. Нас мерно покачивало на неровностях дороги. За время пути я уже отсидел себе пятую точку, зато начал понимать, почему на рынке пользовались мягкие подушечки для путешествий: обшитые бархатом, расшитые шёлком и набитые лебяжьим пухом для знати и мешковина со мхом и соломой для простых людей. Казалось бы, чем такая подушка отличается от обычного мешка, но вот отличается. Ткань более плотная, и солома из неё не торчит. И самые последние крестьянки добавляют к таким подушечкам бахрому и вышивку прочной льняной нитью. Порой мякотку для седалища и вовсе делали из дублёной кожи.

Мне подушка уже надоела. Я каждый час соскакивал с повозки и шёл рядом с ней, разминая ноги.

— Пункт плана номер раз — освоить Искусство Огня местными традиционными способами. Пункт номер двас, отметить первый день осени так, чтоб не стыдно было, — пробормотал я, держа в руках собственную волшебную книгу, то есть записную книжку с пометками. Можно было сохранять всё в памяти системы, но я решил выпендриться и поступить как истинный маг. Тем более что книжка была частью моего образа и подчёркивала статус. Абы кто с книжками не ходил.

— Правда, Чужик?

Прирученный покемон сидел на полу фургона в ногах храмовницы и держал в лапах пустое осиное гнездо. Уж не знаю, чем оно ему понравилось, но стоило кому-нибудь заглянуть в фургон, как он подскакивал, вытягивал тонкие ручонки со своим сокровищем и истошно визжал.

Говорил я не громко, старясь не мешать севшей на полу Катарине. Храмовница расстелила овечью шкуру мехом вниз и, высунув язык, отмеряла на аптечных весах чёрный дымный порох для того чтоб закатать в патроны. Отдельно на льняном платке лежала горсть капсюлей и отлитые на вчерашнем привале пули для револьверов и переделанного на манер старинного пистолета обреза ружья. У него даже «яблоко» на рукояти имелось. Автоматическое оружие у неё отобрали со скандалом ребёнка, у которого отнимают леденец на палочке, и храмовница до сих пор ходила обиженная на всех, особенно на генерала, которого не смогла переспорить. Казалось, не будь он халумари, да ещё и трёхсотлетний барон, Катарина бы его на месте удавила.

— Помочь? — тихо спросил я.

— Я сама, — немного резковато ответила девушка, и тут же, зло зарычав, и оторвалась от занятия: — Юрий, твои гирьки, у них мера ведь не боли унций?

— Граммы, — отозвался я и тут же пояснил: — Это халумарские меры веса. Я Лукреции и Клэр уже показывал.

Катарина скрипнула зубами, поджала губы и снова прилипла к снаряжению патронов, подглядывая на свиток с переводом инструкции.

— Помочь? — повторил я вопрос, на который девушка не ответила и лишь отрывисто вздохнула.

Но молчания хватило ненадолго.

— Юрий, а если капусиль намокнет, он будет поджигать?

— Капсюль? Будет.

— А там маленький кремень спрятан?

— Нет.

— Но он же искры высекает, да ещё и с громким стуком.

— Там нет кремня.

— Понятно. Тогда там волшебство.

— Там нет волшебства. Там химия.

И снова усердной вид с высунутым языком и

Навеска пороха далась ей быстро, а вот закатка края гильз к Нагану под конус с помощью специального станка — с трудом. Реверс ещё был не знаком с понятием унитарный патрон, и Катарина сейчас являлось одной из первопроходчиц.

— Деревня! — раздался внезапно приглушённый крик. Его подхватили и начали передавать по цепочке. Я встал и вынырнул из повозки, откинув тент и вцепившись в дугу. Действительно, деревня. Я как-то пропустил часть происходящего, и признаки цивилизации возникли внезапно, зато не редкими домиками, а сразу, словно кто-то провёл границу межу, отделяя дикие территории от освоенных человеком земель. Вот и сейчас взгляду предстали сразу пять ветряных мельниц, расположенных на холмах. Сразу преставился герой Сервантеса идальго Дон Кихот Ламанчский, атакующий великанов, размахивающих здоровенными ручищами. Над горизонтом показались шпиль ратуши, украшенный знаменем вольного шира, и остроконечная крыша храма Небесной Пары, увенчанная святым знаком. Дорога пролегала между жёлтых скошенных полей, где крестьянки с усердием складывали в стога солому, оставшуюся после обмола зерна. Дорогу нам уступали многочисленные возы с корзинами, тюками и сеном. Деревенские жительницы при виде графских знамён кланялись, но не сильно усердно, а только из опасения, что знатная особа попадётся с чрезмерным гонором, и проще переломиться самому, чем потом хребет переломают бабищи из охраны.

Ясное голубое небо с редким белыми облаками и двумя солнцами, далёкий лесок, синее-синее поле с поздно цветущим льном, скорее всего, второго урожая, и многочленные стога прямо-таки просились на полотна в стиле Шишкина. Стрёкот кузнечиков, пение полевых пташек и лёгкий шелест травы сливались в единый концерт дикой природы. Запахом скошенных трав и сухого сена хотелось наслаждаться бесконечно. А откуда-то ветром доносился аромат свежего хлеба. Идиллия, однако.

Я глянул на высунувшегося вслед за мной Чужика. Полоса отчуждения вокруг проклятых земель являлась распространённой на Реверсе тенденцией. Люди боялись селиться рядом с обителями сумасшедших богов и полчищ кровожадных тварей. Тот же Гнилой Березняк имел такую полосу примерно в десять километров и неудивительно, что мы на своём пути почти не встречали торговцев и прочий бродячий люд — лишь самые отчаянные пытались проскочить мимо подобных мест в надежде сократить дорогу. А мест было немало. Вот и возникали на карте густонаселённого Королевства белые кляксы.

— Дель-кампо-вацо! — прокричала какая-то солдатка название городка, которое на русский можно перевести примерно как Пустополь!

— Сто-о-о-ой! Распряга-а-а! — громко и протяжно распорядилась Герда.

Конечно, это не она сама так решила, это ей приказала леди Ребекка.

Я глянул на Катарину, которая потянулась, разминая затёкшую спину. А следом в идиллию ворвалась тётя Урсула.

— Юн спадин! — прокричала она с нотками паники в голосе, — Юн, спадин!

— Что? — с лёгкой ухмылкой отозвался я, ибо на паникующую мечницу невозможно было смотреть без улыбки.

— Спадин Андрэ сказал, чё если я буду совсем везде с блогом на привязи ходить, то у меня тараканы в голове заведутся. А я его тока на льняной шнур повесила. И даже не на кожаный ремешок.

— Блог?

— Ну, блог, — проканючила Урсула, подняв пересол собой экшен-камеру.

Я через силу подавил смех. Теперь ясно: слово «блог» крепко-накрепко прицепилась к гаджету.

— Не заведутся. Он шутит.

— А это тады чё? — жалобно продолжила мечница, протянула вторую руку и раскрыла ладонь. На ней действительно оказался здоровенный таракан размером со спичечный коробок. Таракан отчаянно пытался вырваться, а ещё он пищал, как мышь-истеричка в капкане.

За моей спиной показались сразу двое: Катарина с любопытством на лице и Чужик. Демонёнок начал передразнивать насекомое, и от этого дуэта хотелось заткнуть уши.

— Не пойму, он настоящий, или это дух-страх? — произнесла храмовница, протянув к насекомому руку. — Вроде бы настоящий.

— Юн спади-и-н, — начала очередную жалобу Урсула, — они же теперь все мозги съедя-я-я-ят. Как я буду без мозгов думать и ходить? Я же дорогу домой забуду. Заберите-е-е у меня бло-о-ог. Он проклят.

— Тьфу ты, — тихо выругался я. Вот на кой чёрт Андрюха опять всякие байки распускает, не подумав, будто его истерика леди Ребекки с бактериями в кружке речной воды ничему не научила. Это же средневековые жители, они же многие вещи буквально воспринимают.

Тем временем из фургонов начали разгружать свёрнутые палатки и прочее имущество. Возле повозки с оружейным контейнером и прикрытой чехлом пушки выставили караул. Видимо, решили, что тащить весь отряд в Пустополь непозволительно, и солдатки уподобились экипажу корабля, вставшего на якорь в порту. Теперь будут отпускать в увольнение по очереди, чтоб не в ущерб охране лагеря. Но знать, разумеется, остановится на самом лучшем постоялом дворе. В этом случае я причислял к знати и себя, ибо был эсквайром, и в этом имелись несомненные плюсы.

— А в городишке-то хоть один постоялый двор имеется? — спросил я, глянув на верхушки городских построек.

— Пустополь стоит на живом тракте, — ответила Урсула, вытянув руку с тараканом, но не решаясь отбросить насекомое в сторону, — половина жителей кормятся с мимиохожего народу. Вторая половина возит в Коруну сено и корма для скота, льняную пряжу и зерно. Тута поля знатные.

— Ясно, — произнеся и снова поглядел на притихшего таракана в руках мечницы. — Да выкинь ты его.

— Не могу. А вдруг он злой и мстительный дух.

Я вздохнул и отдал мысленную команду системе:

«Провести анализ показаний магодетекторов на предмет наличия сигнатур».

«Принято, — отозвалась цифровая помощница и тут же дала ответ: — Сигнатур не выявлено».

«Система, определи видовую принадлежность объекта, расположенного по линии взгляда».

«Принято. Определено. Таракан гигантский мадагаскарский, он же шипящий. Вероятность обитания в текущей местности не более семи процентов».

Я снов вздохнул. Уж если здесь обитают южноамериканские летучие мыши — вампиры и африканские звери, то таракану тоже удивляться не стоит, но вот в совпадения верилось с трудом. Скорее всего, Андрюха наткнулся на таракана, потом подшутил над Урсулой, и подложил ей бедное насекомое.

В стороне раздались крики. Я вытянул шею и вгляделся.

— Господин барон! — донёсся до меня до предела возмущённый возглас леди Ребекки. — При всем уважении к вам, не позволю позорить дворянский титул столь нелепыми нарядом! Хоть вам и триста лет, но вы не выживший из ума старик, который писается в кровати, как малое дитя! И не полоумный калека на ступенях храма!

— Нормальная одежда, — огрызнулся генерал, делая вид, что его этот маскарад не касается.

— Господин барон! Я не ровня вашему титулу, но вы не чужой человек!

— Я не оденусь в эту петушиную хрень! — проорал Пётр Алексеевич по-русски. И пусть рыцарша не поняла ни слова, но уловила интонации.

— Господин барон, прошу пройти в фургон, чтоб не при простолюдинках ругаться.

Ребекка указала рукой на свою повозку и наклонила в глубоком кивке голову, которую оставила в нижнем положении. А когда генерал, стиснув кулаки, залез в фургон, переменилась в голосе, став ласковой, но в тоже время твёрдой в словах.

— Клэр, дитя моё, помоги.

И они исчезли. Через пять минут из повозки выпрыгнул пунцовый Пётр Алексеевич.

— Твою мать! — заорал он. — Вернусь на базу, прикажу сделать подарок в виде двух шарикоподшипников на цепочках! И чтоб бились друг о друга при каждом шаге! Пусть под платья подвесят! Бля, бабы со стальными яйцами!

Судя по реплике, две барышни уломали несгибаемого офицера старой закалки.

— Юра! — закричал генерал, увидев меня, — Неси свои запасные кружева и попугайский наряд! Твою мать, я же не прогрессор, я боевой офицер, а буду одеваться как клоун на выпасе!

— Не налезет. Я меньше вас.

— Андрей! — после секундной заминки заорал начальник.

Наблюдающие это зрелище солдатки ехидно заулыбались. Для них это выглядело, как сюзерен песочит вассалов, что вполне вписывалось в реалии Реверса.

Вышедшая из повозки Катарина не дождалась завершения шоу, а удалилась до ближайшего лесочка. Возница забрала тягового бычка и Манчу и повела их в сторону от лагеря, где трава ещё не была вытоптана.

Я же решил воспользоваться уединением и тоже переодеться. Тем более, что Урсула тоже ретировалась, не желая оказываться между выясняющей отношения знатью. И таракана с собой прихватила.

Вспышка сигнатур застала меня врасплох, равно как и две большие фигуры, сидящие в повозке.

Бестафур, а это был он, неспешно взял мою глефу и задумчиво начал крутить ее в руках. Можно сказать, излишне задумчиво.

Сагрента вытянула ноги и откинула голову назад, уперевшись затылком в дугу фургона.

Я же застыл, соображая, чтоб этим двоим надо. Неужели мстить станут.

— Халумари, — тихим басом заговорил демон, — знаешь, сколько сил нужно затратить, чтобы перевоплотиться в животное, а потом снова стать собой?

— Я вроде бы с вами расплатился. Или вам мало? Разочарую, больше дать ничего не могу.

Я старался говорить тихо, чтоб ненароком не разозлить столь опасных созданий, одновременно думая, что можно сделать дальше. Уж если они захотят поживиться за мой счёт, то не отстанут, как типовые гопники. И, кажется, придётся посвятить себя Небесной Паре, чтоб иметь крышу от потусторонних уголовников.

— А знаешь, сколько отступных мы отдали Инфанту Лага Роха? — продолжал демон. — Почти все, что имели. И все это из-за одного вопроса, который нас очень интересует. Хочешь знать, что за вопрос?

Я не кинул и не покачал головой. Не было смысла. Раз уж сказали риторическое «А», сами скажут и «Б».

Бестафур сделал драматическую паузу и продолжил мысль.

— Скажи, халумари, какие боги стоят за вами?

Я облизал пересохшие губы, а когда под полог заглянула Катарина, медленно покачал головой, мол, не надо, а то девушка уже потянулась за оружием.

— Если вы боитесь мести, то сейчас вам никто мстить не будет. Вы можете не бояться.

— Я и не боюсь, — хрипло засмеялся демон, а когда запал смеха кончился, отложил в сторону моё оружие и наклонился вперёд, оперившись локтями на свои колени. От этого он стал похож на киношного Халка. Впрочем, ярости и силы у него было не меньше.

— Халумари, мы уверены, что места богов-покровителей вашего народа в это самое время и на этих самых землях пустуют.

Я молча глядел, не понимая, к чему клонит Бестафур.

Демон ещё больше растянулся в улыбке.

— А раз пустует, то никто не мешает нам занять два местечка, покуда не набежали другие желающие.

— Акварель, — тихо произнёс я, пытаясь выдать хоть какую-нибудь отмазку. Ну вот не представлял, как эти двое станут нашими покровителями.

— Речная полоумная? Она не помешает нам. Пусть строит свою плотину и роет серебришко.

Демон тихо стукнул кулаком себя по колену. И достал из воздуха небольшую фигурку, больше похожую на полуметровый деревянный фалоимитатор с вырезанным на головке члена клыкастым лицом. Гоблины в мультиках и играх и то лучше рисуют.

— Это будет наш санпилар.

— Я не знаю… — получилось выдавить в ответ.

— А ты пока обдумай детали сделки, не бычка же покупаешь, а с будущими богами разговариваешь. Но только не долго, а то тебя уже ждут всякие неприятности. А мы бы очень пригодились.

— Какие неприятности?

— Не скажу. Но мы не причём, оно само так складывается, но мы очень бы пригодились.

Бестафур исчез сразу же, а вот после Сагренты ещё некоторое время в воздухе висела жутковатая улыбка, словно от знаменитого чеширского кота.

— Развейся, отдохни, смертный, — произнесла томным голосом эта улыбка.

Только когда и она окончательно растаяла, я позволил себе выдохнуть и поглядеть на хмурую Катарину. Кажется, приключения только начинаются.