Наследие Мортены

Глава 14

На место назначения мы прибыли к семи утра. Рассвет не спешил вступать в свои права, напрочь забыв про наш бренный холодный мир. Рассмотреть что-либо вокруг оказалось невозможным из-за непрекращающейся метели. Для меня осталось загадкой, как барсы ориентировались в этой снежной вакханалии, да ещё и в костюмах биологической защиты.

Нас встречали. Елену я узнала по голосу. Её чёткие указания помогли избежать суеты. Когда она попробовала подступиться к нашему вездеходу, Кар заступил ей дорогу.

— Не велено.

На моих глазах произошло практически волшебное преображение из уставшей женщины в царственную особу. Елена будто выпрямилась и стала выше ростом. Плечи расправились, подбородок чуть приподнялся. При этом она словно стала смотреть на Кара сверху вниз.

— Не забывайся, мой мальчик.

Сказано было таким тоном, что даже у меня мороз пошёл по коже, а Кара так вообще к земле прибило. Склонившись в поклоне на одно колено, он не смел поднять головы.

— Прошу простить, кинээс хотун, но это…

— Знаю, приказ Бэрила, — прервала его Елена, — но не забывай, кто перед тобой. — Прозвучало крайне двусмысленно, но без порицания за отсутствие должного пиетета. Следующая фраза окончательно расставила всё по своим местам.

— Я хочу увидеть сына, и я всё ещё человек, как и Евгения. На нас эта дрянь не действует.

Кар ещё секунду колебался, не решаясь нарушить прямой приказ главы службы безопасности, но всё же встал и сделал шаг в сторону. Проходя мимо ирбиса, Елена чуть сжала его предплечье в жесте поддержки.

Баабыр в звериной ипостаси лежал на полу вездехода на расстеленных спальных мешках. Елена цепким взглядом оценила бессознательное состояние сына, отметила рану на боку и чрезмерную худобу.

— Несите его в старый медкорпус. Он расконсервирован, но оборудование там ещё с советских времён.

Врачи, молча, кивнули, погрузили Баабыра на носилки и ушли.

— Евгения, следуйте за мной, — обратилась ко мне Елена, выполняя обязанности радушной хозяйки. — Я покажу ваши комнаты.

Кивнув, я выбралась из вездехода, прихватив с собой один из кейсов с оружием. Хоть какая-то защита в сложившейся ситуации.

Идти приходилось чуть ли не след в след, чтобы не потеряться в белой кутерьме метели. Через минуту мы подошли к приземистому каменному строению, больше напоминающему вход в деревенский погреб. Массивная дверь уже была открыта. Следуя внутрь за Еленой, отметила внушительную толщину дверного полотна явно превышающую стандартную. Вентиль затвора изнутри подтвердил мои догадки о защитных функциях помещения. Как-то не так я себе представляла вход в старинную аристократическую резиденцию.

Стоило переступить порог, и дверь с тихим шипением закрылась за нашими спинами. Елена заметила мою настороженность и с улыбкой пояснила:

— Свёкор был человеком военным и предусмотрительным, в эпоху холодной войны модернизировал резиденцию под бункер. — Она опустила рычаг на стене, фиксируя затвор, и продолжила рассказ, — здесь весьма неожиданно сплелись аутентика и технический прогресс. Надеюсь, Баар оправится и покажет вам местные красоты. Я, увы, этого сделать не успею.

Елена двинулась вглубь слабоосвещённого коридора, на потолке которого периодически мигали то ли газовые, то ли светодиодные лампы. Каменные ступени вели нас вниз, словно в колодец. Я сняла перчатки и провела пальцами по стене коридора. Шероховатая поверхность чуть царапала подушечки пальцев. Не удалось рассмотреть в слабом освещении ни кладку, ни раствор. Создавалось впечатление, что сказочные рудокопы прорубили ход прямо в толще горы. Широкие каменные ступени закончились на небольшом пятачке два на два метра. Здесь же брала начало винтовая лестница, шириной чуть меньше метра. Спуск сменился крутым подъёмом вверх. Иногда на пути встречались ответвления коридоров и ниши, скрытые в темноте. Рассмотреть что-либо не удавалось. Подъём продолжался минут пять, и мы вышли в галерею, опоясывающую огромную пещеру. С противоположной стороны я рассмотрела несколько выходов, подобных тому, откуда мы пришли.

Освещение здесь мигало, напоминая аварийное. Если не присматриваться, то обстановка походила на огромный ангар с переходами по периметру и открытой площадкой в центре. Но это если не присматриваться. Стоило взгляду зацепиться за любую, самую крохотную деталь, и ощущение испарялось, словно роса под жарким солнцем. Даже при плохом освещении невозможно было не заметить обилия резьбы по камню и удивительную инкрустацию незнакомыми минералами. Растения и животные, батальные сцены, надписи на неизвестном языке, мозаики — всё это сейчас тонуло в полумраке, лишь изредка являя внимательному зрителю свои сокровенные тайны. Глаза разбегались от такого великолепия. Представляю, как это выглядит при нормальном освещении. Я заворожено подошла к балюстраде, ограждающей галерею. Вблизи она оказалась нереального цвета, словно художник смешал в палитре оттенки фиолетового, сиреневого и чёрного цветов и крупными мазками щедро разрисовал холст.

Пальцы повторяли контуры экзотических цветов, вырезанных на каменных балясинах. Каждая прожилка, бархатистость лепестка, острота́ шипа — всё ощущалось как живое. А это просто ограждение! Невероятное мастерство!

С трудом оторвав взгляд от резьбы, я заглянула через перила вниз. Если мы находились почти под сводами пещеры, то внизу раскинулся зал, разделённый каменными арками на несколько зон. Условно я смогла определить столовую по массивному обеденному столу, библиотеку по обилию шкафов с книгами и оружейную по стойкам с холодным оружием и доспехами. Рассматривать детали было интересно, как макет дома в миниатюре. Вот только высота в десять-двенадцать метров очень скоро отозвалась вспотевшими ладонями, гулом в ушах и комом тошноты под горлом.

Я отшатнулась, стараясь унять сердцебиение и прогнать слабость. Детский страх высоты снова напомнил о себе. Пришлось поднять голову вверх и сфокусировать внимание на более близких предметах, стараясь медленно и размеренно дышать.

Елена задумчиво наблюдала за моими попытками унять испуг.

— Хорошо, что у вас боязнь высоты, а не клаустрофобия.

Я вопросительно уставилась на женщину в ожидании пояснений. Последний комментарий уж очень напоминал сарказм, а не моральную поддержку.

— Поверьте, с клаустрофобией вам было бы гораздо сложнее, ведь мы находимся под землёй. Здесь жили многие поколения семьи Хааннаах. Условно резиденция разделена на три верхних и пять технических уровней, связанных между собой природными и рукотворными ходами. Мы находимся на третьем верхнем уровне. Это территория семьи кинээса. Вас поселят в комнаты Бэдэр. Имя дочери в переводе с якутского означает «рысь», поэтому вход в её покои обозначен статуями рысей. Не ошибётесь, — с теплотой в голосе отозвалась Елена.

Я по-другому взглянула на статуи. Оказывается, это не только элемент декора, но ещё и опознавательный знак. В то же время взгляд зацепился на статуи тигров и львов у входов в соседние покои. Вторя моим наблюдениям, Елена пояснила:

— Львы сторожат покои Хахая, а тигры — Баабыра.

Елена нажала на неприметный рычаг в стене, и каменная плита отошла в сторону, освобождая вход в покои.

— Вы пока обживайтесь, а через час жду вас на завтраке внизу.

Я несмело прошла в помещение. Взору предстала двуспальная кровать, массивный шкаф и, как ни странно, электрический камин с имитацией живого пламени. У камина стояла пара кресел и кофейный столик. Высокие потолки терялись во мраке и не давили. Было на удивление тепло, хотя труб отопления я не заметила.

Пляшущее пламя камина привлекало внимание, завораживало и не отпускало. Я вдруг поняла, что смертельно устала. Можно сколько угодно быть сильной, не впадать в панику и действовать на свой страх и риск. Но рано или поздно нервная система даст такой откат, который будет по силе мощнее и концентрированней всех переживаний вместе взятых, ибо ударит одномоментно. Скинув верхнюю одежду и обувь, я забралась с ногами в кресло, укутавшись в мягкий клетчатый плед.

Отстранённо подумала, что хорошо было бы вот так просидеть неделю, чтобы не нужно было никуда бежать, рисковать жизнью, спасать себя или кого-то. Просто уснуть и проснуться через неделю, когда всё само как-то разрешится без моего участия. Жаль, что так не бывает.

Засыпая, я слышала треск дров в камине и тихое кошачье мурчание.

Проснулась я в постели, хотя абсолютно не помнила, как здесь оказалась. Голова гудела, отзываясь ноющей болью в висках. А это уже прогресс, раньше болел ушибленный затылок и лоб. Часы показывали девять, вот только дня или ночи? Голод давал о себе знать урчанием желудка. Как не грустно было осознавать, но завтрак я, кажется, проспала.

— Просыпайся, спящая красавица. Нам принесли завтрак и сменную одежду, — бодро отозвалась Рогнеда. — Ты как себя чувствуешь?

— Отвратно, — честно призналась княжне, поднимаясь с постели. — Кто нас в кровать переложил?

— Кто-то из ирбисов. Котик всё сделал, молча, а без голоса я их не могу различить.

На столике у камина обнаружился деревянный поднос с сэндвичами и термос с чаем. Проглотив угощение за пять минут, я с удивлением отметила, что съела бы ещё столько же. Мои аппетиты в последнее время резко возросли на фоне стрессов. На полу заметила сложенный вдвое лист бумаги. Я осторожно развернула его, вчитываясь в каллиграфический почерк:

'Евгения, мне жаль, что не успела с вами попрощаться, но время не терпит.

В шкафу вы найдёте новую одежду и обувь, на кухне — запасы на неделю, они для вас. Мужчины сами о себе позаботятся. Берегите себя и знайте, что бы ни случилось, я всегда буду на вашей стороне.

Благодарю вас за сына!'

— Лаконично, — прокомментировала княжна. — Вот тебе еда, вот тебе одежда, а дальше крутись, как хочешь! Что собираешься делать?

— Идти говорить с Баабыром. Чем быстрее сходим к обелиску, тем больше шансов отправить тебя к жениху, а меня домой. Желательно, целой и невредимой.

Баабыр не стал откладывать на завтра визит к обелиску. Видимо, желание узнать обещанное откровение было столь велико, что ирбис наплевал на собственное состояние и решился самолично сопровождать меня. Компанию ему составили все оборотни, кроме врачей. Те были заняты исследованием пленённого медведя и просили взглянуть на подопытного ещё раз после возвращения.

Ох и не завидую я животинке. Оборотню закончили дезинфекцию шерсти и приступили к промывке всех возможных отверстий, не забывая вкалывать снотворное. Я покидала санчасть с мыслью, что бедолаге ещё повезло. Мог ведь и съесть эту гадость, тогда пришлось бы устраивать промывание желудка через клизму.

А тем временем Бэрил озаботился оснащением для похода. Мне предложили на выбор лыжи или снегоступы, ведь предстояло пройти примерно километр по глубокому снегу. Поскольку на лыжах я не стояла ни разу в жизни, то предпочла снегоступы, они показались надёжней и удобней. Пару телескопических палок выдали в комплекте, чтобы удобней было распределять вес и отталкиваться при ходьбе.

Ирбисы как-то странно косились на меня, словно у меня рога выросли. С чем связано такое пристальное внимание определить не удалось. Весь путь до обелиска я то и дело чувствовала на себе заинтересованные взгляды. Барсы держались на расстоянии, создавая иллюзию свободного передвижения. Метель закончилась, и удалось, наконец, рассмотреть, где же мы оказались. Судя по всему, старая резиденция ирбисов располагалась внутри скального массива, некогда расколотого на две части. Между скалами образовалось ущелье с одной стороны выходящее к реке, а с другой упирающееся в чёрный матовый обелиск высотой с трёхэтажный дом. Камень притягивал взгляд. Ощущалась в нём некая инородность для здешних мест. Такой обелиск ожидаешь увидеть где-то на входе в храм Анубиса, но никак не посреди якутской тайги. Чем дольше я всматривалась в очертания обелиска, тем сильнее расплывались его контуры. Не знаю, что чувствовали ирбисы, но мне резко поплохело от недостатка кислорода. Будто я находилась в ограниченном пространстве, заполненном людьми. Я с трудом отвела взгляд, отвернувшись в противоположную сторону. Река угадывалась только по ленте русла, с двух сторон заросшего исполинскими деревьями. Под шапками снега даже не угадать хвойные или лиственничные. Плотная стена деревьев расступалась лишь напротив ущелья, словно невидимый нож разрезал скалистый берег вместе лесом.

Резиденция кинээса располагалась ближе к реке, и теперь нам предстояло прогуляться к виднеющейся вдали громадине. Интересно, как их не затапливает во время ледохода и весенних разливов?

Шаг за шагом пробираясь по дну ущелья, я с интересом рассматривая изрытые пещерами и ходами скалы по бокам, намеренно избегая смотреть на обелиск.

— А я ведь видела уже что-то подобное, — в задумчивости обратилась к княжне, прощупывая палкой снег, прежде чем сделать очередной шаг.

— Ну да, слышу я твои мысли. Ты же вроде позавтракала, а всё равно на скалы, как на сыр с дырками, засматриваешься.

Я хихикнула и поспешила отмахнуться:

— Не в гастрономическом смысле. Я про местность, пещеры, ущелье.

— Где? — с неподдельным интересом отреагировала Рогнеда, даже отстав от меня на пару шагов.

Стоп! Я резко обернулась назад, ошеломлённо рассматривая обнажённую мулатку, без стеснения разгуливающую босиком по свежему снегу. Между тем княжна отреагировала на мой поворот и перестала внимательно рассматривать местность.

— Потеряла что-то? Помочь найти?

— Н-нет! — я в растерянности пробормотала, повернувшись лицом в сторону обелиска, — скорее нашла.

— Что?

Я собралась с духом и выпалила:

— Тебя!

Рогнеда сорвалась с места, мигом опередив меня, и остановилась.

— Ты меня видишь? — и, получив утвердительный кивок, она тут же выпалила, — Как я выгляжу?

Голос княжны дрогнул, срываясь на высокую ноту. Она заглядывала в глаза с надеждой и недоверием.

— Красивая! Очень! — честно призналась я, — Чуть выше меня ростом, кожа кофейного оттенка, длинные шоколадные волосы, обнажённая. И глаза постоянно меняют цвет!

На последней фразе девушка накинулась на меня с объятиями и счастливым визгом.

— Ты чего? — ошарашено остановилась я от такой реакции.

— Ты даже не можешь представить себе, что это такое, когда тебя после тысячелетий плена смог хотя бы кто-то увидеть! Это доказывает, что я действительно существую! — девушка кружилась, расставив руки в стороны и подняв голову к небу. Издав залихватский крик, Рогнеда расхохоталась. Я смотрела на капельки слёз, стекающие по щекам у княжны. Стало даже неловко, что я не сообщила ей раньше. Ведь первый раз смогла рассмотреть её ещё в вездеходе. Не желая прерывать момент искреннего счастья, я присела и сделала вид, что вожусь с застёжками на снегоступах. Чуть успокоившись и отдышавшись, она предельно серьёзным голосом произнесла:

— Спасибо! Я не знаю, как ты это делаешь, но у тебя Дар, — княжна разом как будто повзрослела. — Те души в городе, мариса и я… Это всё твои возможности. У меня есть предположения по этому поводу. Надеюсь, сможем их подтвердить сегодня. Когда придём к обелиску, делай в точности то, что скажу.

Я кивнула, состроив максимально скептическое выражение лица. Все мои «сверхъестественные» способности открылись лишь с появлением Рогнеды. Так что для меня вопрос о принадлежности дара был решён ещё давным-давно.

Желая перевести тему, я вернулась к прерванному обсуждению:

— Вернёмся к ассоциациям. Далеко на юге, почти у самого моря, есть пещерный город Чуфут-Кале. Считается, что там когда-то проживало коренное население караимы. Вот там есть похожие пещеры, и ущелье, правда, более глубокое. А ещё в Крыму есть мысы Кара-Даг и Аю-Даг, что в переводе означают чёрный и белый медведь. Покопайся в памяти, о них ещё легенды есть красивые.

Рогнеда на какое-то время пропала, вынимая из моей памяти нужную информацию. Вернулась она в смятении, что чувствовалось по её голосу:

— Очень похоже на то, что на юге когда-то жил клан медведей — оборотней. И легенды это подтверждают. Со временем их переиначили на караимов, и они растворились в людях.

— Думаешь, такое возможно? Это же юг, там море. Лесов почти нет. Откуда там взяться медведям? — с сомнением рассуждала на тему альтернативной истории Крыма. — Я бы скорее поверила, что там какие-то русалы жили или ещё какие морские обитатели.

— А кто такие русалы? — поинтересовалась княжна, имитируя сбор снега, лепку снежка и запуск снаряда в идущего впереди Баабыра.

— Мифические существа в верхней половине похожие на людей, но с жабрами, а в нижней — на рыб, — попробовала объяснить весь полёт фантазии древних людей.

— Пусть духи отцов-прародителей не покинут нас в своей милости! — с ужасом воскликнула Рогнеда. — Это же как надо было прогневать своих предков, чтобы они сотворили такое убожество? Де-ге-не-ра-, тьху, нет! Де-гра-да-ция!

Рогнеда со злостью топнула босой ножкой по сугробу, но следа не оставила. Хотя я, признаться, ожидала увидеть что-то подобное.

— Ой, а ещё были кентавры — смесь человека и лошади, минотавры — помесь человека и быка, наги — смесь человека и змеи, и много кто ещё теоретически мог существовать, если даже их в легенды внесли.

— Так ты не шутишь? Неужели такое возможно… — растерянно пробормотала княжна. — Как же так? Неужели двуипостасные вырождались повсеместно в уродливых смесков, прежде чем навсегда исчезнуть?

Мы прошли чуть больше двух третьих от необходимого расстояния, когда Баабыр впереди остановился и неловко припал на передние лапы. Голова ирбиса раскачивалась в разные стороны, глаза закатились, но он упрямо переставлял лапы вперёд. Я оглянулась. Остальные ирбисы остались позади ещё метров триста назад. Замыкающим ещё пытался идти Бэрил, но и он уже не шёл, а скорее полз на брюхе по снегу, не сдаваясь.

— Рогнеда, что происходит? — мне стало страшно.

— Тормози этого самоубийцу, — княжна кивнула на Баабыра. — Пусть ползёт обратно к Бэрилу. Дальше сами пойдём, а то их собственный дух рода по снегу ровным слоем размажет.

Я постаралась ускориться и догнать Баабыра. Это оказалось неожиданно легко. Присев перед ирбисом на корточки, я осторожно приподняла его голову и положила себе на колени. Поглаживая тяжело дышащего зверя, произнесла одними губами:

— Извини, но дальше я сама.

Барс махнул головой отрицательно и тут же припал на передние лапы, не удержав равновесия.

— Ну, куда ты такой пойдёшь? — ласково почесала его по шее, и ирбис замурчал. — Я, что, зря тебя спасала, чтоб ты мне здесь лапы с хвостом откинул? — добавила строгости во взгляд, — и вообще с тебя ещё экскурсия по резиденции.

Барс опустил голову, а затем взглянул с таким выражением, что мне резко захотелось сбежать. Здесь был пряный коктейль эмоций. Я смогла разобрать злость, сожаление, обречённость и даже нежность. Баабыр лизнул меня в щёку на прощание и отстранился, оставаясь лежать на месте. Дальнейший путь мы продолжили с Рогнедой.

— Мне очень не нравится вся ситуация с обелиском и с этим местом, — честно призналась княжна. — Я не могу понять, что не так. Но всё увиденное в резиденции никак не соотносится с тем, что рассказывал про свой клан Беримир. Ирбисы не могут жить под землёй, понимаешь? Они созданы для свободы, охоты, раздолья.

Мы медленно пробирались по снегу. Солнце уже практически склонилось к закату, а ведь часы показывали всего полдень. Тени внутри ущелья удлинились, становясь всё более мрачными. Посреди сумерек громада обелиска смотрелась ещё более жутко, чем в начале пути. Рогнеда продолжала делиться опасениями, но я почти не слышала её.

Угольно-чёрные грани расплывались перед глазами. Обелиск то приближался, то отдалялся, словно мираж в пустыне, тонущий в зыбкой дымке. Марево постепенно приобретало очертания бестелесных сущностей, беснующихся вокруг чёрного стержня. Было жутко, словно в клубок змей воткнули палку и растормошили. Но змеи хотя бы шипели, в ущелье же стояла гробовая тишина. Я попыталась перевести взгляд на Рогнеду, но обелиск, словно магнитом удерживал всё внимание. Следующий шаг изменил ситуацию. Покров тишины разлетелся с хрустальным звоном, обрушившись шквалом криков, стонов, визга, ругани. Вычленить что-то одно было просто невозможно. Я попыталась закрыть уши руками, но голоса не стали тише, а лишь усилились.

— Предатели…

— Смерть!

— Наказание…

— Закройся!

— Нельзя!

— Не смей!

— Не пускай!

— Умрём…

— Закройся!

Шум всё усиливался, отдавая болью в барабанных перепонках. Гул сотен голосов, обрывки фраз рвали на части сознание. Из глаз брызнули слёзы, я опустилась на колени, пытаясь ещё глубже натянуть шапку и заткнуть уши.

— А-А-А-А! — я выла раненым зверем из последних сил, но с губ не слетело ни звука. Бесшумный крик потонул в многоголосой какофонии и лишь привлёк ко мне ещё больше внимания. Из клубка сущностей вырывались белёсые сгустки и пытались дотянуться до меня, продолжая свой безумный хоровод.

Гул приобрёл рваную ритмичность. С каждым ударом сердца из груди выбивало воздух, не давая вдохнуть взамен. Уже теряя сознание, я прошептала:

— Так и сдохнете, не заметив, что вас услышали.

Заваливаясь набок, я сквозь дымку наблюдала, как вокруг меня вьётся Рогнеда, царапая когтистыми лапами морды особо рьяных сущностей.

Гул разом исчез, всосался в обелиск с чавкающим звуком. В звенящей тишине вокруг кружил тот самый клубок, из которого то тут, то там вырывались любопытные сущности и рассматривали нас. Они не решались подлететь ближе, опасаясь лап Рогнеды. Из плотной массы выделился сгусток подозрительно большого размера и приобрёл очертания косматого темноволосого великана в кожаной броне и огромной булавой в руках. Он возвышался над нами словно гора. Длинная борода, сплетённая в мощную косу, спускалась почти до середины груди. Фиолетовые глаза с любопытством рассматривали нас с Рогнедой.

— Мы рады приветствовать Видящую и её спутницу в Чароитовых чертогах, — великан сдержанно кивнул, оказав должное уважение. — И просим прощения за оказанный приём. Уже несколько тысяч лет здесь не было Видящих. Могу я узнать, что женщины клана Ягер забыли так далеко на севере?

Мы с Рогнедой переглянулись, она нахмурилась, но стала за моим плечом. Я постаралась принять относительно устойчивое положение в пространстве для разговора. Кое-как умостившись на пятой точке, я рукой показала на место напротив переговорщику и ответила:

— Ищем тотем клана снежных барсов.

Бородач хмыкнул, но всё же присел рядом. Даже в таком положении мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза.

— Мне жаль вас расстраивать, но вы не по адресу. Это вотчина медведей.

— Так я и знала, — рассерженной кошкой зашипела Рогнеда.

— Как такое возможно? Здесь же веками живут барсы, — осторожно возразила я, стараясь сильно не перечить громиле.

— Жили, — мужчина намеренно выделил голосом прошедшее время, — пока мы им позволяли. Тотем может дать защиту, но присвоить его невозможно. — Медведь с беспокойством поглядывал на меня, в задумчивости поглаживая бороду, но всё же добавил, — ты слишком рано пришла к духам, Видящая. Уходи и возвращайся, когда кровь проснётся окончательно. Иначе мы выпьем тебя досуха.

Великан поспешно встал, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Я только успела крикнуть ему в спину:

— Скоро здесь должна появиться княжна барсов, её шантажом хотят связать брачными клятвами с медведем. Не дайте этому случиться, а я постараюсь наладить вашу связь с медведями заново.

Великан обернулся и пристально посмотрел мне в глаза, чего-то ожидая.

— Клянусь, что помогу, если вы выполните мою просьбу, — брякнула я, не подумав. Где-то за спиной обречённо застонала Рогнеда, хлопнув себя ладонью по лбу, и радостно взвыли сущности вокруг обелиска. Медведь удовлетворённо кивнул.

— Клянёмся не принимать ложных клятв.

Обелиск полыхнул яркой вспышкой, разом осветив ущелье, и потух, погружая всё вокруг во тьму.

Баар уже сто раз пожалел, что поторопился с походом к обелиску. Но предложенные знания манили, обещая скорую разгадку всему происходящему.

Надо ли говорить, что предложение Жени посетить обелиск в обмен на информацию, было встречено всеобщим подозрением? Для начала она вообще не должна была знать о существовании клановой святыни. Ранее дед рассказывал, что ему пришлось выучить историков и археологов из оборотней, ибо приглашённые специалисты из людей напрочь не видели обелиска. Здесь же девушка не только знала, что он есть, но и потребовала клятву не вмешиваться, что бы не происходило с ней у обелиска.

Ирбисы косились на Евгению в ожидании новых фокусов, но девушка старалась держаться уверенно, не показывая слабости. Вот только потухший взгляд, то и дело подрагивающие руки, тени под глазами и явная худоба были красноречивей любых слов. Баар видел, как ей тяжело, но она не падала духом, скрывая от всех истинное состояние.

«Многие знания — тяжкая ноша», — любил повторять дед Сурах. Здесь, похоже, знаний было предостаточно, чтобы склонить к земле и более сильную особь, не то что хрупкую девушку. Но было что-то ещё, не только груз информации давил Евгению. Прошло чуть больше недели с первой встречи, а девушка неуловимо физиологически менялась. Фигура стала более угловатой, словно у подростка, заострились скулы, казалось, неуловимо изменился даже разрез глаз. Почему Баар это чувствовал, он не смог бы объяснить даже себе. С Евгенией что-то происходило, и вся эта ситуация стала катализатором для изменений.

Первую часть пути ирбисы провожали Евгению все вместе, не рискуя оставить без присмотра неприспособленного к тайге и морозам человека. Когда аура обелиска усилилась, остались лишь Баабыр с Бэрилом. Баар торил тропу, а дядя шёл замыкающим, в случае необходимости готовый вытянуть девушку из любого сугроба.

Но чем ближе они приближались, тем сильнее жалел Баабыр, что согласился на эту авантюру. Аура давила, путала сознание, прогибала под себя, заставляя остановиться и повернуть обратно. Им здесь были не рады, духи явно демонстрировали своё настроение. Тем удивительней было отсутствие влияния на Евгению. Она шла спокойно, озираясь по сторонам, но при этом совершенно точно видела обелиск.

На последней трети пути давление стало невыносимым, в ушах шумело, заглушая посторонние звуки. Шаг за шагом Баар сопротивлялся влиянию, пока не рухнул на передние лапы. Девственная белизна свежевыпавшего снега окрасилась багрянцем крови, словно россыпью рябиновых ягод. Не сразу ирбис сообразил, что кровь его собственная. Он ошалело махал головой, в попытке прогнать слабость, но сил подняться не было. Рядом с ним присела на корточки Евгения. Осторожно приобняв его, она долго всматривалась ему в глаза, словно пытался уговорить остаться, не рисковать понапрасну. Зелень глаз затягивала воронкой, впуская в сознание, окутывая теплом чувств. Потом взгляд стал строже, словно отчитывая за риски и наплевательское отношение к жизни, которую она, между прочим, спасла. Не удержавшись, Баар лизнул девушку в щёку, полностью соглашаясь с доводами. Всё так, всё верно. Но почему-то ему совершенно не хотелось отпускать Евгению к обелиску, даже несмотря на данную клятву.

Несколько мгновений зрительного контакта, и девушка пошла дальше с высокоподнятой головой, всматриваясь в мрачную громаду каменного истукана.

Сил проследовать за ней уже не было. Когда до клановой святыни оставалось менее тридцати метров, Евгения вдруг рухнула на колени. Она обхватила голову руками, пытаясь натянуть глубже шапку, зажимала уши и раскачивалась из стороны в сторону. Девушка пыталась свернуться в позу эмбриона и тряслась, как осиновый листок на ветру. От обелиска ощутимо повеяло ещё большей жутью. Хотя, казалось бы, куда ещё больше? Ощущение безнадёги накатывало волнами. Баар пытался ползти в сторону девушки, но аура обелиска размазывала по насту не хуже пресса. Сквозь шум в ушах ирбис слышал отголоски мучений собственной команды. Снежные барсы, даже находясь на куда большем расстоянии, чем он сам, корчились от боли, выворачивая наизнанку собственные страхи. Что же тогда чувствовала Евгения?

Стоило об этом подумать, как все звуки и эмоции отошли на второй план, и тишину разорвал отчаянный вой. Девушка заваливалась набок. Даже отсюда Баар заметил, что из ушей и глаз у неё идёт кровь. Евгения замерла, конвульсии прекратились, но и обелиск перестал фонить ужасом и недовольством. Кажется, клановые духи, наконец, получили ту жертву, которая их удовлетворила.

Читая дневник матери, Баабыр пытался понять систему. Почему для обряда подходят только человеческие женщины? Что не так с оборотницами? Почему реакция обелиска на обряд разнилась год от года? Ответ лежал сейчас на снегу и истекал кровью. Баар изо всех сил рванул к Евгении, боясь не успеть. И дело уже было не в обещанной информации. Спасти, уберечь, отругать за самоуправство. В душе́ бушевал ураган чувств, добрая половина из которых была собственническими.

Когда до Евгении оставалось менее пяти метров, обелиск вдруг полыхнул вспышкой света и… исчез.