Наследие Мортены

Глава 1

Раннее утро встретило меня трелью будильника и непроглядной теменью за окном. Хотя, чего ещё ждать, если на дворе середина декабря и светает часам к десяти утра, когда ты уже вовсю заливаешь в себя кофе на работе. А пока я просто смотрю в побеленный потолок съёмной однокомнатной квартиры и проклинаю всё на свете за очередную ночь, наполненную кошмарами. Снова снились какие-то страсти со средневековыми кровавыми сюжетами.

И почему всегда, ну абсолютно всегда, я начинаю осознавать себя во сне, только если приступают к моему смертоубийству? Почему ни разу мой мозг не позволил, например, попрыгать на лошадках-облачках или почувствовать зелёненький газон пальчиками ног во время пикника с каким-нибудь сногсшибательным красавчиком… Про эротические сны я уже и не заикаюсь. Нет у моего сознания такого раздела ночных сновидений, совсем нет. Хотя должны бы быть, ведь, как говаривал дядюшка Фрейд, снится нам то, чего мы подсознательно хотим. А как не хотеть, если тебе двадцать пять лет, ты совсем даже не уродина, а с личной жизнью не клеится никак?

Совершая утренний моцион воскресшего зомби, мельком встретилась со своим отражением в зеркале и с прискорбием отметила, что скоро синяки под глазами уже ни один тональный крем не замажет.

В целом, конечно, не всё так печально. Контрастный душ и лёгкий макияж сделали своё дело. Из зеркала на меня взирала достаточно миловидная барышня. Глаза зелёные со скептическим прищуром, пухлые губы, брови вразлёт, ямочки на щеках. Росточек мелкий, под метр шестьдесят максимум. Фигура… До классической «гитары» мне было далековато, но и «балалайкой» не назовёшь. Хотя нижние «девяносто» из классических «90–60—90» присутствовали и были весьма неплохи. Из-под шапки выбивались кучерявые волосы тёмно-русого, практически каштанового цвета, обрамляя лицо и придавая мне несколько несерьёзный вид.

Беглая оценка из окна высоты дворовых сугробов подтвердила, что обещанный снегопад не состоялся, а значит, дорога до работы может быть сопряжена с приятной прогулкой. Должность, наверное, единственное, что меня действительно устраивает в моей нынешней жизни. Тружусь я пресс-секретарём в местной администрации, что позволяет всегда находиться в курсе всех событий, проходящих в нашем небольшом тридцатитысячном городке Новгородской области. Помнится, я с малых лет всегда хотела быть самостоятельной, вот и оказалась год назад по окончании университета в Старой Руссе без знакомых, друзей и вдалеке от семьи.

А это скажу я вам не шутки, приехать из города-полумиллионника в настоящую российскую глубинку. Молодёжи мало, да и та старается поскорее уехать в областной центр, а то и попытать своего счастья в Москве или Санкт-Петербурге. Потому круг друзей у меня за последний год едва ли расширился. Вообще, я — особа даже чрезмерно общительная, но здесь найти близких друзей не вышло. Мысленно благодарю блага современной цивилизации, которые позволяют общаться по скайпу с семьёй и действительно близкими подругами. Помнится, мы даже праздники онлайн отмечали с шампанским, подарками и пьяными танцами.

Задавив на корню грусть и тоску по близким, выбежала на мороз. Механические наручные часы, отцовский подарок, подсказывали, что я безбожно опаздываю.

В голове вяло копошились мысли о грядущих новогодних каникулах. Совсем скоро Новый год, а значит, можно будет смотаться на пару дней к семье. Правда, надо бы ещё подкопить денег на подарки. В прошлом месяце, выкладывая у железнодорожных касс две трети зарплаты за билеты, поневоле задумалась: а так ли необходимо человеку питаться три раза в день?

«А спонсор нашей диеты — АО „РЖД“. Зато в праздничное платье влезу, что не может не радовать», — хмыкнула мысленно, ускоренно перебегая на мигающий зелёный по пешеходному переходу. Утренняя прогулка по морозному воздуху отлично прочищает мозги, особенно, если понимаешь, что опаздываешь на планёрку и получишь заслуженный нагоняй от шефа.

На работу я даже не забегала, а взлетала по ступенькам, за что и поплатилась тут же. Гололёд, знаете ли, никто не отменял. И вот лёжа на свежем пушистом снежке, предательски припорошившем коварный лёд, я приняла как данность, что уже никуда не спешу. Сфокусировав взгляд на тёмном пятне, которое маячило перед моим лицом, поняла, что это пятно ещё и звуки издаёт. Правда, сквозь звон в ушах разобрать хоть что-то было проблематично.

«Опа-па… Да это же он, Баабыр Хааннаах. Или не он? Или у меня уже галлюцинации на почве ночных переработок?»

Он — это большая шишка из Республики Саха-Якутия, которого мы сегодня торжественно ожидали на планёрку. Эта важная персона — представитель известного якутского краеведческого музея. Он должен был приехать, чтобы договориться о начале работы их экспозиции в нашем местном музее. Среди предметов экспозиции, насколько помню, должны быть предметы старинного быта, аутентичные украшения и ещё бог его знает что. Мне даже названия и картинки не смогли подсказать назначения некоторых экспонатов. Про это всё пришлось читать ночью, накануне его приезда, реализуя на практике первое правило современного мира — информации никогда не бывает много.

А пока я соображала, кто это передо мной, мужчина, кажется, начал терять терпение. Обеспокоенность исчезла из его голоса, ей на смену пришло раздражение. Сообразив, что валяюсь тут в нокдауне уже явно больше пары минут, я прямо-таки почувствовала, как мне влетит за опоздание.

«А! Где наша не пропадала».

Повернувшись к мужчине, я постаралась мило улыбнуться и ухватиться за предложенную руку помощи, поднимаясь, наконец, со ступеней. Попытка оказалась так себе. Вместо улыбки вымученный болезненный оскал, рука дрожит, а пальцы совсем не слушаются от холода.

«Чёрт, а головой-то я приложилась от души, шишка уже сейчас болезненно пульсирует от любого движения».

Собрав своё сознание в кулак и покрепче вцепившись в предложенную руку, я выдала совсем не заготовленные слова благодарности:

— Если вы сегодня на должности моего ангела-хранителя, то у меня к вам ещё одна просьба: можете подняться на совещание через пять минут? Ну, скажем, сделать вид, что вы что-то забыли в машине? — я тараторила без умолку. — Вот, точно, у вас же должна быть в руках какая-нибудь папка, ну или бумаги на крайний случай, а у вас ничего нет. Вы точно что-то забыли в машине, обязательно проверьте.

Обрушив на гостя водопад убеждений, я легонько подтолкнула его в сторону стоянки служебного транспорта. Обескураженный мужчина даже двинулся было к машине, но резко остановился и повернулся ко мне:

— Вы себя как чувствуете? Головой сильно ударились?

«Не сработало!» — констатировала я очевидное.

— Что вы! Всё хорошо, я отлично себя чувствую, спасибо за беспокойство. Вернее будет хорошо, если вы действительно сходите к машине.

В глазах у якута читался немой вопрос.

— Этих минут мне хватит, чтобы проскользнуть на совещание и не опоздать. Ну, побудьте моим спасителем ещё разок. В конце концов, ведь невежливо отказывать болезным, правда? — тут я постаралась состроить просительное личико, но предательская шишка дала о себе знать, и я невольно скривилась от боли. Эта гримаса, видимо, стала решающим фактором, и мужчина поддался на уговоры.

— А вы точно успеете? Здесь же всего метров сто в обе стороны, — с сомнением произнёс мой спаситель.

— Успею! Спасибо!

«Ну, лапушка же! Обняла бы на радостях, но это уже явно будет лишним».

Так мы и разошлись, мужчина неуверенной походкой отправился к машине, а я раненым сайгаком помчалась снимать верхнюю одежду к себе в кабинет.

Баабыр шёл к машине в задумчивости. Он не любил опаздывать, но почему-то поддался на уговоры этой девушки. С детства у него было абсолютное чувство времени, потому Баабыр точно знал, что на крыльце администрации он появился за три минуты до начала совещания. Столько времени ему бы понадобилось, чтобы подняться на второй этаж, снять перчатки, пальто и войти в кабинет.

Вместо этого на подходе к крыльцу его на вираже обогнала какая-то молодая особа, явно опаздывающая, судя по учащённому дыханию и быстрой ходьбе местами переходящей в бег. А спустя пару секунд эта особа уже лежала у его ног, поскользнувшись на утреннем гололёде. И, судя по затуманенному взгляду, она весьма ощутимо приложилась головой об лёд.

Баабыр мысленно ругнулся, он мог успеть её подхватить, но был слишком занят своими мыслями. В конце концов, он не обязан ловить всех женщин, падающих к его ногам. А ведь мама говорила ему в детстве, что люди — создания хрупкие, порой даже незначительная травма может привести к серьёзным последствиям. Ох, как же он не любил опаздывать, но не перешагивать же через неё. Присев рядом с девушкой, попробовал привести её в чувство, спрашивал, как она себя чувствует, где у неё болит. А девушка лежала с полуприкрытыми глазами и, кажется, даже не видела его. Баабыр попробовал пощёлкать пальцами у её лица, реакция нулевая. Начал раздражаться, ну, в самом деле, он уже на две минуты опаздывает на совещание. С досады он непроизвольно зарычал и тут же изумлённо умолк. Очень неожиданно было услышать от себя подобное.

К девушке, похоже, вернулась ясность мысли, а вместе с ней и осознание того, что она опаздывает. Взгляд её заметался из стороны в сторону, привлекая внимание к необычному цвету глаз, будто зеленый малахит с золотыми песчинками. Предлагая незнакомке руку, Баабыр с сожалением отметил, что оставил перчатки в машине, и теперь готовился противостоять шквалу поверхностных образов. С женщинами всегда так в минуты эмоционального всплеска, всё равно что окунуться в бессвязный ураган. Однако его ждал сюрприз. Ухватившись за предложенную руку, незнакомка неуверенно встала на ноги. И ничего. Тишина.

Вместо этого на Баабыра обрушился просто водопад доводов, главной целью которых было спровадить его обратно к машине под смехотворным предлогом, что он якобы что-то там забыл. Баабыр никогда не был рассеян, в его доме царил идеальный порядок. Суматоху в делах он не приветствовал, потому забыть документы просто не мог. Пришлось стоять и вопросительно смотреть на девушку, пока та не пояснила, что пара минут его похода к машине могут спасти её от выговора за опоздание. Судя по всему, он, Баабыр, сегодня главный гость на совещании. Он уже думал отказать, как вдруг заметил, что девушка слегка скривилась от боли. Видимо, всё-таки сильно ударилась. Чтение нотаций и для здоровой головы ещё то испытание, а для ушибленной и подавно. Прикинув, что пара минут уже не изменят ситуацию его опоздания, Баабыр сжалился над девушкой и пошёл на стоянку. А сейчас он стоит возле машины и рассматривает оставленные им перчатки на пассажирском сидении.

«И всё-таки почему не накрыло? Контакт был достаточно длительным, а девушка фонтанировала эмоциями. Удалось закрыться или просто повезло?»

Совещание прошло как обычно, ничего примечательного. После он осмотрел зал музея, где вскоре откроется экспозиция. Баабыр остался вполне доволен увиденным. Местный краеведческий музей находился в стенах бывшего Спасо-Преображенского мужского монастыря, построенного ещё в ХІ-ХІІ веках. Безопасность, конечно, нулевая, но зато никто не стал препираться по поводу участия в выставке его службы безопасности. Уж кто-кто, а его ребята проследят, чтобы ничего не пропало.

Очередной суетный день и городок в череде таких же маленьких городков. Вечер радовал прекрасной погодой. Снег валил крупными хлопьями, укутывая белоснежным покрывалом древний город. Идеальное время, чтобы пробежаться и размять тело, но, увы и ах. Когда его помощница бронировала номера для размещения, она руководствовалась чем угодно, кроме чуткого обоняния своего начальника. Статус, чёрт его побери! Потому, проживая на бальнеологическом курорте, он не мог позволить себе такой роскоши, как вечерняя пробежка на свежем воздухе. Всё дело в том, что на территории курорта расположено три озера с целебными грязями и бьёт ввысь фонтан минеральной воды. Если для обычных людей воздух, пропитанный специфическим запахом, является целебным и даже рекомендуется для аэротерапии, то для оборотня с его чутким обонянием столь резкие запахи, как минимум, неприятны, а как максимум — отбивают нюх на какое-то время.

Баабыру пришлось смириться с вре́менными неудобствами, как и с занятиями спортом на беговой дорожке. Пробегая километр за километром, он прокручивал в голове сегодняшние события. Сколько таких одинаковых дней было за последние пять лет уже и не вспомнить. Ему порядком поднадоело переезжать с места на место. Слава богу, это будет его последний музей и последний город. Если получится уговорить отца, то через пару лет почётная миссия сопровождать семейную коллекцию перейдёт к их младшей сестрёнке Бэдэр. Ей также придётся ездить с экспонатами по городам в течение пяти лет, как до этого ему, а ещё до этого их старшему брату Хахаю. Весь род Хааннаахов на протяжении веков хранил великолепную коллекцию предметов старины своего народа. Самыми ценными экземплярами по праву считались украшения, переходящие в их семье из поколения в поколение. По семейному преданию, все Хааннаахи находили свои вторые половинки с помощью этого гарнитура.

Баабыр считал эту легенду красивой сказкой, ведь у каждого украшения должна быть история. Она придавала очарования даже самым невзрачным камням с ужасной огранкой. Правда, семейный гарнитур никак нельзя было назвать невзрачным. Изумрудно-зелёные камни были филигранно огранены и окружены орнаментом из серебра, лунного металла, как его называли в древности. Что это за камень на самом деле не знал ни один ювелир. Аналогов ему не существовало, одно это уже делало гарнитур бесценным.

Украшения в той или иной степени визуализировали символ рода Хааннаахов — ирбиса или снежного барса. По преданию, в далёкой древности их предок по прозвищу Ирбис заказал подарок для своей возлюбленной. Ювелиры создали уникальный по красоте гарнитур. Он состоял из перстня, парных браслетов, серёг, колье (илин кэбизер) и головного украшения (бастына). Никто не знает, что произошло на свадьбе, но невеста умерла, а камни небесной чистоты стали изумрудно-зелёными, как цвет её глаз. Предок сменил прозвище на Кровавый и больше не женился.

Баабыр улыбнулся, его всегда забавляла эта часть легенды, ведь если бы их прапрапрапрапра — и бог его знает сколько ещё прапрадед завязал с женщинами, то их род вообще бы не продолжился. Это только люди могут поверить в непорочное зачатие, у оборотней таких прецедентов не было.

Да, у всех древних семей всегда есть история и собственные традиции. Род Хааннаахов не исключение. Что бы там не произошло в древности, но традицию хранить и «выгуливать» семейные реликвии чтили свято. Каждый отпрыск их семьи по достижению тридцатилетнего возраста должен был отправляться в путешествие длиною в пять лет с гарнитуром по стране. Позже украшения дополнились коллекцией аутентичных предметов. Со временем Хааннаахи стали владельцами одного из богатейших частных собраний старины в России. Отец путешествовал свою пятилетку с гарнитуром, а вернулся из путешествия с невестой. Хахай семь лет назад также познакомился со своей будущей женой во время выставки семейной коллекции в Екатеринбурге. Бэдэр все уши прожужжала Баабыру на счёт невесты, когда тот отправлялся в путешествие.

Вся семья последние пять лет ждала от него вестей о помолвке, но он неизменно отвечал, что на нём семейная традиция дала сбой, не желая вдаваться в подробности личных проблем. Завтра откроется экспозиция предметов старины из Республики Саха-Якутия, а ещё через две недели, в канун Нового года, за ним прилетит самолёт, и он наконец-то отправится домой. Всего две недели и свобода, полнейшая свобода. Традиция всё-таки дала сбой.