На грани безумия (СИ)

Глава 2

Крышка капсулы опустилась, отрезав меня от мира. Исчезли звуки: дождь за окном, бубнеж какого-то ток-шоу, пьяный ор соседа за стеной. Я умастился поудобнее, ощущая приятное тепло биогеля, и сделал глубокий вдох, постарался расслабиться. Однако система оповещения Иллюзиона наотрез отказывалась дарить мне такую роскошь.

Статус собранной Эссенции — желтый. Фиал наполнен на 25 %. Вы можете сдать полученную Эссенцию в точке сбора корпорации «Астор». Сумма выкупа Эссенции 350 коинов.

Мда… Не густо. После смерти Лины с нелегальным заработком в Иллюзионе я завязал. Слишком часто стал ошибаться, слишком часто ходил по лезвию ножа, бравировал, искал неприятностей. В итоге нашел. Тогда я пытался сбыть Кристаллы Памяти и парочку фиалов черной Эссенции, которые раздобыл в рейдах в таких местах… Боже правый, я даже вспоминать эти жуткие локации не хочу. Я не вылезал из Иллюзиона и будто сумасшедший пытался доказать, что мою жену убила виртуальная реальность, после чего в сумасшедшие меня как раз и записали. Красная метка в профиле, суд, принудительное лечение и ограниченный доступ к Иллюзиону — закономерный итог. Хранилища я тогда избежал, но ко мне приставили штатного нейропсихолога в качестве няньки и надзирателя в одной ипостаси. Лицензию детектива у меня тоже отобрали, так что жил на копеечное пособие и тратил то, что осталось от прошлой безбедной жизни. К слову, осталось очень мало.

Ваша повинность выполнена на 92 %.

В случае, если в течении 24 часов вы не выполните повинность, вам будет начислен штраф. Напоминаем, что вы уже имеете три штрафа, что может негативно сказаться на отметке в вашем профиле и может привести к списанию в Хранилище.

Я скрипнул зубами. Сучья повинность… Чертово рабство! Ничего, сейчас отправлюсь в Иллюзион на час-другой и закрою этот вопрос. Просто обязан закрыть, иначе провалю сегодняшнее тестирование и не смогу вернуть лицензию. А без нее не снимут отметку в профиле и ограничения на рейдерство в Иллюзионе. Замкнутый круг. Иные меня раздери… Пафосно, конечно, звучит, но от этого проклятого тестирования зависит слишком многое, доктор Бартон буквально держит в руках мое будущее.

Сейчас я собирался вернуться в тот самый заброшенный дом, где меня убило странное нечто. Я четко решил, что в этот раз не полезу на чердак, а отправлюсь прямиком в подвал. Кто знает, быть может в Иллюзионе я смогу найти еще какие-нибудь зацепки? Конечно, все это пыль, виртуальный мир, но порой он может рассказать куда больше реального, особенно если есть Кристалл Памяти.

Я ввел номер потока данных и недоуменно уставился на всплывшее сообщение:

Уровень доступа ограничен Протоколом № 12003/25–099.

Статус уровней:

«Наблюдатель» — доступен.

«Проводник» — не доступен.

«Рейдер» — не доступен.

Протокол действителен до снятия красной метки в профиле.

Твою ж мать… Отобрали даже Проводника… Что б вас всех Иные сожрали! Как я должен закрыть повинность на уровне Наблюдателя? Никак, Акс, и ты это знаешь.

«Наблюдатель» — базовый уровень посещения Иллюзиона. Ты просто глазеешь и все. Взаимодействие с грезами минимальное, как будто бы смотришь фильм с дополненной реальностью. Этот уровень обожают всякого рода извращенцы и онанисты, загружая порно-контент или секс с убийствами и расчлененкой. Нет, конечно есть и те, кто наблюдает за птицами в цветущем саду или любуется пасущимися на зеленом лугу козочками, да только такое любование дает очень мало Эссенции, а значит отработка повинности не засчитывается и люди вынуждены погружаться в кошмары. Чем жестче грезы — тем больше Эссенции. Чем больше Эссенции — тем проще тебе живется в этом гнилом мире.

Я лежал в теплом уютном биогеле и ощущал себя бесполезным куском мяса в желе. Черт подери, что делать? Решение пришло само собой. Раз я вынужден всего лишь наблюдать, то и наблюдение должно принести результат.

Я загрузил нужную локацию из своего Кристалла Памяти, скорректировал уровень погружения на отметку «наблюдатель». Иные меня поглоти, как же не хочется сюда лезть. Это место для меня хуже самого жуткого кошмара. Смотреть на то, как погибла Лина…

Нет. Не могу.

Я сбросил настройки. Сердце бешено колотилось, в ушах гулко пульсировало. После случившейся трагедии я загружал эту запись всего один раз и не смог пройти дальше пустыни, потому что знал, что ждет впереди. Страх снова увидеть истекающую кровью Лину, испытать всю ту боль и ужас — оказался сильнее меня.

Сколько я пролежал вот так — с пустыми мыслями, с похолодевшими от страха руками и ногами, с горечью утраты в душе, — сложно сказать. Из оцепенения вывел тонкий писк системы капсулы и настойчивая просьба: выбрать локацию или свалить на хрен.

Пересилив себя, я снова загрузил данные из Кристалла Памяти. Покончив с остальными настройками, по привычке глянул на свои часы, которые закрепил на крышке капсулы. На первом циферблате 13:55, остальные два показывали 14:00. Что ж, пора начинать.

Инъекцию снотворного, которое впрыснула капсула, я не почувствовал. Просто закрыл глаза и погрузился в сон.

— Я хочу твою печень! Отдай ее мне! Выпусти меня! — выл пустынник, скребя обломанными черными ногтями камень. Тварь орала и брызгала слюной, глядя как уходит пища.

Я стоял и смотрел, как второй «Я», бежит прочь к Точке Перехода. Я помнил каждый шаг, каждое свое движение, которое было сделано в той роковой локации, но все равно надеялся найти что-то… Не знаю, что именно. Возможно, хотел понять, в чем я тогда ошибся, и почему моя ошибка привела к смерти Лины.

Вот я — высокий статный блондин в тактической куртке, черных штанах и ботинках, бегу по ржавой пустыне. Останавливаюсь, сверяюсь с часами и прыгаю в песчаную воронку. Я прекрасно помнил, как в тот момент крутились на хронометре стрелки, и каким жестким и необычным был тот Переход.

Жар пустыни сменяется колючим холодом. Я настоящий его почти не ощущаю, но тот другой Я промерзает до самых костей. Он с трудом поднимается и сплевывает кровь на снег. Стоит, прислушивается.

— А-а-а-к-се-е-е-ль… А-а-а-а-к-се-е-е-ль… — раздается жуткий рев из темноты.

Тот другой Я продолжает стоять неподвижно, не оборачивается, потому что знает, что тогда он умрет. Но ведь я могу обернуться и посмотреть, что прячется там, во тьме, ведь я наблюдатель, которого не видит Глаз Пустоты. Можно во всяком случае попытаться!

Я резко обернулся, и в тот же миг на меня дохнуло холодом. И тогда я побежал вглубь леса; туда, откуда чуть позже придет чудовище. А позади слышался надрывный крик Лины:

— Аксель, помоги!

Ее голос… Я бежал, проваливаясь в снег. Падал, поднимался и снова бежал, вглядываясь в темноту с непонятной, иступленной одержимостью.

Среди черных стволов деревьев что-то мелькнуло. Размытый белый силуэт. Огромный, жуткий. От него волнами расходился холод, который вселял иррациональный страх. Я побежал туда, где только что видел силуэт и…

… И выбежал на обледеневшую поляну, где на дереве была распята моя жена. Из ее груди торчало ледяное копье, и кровь алыми каплями летела на белый, чистый снег.

— Не-е-е-т!!! — закричал тот другой Я.

— Не-е-ет!!! — выкрикнул я.

Связь с Иллюзионом прервана. Произведено экстренное пробуждение.

Я скрипнул зубами, до боли сжал кулаки. Ненависть к себе, злость на собственную беспомощность и гнев — все смешалось, грозя выплеснуться, задушить. Я не смог помочь Лине тогда, не смог и сейчас…

Стоп. Прочь эмоции, иначе загоню себя в такой темный угол, что никакому доктору Бартону оттуда меня не вытащить. Это всего лишь запись. Воспоминание. Ужасное воспоминание, которое я не готов забыть, но и принять тоже не готов. Во всяком случае, так говорит Бартон. Кстати о нем. Я глянул на часы и понял, что еще немного — и опоздаю на тестирование.

На тестирование я успел. Без одной минуты три я открыл дверь кабинета и замешкался от удивления. Меня ждал сюрприз. Приятный или нет — скоро узнаю.

Вместо штатного психолога мистера Бартона — вечно потеющего, молчаливого толстяка с неизменным черным кейсом подмышкой, — в кабинете меня встретила брюнетка лет двадцати пяти с крепкой попкой и длинными ногами. Сразу видно — поклонница тренажерных залов и массажных кабинетов. Узкая кожаная юбка несколько стесняла ее движения, верхние пуговицы на белой блузке будто бы сами расстегнулись, не в силах скрывать богатства хозяйки. Черная мушка над пухлыми губами, аккуратный, чуть вздернутый нос. Эту девушку можно было бы принять за элитную проститутку, если бы не прямой пытливый взгляд черных глаз. Взгляд мне сразу не понравился — слишком уж прямой и пытливый. Незнакомка смотрела так, словно пыталась меня просканировать и узнать, нет ли гравировок на костях.

— А где мистер Бартон? — вежливо поинтересовался я.

— Он не придет, как и остальные, — сказала она бархатным голосом.

В общем, другого голоса я услышать не ожидал. Эта девица словно была собрана из конструктора «Очень горячо!». При виде нее у любого мужика должны были включиться природные инстинкты, и, презрев служебный и семейный долг, он только бы и делал, что бегал за ней с пожаром в трусах.

— Сегодня с вами буду работать я. Кассандра Милз, — девушка протянула узкую ладонь.

У нее оказалась крепкое, почти мужское рукопожатие. Я отметил, что руки очень ухоженные, с дорогим маникюром, к тому же кружок чипа на запястье не виден — его скрывала татуировка змеи, которую едва приоткрыл задравшийся рукав пиджака. У этой барышни вообще не было ни одного шрама от имплантов, но я готов был поклясться, что она напичкана ими по самые уши.

— Присаживайтесь, мистер Рид.

Я по обыкновению плюхнулся на потертый диван в углу, но тут же получил предупреждающий жест Кассандры.

— Нет, не сюда, — она указала на металлическое кресло с проводами и нейрошунтом, и добавила: — Сегодня у нас будет сеанс с подключением к вашему нейроимпланту.

Иные тебя раздери! Какого черта⁈

— Простите, мисс Милз, из какой вы сказали службы?.. — поинтересовался я.

— Меня прислали из Управления юстиции. Вот документы и удостоверение, — она достала из кармана приталенного пиджака терминал и вывела голограмму.

Я медленно проверял документы, надеясь увидеть там что-то… Даже не знаю, что именно. Просто не хотелось давать Кассандре доступ к нейроимпланту и позволить ковыряться у меня в мозгах, вот и тянул время.

— Мистер Рид? Все в порядке? — в ее интонации сквозил холод.

— Да-да. Задумался, извините.

— Тогда давайте приступим. Какой у вас уровень ЭМПО[1]?

— Пятьдесят четыре, — привычно выдал я. — Это есть в моем профиле.

— Пятьдесят четыре? — вскинула она бровь. — В профиле указано, что вас едва не осудили за незаконный сбыт Эссенции и Кристаллов, а значит вы — рейдер. Такого рода делишки требуют высокой эмпатической персональной особенности, а тут всего пятьдесят четыре. Маловат ЭМПО для рейдера.

— Мне хватало.

Она пожала плечами, мол, хватало — и ладно.

— Готовьтесь к подключению, мистер Рид, — сказала Кассандра, потеряв интерес к моему прошлому.

Я сел в кресло. Адски не удобное, с жесткими металлическими подлокотниками, со штырями, упирающимися в спину, и нейрошунтом, который Кассандра сейчас подключит к моему импланту. В области затылка, там, где вживлен биопорт, болезненно заныло. Я прислушался к себе, интуиция подсказывала: что-то не так. Но что именно? Мисс Милз готовила оборудование и настраивала свой терминал, обращая на меня внимания не больше, чем на покрытый плесенью графин на подоконнике. Окна, кстати, были закрыты металлическими роллетами, чего толстяк Бартон никогда не делал. Он всегда говорил: «Солнце, мистер Рид, вот что важно. Наш мир отчаянно нуждается в свете. В светлых людях и поступках».

Кассандра Милз в таком не нуждалась.

— Начнем, — сказала она тоном, которым обычно выносят приговор, и с щелчком вогнала нейрошунт мне в затылок.

На миг боль пронзила все тело. В глазах сделалось темно, и я почувствовал, что замерзаю. Руки похолодели, ног я вовсе не ощущал, а зубы отбивали невнятную дробь. Катись оно все к Иным! Как же я ненавижу прямое подключение! Когда тебя имеют в мозг — ощущения не из приятных.

— Связь установлена успешно, — сказала Кассандра. Сейчас она особенно сильно напоминала собранную на конвейере механическую женщину. — Аксель, для начала я задам несколько вопросов, после чего проверю, совпадают ли ответы с информацией, которую передаст ваш имплант. Вам все понятно?

Я кивнул.

— Тогда скажите, мистер Рид, что вы ищите в Иллюзионе?

— Ничего. Я так же как все ежедневно подключаюсь к Иллюзиону, отрабатываю повинность в грезах, и все. Вернее… раньше подключался. Теперь у меня ограничение: могу только смотреть на уровне «наблюдатель».

— Знаю, — холодно улыбнулась Кассандра, убрав челку за ухо. — И все же, что вы ищите, Аксель?

— Я же сказал — ничего.

— Вы хотите снять красную метку, вернуть лицензию детектива и получить возможность полноценно подключаться к Иллюзиону?

Вроде бы простой вопрос, его постоянно задавал мистер Бартон на еженедельном тестировании. Но почему-то кажется, что пухлые губы мисс Милз, над которыми так четко видна родинка, говорят одно, а на уме у нее совсем другое. В чем подвох? Я знал, что врать бессмысленно, ведь Милз сверится с данными импланта и все поймет. Прямое подключение — идеальный, безошибочный детектор лжи. Поэтому я попытался ответить честно хотя бы самому себе. Хочу ли я обратно свою лицензию? Да. Хочу ли вернуться в Иллюзион? Нет. Я мечтаю проснуться однажды утром и узнать, что проклятая виртуальная реальность перестала существовать. Я хочу забыть об Иллюзионе и о том, что отобрало у меня Лину. Я предпочел бы никогда не вспоминать о тех ужасах, что там видел, когда бывал в рейдах.

И в то же время меня тянет обратно. Мне становится дурно от понимания, что я лишен полного доступа, меня трясет как законченного наркомана каждый раз, когда я вижу проклятые капсулы и представляю, как погружаюсь в биогель, как подключаюсь к иной реальности и…

— Мистер Рид, повторяю: вы хотите вернуть лицензию детектива и получить возможность полноценно подключаться к Иллюзиону?

Резкий, полный нетерпения голос Кассандры Милз вывел меня из задумчивости.

— Да, — ответил я.

— Объясните, почему вам нужна лицензия и доступ к Иллюзиону.

— Все просто. Без лицензии я потеряю работу. Без доступа к Иллюзиону не смогу отрабатывать повинность, а это значит, что меня спишут в Хранилище, а я не хочу превратиться в живой труп и годами блуждать в кошмарах, — ответил я, и это в какой-то мере было правдой. Однако об истинных причинах я, конечно же, умолчал.

— Никто не хочет в Хранилище, мистер Рид, — опять та же холодная полуулыбка на красивом лице. — Но вы ведь понимаете, что Хранилище — это важная часть системы. Человечество не может себе позволить казнить преступников или запирать их в тюрьмах. КАЖДЫЙ должен отрабатывать повинность, иначе мы все погибнем.

— Знаю, — кивнул я.

На моем лице эмоции не отобразились, хотя меня всегда тянуло блевать от пропагандистских речей. Человечество не может себе позволить казни и тюрьмы? Ну-ну. Правильнее сказать: Конгломерат корпораций не может себе позволить списывать рабов в утиль. Для них важна каждая тушка, ели она еще способна мыслить и подключаться к Иллюзиону. А человечество нуждается в справедливости, ведь будь иначе, сегодня утром я бы не наткнулся на трупы. Убийца этих женщин и старика должен быть наказан. Как и убийца Лины.

— Скажите, Аксель, какой у вас уровень ЭМПО?

Я тупо на нее уставился.

— К чему этот вопрос? Я же сказал, что пятьдесят четыре. В профиле указано.

Какое-то время Кассандра Милз пристально на меня смотрела и молчала. Я отметил, что эта миловидная, холеная девушка смотрится в кабинете Бартона чужеродно; она словно фиалка на обочине пыльной автострады. Прекрасный хрупкий цветок, место которому где-нибудь в корпоративном секторе, в просторном светлом кабинете в одном из небоскребов, а не здесь со мной.

— Аксель, почему вы мне врете? — ошарашила Кассандра. Теперь она уже не казалась хрупкой и миловидной, такая сожрет и не подавится.

— Эм-м-м… С чего вы взяли, что я лгу? — спросил я. Напрягся. Ей нельзя знать о реальном уровне моего ЭМПО. Никому нельзя.

— В таком случае, дайте мне полный доступ к нейроимпланту, чтобы я сама проверила, — ее непроницаемо черные глаза смотрели мне в лоб, словно дула пистолетов.

— Нет, — скрипнул я зубами.

Дать полный доступ — значит позволить ей узнать ВСЕ, и превратиться в безвольную марионетку под ее контролем.

— Вы же хотите обратно свою лицензию?

— Да.

— Тогда дайте. Мне. Доступ.

Она не просила, она приказывала. Интуиция меня никогда не подводила, так с чего я решил, будто сейчас все иначе? Та-а-к, пора заканчивать эти игрища.

— Сеанс окончен, — сказал я и дернул руками, пытаясь вырваться из крепежей.

Ремни больно впились в запястья, и оторвать их с первого раза не получилось. Я дернул еще, услышал, как вылетел шуруп. Вот так, малышка, еще один хороший рывок, и я покину твой уютный кабинетик. Однако Кассандра и на этот раз не разочаровала. С неимоверной для кабинетной мыши скоростью она подскочила ко мне и всадила иглу шприца в мою шею.

Мир зашатался, пьяно закружился и исчез.

— Ак… е… блл…? Ми…ибл… Ри…д? — доносилось приглушенное бульканье.

Я устало тряхнул головой, но открыть глаза не смог. Сознание постепенно возвращалось, слова становились разборчивыми, а голос узнаваемым.

— Аксель? Мистер Рид, вы меня слышите? — тормошил меня мистер Бартон. — Аксель, проснитесь!

Кое-как разлепив веки, я первым делом потер виски — голова раскалывалась так, словно я всю ночь литрами вливал в себя дешевый суррогатный бурбон. Немного придя в себя, я обнаружил, что лежу на потертом диване в кабинете Бартона. Металлическое кресло по-прежнему стояло возле стола, роллеты были подняты, из окон в пыль и серость кабинета лился бледный солнечный свет.

— А где Кассандра?.. — оброни я.

— Какая еще Кассандра? — не понял Бартон. Он вытаращился на меня, как на идиота. — Аксель, голубчик, здесь только вы. И вы спите на моем диване! Что вы вообще здесь делаете?

Я тупо моргнул.

— Как что? Я пришел на тестирование.

Бартон всплеснул руками.

— Что же вы, голубчик! Тестирование ведь перенесли на завтра! Я отправил вам сообщение.

— Да… наверное… — пробубнил я. — Кажется, я перепутал. Простите, мне пора.

— Конечно, конечно, мистер Рид. До встречи завтра.

Я остановился в дверях, обернулся и бросил взгляд на голограмму часов на стене над столом Бартона. Светящиеся зеленые цифры показывали 15:48. Тогда я откатил рукав куртки и посмотрел на свои часы: все трое показывали 15: 43 с разбросом в шаге секундных стрелок в одно деление. Я носил механические часы, дорогие и точные «Иякута», которые когда-то давно подарил мне отец. Если ты бродишь в грезах, если ты перестал понимать: что реально, а что порождение Иллюзиона, то время — это первая веха. В Иллюзионе время существует в собственном измерении, и всегда играет не по правилам, поэтому часы необходимы. Но только механические. Электроника лжет, цифры лгут, а в виртуальном мире они вовсе способны тебя уничтожить.

Убедившись, что не в Иллюзионе, не в галлюцинации и даже не во сне, я зашагал по длинному мрачному коридору Диагностического центра.

— Простите, — остановил я мужчину в белом халате. — Вы не видели здесь девушку? Темноволосая, в черной кожаной юбке и белой блузке. Еще у нее родинка над верхней губой… Нет? Ладно. Извините.

Прошел дальше по коридору.

— Вы не видели здесь девушку? У нее родинка вот тут… Нет? Простите за беспокойство.

— А вы не видели девушку? Кассандра Милз? Нет… Ясно.

Кассандру никто не видел. Иные меня поглоти! Но ведь она была там! Говорила со мной, подключалась к чертову интерфейсу и накачала какой-то дрянью!

Адски разболелась голова, серость стен и человеческих теней сделались ненавистными. Хотелось поскорее уйти отсюда, но все же в вестибюле я остановился перед зеркалом во весь рост. Отогнул ворот куртки, и пригляделся внимательнее, чтобы увидеть след от укола.

На шее ничего не было.

[1] ЭМПО — эмпатическая персональная особенность. Чем выше уровень ЭМПО, тем сильнее взаимодействие человека с Иллюзионом.