Мстислав Дерзкий часть 1

Глава 5

Глава 5

— М-да, а жить-то тут можно, — задумчиво сказал я, рассматривая помещение.

Оно оказалось длинным и широким. У стен стояли кровати — я насчитал пять штук. Еще тут обнаружились столы, стулья и прочая рухлядь. В комнате было еще три двери.

— Там кухня, — махнула рукой Вероника, поймав мой вопросительный взгляд, — и склад с продуктами, за той дверью — душ и туалет, а за последней запасной выход. Тоннель идет глубоко под землей и выходит где-то в полукилометре от поместья.

— Полкилометра — это сколько? — спросил я.

— Пятьсот метров.

— Не тупи, я не понимаю, в чем вы расстояние меряете. Метр — это сколько?

— Эм, как тебе объяснить? Ну, вот у меня, например, рост один метр и пятьдесят сантиметров.

— Сорок, — хрипло хихикнула Лишка.

— Служанке слова не давали, — огрызнулась Вероника. — А в одном метре сто сантиметров, в сантиметре — десять миллиметров, в километре сто метров и так далее…

— Тысячу метров в километре, неуч, — опять вмешалась Лишка, но поймав злобный взгляд Вероники, сделал вид, что ее тут вообще нет.

— Так, ага. Значит, ваш метр — это где-то наши полтора аршина, — прикинул я, сразу решив переходить на современные способы измерения. Не думаю, что тут наши помнят, а значит, может случиться недопонимание в ответственный момент. А сантиметр — это полперста. Глупым я никогда не был и тут же в голове перестроил всю систему, несколько раз повторив для себя их названия и применив их на практике. — Значит, пятьсот метров… Это хорошо. А выходит он куда?

— Наружу, чуть в стороне от поместья. Там парк с деревьями, со стороны ничего не видно. Народа в нем почти не бывает — лет десять назад там одну баронессу маньяк зарезал, так с тех пор люди стороной этот парк и обходят.

— Еще лучше, — расслабился я. — Так, а что у нас с водой?

— Все никак не напьешься? С водой все хорошо, много ее. Берем напрямую. Вон кран, можешь глушить сколько хочешь.

— Вероника, я всегда считал, что бить детей неправильно. Но я готов отступить от своих принципов. Что значит «кран» и как из него пить? Колодца и ведер я тут не наблюдаю.

— Ох, какой же ты все-таки примитивный! Элементарных вещей не знаешь. Лишка, покажи ему, а я плакать буду. И не вздумайте мне мешать!.. Убили, всех убили. Одна я осталась, сиротинушка, — заревела она.

Лишка посмотрела на нее, потом повела меня к странной, но удобной конструкции, крутанула ручку — полилась вода. Дала мне кружку и пошла реветь вместе с графиней.

А я что? С детства знаю, что бабе надо выплакаться, иначе чернеть начнет от обиды внутренней и злости. И вымещать ее на близких своих. Ну, или не совсем близких, что еще лучше. Поэтому и внимания на них не обращал, пока не выпил не меньше двух ведер. И куда только вошло, спрашивается? Однако результат был налицо — я и почувствовал себя сразу еще лучше, и кожа опять же мягче стала. Да и мышцы, что скрывать, силы прибавили. Не мои прежние возможности, но все же лучше, чем было.

Увидел зеркало, посмотрел на свое отражение и чуть не сплюнул с досады на чистый пол. Вынул меч, проверил пальцем его остроту и начал им сбривать эту мерзость. Порезался пару раз, не без того. Но зато подбородок и лицо вновь стали чистыми. Потом так же обрезал и волосы, сделав их привычной длины, чуть до плеч.

Морда, конечно, у меня пока еще стариковская, но уже не такая противная. Если я на вот это, что отражается в зеркале, стану похожим в старости, то всяко лучше помереть молодым.

— Что? — обернулся я, почувствовав на себе два скрещенных взгляда.

— Все-таки ты очень примитивный, — заявила мелкая графиня. — Не мог у меня попросить лезвие? Тогда бы твоя морда не была бы вся в крови.

— Это ничего, сейчас зарастет. К тому же ты ревела и просила тебя не отвлекать. Я ж не зверь какой и все понимаю. Тяжело лишиться родных. Как ты вообще спаслась?

— С отцом поругалась, он меня в чулане и запер. Потом услышала крики. Вот и сидела, даже не шевелясь, боялась себя шорохом выдать. А там Лишка пришла, я голос ее услышала. Ну и побежала с ней.

— Голос, значит, — грозно посмотрел я на мелкую.

— Ну не бросать же ее⁈ За столом я ее не видела, а что наказана была, я знала. Вот и посмотрела, жива она или нет. Но мы тихонько прошли — мертвяки нас не заметили.

— Заметили, — мрачно отозвался я. — Просто проследили, куда вы пойдете. Духа смерти вы на своих плечах притащили.

— Духа? — ахнула Лишка, схватившись ладошками за щеки. — Да как же ты выжил-то? И мы тоже?

— Меня не так просто убить, — надулся я от гордости.

Впрочем, я тут же мысленно отвесил себе подзатыльник. Так вот и погибают гордецы, с задранным носом вверх. Потому что забывают при этом посмотреть вниз. Да и было бы перед кем хвост распушать — эти малявки мне, как минимум, еще года четыре не интересны будут как женщины.

— Эй, ты чего так смотришь, будто оцениваешь? — возмутилась Вероника. — Мы девушки скромные и до свадьбы ни-ни. Лет через шесть приходи, если рожу исправишь.

— Чего через шесть?

— Лет, балбес! У нас раньше восемнадцати лет замуж нельзя.

— А у нас в шестнадцать выходили, — не сильно расстроился я. — Но это все мелочи. Давайте-ка чего-нить поедим и подумаем, как жить дальше будем. Ну, с планами определимся.

— Лишка, кухня там, — повелительно махнула графиня рукой.

— Стоять. Мы тут все временные боевые братья и сестры, поэтому у нас равноправие. Ты идешь ей помогать, а я осуществляю общее руководство. Кто против, того я познакомлю со своим лучшим другом — ремнем.

— Ты не смеешь мне приказывать!!! Я графиня Вероника Васильевна Темирязева!

— Не знаю, что значит этот титул, но я князь, сын Великого князя Новгородского, Московского, Суздальского, Псковского, Черниговского и прочее, и прочее, Мстислав Олегович Инлинг. Наследник правящего рода. Витязь-волхв, сотник Первой дружины. Тебе и дальше перечислять, или ты уже поклонишься и побежишь готовить еду?

— Граф — это высокий аристократический цикл, невежа. И почему это ты Инлинг? Ты родственник императрицы Анастасии Федоровны?

— Не знаю, будем смотреть. Времени-то много прошло.

— Точно родственник — сколько-то юродный дедушка. На тебе знаки правящего рода. А их одевать никому не позволено под страхом смертной казни. А ты их даже не одевал, тебя в них откопали.

— Ты мне зубы-то не заговаривай — марш на кухню и еду готовьте. Тысячу лет не ел.

— Ладно. Так и быть, накормлю тебя. Старость надо уважать, — махнула косой хамка.

— Эй, мне двадцать лет всего!!! — обиделся я.

— И больше тысячи, — последнее слово осталось за ней, твердо убедив меня, что мир может измениться, а вот женщины никогда. Разницы между тем, что было тогда и что сейчас, я не почувствовал.

Уселся, поерзал — удобно. Прислушался к звукам за дверью склепа — есть, но тихие. Кажется, разумных тварей среди них не осталось. А эти, потеряв наш запах, разбрелись. Это проблема, но ее можно решить и позже. Сейчас надо восстановить силы и набрать вес. А то, кажется, меня и ветер унести может. Меч, вон, вроде и не тяжелый, а плечи оттягивает. В лучшее время я им мог бы сутками махать, а тут устаю после десятка ударов.

— Ты бы в душ сходил, что ли? — опять появилась Ника.

Вот точно, делает все, чтобы не работать!

— Что это за место, название которого похоже на шипение змеи? И зачем мне туда ходить? — удивился я.

— Ну, душ, ванна и все такое.

— Сейчас мне прямо сразу стало понятней.

— Боги, какой же ты примитивный! Душ — в нем моются. А от тебя смердит.

— В баню, что ли? Так бы сразу и сказала. А то придумала тоже мне — душ, ванна. И где она у вас тут поместилась?

— Нет, я этого не выдержу. Пошли со мной, — ничуть не сомневаясь, она схватила меня за руку и потащила к одной из дверей.

— Вот это унитаз — сел на него, сделал свои дела, а потом нажимаешь вот на эту серебристую кнопочку. Тогда польется вода и все смоет. Пить из него не надо. Хотя, вы там в своем средневековье, наверное, откуда только не пили. А вот это туалетная бумага. Так в ваше время ее, наверное, не было — это вроде пергамента, вот. Им вытираешь свой зад — так понятно?

— Пергаментом зад? Да ты сдурела, малявка⁈ Он же жесткий. Да и стоит целое состояние. Ты мне еще берестой зад вытирать предложи.

— Нет, болван. Это в ваше отсталое время так и было. А теперь все по-иному. Вот пощупай, мягкая же? А вы-то небось лопухами подтирались, да крапивой всякой, — хихикнула она.

— Не, лопухами — это в походе, — я пощупал — действительно мягкая. Значит, дорогая, надо экономить. — А так просто мылись.

— Да представляю как. Небось грязными ходили.

— Эй, ты нас с печенегами-то не путай, которые гадили, не слезая с лошади. Или лыцарями всякими.

— Рыцарями?

— Лыцарями. Они по-нашему и лыка не вязали, потому лыцари. Нажрутся всякой дряни и ходят, падают. А уж говорят, так вообще с трудом. Мы вообще были очень чистоплотными, чтобы ты знала. С любого воина кольчугу-то сними, а под ней белое исподнее и тело чистое. А Лыкари эти — когда они шли, над ним мухи вились, а запах такой стоял, что за три версты… за три километра слышно было. Мы так на них засады и устраивали — по запаху находили.

— Ладно, чистоплюй ты наш. С этим разобрались — теперь смотри и восхищайся современным миром дальше. Вот это и есть душ, наверху, видишь — лейка. Из нее течет вода. Крутишь вот этот кран с синенькой вставкой — потечет холодная, а из вот этого с красной — горячая. Смешиваешь их и получаешь такую, какая нравится. Это вот мыло, мочалка. А это шампунь — он для головы. Смотри не перепутай. Полотенце на стене. Все, развлекайся, — махнув косой, эта нахалка испарилась.

— Ладно. Новый мир, новые возможности. Попробуем.

Я разделся, вещи аккуратно сложил. В них встроено плетение самоочищения, но за минувшие века сила в нем иссякла. Сейчас оно уже взяло эфир из источника — самую малость, и все стало чистым. В отличии от тела.

Встал я под лейку, крутанул этот… кран, ага. Промахнулся — хлынул кипяток. Смог не заорать. Быстро закрыл, крутанул другой — теперь ледяная!!! Смог не заорать опять. Но матом разразился — вот зачем такие сложности⁈

Покрутил-повертел — ох, как же хорошо!!! Тугие струи воды приятно массировали тело, и я решил, что останусь тут жить. Только пусть еду приносят, да девки румяные спину трут. Со скрипом признал это изобретение годным и достойным существования. Но баня все равно лучше — она и лечит, и греет, и чистит не только тело.

В общем, натерся я мочалкой так, что тело захрустело, а уж пар-то от него валил — просто на загляденье. Вышел и едва не упал, поскользнувшись на мокром камне, котором был пол вымощен — нет, современные люди себя вообще не берегут.

Я вытерся, переоделся, подвязал волосы, посмотрелся в зеркало — нет, конечно, далеко еще не красавчик. Но с нежитью меня уже точно не спутают. И пошел в народ, потому как надо тут стать своим. А без знаний это точно не получится.

Кстати, надо бы узнать у них насчет этой, как ее там… Паутины. Точно. Вроде там все есть — осталось понять, как с этим работать.

— Ешь.

Передо мной появилась миска, полная разваренной, исходящей паром картошки. В углу посудины скромно притаилась бледная куриная ножка и пара квашеных огурцов.

— Все, что смогли приготовить по-быстрому, — сказала Лишка. — Ночь уже. Завтра постараемся сделать побольше.

— Не отравлюсь? — спросил я, пробуя на вкус свою первую еду за много лет.

Она в ответ посмотрела на меня так, будто я ей в душу плюнул. Но на удивление все оказалось очень даже неплохо, и я быстро умял всю предложенную снедь. Девчонки, в отличие от меня, вяло ковырялись в своих тарелках, и кажется, опять собирались реветь. Ну что ты с ними сделаешь, дети же. Надо как-то отвлечь.

— Так, девицы-красавицы. Сейчас начнется самая важная часть нашего с вами общения. Поведайте мне в подробностях, кто, куда и зачем. Ну, и заодно расскажите мне, что вообще происходит и куда смотрит ваш князь.

— Куда смотрит князь, не знаю, — пожала плечами Ника, отставив в сторону тарелку. — Сообщение о нападении уже должно было уйти в Приказ Тайных дел, но я что-то не вижу тут войска или охотников на нежить и нечисть. Чтобы мертвые вот так появились в самом центре города, в хорошо охраняемом поместье — я о таком и не слышала. Но я ведь… — она замялась, но все же призналась, — … маленькая еще, может, мне просто о таком не говорили. Вернулась вот на каникулы из закрытой школы для девочек имени генерала Апраксина, и на тебе. Горе-то какое!.. — губы ее задрожали, а в глазах мелькнули слезы. — Теперь мне надо к родне ехать, в столицу, в Новгород. Там у меня тетка живет, она поможет. Я позвонила бы уже ей, так сигнала нет, — показала она мне свой… Ну, не знаю, что это. Какая-то маленькая светящаяся коробочка. Но на всякий случай я кивнул, а то опять отсталым назовет. — А Лишка со мной пойдет… Наверное.

— Нет, Лишка пойдет со мной, — сказал, как отрезал я.

— Это почему еще? — неприятно удивилась та. — Она моя служанка.

— Она вольная, а не холопка. И единственный человек, кто отнесся ко мне по-человечески и верил, что я жив. Поэтому я в ответе за ее судьбу и сделаю все, чтобы она жила долго и счастливо. И по возможности богато. Лишка, ты как?

— Пойду с тобой. Не хочу больше чужие постели стелить, да полы драить. И получать за это лишь пинки. А ты, князь, верю, не обидишь.

— Предательница, — зло сверкнула на нее глазами Ника. — Ну и вали тогда с ним. Больно надо еще и о тебе беспокоиться. Я как была графиней, так и останусь. А ты выше служанки все равно не поднимешься. Каждый должен знать свое место. К тому же я маг сильный, а ты вообще никто.

— Сильный? — заинтересовался я.

— Двенадцатый ранг, чтоб ты знал!!!

— А слабей его нет, — хихикнула Лишка. — Самый сильный — первый, самое дно — двенадцатый.

— Да ты!.. Что бы ты в этом понимала! В моем возрасте это отличный показатель!!! Я к совершеннолетию точно десятый возьму или даже девятый, если буду хорошо учиться.

— Да-да. Только с этим у вас и проблемы. Или напомнить, за что вас наказали?

— Все. Я тебя знать не знаю и ведать не ведаю. Пригрела на груди змеюку.

Вероника обиженно засопела, скрестив руки на груди.

— А у тебя какой ранг, князь? — не обращая внимания на оскорбленную в лучших чувствах графиню, посмотрела на меня Лишка.

— Да если бы я знал. У нас такого деления не было. Отец, вот, князем великим был. Три образа имел да с богами мог на равных разговаривать. А я намного слабей его, хотя до тысячника должен был дослужиться, потому как четвертый образ получил. Но после него боярин шел, воевода — но там образа ничего не значили — только личная сила. Не с чем сравнить и не на ком показать.

— Почему?

— Потому что как мага меня сейчас нет. Источник мой только начал восстанавливаться, да каналы высохшие распрямлять. А это процесс не быстрый. И образы применять нельзя, пока в силу прежнюю не войду.

— А образы что такое?

— Ну, я могу превратиться в водяную змею, огненного волка, медведя земли и воздушного орла. Насчет последнего надо проверять, потому как я его после смерти получил. Но это позже, пока тело не восстановлю, использовать их нельзя.

— В общем, защитник из тебя так себе, — фыркнув, заключила Ника таким тоном, что мне сразу захотелось ее выпороть. Поймав мой взгляд, она нервно сглотнула и чуть сдала назад, сменив тему. — Что конкретно ты хочешь знать?

— Да все. Кто правит и как. С кем дружим и кому морды бьем? Что у вас с богами и мертвяками? Давай мне кратко общую обстановку в мире и тут в частности.

— Оу, так князь хочет послушать интересную историю и начать еще больше удивляться и восторгаться современным миром? Ну тогда слушай и внимай, мой отсталый ученик.

— За отсталого и по жопе можно получить.

— Ну, примитивный — разницы-то нет. И вообще, не отвлекай. Так вот…