Мстислав Дерзкий часть 1

Глава 4

Глава 4

— Вот мы и нашли тебя, — мерзкий голос духа был подобен скрежету гвоздя по стеклу.

Темное двухметровое чудовище парило над полом. Угли-глаза, огромная пасть, полная зубов-игл, бесформенное, постоянно изменяющее очертания тело. Мерзкое создание и, к сожалению, очень сильное для меня нынешнего. По рангу он был не ниже сотника, а то и тысячника. Для сравнения первый, кого я убил, был на уровне дружинника, то есть, слабей этого раза в три-четыре.

Легкое движение его руки, и девчонки рухнули на пол, потеряв сознание.

— А что, долго искали? — сарказм, а что еще мне остается.

— О, поверь мне, очень долго! После того, как ты убил нашего князя, мы узнали, что ты выжил. На протяжении многих веков мы искали твое тело, чтобы забрать то, что тебе не принадлежит.

— Это что же? Мою красивую одежду? Или вот эти сапоги, тоже ничего такие — удобные?

— Образ Костяного дракона!!! — с придыханием ответил он.

— Не брал, — помотал я головой. — Точно говорю, обознались вы. Нет его у меня.

— А я чувствую, что есть, — его морда приблизилась ко мне, а смрадное дыхание заставило слезиться глаза. — Да, он немного изменился, но, пройдя через силу смерти, вновь обретет свои свойства. И именно мне Царственный Владыка Кощей поручил его забрать и использовать. Сказал бы я, что тебе будет не больно, но не люблю врать — это будет именно больно. Образ и твоя душа усилят меня, и я встану во главе всего войска!!! Не дергайся, человечишка, и тогда я все сделаю быстро.

Смердящая пасть раскрылась, зубы удлинились. Он потянулся ко мне, и я обреченно осознал, что это все — конец. Не будет мне перерождения, не будет славного посмертия, как и не будет пира с предками за одном столом. Меня просто сожрут, навсегда уничтожив душу.

Я дернулся, когда острые зубы вошли в мою плоть. Брызнула кровь, и я почувствовал, как начал терять самого себя, потихоньку растворяясь в небытие. Боль ввинчивалась в голову, мешая думать, тело обмякло, не способное сделать хоть что-нибудь. Образы не откликались.

Но нет, уйти просто так⁈ Я Мстислав Дерзкий и не позволю себя сожрать! На остатках сознания, последним усилием воли я направил весь эфир, что у меня был, в руку, и кинжал, который я умудрился не выпустить, без замаха вошел в плоть твари.

Дикий визг резанул по ушам, а в меня хлынул нескончаемый поток энергии, грозя захлестнуть — порвать мои каналы и разорвать источник. То, что хотело съесть меня, теперь наоборот давало мне жизнь.

Спустя пару минут тварь осыпалась пеплом, а я стал кататься по полу, воя от боли во всем теле. Мышцы, кости, нервы — все восстанавливалось просто в бешеном темпе. Все же дух этот был очень сильным, и энергии в нем было много. И я, подобно песку в пустыне, впитал ее всю.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Так вскорости и я, тяжело дыша, лежал на полу и смотрел в потолок, в первые за все время чувствуя себя более-менее сносно. Ну, то есть, я теперь, как мне казалось, мог спокойно сесть, встать и, наверное, даже ходить. Но надо проверить на деле.

Опираясь о стену, я поднялся — прежде костлявые, теперь мои руки обрели силу и слегка порозовели. Дотронулся до лица — все те же морщины, но кожа больше не казалась куском пергамента, став более мягкой и эластичной. Эфир — источник ощутимо подрос и активней стал формировать каналы. Да, до полного восстановления еще далеко, но прогресс виден. Магия, увы, не тело — ее так же легко не вернуть.

Образы — с ними все намного лучше. Нет, они не засияли цветом своих стихий, но уже не выглядели как сморщенные гнилушки. Теперь я могу их призвать, уже на пару секунд полностью взяв нужный облик, и после не рухнуть от истощения. Но пока лучше этого не делать.

Так, теперь защита. Мечи — увы, пока недоступны. Надо еще парочку сотен мертвяков уничтожить, чтобы душа достаточно окрепла в теле и вернула мне прежнюю привязку. Это тело пока не выдержит подобного. Поэтому пользуемся кинжалом, которой оказался не таким уж и бесполезным. Посмотрев на ранее тусклый, а теперь слабо светящийся красным камень на рукоятке, я хмыкнул и повесил его на пояс.

Огляделся и пошел искать среди прочего хлама что-нибудь полезное, не забыв взять так необходимую мне воду. Девчонки пока оставались в бесчувственном состоянии, и пусть так еще немного полежат. Лишние визги и вопросы мне ни к чему.

Ноги не дрожат, тело, пусть и слегка деревянное, но уже может двигаться без скрипа. Я полез в карман, не сомневаясь, что найду там то, что ищу — белую ленту для волос. Это была моя любимая, вышитая сестрой. Я скрутил волосы в хвост сзади, воспользовавшись ею. Воспоминания кольнули болью, но я спешно отогнал их. Не время грустить — все потом.

Живительная влага полилась в рот, и я пил и никак не мог остановиться. Думал, что лопну. Но осушив четыре бутылки, понял, что хочу еще. Но это терпит.

Так, вот длинный меч какого-то Артура. Прямой, длинный, но сталь вроде нормальная. Щелкнул пальцем о лезвие — приятный звук. Есть шанс, что сразу не сломается. Прикинул, как буду доставать его из-за спины, потому как не любил носить оружие на поясе. Хорошо. Длинный, руки хватило точь-в-точь. Закинул, пристроил, проверил — можно работать.

Так, а вот теперь можно и девчонок будить. А то привели смерть за собой, а теперь валяются тут, будто и не виноваты. Воды не осталось, поэтому пришлось шлепать их по лицам, стараясь не навредить. Пока я, увы, плохо силу контролирую — надо время, чтобы привыкнуть.

— Не сметь бить меня по лицу! — резко пришла в себя, будто бы никуда и не уходила, графская дочь, как ее там… Вероника вроде?

— Не бейте меня, я все исправлю, — Лишка напряглась и, кажется, даже не открывая глаза, собралась удирать.

— Замерли, малявки! — рявкнул я. — Не орать, не пищать, маму с папой не звать.

— Некого звать, всех убили… — заскрипела зубами Вероника. Потом, несмотря на все усилия сдержать слезы, все же заревела. А следом за ней и Лишка.

Признаюсь, я тоже чуть было не пустил слезу — эффект был заразителен. Но сдержался и горжусь собой. Не время раскисать, Родина в опасности. Тем более, я чувствовал, как к нам приближаются мертвые. Странно, что они не заявились еще раньше.

— Так, плакать будем потом. Сейчас надо выжить. Есть тут второй вход?

— Ты изменился, князь, — Лишка наконец посмотрела на меня и чуть приоткрыла рот.

— Так ты и правда тот труп, да? Как-то не похож. Хотя, одежды вроде бы его… — вытерев слезы, взяла себя в руки маленькая графиня.

— Все вопросы оставьте при себе. Кто хочет жить и мстить, показывает дорогу. Остальные могут остаться и молиться презренным богам.

— Князь, ты нас спасешь? — Лишка уже пришла в себя и прикидывала варианты.

— Зови меня Мстислав. И да, спасу. Если вы, наконец, включите мозг и начнете двигаться. Иначе я спасу только себя. Нам нужно тихое место, где можно собраться с мыслями и силами. И откуда спокойно делать вылазки.

— Склеп, — переглянувшись, хором выдали девчонки.

— Прозвучало в виду последних событий вообще не привлекательно.

— Ты не понимаешь. Там нас точно мертвяки не найдут, а мы зато их всех увидим. А если и найдут, там толстые стены — не прорвутся. Побежали! Там и еда, есть и вода.

— В склепе? — еще больше обалдел я. — Вы не смотрите, что я плохо выгляжу — так-то мертвечиной не питаюсь.

— Глупый князь. Шевели ногами и скоро сам все увидишь.

Тьма не просто висела в воздухе — она липла к коже, как паутина, пропитанная запахом гнили и старой крови. Каждый шаг по разбитой плитке графского поместья отдавался в висках гулким эхом, слишком громким в этом мертвом молчании. Молчании, которое вот-вот взорвется.

Вероника быстро шла впереди, указывая путь, ее тонкая фигурка в порванном платье казалась нелепо хрупкой на фоне чудовищных теней разрушенного особняка. В ее руке был не игрушечный кинжальчик, а тяжелый, вполне себе боевой нож, эдакий маленький меч, которой она, не раздумывая, подхватила со стойки.

Лишка, моя маленькая тень, вцепилась в край моего плаща так, что пальцы онемели. Она уже не плакала. Слишком страшно ей было сейчас даже для слез.

— Левее, Мстислав! — шипение Вероники прорезало тишину, как лезвие.

Я рванулся в сторону, едва успев оттолкнуть Лишку. Из провала, где когда-то был фонтан, вывалилась тварь. Не просто скелет, не просто гниющее мясо. Это был сплав ярости и разложения. Костлявые пальцы с клочьями плоти сжали обломок косы, глаза — вернее, то, что в них осталось, пылали холодным, ненасытным голодом. Оно не просто хотело убить — оно хотело растерзать, растворить в этой всепоглощающей тьме.

— Отойди! — рявкнул я, выставив меч.

Сталь запела в воздухе, встретив ржавое железо косы с градом искр. Удар отозвался болью в предплечье. Тварь не отшатнулась. Она рванулась вперед, издавая хриплый, булькающий вой. Я прыгнул назад, заслоняя девочек, рубанул по колену. Кость с отвратительным звуком хрустнула, но существо лишь закачалось, не выпуская оружия. Его голова дернулась, пустые глазницы уставились на Лишку.

— Нет! — крикнула Вероника.

Не раздумывая, она метнулась вперед, ее удлиненный нож блеснул в тусклом лунном свете и вонзился твари в бок. Не глубоко, но больно. Она с ревом развернулась к девочке. Сердце у меня ушло в пятки.

— Вероника, назад! — заорал я, бросаясь в атаку.

Меч описал широкую дугу, впиваясь в шею монстра. Недостаточно. Сталь застряла в позвонках. Тварь завыла, извиваясь, трясясь, пытаясь стряхнуть меня. Я навалился всем весом, вывернул клинок. Голова отлетела с мокрым чавканьем. Тело рухнуло, но пальцы еще судорожно сжимали древко косы.

— Бежим! — схватил я Веронику за руку, подхватывая Лишку, которая висела у меня на плечах как мешок. — Показывай дорогу!!!

Поместье ожило. Тени зашевелились повсюду. Из-за обвалившихся колонн, из разбитых окон, из-под кусков обрушенной кровли — они выползали, сползали, ковыляли на переломанных ногах. Хрипы, скрежет, бульканье — симфония смерти нарастала. Каждый шаг по заросшей тропинке к фамильному склепу был битвой.

Один мертвец, больше похожий на раздутый мешок кожи, попытался схватить Лишку. Я рубанул ему по руке, отсекая кисть с гнилыми когтями. Другая тварь, бывшая горничная в лохмотьях кружевного фартука, бросилась на Веронику с диким визгом. Графиня встретила ее ударом своего «меча» прямо в оскаленный рот. Зубы хрустнули, тварь отпрянула, давясь костями.

— Держись, Лишка! — задыхался я, отбиваясь мечом, который уже затупился о кости и ржавчину.

По лицу текла кровь — то ли своя, то ли чужая, чертовски вонючая. Склеп. Вот он, низкий, мрачный, сложенный из почерневших камней. Надежда. Или последняя ловушка.

— Дверь! Открывай! — Вероника, бледная как смерть, но не сломленная, метнулась к тяжелой каменной плите, украшенной стилизованными черепами. Она уперлась в нее плечом, отчаянно толкая. Камень не поддавался. Лишка, рыдая, бросилась помогать ей.

Я остался один против приближающейся волны тварей. Они шли. Медленно, неминуемо. Десятки пустых глазниц, десятки когтистых рук. Адское шествие. Я встал поперек тропинки, подняв меч. Усталость валила с ног, но отступать было некуда. За спиной — девочки. И склеп.

— Ну что ж, уродины, — прохрипел я, чувствуя, как адреналин жжет жилы. — Кто первый на ужин? Только предупреждаю — несвежий! И в бане тысячу лет не мылся.

Первый, бывший стражник в истлевшей форме, бросился с глухим рыком. Я встретил его ударом в грудь, но тут же вынужден был отпрыгнуть от когтей другого, который пополз по земле, как гигантский паук.

Меч работал сам — рубил, отбивал, отсекал. Каждый удар отдавался болью в руках. Я отрубил руку одному, ногу — другому, но они все ползли, цеплялись за мои сапоги. Один вцепился зубами в край набедренника. Я всадил меч ему в темя, вывернул клинок. Череп хрустнул.

— Мстислав! Помоги! — крик Вероники был полон отчаяния.

Я оглянулся на долю секунды. Они обе, уперевшись в камень, не могли сдвинуть дверь. А сзади, обходя меня, по кустам уже пробирались еще двое мертвяков — быстрые, злобные.

— Млять!!! Отойдите! — заревел я, отшвыривая очередного мертвеца. Рванулся к склепу, отсекая на ходу руку, тянувшуюся к Лишке. Добежал. Уперся плечом в холодный камень рядом с Вероникой. Мышцы горели огнем. — Вместе! Раз-два!

Мы рванули. Камень дрогнул. Скрипнул. Сдвинулся на пару вершков. Недостаточно! Сзади уже слышалось тяжелое дыхание и топот десятков ног.

— ЕЩЕ! — закричала Вероника, и в ее голосе была недетская ярость.

Мы напряглись из последних сил. Камень со скрежетом поддался! Образовалась щель — узкая, темная.

— Лишка, внутрь! Быстро! — толкнул я девочку. Она юркнула в черноту. — Вероника, за ней!

Графиня метнулась следом. Я оглянулся. Они были уже в двух шагах. Десятки рук тянулись ко мне. Зловонное дыхание окутало лицо. Я прыгнул в щель, с трудом просочился, развернулся и с диким рыком рванул дверь на себя. Каменная плита с грохотом захлопнулась, срезав несколько костлявых пальцев, успевших просунуться в щель. Они заскребли по камню, извиваясь, как слепые черви.

Тьма. Глухая, абсолютная. Только наш прерывистое, хриплое дыхание, больше похожее на всхлипы. Снаружи — безумный гул, удары в дверь, скрежет когтей по камню. Но дверь — массивная, древняя — держалась.

Я прислонился к холодной стене, вытирая меч о край плаща. Руки тряслись. По спине струился пот, смешанный с кровью и грязью. Где-то рядом всхлипывала Лишка. Вероника тяжело дышала.

— Живы? — выдавил я, голос сел от напряжения.

— Жива… — прошептала Вероника.

Она щелкнула пальцами, и пара факелов, висевших на стенах, зажглись тусклым светом. Потом добавила, и в голосе снова появился знакомый металл.

— А ты, Мстислав? Твоя щека…

— Царапина, — соврал я, ощущая глубокий порез. — Главное, дверь их сдерживает. Пока.

Я сполз по стене на каменный пол. Ноги отказывались служить.

— Лишка?

— Я… я тут, князь… — тихий, испуганный голосок донесся из темноты.

— Молодец, мышонок. Все молодцы. Добрались.

Я закрыл глаза, пытаясь заглушить стук собственного сердца и грохот снаружи. Это был не отдых. Это была передышка. Короткая, кровавая передышка в каменном мешке, где пахло пылью веков и… чем-то еще. Чем-то спящим. Я вспомнил про саркофаги. Сколько их тут? И кто в них?

Лишка, кажется, думала о том же. Ее шаги осторожно зашуршали по полу в темноте.

— Тут… несколько. Больших. Мстислав… ты уверен, что они… пустые? И что никто из них не вылезет?

Я не был уверен. Ни в чем. Кроме одного. За этой дверью — ад. А здесь… здесь пока просто мрак. И две девочки, которых я должен был оберегать до утра. Хотя бы до утра.

— Абсолютно уверен, мышонок, — соврал я во второй раз за минуту, нащупывая в темноте рукоять меча. — Спят мертвецы крепко. Особенно древние. Расслабься. Отдыхай.

Вру, конечно. Отдыхать здесь нельзя. Ни минуты. Но пусть хоть Лишка попытается не дрожать от страха. Скребущий звук, доносящийся снаружи, как нож по стеклу, напоминал — передышка подходит к концу. Склеп был спасением. Но ненадолго. И следующая битва, чувствовал я, начнется не снаружи, а изнутри.

— Нет тут никаких мертвяков, — Вероника уверенно прошагала куда-то вглубь, а после дернула за рычаг. Незаметная дверь распахнулась, открывая вид на вполне себе светлое помещение.

— Это все бутафория. Отец считал, что держать мертвых рядом с домом не стоит. Но приличия надо было соблюсти. Поэтому всех, кто тут лежал раньше, перезахоронили, оставив внешне все как было, а склеп решили использовать для последнего шанса, когда придет беда. Пошли, я все покажу…