Мстислав Дерзкий часть 1

Глава 3

Глава 3

И вновь нарастающий шум нарушил мою тишину. Второе легкое тоже уже восстановилось, но переходить на дыхание ими я не спешил, переключившись на кости и сердце. Кровеносная система уже была готова к работе. Правда, гонять по ней пока было нечего — крови в организме не было ни капли. Мне б сейчас нырнуть в бочку с водой, и тогда процесс пошёл бы намного быстрей. Но увы, приходилось довольствоваться тем, что есть.

До восстановления эфирной сети было еще далеко. Сначала укреплю тело, а потом уже займусь магией. Иначе не выдержу и просто сгорю. Так что я лежал, укреплял, наращивал — медленно, но верно. И тут шум. Тревожный такой, злой, можно сказать. А потом я почувствовал мертвых — много мёртвых, их боль, их ярость, их жажду крови. Причем они находились очень близко от меня — буквально в десятке метров.

Плохо, очень плохо. Наверное, разрыв случился прямо в доме или возле него. Но так не бывает. Точнее, нет — бывает, если его создали с помощью ритуала с этой стороны, принеся в жертву живых. В мое время ублюдков, способных на такое, тоже хватало, и разговор с ними был коротким — сначала дыба, а потом их разрывали конями. Максимально больно и эффективно. И вот среди живых здесь завелась подобная тварь и причем рядом со мной.

За себя я не переживал — мое иссушенное веками тело им вряд ли покажется интересным. А вот Лишку было жалко. Детей нежить очень любила и даже специально охотилась за ними. Безгрешная душа — что может быть для них вкусней?

Меж тем звуки приближались. Слышались крики, чувствовалось движение эфира, раздавались громкие хлопки. Потом, в основном, остались только крики — но стены, видимо, были толстые, и слов было не разобрать.

Потом внезапная тишина, затем грохот, от которого затряслись стены. Дуновение ветерка…

— Защити меня, мне страшно! — послышался тонкий жалобный голосок, и я почувствовал тяжесть.

Лишка шустро забралась в саркофаг и, чуть приподняв меня, буквально забилась между мной и дном.

Взревела сигнализация, послышался топот, и вот мне в нос ударил ужасный смрад. Я не видел, но чувствовал, как надо мной склонилась мертвая тварь. Капля ее слюны упала мне на лицо. Она шумно втягивала воздух, опуская морду все ниже.

Дальше я действовал на рефлексах — рука превратилась в окутанную огнем лапу и ударила точно в ее средоточие, мгновенно уничтожая его. Тварь взвыла и рассыпалась прахом. Посмертная энергия хлынула в меня подобно целительному водопаду, стремительно восстанавливая кости, мышцы, запуская ускоренную регенерацию. Сердце забилось, гоня появившуюся кровь по венам. Часть энергии поглотил источник и тут же направил эфир на восстановление каналов.

— Хр-р-р, — вырвался из моего горла хрип, и воздух вошел в раскрывшиеся легкие. — Хр-р-р… Хр-р-р… Хрен вам, а не я! — с трудом просипел я.

Веки наконец поднялись, и я впервые посмотрел на этот мир своими глазами.

— А я говорила, что ты живой! — послышался приглушенный голос снизу. — И стал тяжелей. Осторожней, раздавишь же!!!

— Так и вылазь, и найди мне воду, — каждое слово отдавалось в пересохшем горле болью, царапая его.

— Не могу. Мне страшно! Они всех убили. И мамку, и тетку Наталью, и графа, — всхлипнула она.

— Не реви. Может, они спаслись.

— Нет, я видела. Сама видела! Они в трапезной были, когда эти ворвались. Никто и сделать ничего не успел. Мамку — она прислуживала за столом — сразу порвали, потом тётку Наташку. Граф успел ударить по ним волной огня, убив пару. Вот только мертвяков было много и лезли они отовсюду. Потом Тоньку убили — я за дверью стояла и все видела. Вероника не знаю где, как и жены графа. Раз тихо стало, стало быть, все мертвы.

А потом я вспомнила про тебя и сюда пошла. И тут тварь эта почуяла меня и погналась за мной. Думала, уж все — конец. Всех же убили, — опять заревела она.

И что мне с ней делать? Жалко всех, но если останемся тут, то и до нас доберутся. Пока местные власти отреагируют, да пришлют воинов. А я жить хочу, да и мелкую спасти. Ее дар — редкость, и его надо сберечь.

Не подумайте, что я чёрствый сухарь и мне не жалко людей, живших тут. Впрочем, нет — не жалко. Если ты не можешь защитить свой дом, то грош тебе цена как правителю. Или сделай, или умри, но все равно сделай. Раз пригрел на груди гадюку, не удивляйся тому, что она тебя ужалила. А если мои выводы верны, разрыв дело рук кого-то из живущих в доме, кто провел кровавый ритуал.

Попробовал пошевелиться — тяжело, очень тяжело. Тело абсолютно не желало двигаться.

— Лишка, мне нужна вода, иначе все тут сдохнем. И чем больше воды, чем лучше.

— Да где ж ее взять-то, если в доме мертвяков, что волос в твоей бороде⁈

— Придумай, вспомни. Мое тело высохло — не могу я двигаться, пока мышцы не восстановлю.

— Может, еще одного мертвяка убьешь? Ты, вон, как сделал, так сразу говорить начал.

— То случайность была. Больше так не выйдет, — с сожалением сказал я, понимая, что было бы, конечно, здорово. С десяток порождений Нави — и я точно полностью физически восстановлюсь. Не магически, нет — но мечи призвать смогу. А там и на Кощея можно идти. — Вылезай и иди, ищи воду.

— Мне страшно.

— Мне тоже. Но есть такое слово — надо.

— Ладно. Кажется, я знаю, где ее можно взять, чтобы не заметно. Тебе сколько надо?

— Бочку. А лучше две.

— СКОЛЬКО⁈ Ты от старости совсем мозги растерял? Как я это утащу?

— Захочешь жить — утащишь. А пока неси сколько сможешь. Быстрей вернешься, больше будет шансов выжить.

— Когда ты просто молча лежал, ты мне больше нравился, — буркнула она, с кряхтением выбираясь из-под меня.

Ага, залезла-то она, когда я был легкий, а сейчас с десяток килограммов я точно набрал. Вот и пыхтела мелкая, пытаясь меня сдвинуть. Я бы, конечно, мог ей помочь, но тратить энергию на такую мелочь не хотелось. Тем более, что болтая с ней, я продолжал укреплять тело, потихоньку двигая руками и ногами.

Лишка убежала, а я наконец смог оглядеться. Слева, на стене, словно трофеи охотника на нечисть, висели клинки. Не просто мечи. Атэм — тонкий, как жало, эфес из черного дерева в виде спирали змеи, лезвие казалось выкованным из лунного света и отливало холодной голубизной. Рядом Коготь Скверны — массивный, искривленный тесак из черного металла, покрытый струпьями ржавчины, которая на самом деле была засохшей, запекшейся кровью. От него веяло низменной злобой и болью. Еще дальше — изящная рапира Шепот Ветра, чье лезвие было покрыто микроскопическими рунами, мерцавшими при малейшем движении воздуха.

По центру комнаты, на постаменте из черного мрамора, восседал главный аккорд этого симфонического ужаса — доспехи. Не рыцарские латы, а Лабиринт Тени. Полая черная броня, собранная из сотен переплетающихся, как змеи, пластин обсидиана. Внутри нее клубился настоящий мрак, живой и пульсирующий. Смотровые щели были пусты, но создавалось ощущение, что из них вот-вот блеснет взгляд. На груди лат сиял инкрустированный кровавым рубином символ — стилизованный глаз с вертикальным зрачком. Приближаться к ним не хотелось. Казалось, доспехи не просто хранятся, а дремлют.

Справа царили знания. Полки из черного дерева, уходящие под самый потолок, ломились от фолиантов. Кожаные переплеты, потертые и потрескавшиеся, некоторые стянуты цепями с крошечными, но прочными замками. «Хроники Падшего Ангела Азраила», «Трактат о Костях Первобытного Левиафана», «Песни Крови и Звездной Пыли» — названия, вытисненные золотом или кровью, обещали запретные истины.

Рядом, в специальных футлярах из слоновой кости, лежали свитки. Папирусы цвета слоновой кости, испещренные мерцающими серебряными чернилами; темная, шершавая кожа, покрытая рунами, светящимися тусклым зеленым светом; даже был один свиток, казалось, сотканный из теней и запечатанный воском цвета сумерек. От них исходило тихое гудение — шепот забытых заклинаний, обещаний власти и предостережений о цене.

Между книгами и оружием, на отдельных бархатных подушечках внутри каменных витрин покоились артефакты. Око Агамемнона — полированный черный шар, внутри которого медленно вращались кроваво-красные спирали, притягивая взгляд в бездонную глубину. Сердце Ледяного Дракона — кусок вечно холодного синего кристалла, испускающий морозное сияние и покрытый инеем даже в тепле. Песочные Часы Эона — крошечные, из черного стекла и золота, но песок в них не белый и не черный, а мерцающий, как звездная пыль, и он, казалось, тек вверх.

Тишина здесь была не пустой. Она была насыщенной. Насыщенной эхом древних битв, шепотом проклятий, запертых в клинках, сонным дыханием дремлющей мощи в доспехах, немым криком знаний, жаждущих быть прочитанными. Каждый предмет излучал свою ауру: холод, жар, щекочущее безумие, давящую тяжесть веков. Воздух вибрировал от сконцентрированной, уснувшей магии.

Это была не коллекция. Это был зверинец. Зверинец из орудий убийства, сосудов запретного знания и сгустков чужеродной силы, пойманных, прирученных (или запертых?) эксцентричным и, несомненно, могущественным графом.

Все было подписано большими, красивыми буквами — иначе откуда я бы узнал все эти глупые названия? Старинные? Ха. Я бы назвал это все современным мусором. По крайней мере, чуть изогнутый меч, похожий на половский, подписанный как Меч Судного Дня, уж точно сделан из дрянной стали — такие вещи я и на глаз могу оценить. Да и кольчуга плетеная — кошмар!!! Такие обычно на столбы одевали, чтобы удары отрабатывать. В ней же пуда два, не меньше. Попробуй в такой походи полностью оружным. А если сеча или бежать придется? Воина всегда спасали тело крепкое, рука сильная, да ноги быстрые. И защиту подбирали такую, чтоб соответствовала, а не этот ужас.

Быть может, это трофейный зал графа? Ну, тогда не мудрено, что он врагов своих победил, если у них было такое оружие.

Я огляделся, но ничего для себя интересного не нашел. Моя защита получше будет, она годами проверена. Вот восстановлю еще тело, тогда и вызову ее. Руки уже соскучились по верным мечам.

Сам же я лежал в домовине. Ну, это гроб такой, украшенный рунами охлаждения. Их-то я сразу узнал — слабенькие. Такие у каждого крестьянина в погребе начертаны были, чтоб пища не портилась. Стоял он на небольшом постаменте с аршин высотой.

Прикинув свои силы, я понял, что слезть-то могу, но шанс, что ноги не выдержат, очень высок. Но надо. Хорошо хоть раздражающая сирена смолкла — это потому, что я смог вытянуть из артефакта эфир, разрушив внутренний конструкт. Обычно сделать это очень трудно — защищены они хорошо. Но он все эти дни лежал максимально близко ко мне, касаясь меня. Вот я и расшатывал потихоньку защиту от нечего делать. И пригодилось.

Прикинул, чем я могу воспользоваться из того, что тут лежит, и понял — максимум, на что мне хватит сил, это на удар кинжалом с опять же глупым названием — Прорезатель Судеб. Такое ощущение, что их придумывали скоморохи, на потеху толпе. Ну да мне сойдет. Тем более, что он все равно был ближе всех.

Я чуть качнулся в саркофаге, напрягся и рухнул на пол, по закону подлости лицом вниз. С таким трудом восстановленная кровь радостно хлынула из разбитого носа и губ. И это было плохо — ее могли почуять мертвые, так что теперь точно надо спешить.

Я перекрыл ее выход, направив эфир на поврежденные места, и осторожно пополз к кинжалу. Медленно, очень медленно. Кажется, скрип моих суставов не услышал только глухой. Эхо так и гуляло. Пыхтел я старательно, но ровно до того момента, как не увидел себя в зеркале напротив. Оно было большое, хорошее, в пол. И оно показывало… Нет, это точно не я!

Ну как я могу быть высохшей мумией с седыми длинными волосами и такой же длинной бородой⁈ И с кожей такого, знаете, землистого цвета, и пальцами с отросшими когтями? И только глаза в отражении оставались моими — яркие, цветом могущие поспорить с цветом неба. И одежда — парадная, в которой, я помню, проходил посвящение в сотники. Зачарованная лучшими волхвами, украшенная золотом — ага, это поэтому мне так тяжело ползти. На голове малый венец — символ княжеской власти. Малый, потому что я был сыном, наследником. На пальце тускло сверкнуло родовое кольцо. Странно, что оно не спало — размерчик-то явно не мой. Но нет, держалось как влитое и, кажется, даже проросло в кость.

В общем, вид был максимально отвратный, и понятно, почему мертвяк на меня не позарился. Да потому что внешне я от него, наверное, не отличаюсь.

Я попробовал себе улыбнуться — ну, просто чтобы проверить, как работает, посмотрел на треснувшее зеркало и пополз дальше, запомнив, что пока подобного делать не стоит.

Минут пять, и вот я на месте. И тут возникла еще одна проблема, о которой я не подумал — кажется, надо больше эфира в голову направить и проверить, как кровь туда поступает, а то что-то я часто тупить начинаю. Кинжал-то на столе, а стол на ножках. Маховая сажень — не меньше. То есть, добраться до него вообще сложно или, в моем случае, не реально. Впрочем, ломать не строить.

Я развернулся и толкнул его ногой — ага, шатается. Надо сильней. Еще раз и еще чуть добавив эфира. Самую каплю, пока больше не могу. Ножка сломалась. Ага, падает!!! На меня!!!

Голову я успел чуть отдернуть, а вот тело нет. Ребра ощутимо хрустнули, стеклянная колба, что накрывала кинжал, разбилась об пол, окатив меня кучей осколков — теперь еще и руки в крови. И этот уродский кинжал от удара откатился саженей на десять от меня. Да что ж за такое время невезучее?!!!

Я остановил кровь и пополз к нему, оставляя кровавый след. Если бы я верил в богиню Удачи, то сейчас сказал бы, что она от меня отвернулась. Однако я точно знаю, что есть богиня Карма — а вот с ней у меня вроде всегда были хорошие отношения. Ну, в том плане, что ничего плохого я никогда не делал. Но она сегодня либо спит, либо… Ну, обиделась на меня, что ли?

Плевать. Свою судьбу я строю сам. Суждено второй раз помереть, так хоть сделаю это не полутрупом, а с оружием в руках… до которого надо еще доползти.

Десять саженей, а кажется, целых сто верст, не меньше, пришлось двигаться. Под конец тело ныло так, будто я сутки мечами махал, а голова кружилась, как после попойки в веселом доме деда Стояна.

Шершавая рукоятка легла в ладонь и чуть дрожащие пальцы крепко ее сжали. Посмотрел внимательно — ошибся в оценке — это не хлам, а вполне себе приличное оружие. И это не считая магии, что в нем заключена. Искать табличку, где это описывалось, я не стал — наверняка укатилась куда подальше от меня.

Тяжело дыша, прислонился к стене, с трудом приняв сидячее положение. Стыд и позор — витязь-волхв беспомощней младенца!

Так, а где вообще моя вода? И что-то подозрительно все затихло. По моим прикидкам, мертвые сюда давно должны были добраться, но их нет. Впрочем, они отлично чуют живых, а меня таковым можно назвать лишь с большой натяжкой.

— Эй, ты где? — услышал я громкий шепот и потом топот ног. Глаза-то я прикрыл — яркий свет пока был слишком неприятен. — И откуда тут кровь? Ты дрался, что ли? А с кем? Тебя нашли мертвые? А мы вот воду принесли, как ты и хотел… А…

— Не части, — поморщился я. — То есть, какие это мы?

Смотрю, радом с Лишкой стоит девушка чуть старше ее, ну, и наряднее одета. На веснушчатом лице застыла гримаса горя и презрения ко всему миру. А вот цепкие ручки держат бутылки с водой. Не много принесли, но мне пока хватит.

Но тут вопрос в другом — какого демона за ними стоит дух Смерти и подозрительно так улыбается?..