Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса VI

Глава 20

Лисы, Ло-Ло, Ли Бо, Лянг, — всё исчезло, размылось. Зато остались их обеспокоенные голоса:

— Что с ним? — спросила Хрули.

— Может он уснул? — предположила Джинг.

— Тихо, однохвостые! — прервала их Ло-Ло, и в её голосе прозвучала серьёзность. — Он в видении, лучше ему не мешать.

— Может, его отравила эта пчела? — с легким сомнением в голосе спросил Лянг.

— Самого тебя отравили! — фыркнул Ли Бо, — Лучше молчите. Он видит сейчас чужие воспоминания.

— А нас он слышит? — уточнила Хрули.

— Не знаю. — буркнул Бессмертный.

Голоса постепенно утихали, пока окончательно не приглушились до неразборчивого фона.

Перед моим взглядом возник храм. Сначала тусклый, сероватый, вскоре он обрел цвета и объем, а затем и ожил. Как и воспоминание.

Я погрузился в него, и оно покавшееся коротким, — растянулось во времени. Интересно, как подобное очевидно человеческое воспоминание вообще могло оказаться в теле нефритовой пчелы? Но ответ на всё был внутри самого воспоминания. Стоило только подождать и, досмотреть, все до конца.

Первыми шли воспоминания пчелы до «изменений».

На короткое время я почти стал пчелой. Видения были фрагментарными, потому что нефритовая пчела не была существом, способным структурировать то, что было в ее сознании. Она также еще не была полноценным духовным существом с человеческим сознанием как Хрули с Джинг, Лянг или даже Ло-Ло — просто очень странное насекомое, застывшее где-то посредине между настоящим духовным существом и чем-то совсем другим.

Я, — вернее пчела, которая каким-то образом видела по-человечески, — завис над храмом. Место было опустевшим. Почти застывшим. Но чувствовалось, еще недавно тут бурлила жизнь, были десятки учеников, остались отголоски из душ. Теперь же тут царила тишина, и только одна девочка сидела на ступенях храма, с грустью глядя на цветники-триграммы. Тех огромных деревьев, которые мы видели сейчас, в то время не было, поэтому всё пространство легко просматривалось на несколько километров вокруг.

Это был короткий образ-картинка, который тут же сменился более важными для пчелы: рой, старое дупло и…духовные цветы, которые уже в изобилии росли на свежевскопанных цветниках прямоугольников триграмм. К ним-то пчела и прилетела, и стала с неимоверной жадностью собирать пыльцу, дурея от этого аромата. Вот тут с ней и начались первые изменения.

Духовная пыльца постепенно трансформировала обычную пчелу в нечто большее: сначала это был просто рост размеров насекомого, силы и наполнения существа Ци, а потом случилось это — воспоминание. Оно попало в пчелу из цветника. И это было человеческое воспоминание.

Пчела не могла знать, да и не знала что это такое. Просто чьи-то чужие мысли и события, не имеющие к ней отношения. Кроме того, смысл увиденного был ей непонятен. К одному воспоминанию пристыковалось другое, с того же цветка.

Пчела, получив новый фрагмент воспоминания, инстинктивно стремилась в то же самое место, где это случилось. Так, раз за разом поглощая пыльцу из одних и тех же цветков, она получала остальные осколки воспоминаний, которые как магнитом притягивались друг к другу, формируя нечто цельное. Уже по одному этому я понял, что имею дело с отголосками воспоминания Праведника, ведь насколько я знал, только они умели так делать с помощью своей крови.

Воспоминания тянулись друг к другу, но в то же время я знал, что вместить их все одна пчела не могла. Другие пчелы, которые летали на эти цветники, тоже начали меняться, становиться нефритовыми пчелами, содержащими в себе воспоминания. Чужие воспоминания.

Не нужно было быть гением, чтобы понять, что триграммы — это могилы, а девочка на ступенях храма — последняя выжившая.

Но суть произошедшего по-прежнему была не ясна. Воспоминание не проливало на это свет.

После того, как промелькнули короткие воспоминания пчелы, я наконец-то добрался до осколка памяти Праведника.

Миг — и я очутился в совершенно другом месте. Все было прозрачным…черно-белым. Будто воспоминание стиралось из мира, и это был остаточный след.

По ландшафту, который я увидел сейчас интуитивно стало понятно — это Великие Карповые Озера. Это была ничем не объяснимая внутренняя уверенность.

Мне передались эмоции и ощущения человека, который с грустью и безнадегой смотрел на эти места. В этот миг я ощущал то же самое. Я почти стал им. Потом парень поднял голову к Небу, и я ощутил его страх, который не перекрывала даже техника Спокойствия, которую он практиковал.

И я сразу понял, чего он боится. Боится, что Разлом, который еще недавно черным пугающим провалом разрывал Небо, появится вновь. Он боялся, что Старшие не справились, что эффект от их жертвы временный, и что в любое мгновение Небо вновь даст трещину.

Но ничего этого не было. Вверху было чистое, цельное Небо, по которому беззаботно плыли белые облака и где радостно сияло солнце. Небо, которое забрало его Наставника, было целым.

— Янхао, — окликнули его, — Пошли…

Он обернулся, и я увидел большую группу молодых Практиков, очевидно Праведников, которые стояли у выхода из Карповых Озер. Им предстояло спуститься с тела Бай-Гу и найти новое место для себя. Причины, почему они покинули столь «благодатное» место были мне пока непонятны, но они должны были быть. То, что я видел, было последствиями закрытия Разлома — отголосками этого события.

Парень спустился вниз, к своим, еще раз оглянулся и воспоминание прервалось.

Следующий фрагмент был уже из Храма Восьми Триграмм. Именно там обосновались Праведники. Я с удивлением понял, что храм уже тогда был полуразрушен, и что в плитах уже была выбита техника. Кто-то до этой группы молодых Праведников создал его.

Следующее воспоминание было коротким, сумбурным. В храме царила паника и недоумение.

И я знал почему.

На храм напали. Более сотни Практиков в черных халатах с символом белого круга на груди и спинах окружили территорию храма. Вот только вступить на нее не могли. Пока не могли. И осознание этого «пока» — било по Янхао.

Он уже был на ступени Просветленного и для остальных тут был Старшим. Тот, кто еще недавно сам был одним из слабейших. Что уж говорить об остальных Праведниках, собравшихся тут.

В нем засел страх, глубокий страх за товарищей, передавшийся мне в душу даже по прошествии такого времени. На миг, я сам ощутил дрожь внутри, от того, что моих сил недостаточно, чтобы защитить младших, это перекликалось с моим тревогами, ведь еще недавно, в видениях которые показал мне паук Инь-Ян я пребывал в такой же ситуации как Янхао, вот только у меня это были только мои страхи, а у Праведника — это была реальность.

Шансов спастись у них не было. Он это понимал, а вместе с ним понимал это и я.

В груди что-то больно сдавило, и в тот же миг цвета, запахи, звуки реальности вернулись.

— Он всё? — обеспокоенно спросила Джинг.

— Похоже на то, — прозвучал голос Хрули, от которого прямо сейчас почему-то стало теплее на душе. Там, в воспоминании, была безнадега и страх перед будущим, а тут были теплые, живые голоса моих спутников.

— Он всё. — уверенно заявила Ло-Ло, — Смотрите, как лыбится.

Я медленно открыл глаза и увидел окруживших и глазеющих на меня лис и улитку.

— С добрым утром, — буркнул Лянг, — Мы уже хотели прибить эту пчелу. Ты слишком долго не просыпался.

Я поднял руку и понял, что пчела улетела. Укус ее не убил, как это было бы с обычной пчелой, что и неудивительно — нефритовую пчелу теперь язык не повернулся бы назвать обычной.

Мысленный запрос нейросети — и я понял, что прошло более получаса с момента погружения в воспоминание. Удивительно, мне показалось, что прошло всего лишь мгновение.

— Что ты увидел, ученик?

— Прошлое. — коротко ответил я.

— Прошлое этого места?

— В том числе. Но пока рано говорить. Одна пчела содержит в себе слишком мало воспоминаний.

— Слишком мало? — удивилась Ло-Ло.

— Да, Ло-Ло, слишком мало: если я не ошибаюсь, то в каждой пчеле содержится воспоминание или даже несколько.

На руке место укуса успело зажить. Я так редко ранился, что и не задумывался о том, что моя регенерация явно мощнее, чем была еще недавно. Именно регенерация, без использования лечения самом себе.

— Так это что, — нахмурившись, уточнила Джинг, — Теперь тебя все пчелы должны покусать?

Я хохотнул. А потом задумался. Если для того, чтобы составить картину произошедшего мне придется подставлять себя укусам пчел то…ничего страшного. Эти воспоминания стоят небольшой боли, которую я испытаю. С другой стороны, мне кажется, что если бы пчела «атаковала» меня, то никакого воспоминания я бы не увидел — это было нечто «добровольное», она сама изъявила желание таким образом поделиться со мной воспоминанием. И, видимо, не просто так.

Ладно, если она или они благожелательно настроены, то может попытаться войти внутрь? Я чувствовал, что храм что-то скрывает в себе, и речь точно не о каком-то духовном меде. Хотя…представив подобный продукт и его потенциальные свойства слюнки потекли.

Я поднялся и направился к ступеням.

— Ты что, всё-таки решил войти? — удивился Лянг.

— Да. Возможно из-за того, что я Праведник, и эти пчелы это ощущают, они меня пустят внутрь…

Вот только я сделал шаг к проему, как из него вылетела добрая сотня явно недружелюбно настроенных нефритовых пчел. Их жужжание стало угрожающим, почти рычащим, они зависли передо мной плотной стеной, их нефритовые тельца переливались холодным блеском.

Я поднял руки в примиряющем жесте.

— Ладно-ладно, я не настаиваю. Нет так нет. — улыбнулся я.

Сделал шаг назад и пчелы вернулись обратно в храм, будто ничего и не было.

— И это всё? — спросил Ли Бо.

— Нет, сейчас еще раз попробую. — отмахнулся я, и через пару минут сделал еще одну попытку.

А потом еще одну. И еще одну… Не хотелось сдаваться всего лишь после одной попытки.

Результат каждый раз был тот же самый. Почему-то пчелы мне пока не доверяли, если так можно выразиться, а силой идти внутрь я не хотел. Раз меня не пускали — значит, у них на то была причина.

Я и так, и эдак пытался заглянуть внутрь, но нефритовые пчелы, будто чувствуя это, попросту закрывали вход. Они не хотели, чтобы я или кто-то другой, видел их святая святых — соты с медом.

— Хрули, Джинг? Можете осторожно заглянуть внутрь? У вас зрение получше моего. Только на ступеньки не ступайте, я не хочу лишний раз нервировать этих пчел.

— Это мы запросто, — фыркнула Джинг и начала попытки заглянуть внутрь храма.

Она с Хрули и подпрыгивала и я ее держал в руках на уровне головы, вот только никак рассмотреть, что там внутри они не могли.

— Вот же ж… — недовольно выдавила Джинг, — Они мало того, что там внутри плотно летают, так еще и какая-то тонкая пелена все скрывает.

Я вздохнул.

— Понятно.

Был еще один вариант — Ли Бо. Этот кувшин мог наверняка прорвать любую пелену, да и пчелы ему навредить не могли, но…это было бы равнозначно объявлению войны. Поэтому Бессмертному, который предложил такой вариант, я отказал.

Ладно, думаю внутрь я еще попаду, со временем пчелы сами меня пустят. Добровольно.

— И что теперь? — спросила Ло-Ло.

— Теперь? Теперь я хочу пойти к триграммам, — ответил я.

Да, я не закончил медитацию, но после увиденного я хотел вновь пойти к цветникам.

Через минуту я стоял перед частью одной из триграмм. Рядом переминались с ноги на ногу лисы. Улитка водила антеннами вправо-влево, словно прислушиваясь к чему-то.

«Значит, ты наконец-то понял что это?»

Я увидел фрагменты в воспоминаниях и стало понятно. Но мысль такая закралась мне сразу, как только мы тут оказались, вот только верить не хотелось. А ты, выходит, знал сразу?

«Вроде того. Тут всё очевидно. Редко бывает так, чтобы в каком-то месте был беспричинный рост стольких духовных растений. Тому должна быть причина, вернее…источник, откуда растения берут такое количество Ци. И поскольку природного Источника тут я не ощущаю, это значит что…»

Что таким источником служат тела Праведников похороненные тут? — закончил я за него.

«Именно.»

Я задумался. С такой точки зрения я об этом не думал, хотя все как раз было логично. Вот почему земля «отдавала» Праведностью, которую я сразу ощутил, ступив на землю. Но ощущалась эта энергия слабо, и теперь я понимал почему: это лишь отголоски. Всё остальное, всю Праведную Ци забирали триграммы-цветники-могилы.

Осторожно сев практически вплотную к цветникам, я прикрыл глаза. Пчелы жужжали над цветником-могилой, но не атаковали меня. Я ведь не прикасался к духовным растениям.

— Опять он медитирует. — буркнул Лянг.

— Это путь Практика. — ответил я, — Вы, Хрули и Джинг, тоже можете сесть и помедитировать в этом месте.

— Лучше я сорву духовное растение и сожру. — фыркнула Джинг.

— А потом тебя искусает рой пчел и будешь лежать опухшая и говорить какой дурой ты была. — насмешливо заметила Ло-Ло.

— Я быстрее, чем эти насекомые, — ответила лиса и села справа от меня, — Они меня не поймают.

Хрули села слева. Я приоткрыл глаз и посмотрел на них.

— Только молча медитируйте. — на всякий случай добавил я.

— А как же! Мы всегда молчим когда медитируем!

— И когда не медитируем тоже!

Ли Бо вздохнул. Ло-Ло сердито дернула усиками-антеннами. Лянг молчал.

А я снова закрыл глаза и раскинул свое Восприятие вокруг. Только сейчас пришла в голову мысль, что я никогда не был на могилах праведников. В пещере в Холмах Святости была не могила, а просто скелет Святого, который был живее всех живых, а в Долине Памяти были плиты с отпечатками Дао, но не могилы.

А вот тут, прямо посреди Диких Земель, возле храма Восьми Триграмм — были.

Наверное, из-за этого в душе возник какой-то трепет, как будто я прикасался своим Восприятием к чему-то священному. Я понимал из воспоминания, что тут лежат так называемые «низкоранговые Праведники» — но какая разница. Это ничего не меняло. Ступень была не важна. Место было сакральным.

Если вначале это были и просто могилы, то теперь, совмещаясь с символом Восьми Триграмм, они становились чем-то сакральным.

Минут десять я просто дышал Ци возле могил, пока мне наконец не удалось достичь состояния зеркала-сознания, а восприятие стало удивительно тонким.

Я ощущал все духовные растения перед собой, да и не только их: главное — я чувствовал так ярко, что почти «видел» духовным зрением сгустки Праведной Ци, на которых и росли эти растения. Садившиеся на цветы пчелы были продолжением этой странной цепочки. Кости-цветы-пчелы — вот такая была цепочка, и заканчивалась она в храме, куда летели с воспоминаниями нефритовые пчелы.

Я застыл на мгновение, осознав вещь, которую не сразу понял: тут, в цветниках, находились не только тела. Тут были души. Души праведников были словно прикованные к этому месту. И они «переваривались» этой цепочкой, разлетаясь по фрагментам с пчелами и переставая быть цельными. Но самое странное, что я понял — так и задумывалось самими Праведниками. Они сами заперли свои души возле этого храма, в этих Триграммах.

Причина этого была мне непонятна. Почему не уйти как должно? Почему не отправиться в круг перерождений? Почему мучиться столько лет? Уж кто как не Праведники должны знать, какой риск возникает, когда душа задерживается там, где не должна.

Да, я вижу, что в этом месте ничего не произошло, но всё же это было странно. Какова причина всего этого?

Теперь я понимал, почему пчелы не пускали ни меня, ни лис к этим духовным растениям. Потому что это, фактически, были души, распадающиеся на фрагменты воспоминаний.

Как-то резко на второй план отодвинулась техника, которую я до этого изучал, да и всё остальное тоже. Вот этот вопрос меня волновал больше. Сколько тут тел-душ? Три? Четыре десятка?

Я сделал вдох-выдох и выпустил из себя немного праведной Ци. Покрыл ею руки и уже через минуту ощутил, как на правую ладонь села пчела.

Вот оно что — эти пчелы, вернее, частички Праведных душ тянутся к такой же Ци. Именно так они определяют, что я «свой», и лишь тогда делятся воспоминаниями. Надеюсь, я всё верно понял.

И последовавший укол в палец подтвердил это.

Через мгновение я увидел уже другое воспоминание. Но перед этим мелькнула мысль — а что стало с той девочкой? Если она осталась заперта тут, как и остальные Праведники, и она была последней выжившей, то кто похоронил ее?

И ведь мы обходили всю территорию вокруг храма, — никакого скелета мы не видели. Неужели она там…внутри?