Молоко и мёд

Печать пятая – Феликс – Хижина в лесу (Вакантна)

США, Где-то в штате Кентукки , 2 января 1968 года

Малдро был окружён плотными лесами, так что укрыться в них, бросив Кадилак на одной из грунтовых дорог в плотных порослях, было не так уж и сложно. Кроме того, как верно заметила Памперо, встрепенувшиеся военные скорее будут искать явно не нас двоих, а каких-нибудь Чёрных пантер. Но это вовсе не значило, что стоило попадаться им на глаза.

Может, Либеччо и не обратить внимание на очередную перестрелку. В конце концов, не мониторит же он все перестрелки на своей земле! Но вот если нас поймают, то у него точно будет повод обвинить нас в том, что мы слишком близко подобрались к золотому сердцу его империи. И там уже до того, на кого мы охотились и зачем, не будет никому дела.

Так что, пока вертушки "Хьюз" прочёсывали округу с помощью прожекторов, нам предстояло найти себе временное пристанище. Благо, всё та же лесистость, при относительной близости к Луисвиллу, мегаполису своего рода, играла нам на руку и в этом деле. Ибо по местности в огромном числе были раскиданы зоны отдыха, туристические тропы, охотничьи хижины и кладбища. Так в любом случае можно было перевести дух, если уж не в комфорте пустующей турбазы, так хоть под крышей в склепе.

Благо, первым нам попалось не лесное кладбище, а маленький заколоченный домик. Он выглядел достаточно затхлым и пустым, чтобы послужить отличным укрытием. К слову, пока мы отдирали доски от входной двери, я подумал о том, что и новых друзей Мауи можно было особо не боятся. Вряд ли они будут нас искать, самолично рискуя нарваться на военные патрули.

Хижина оказалась довольно уютной и просторной, с большой комнатой внизу и ещё одной, поменьше, на чердаке. Внутри, в камине был разведён огонь, так что стало довольно тепло и светло, хотя и без того на улице было практически десять градусов тепла.

В общем, дела наши обстояли довольно неплохо, даже несмотря на устроенную ловушку. Мы оба это понимали. Так что Памперо, со всей серьёзностью осмотрев временное пристанище сказала мне:

– Ну что, раз уж выдалась возможность, пойду подремлю наверху, на чердаке. Посторожишь в компании автоматона? – спросила она, расстёгивая свою плащ-накидку.

– Конечно. – сказал я и устроился на кресле, около окна у входной двери.

Девушка благодарно кивнула и, без особого стеснения, стала раздеваться. Куда там стесняться, когда тебе семьдесят тысяч лет? Да и явно уж не передо мной.

В общем, сняла она и военного вида лётную чёрную куртку, и кофту, и обтягивающие пилотажные штаны, и плотные чулки под ними, оставшись абсолютно нагой. Вот тогда-то я и приметил необычную черту её внешности, которую до того никогда не видел: на её спине, чуть выше ягодиц, по линии изгиба талии было вибито две надписи на древнем языке. Одна переводилась как "Обречена на падение", а вторая "Дочерью неба". Надписи шли от верхней части бедра до начала рёберной клетки, выступая как бы "ножками" для "чаши" полумесяца луны, в которой будто бы лежало солнце с чётко отрисованными семью лучами, отходящими вверх до самых лопаток.

Я никогда не видел татуировок у членов Общества. Даже у Мартина, в древней культуре которого украшения собственного тела считались священными.

– Ничего себе, какой рисунок тут у тебя... Что он значит? – спросил я, несколько стесняясь собственного вопроса.

Она удивлённо посмотрела сначала на меня, а потом на свою спину, куда я и указывал. На мгновение могло показаться, что она вовсе забыла, что у неё на спине что-то изображено. Но уже через секунду она опомнилась:

– Следы моей давней юности и уже ушедшей ипостаси древней индейской культуры. – она подошла ко мне поближе, на расстояние вытянутой руки, чтобы продемонстрировать рисунок поближе, – Буквально следы. Потрогай.

Я коснулся букв надписи пальцами и понял, что это не просто загнанные под кожу чернила, привычные для Европы. Это всё шрамы, в которые, судя по всему, набили чёрный краситель. В общем, не только рельефное, но и особенно отчётливое изображение получалось. Особенно на фоне белой шерсти. Да и сделано было очень искусно, с множеством мелких деталей, что невероятно для столь грубого метода боди-арта.

– Чёрт, это, наверное, было очень больно! – заключил я.

– Я уже не слишком хорошо помню, как мне их вырезали, – сказала она, лукаво отведя взгляд, – Но, наверное, ты можешь представить, каково это, когда тело многие часы надрезают ножом из тумбаги. Впрочем, как я уже говорила, только из страдания рождается искусство. Красиво же выглядит?

– Бесподобно. – меня действительно поражало искусность, вероятно, давно мёртвого мастера.

– Мне вырезали эти знаки прежде, чем сбросить со скалы в ущелье многокилометровой глубины. Это был обряд воздушной смерти и перерождения меня, как шаманки. Может быть, я тебе как-нибудь об этом расскажу, – она отстранилась от меня и зашагала к лестнице, – Но пока мне очень уж хочется вздремнуть, так что если не возражаешь...

– Нет. Я посторожу.

Она поднялась наверх. Я слышал, как скрипнула сначала дверь, а затем кровать. Я же уставился в окно, на серый лес. Механизм Памперо патрулировал двор снаружи, но я всё же не мог положиться лишь на него. Мало ли что? А потому ответственно высматривал вероятного противника или какой-нибудь патруль. Снаружи лишь иногда доносились отдалённые звуки вертолётных двигателей, да поскрипывания деревьев под порывами ветра.

Вскоре, рядом со мной, уже довольно обыденно, возник дух Мартина. В лапах он держал книгу Филлипа Дика "Человек в высоком замке", в прочем он начал свои обыденные сумасбродные монологи не с обыденной цитаты, а с высказыванием о нашей общей подруге:

– Есть в ней что-то абсолютно очаровательное. Такое глубоко очаровательное и милое, которое может быть сокрыто лишь в самых поломанных людях. Она пережила трагедию. И скорее всего, никогда тебе о ней не расскажет. Даже мне не рассказала.

Я посмотрел на своего эфемерного визави исключительно скептически.

– Что? Уж своей галлюцинации не ври, она тебе нравится. Она не может не нравится, с какой позиции ты не подходи. Хоть с примитивно телесной, хоть с исключительно духовной. Но это всего лишь ещё одно человеческое чувство, которое ты однажды в себе убьёшь, чтобы стать сверхчеловеком.

Я не стал отвечать на очевидную провокацию, вместо этого сменил тему и заметил:

– Откуда у призрака такая большая библиотека? Каждый раз ты приносишь новую книгу.

– Не думай, что мы далеко уйдём от обсуждения Памперо. Это она порекомендовала мне читать. Можешь себе представить, что я многие тысячи лет считал чтение чем-то недостойным моего внимания?

– В твоём случае, да.

– Сложно задеть того, кого уже задела смерть. Но в общем-то да, по мне можно было догадаться. Я всегда считал выдуманные истории чем-то пошлым и несущественным, чем-то, что никогда не достанет по накалу страстей с войной, длящейся сотню лет, в которой ты самолично принимаешь участие. Но, оказалось, что в книгах что-то точно есть. Воспеваемые Памперо крах и падение, пожалуй. Сейчас вот, я изучаю альтернативную историю, новое слово в фантастике!

– И что в нём нового?

– Ну, обычный человек, не знающий, что горстка самовлюблённых выродков... но да ты знаешь и зеркало у тебя есть. В общем, это такая наивная сказочка о том, что человеческие потуги чего-то стоят и самые заурядные, обычно срежиссированные нами, события имеют какое-то влияние на то, как будет устроен мир. Занятно и смешно такое читать. Уверен, через какое-то время жанр настоится, и абсолютно слабые духом люди, сами не способные что-либо поменять, будут писать фантастические истории о том, как бы должна была повернуться история. Так сказать, начнут контрнаступление на тех, кого в жизни боятся. Будут реализовывать свои фантазии о победе конкретных людей и флагов, будто бы все эти символы имеют какое-то значение!

– Тебя от них отличает только то, что ты действительно влияешь на судьбы мира. Не думаю, что эти предполагаемые "слабые духом" поступали бы иначе, живи они столько же, сколько и ты.

– Так в этом и вся шутка! Я узнаю себя и смеюсь над собой, а заодно и над всем человечеством. Потому что на деле все люди одинаковые и всем приятно сражаться за разноцветные полотна ткани. Потому что без этих полотен мы окажемся совсем пустыми и ничего из себя не представляющими. Разве не забавно? Мы обречены на падение!

– Обречены на падение... – повторил я цитирование татуировки Памперо.

Тут сверху раздался какой-то шум. Потолочные доски заскрипели. Я замер, а Мартин исчез. Звуки не прекращались и было ощущение, будто бы наверху идёт какая-то возня. Не подозревая ничего дурного, я всё же решил проверить, что происходит у козочки и стал подниматься к ней, держа в руках FAL.

Наверху я уже чётко услышал, что в комнате происходит борьба, а потому выбил дверь ногой и влетел внутрь. Там и правда боролись две белые фигуры: собственно Памперо и неизвестный в белом балахоне. Учитывая, что оба оказались вооружены пистолетами, которые одномоментно оказались приставлены к головам друг друга, драка зашла в тупик. Пришлось вмешаться. Я наставил винтовку на "клановца" и приказал:

– Опусти-ка оружие.

Тот тут же бросил пистолет и поднял руки. Памперо оказалась освобождена, а я тут же сорвал с внезапно объявившегося врага белый капюшон. Под ним оказался знакомый опоссум:

– Зефир?! – спросила козочка, – Какого...

– Памперо? Феликс? – он, кажется, и сам не понял, на кого напал и только сейчас, по окончанию драки смог нас рассмотреть, – Какого чёрта вы тут забыли? И главное, какого чёрта вы устроили в Малдро?

Я опустил винтовку:

– Ловим Мауи. Не особо удачно пока. А ты зачем на нас напал?

– Делал тоже самое. Я думал, что вы проклятые, которых наш древний кролик наплодил, чтобы реализовать свой план по удару Либеччо под дых. Или вы думаете, почему я в форме ККК? Хотел подобраться тайком, узнать, почему вы не отправились по его "поручениям". И я никак не ожидал, что Памперо на меня нападёт!

– Меня сложно за это винить. – пожала плечами козочка.

– Бесспорно. Но я всё же буду вас обвинять. В том, что вы влезли, куда вас не просят! Я тут уже полтора месяца веду операцию под прикрытием, пытаясь понять, где прячется Мауи, а вы пришли и навели шороху, заставив его пересмотреть свои планы и действовать быстрее! – сказал опоссум, недовольно скрестив руки на груди.

– Разве он не затерялся среди колпаков? – спросил я, – Мне в КГБ сказали.

– В КГБ его могли и спутать. Я сам думал, что он прячется здесь. Даже была теория, что он хочет взломать Форт-Нокс. Но, кажется, это не совсем то, как он планирует ударить по нашему коллеге. Здесь он, конечно, набрал приспешников, но удар хочет нанести как-то иначе. Как? Вопрос хороший и мне бы очень хотелось знать на него ответ.

– Ты, кажется, упоминал про "поручения", Зефирка. – напомнила Памперо.

– Да, как только вы устроили то, что устроили, трое клановцев резко подорвались со своих мест и с некими тубусами отправились в разные стороны. Как вы можете понять по тому, что я оказался здесь, след я несколько потерял. Но у меня есть несколько наводок, касательно того, куда они могли направится.

– Отлично, расскажешь? – предложил я, намекая, что мы с козочкой присоединимся к его преследованию.

– Если вы будете действовать также топорно и глупо, как сегодня... – начал было Зефир.

Но был прерван патагонкой:

– Ты не сможешь быть в трёх местах одновременно. А вот так нас будет как раз трое. Давай, не дури. Мы может не настолько невероятные шпионы, как ты, но и я, и Феликс, информацию выбивать умеем. Найдём этих клановцев, начистим бока и узнаем, где искать убийцу Мартина.

– Ладно. – опоссум грузно выдохнул, понимая, что козочка права, – У ККК сейчас есть три ключевые точки, куда бы они хотели ударить. Если нам очень повезёт, мы перехватим всех. Я знаю, что есть у нас один проклятый, что состоит в "Организации Джона Бёрча", этих чудоковатых конспирологов и уговаривать не надо, чтобы насолить американской армии...

– Вьетнам? – предположил я.

– Да, он направился в Ханой с некой информацией для Хо Ши Мина, чтобы положить конец "войне во имя заговора коммунистического правительства США" или какая-то такая странная мотивация там была.

– Этим тогда я займусь. – сказала Памперо, – Найду его прежде, чем он успеет ступить на вьетнамскую землю.

– Хорошо, – согласился Зефир, – Тогда я поеду в Каир за одним из местных антисемитов.

– А что остаётся мне?

Зефир помедлил, но затем сказал:

– А тебе, Феликс, как младшему, остаётся самое простое. Слышал про "Лето любви"?