Месть человеческая – Том I.

Глава 4. Чуть лучше

Глава 4.

Чуть лучше.

Планета Троон. Троонвиль. Мой двор.

Жизнь так устроена, что моя судьба быть хоть чуть, но лучше остальных. Хоть чуть-чуть.

Я не преисполнен гордыни, просто зачем мне прибедняться и себя принижать.

В старое время я жил ненамного, но лучше обычных Бездарных, и куда как лучше Раскланеных Греев.

В те времена я особо не задумывался, хоть и понимал, что это не моя заслуга, отец у меня рождён старшим сыном Одарённого, вот отблески света деда, на меня падали.

Но всё равно я привык жить хоть чуть, но лучше остальных.

Даже в заключение.

Мне одному из первых выделили комнату в семейном бараке, в лагере.

Положа руку на сердце, нынешнее моё жильё куда комфортнее и просторнее среднестатистического обывателя.

Конечно, многоэтажки, это совсем не поместье в пригороде, да и привычные мне городские квартиры куда как роскошней.

Впрочем, социальное жильё на Троонсвиле не такое уж и плохое. Жить можно. И точно не по карману обычному лаборанту.

Спасибо Куратору, Комиссия сняла нам квартиру в 68 квадратов, мне с женой комната есть и детям комната, и даже большая кухня, где мы все толчёмся.

Большинство простых работяг живёт на сорока квадратах, или даже в неблагоустроенных домах из местного туфа.

Троон планета Магдебургского права, изначально не входила в вотчину Кланов. Вольность наложила отпечаток на всё, люди предприимчивее, с хорошей коммерческой жилкой. Женщины раскованные, не шлюхи, совсем нет, но не столь держатся за мужей, чтобы позволять им себя бить.

Нет над людьми тяжёлой длани Кланов.

Хорошо это или плохо, сложный вопрос,

Я ещё в университете наспорился об этом до хрипоты.

«Кто в юности не либерал у того нет сердца, кто в старости не консерватор у того нет мозгов.»;

Студентом я был либералом и баламутом. Даже собирал, антиклановские демонстрации, и с полицией дрался.

Что было, то было.

В Магден-планетах, они, конечно, любят себя называть Свободными Мирами, да ещё с таким апломбом, будто Роды и Кланы установили тиранию и диктатуру, а ещё вели право первой ночи, в этих планетах, конечно, свободы больше, чем у нас, но при этом у нас больше порядка, мы заботимся о простолюдинах.

Но здесь должен честно признать жильё более разнообразное, и местные имеют выбор от вполне приличных апартаментов до студий.

Свободные планеты тем и хороши, что как деньги позволяют, так и живёшь.

Впрочем, если нет денег, то сдохнуть на улице никто не помешает. Меня поразили трущобы на окраине Троонсвиля. Мы на клановых планетах такого, конечно, не допускаем. А тут всё просто, наш район — это верх среднего класса, через речку, уже нищета.

Я, когда ещё жил у себя на коренных планетах Клана, бывать приходилось в стандартном жилье, мне всегда казалось, что жить там невозможно. Но как-то обычные люди выживали.

Не понимаю как, впрочем, верно и обратное.

Когда простолюдин попадал ко мне в гости, всегда поражался как можно жить в таких больших хоромах, и как я справляюсь со всеми уборочными делами.

Ну это само простое, у меня служила прислуга, две женщины в возрасте. Я мыть полы и чистить унитаз научился, только в концлагере.

Это умение мне пригодилось в реальной жизни, хоть я и ненавижу работу по дому всей душой.

Я скучаю по своей квартире на четвёртом этаже. Семья жила в уютном десятиэтажном доме в хорошем районе, этаж на два хозяина.

Не могу привыкнуть, что приходится платить за жильё четверть зарплаты, и это ещё половину оплачивает Комиссия. У себя члены Ветви не платили за жильё, её представляли Великие Греи, за служение.

Даже Раскланеные имели бесплатное жильё. В ком течёт кровь Греев, обязаны Службой Крови, а за службу положена награда.

В нашем Клане всё устроено справедливо. Жильё четырёх видов: поместья для Великих, апартаменты для нас, квартиры, для тех, кто сумел из простолюдинов выбиться в люди, и модули для простолюдинов.

Как мне не хватает Клана. Даже не в размерах и удобстве жилья речь. Вместе с Кланом Грей мы потеряли стабильность и уверенность в будущем.

Выяснилось почти сразу, что большинство осколков Клана, не могут себя найти в новой жизни. Мы слишком привыкли видеть в нём опору и когда всё рухнуло — растерялись.

Мне повезло в жизни, я осознаю, что чуточку лучше других, чуточку умнее, и грамотнее, и у меня есть шанс, доказать всем, что и без помощи Клана можно выбиться в научную элиту. Надо только карабкаться изо всех сил и не сдаваться.

У меня враги не Рода и не враждебные Кланы, и не Совет, у меня только один враг — я сам!

Я смогу его победить.

— Простите, Вы Жан Петра? — меня остановил при входе в подъезд ничем не примечательный мужчина в очках.

Странно, обычно голодранцев сюда не пускают, здесь, конечно, не элитный пригород, но район, чуть повыше среднего уровня.

Мужчина в очках, это повод секьюрити, проверить, что он здесь делает. Коррекция зрения стоит совсем недорого.

— Да в чём дело? — я холодно спросил попрошайку.

Все они начинают рассказывать, как пострадали в войну, и, ссылаясь на сложные обстоятельства, клянчить кредиты.

И это-то у меня! У пострадавшего больше всех их!

— Тит Грейстоун, могу ли я к Вам обратиться Клановым Именем?

Он не попрошайка — вымогатель.

— Вы можете обращаться как угодно. Но вы зря потратили время на переход моста. — попрошайку нужно сразу отшить и показать его место.

Я хотел обогнуть эту серую личность, и отправиться дальше домой. Супруга скоро закончит работу в больнице, и я хочу порадовать её ужином, и проверить, как дочки убрались тоже нелишне.

Мою руку ухватили сильные пальцы.

— «Воля Греев Священна!» — тихо прошелестел бесцветный голос.

Как мерзко всё это. Несколько лет назад, мелкий побирушка не посмел бы использовать форму приказа. За оскорбление Воли Клана чернь ждал бы справедливый, но не гуманный суд. С него сняли очки, и одежду, выткнули глаза, отрезали уши и язык, а потом распяли на кресте в центральном парке. И обязательно о столь циничном преступлении, местное телевидение, выпустило бы несколько репортажей.

Я за всю жизнь ни разу не озвучивал эту форму. Если, конечно, не считать, ночью под одеялом, на ушко жёнушке, намекая на необходимость исполнения супружеского долга.

— Ты убирайся за мост и не оглядывайся, а я не стану звать полицию. Использование этой фразы гарантирует полгода в шахтах. Соскучился по астероидам?

Мою руку не отпустили.

Да что он себе позволяет!

В руке у него блеснул небольшой блестящий значок. Мгновенье, и линии на крышке заискрились голограммой, сливаясь в герб Греев.

Мне стало страшно.

На затылке выступила испарина.

Он палач.

Пришёл казнить за отступничество.

Клан своих не отпускает…

— Я не знаю, что находится за мостом…

Но договорить я ему не дал, многолетняя привычка подчиняться, толкнула меня на глупость.

— За мостом находятся трущобы, их обитатели занимаются шантажом.

Неприметный человек не изменил проницательного взгляда выцветших глаз.

— Меня первый раз принимают, за люмпена-вымогателя.

Со стороны мы выглядели как два соседа, занятых обсуждением канализационных труб подъезда.

— Целесообразно присесть поговорить. Не стоит привлекать всеобщее внимание.

В нашем дворе всё аскетично, асфальт и бетон, газоны с буйствующими цветами, но лавочки и детская площадка, всё же входят в джентльменский набор.

Выбрав свободную, в тени соседнего корпуса, мы устроились с минимальным, но всё-таки комфортом.

Даже чуть лучше мамочек с колясками, сидящими, напротив детской песочницы

Пока шли да усаживались, мозг буравила глупая мысль сбежать, забрав жену и детей, но прятаться от Клана и от Совета идея хоть и осуществимая, но прожить на самом дне, всю жизнь, скрываясь ото всех, не по мне. Я себя знаю. Житейская суета и серость бытия, меня убьёт, хоть и не так быстро, как бластер, но с такой же неизбежностью.

Яркий пластик скамейки, беготня детей, болтовня мамочек, ярко-красно-зелёно-фиолетовый мяч, прикатившийся мне под ноги, знакомый сосед, с одной лестничной площадки, спешащий с сумкой продуктов, знакомая девчонка из класса средней дочки, пацанёнок лет десяти, бегущий ко мне за мячом.

Я не удержался, вскочив, по-ребячески дал пас малышу.

Обычная жизнь двора, не бедного, небогатого, чуть лучше среднего по городу.

И тут появляется призрак из прошлого.

Моя жизнь как этот яркий пластиковый мяч. Судьба, кажется, примеряется меня опять пнуть, направив на новый путь, не считаясь с моими чувствами. Да и кто спрашивает мяч, чего он хочет. Даже такой цветастый мяч.

Пару минут постоять одному, посмотреть, как пацан охватил яркий шар в охапку, и побежал к своим друзьям, это законный повод собраться с духом перед серьёзным разговором.

Посланник меня терпеливо ждал, сидя на скамейке, неодобрительно поглядывая сквозь стёкла очков.

Я могу прыгать, орать, кататься по земле, голым бегать по двору, взгляд его водянистых глаз не изменится.

Даже уровень неодобрения не повысится.

Мне не по себе, рядом с его спокойствием.

Я как кролик застываю перед удавом.

Мысленно представил червяка размером с удава и в этих очках на морде. Мне эта мысль помогла взять себя в руки.

Сил нет любопытно узнать, он такой по природе, или годы психофизической тренировки.

— Великие высоко оценили Ваше достижение, но как Вы понимаете, после проигранной войны, отношение к нам, Греям, резко отрицательное. Это единственная причина, Вашего поражения на защите. — посланник немного подпустил тепла в свой голос.

— Спасибо за высокую оценку, но в исследовании, увы, много недочётов и сложностей, боюсь, его не стоит высоко оценивать, пока рано говорить про его потенциал. Я не считаю, что это достижение.

— О его потенциале говорить поздно, Вам не дадут его раскрыть. Вам больше не дадут заниматься наукой. Совет Вас боится. Не надейтесь на лучшее. Ваше исследования признано запретным, нарушающим гуманность науки. Вы можете гордиться, Совет, вынес Вам именной запрет на проведение исследований, и, что самое печальное, надзор, заменён принудительным трудоустройством.

— Это беспредел! Я буду жаловаться в Комиссию по Примирению! Меня не судили. — я не поверил, так не может быть.

— Суда и не будет, Комиссия с подачи Совета, имеет право ограничить сферу профессиональной деятельности, равно как и в крайнем случае принудительно трудоустроить. Вас вызывал Куратор, не просветите, по какому вопросу? — водянистые глаза требовательно смотрели на меня сквозь стёкла очков.

Под этим взглядом я не решился врать, в этом нет секрета.

— Мне предложили подписать контракт с Бродягами.

— Вас не смутила высокая честь, оказанная представителю побеждённого клана?

Я совсем не удивился предложению, и Куратор совсем не удивился отказу.

— Ну, во-первых, не с самими Бродягами, а с аффилированными с ними медицинским центром, на Нью-Тасмании.

— Замечательная планета, хороший климат, нормальная гравитация, и пылевое облако, мешающая незаметно её покинуть. Почему же Вы не согласились? — в голосе посланца не таилось ни удивления, ни вопроса, скорее констатация факта.

— А во-вторых, контракт почти рабский, мало кто на него соглашается, я на пять лет привязан к планете, вживление имплантата контроля положения мне и семье. Фактически это не контракт, это ссылка на поселение. Я отказал им, а он настаивать не стал. — я благоразумно не стал ссылаться, что за мной нет грехов, способных отправить в ссылку.

Не стоит Клановича злить, хвастаясь, что спрятался от войны.

Такие, как он могли гореть в шагоходах, и терять ноги на минах, или ставить жизнь на кон в корветах.

Я слышал, что недоваевавшие Греи ненавидят и презирают отказников, а убивать одноклановцев для них, с их калечной психикой…

— Но Вас смущает, не чип, вживлённый под кожу? У всех чип вживляется. Только не надо мне говорить про верность Клану или про религиозные запреты на чипирование, так что Вам не дало принять щедрое предложение? Мы же знаем, Бродяги платят хорошо. — не поверил в мою чистоту посланец.

Мимо нас прошла стайка молодёжи, разноцветные безразмерные футболки, слегка очерченные конуса девчачьих сосков, облегающие шорты, что у пацанов, что у девчонок, разномастные косынки, повязанные как фантазия владельца сработает, лишь не как у соседа. Всё ядовито яркое и разноцветное, шумное, весёлое, беззаботное.

— Итак? — холодный голос вернул меня к реальности.

Глаза владельца этого голоса, не покидавшие меня на секунду, будто потасканный жизнью интеллигент, симпатичнее проходящей девочки, да хоть мальчика, я человек широких взглядов.

Идиотское ощущение от светской болтовни, я всё-таки не с бокалом мартини стою, на встрече Клана, холодной и чопорной, а сижу на лавочке во дворе, на кипящей жизнью улице.

Жизненная сила этих мальчишек и девчонок придала и мне уверенности.

— И никак. Я отказался. Не хочу себя заживо хоронить. Эта не последняя защита, с первого раза не сложилось, бывает.

Надо собраться, выявить ошибки, устранить недочёты, и, не боясь труда, снова идти на Защиту.

Я Грей, я не сдамся, меня ждёт слава, надо только не опускать рук, и всё будет. В тот раз немного не хватило, в следующий раз будет чуть лучше.

— Ценю Ваш оптимизм, но за Вас уже всё решили вот постановление Комиссии.

Посланец, мне потянул планшет с открытым личным кабинетом и только что пришедшим файлом постановления.

Я открыл и прочёл

Постановление…

Мы, члены «Комиссии по примирению свободных Кланов» …

Принято решение о принудительном трудоустройстве…

… сроком на 5(пять) лет…

… пребывать на месте регистрации, с момента получения данного постановления.

Беспредел. За что меня так.

— Пять лет могут всегда стать десятью, Комиссия может продлить срок работы. — человек в серых очках не стал меня щадить.

Не надо мне объяснять прописные истины, я не верю ни Комиссии, ни победителям.

Мысль металась как птичка в клетке, ища выхода.

Слюна во рту собирается тягучим комом.

— Я обращусь в гражданский суд, Комиссия нарушает мои права! — я кричу шёпотом.

В ответ равнодушный блеск стёкол очков.

— Нас прав не лишали. У меня есть право на защиту в суде. Мы такие же граждане, как и все! — мой шёпот стал жалким лепетом.

— Разумеется, Вы можете подать в суд. Но только в Нью-Тасмании. Вы сегодня отправляетесь на место работы.

Планшет показывал официальную страницу тендерной системы Комиссии.

Тендер.

Тип исполнения немедленный.

Транспортировка членов Клана Грей к месту проживания, в количестве пяти человек.

Минимальные условия содержания - 2А.

Статус вне планетного риска – Безопасно.

Статус внутри планетного риска – Арест невооружённых лиц.

Начальная точка маршрута — планета Троон.

Конечная точка маршрута – планета Нью-Тасмания.

Награда 200т. кредитов.

Всё ясно, что нас ждёт. Будущее семьи определено на пять лет вперёд, наверное.

— А что значит «два А» — меня всегда смущали мелкие непонятки.

— «два» — содержание в изолированном помещении, с минимумом удобств. «А», режим содержания унитарный, трёхразовое питание, пища — синтетика. Запрет на системы фиксации конечностей. Запрет на физические наказания. Ношение индикационного ошейника.

Я ощутил запах хлорки. Страшный запах.

Он подкрадывался сквозь аромат, белых шапок пионов, его не мог забить табачный дым от трубки прохожего, его нота отзывалась в композиции дешёвого лосьона посланца.

Летний ветерок оказался пропитан хлоркой.

— Назад в лагерь. У меня младшая плачет на запах хлорки. Психолог говорит, что это с ней навсегда. На детей одевать ошейник – беспредел. Даже там такого не применяли. — я незаметно ощупал шею.

Меня пугала мысль, что я снова почувствую холод стали обруча, и тяжесть контактного блока.

— У вас есть два выбора. — сверкнув стёклами очков, внимательно на меня, посмотрел посланец. — я Вам всё объясню.

— Самое простое, Вы можете с Куратором договориться о транспортировке условием 1АА. Изоляция в комфортном помещении, нормальная еда, никаких ошейников.

Не дождавшись моей реакции, через полминуты продолжил:

— Даже, наверное, и на 0АА договориться возможно, у вас же малолетние дети, тем более психическая травма дочери. Стандартная каюта, пассажирские права. Кураторы, по своей природе фарисеи. Не колеблясь, загонят в концлагеря тысячи Раскланеных, но вот слезинка ребёнка их растрогает. Он к Вам придёт с Наёмниками объявлять постановление, попросите и не откажут.

Дерьмо, это, конечно, чуть лучше, чем в лагере, но я на такое не подписывался, когда сдавался Совету.

— Вы согласны добровольно отправиться в ссылку?

Нет! Нет! Только не прозябание, в захолустье, вместе со ссыльными и зеками. Это тупик! Это самому в болоте топиться! Ненавижу Бродяг! Ненавижу Комиссию, хватит! Пресмыкался перед ними!!! Ненавижу Великих, из-за вас уродов всё потерял.

Меня трясёт от бешенства.

Сквозь ватную пелену доносится голос Серого Человека:

— Тогда есть второе решение…