Месть человеческая – Том I.

Глава 8. Рынок невольниц. Ч1

Глава 8.

Рынок невольниц. Часть 1.

Претория. ПреторСити. Аэровокзал.

Величие не в громадных колонах оникса, поднимающихся на высоту тридцати метров в небеса. В невысокие небеса местного мира.

И не потолки, покрытые мозаиками, повествующие о великих деяниях отцов-основателей.

Всё банально.

Вот на огненных ступенях спускается звездолёт с первой группой колонистов, вот бородатые поселенцы в выцветших штанах-комбинезонах и соломенных шляпах, сбившись в кучу, отбиваются тяпками и вилами от нападающих ящериц, покрытых шерстью, те же смурого вида работяги, но уже с целомудренно одетыми женщинами и счастливыми детьми, валят лес и строят срубы; вот группа скромно одетых интеллектуалов с одухотворённым лицами внимают местному вождю, преисполненному истины. Ну и на выходе счастливо одетые люди всех рас собрались на фоне города небоскрёбов, осиянном неземным светом.

Серость гранита пола, разноцветность витражей, свет, льющийся из окон, блики всех цветов радуги на мраморе стен. И десятки рекламных экранов, развешанных на стенах.

Благородный мрамор стен и суетная реклама автомобилей и банков.

Банальщина, сдобренная запашком коммерции. Всё как у всех. Потуги купчишек средней руки представить себя не одними из тысяч планет, а значимыми, с многотысячелетней историей элитариеми из народа.

К подвигам и свершениям которого они не имеют никакого отношения. Кроме алчного желания заработать на местных.

Мы Клан Грей честнее, мы никогда не прячемся за спины простолюдинов и не выставляем себя людьми из их среды, но при этом именно мы защищаем не имеющих дара.

У нас на Оборе, нашей коренной планете, в прошлом хватала аэровокзала раза в три меньше и намного более скромного, Грейстоуны не нуждаются в лишней похвальбе, хоть и при желании могли бы картинами с настоящими подвигами покрыть стены этого пафосного сарая.

А вот чего у нас точно никогда не могло быть – рекламы.

Аэровокзал не просто место, где пересаживаются с челноков на планетарный транспорт, это первое, что видит приезжий, лицо всей Системы, мы, Греи, никогда не опустимся до мелочной торговли лицом.

Вся эта планета мне показалась пафосным, но пресным сараем, кублом купчишек, под стать своему вокзалу.

Бородатый мужчина средних лет в белой форме, на таможенном контроле просканировал мой чип, снял отпечатки пальцев, сфотографировал сетчатку глаза, к счастью, генетическое обследование и трепанация черепа, на этой планете не производится.

Я сжал волю в кулак и ничем не выдал волнения, впрочем, это не так и сложно, глядя, что Серый проходит таможню с усталым видом опытного путешественника. Я даже внутренне позавидовал его самообладанию. Столько раз проходить досмотры и ни разу не попасться в цепкие лапки Совета.

Мой новый чип вшит в нашейный кулончик, какого-то местного культа, и продублирован в часы, чтобы, прикладывая руку к считывателю, не возникало никаких несоответствий.

Разумеется, напыляемые отпечатки пальцев, и съёмные линзы, после подделки чипа казались ничем не выдающимися аксессуарами.

Все формальности уладились быстро. Единственный вопрос, который задал бородач в белом — осведомился о цели нашего прибытия, получив стандартный ответ, выдал бейджик с моей фотографией из чипа.

Меланхолично произнёс короткую речь, что я должен уважать религию и традиции Великого Народа Претории, и обязательно наклеить себе бороду, а при первой возможности отпустить свою, чтобы не выделяться среди благочестивых граждан планеты.

Напоследок дав пухлую брошюрку и несколько рекламных листков местных барбершопов, он открыл шлагбаум.

«о пользе и благочинном поведении иноверующих пребывающих в благословлённых землях под сенью святости, отбрасываемой внесущим ангелом Рафаилом»

Надпись на обложке поражала не только нечитаемым языком, но и полным отсутствием знаков препинания.

— Меня информировали, что на этой планете у местных не всё в порядке с головой, но я не думал, что настолько… — протянул Серый с маленькой ноткой удивления в бесстрастном голосе.

— Но, пожалуй, придётся обзавестись бородой, не стоит дразнить гусей. — шепнул мне на ухо посланец, как только мы вышли на улицу.

Прямо напротив выхода из аэровокзала на торцевой стене висел баннер с завлекающей надписью:

«Временные бороды для наших гостей»;

Под ним расположилось странное место, среднее между брадобрейной, парикмахерской и магазином театрального реквизита.

Серый выбрал себе ничем не примечательную бородку в ладонь цвета блонд, как раз под цвет редких волос.

Я проявил экстравагантность и прикупил эспаньолку, как на портретах древних учёных в актовом зале моего Альма Матер.

Брадобрей гарантировал, что клей продержится достаточно, чтобы проклюнулась на два пальца собственная поросль.

Сразу же там мы переоделись в местную одежду какую-то лёгкую тканевую рубашку и бесформенного вида штаны и обязательную к ношению кепку.

Глянув в зеркало, я уверился, что могу прийти в Училище, и во мне никто не опознает беглого Грея, включая собственного брата.

— Серый, я сомневаюсь, что маскарад поможет нам попасть в училище, Брат рассказывал, внутрь никого не пускают, ни местных, ни пришлых. — выразил я сомнения, когда мы вышли из гостеприимного заведения.

— Разумеется, мы и не попадём, придётся ловить вышедших курсантов на живца, а самая лучшая приманка во всех мирах, это, конечно… — сделал глубокомысленную паузу посланник.

— Деньги. — закончил я банальную мысль, без всяких претензий на оригинальность.

— Не совсем, в мире, где я жил, бытовала пословица:

«Мужчину проверяй женщиной, женщину деньгами.»;

Удивил меня Одноклановец.

Я такой пословицы в коренных мирах точно не слышал, где он рос, что такого нахватался.

— Милейший, как пройти в Парк? — внезапно обратился он к прохожему, чем окончательно меня запутал.

— Ну отсюдова то идти прямова то. — махнул рукой в сторону, разбитного вида мужичок, с рыжей бородой, почему-то завитой в колечки, как у ассирийского сатрапа.

Не понимаю, зачем нам культурная программа по посещению местных достопримечательностей, если нужно как можно быстрее вытащить брата и покинуть эту странную планету и этих странных жителей.

Слившись с толпой местных, мы отправились на прогулку неспешным шагом, с удовольствием разминая ноги, засидевшиеся за время полёта.

В Великой Претории, так без особых изысков называлась столица, одноимённой планеты, во всём чувствовался привкус провинциализма, как в дешёвой еде клонов, вяжет язык хлорелла.

Я бы, наверное, сказал по-другому: провинциализм — суть этой планеты.

Вся столица, это пышный аэровокзал, несколько пламенеющих соборов, готическими шпилями устремляющиеся в небеса, и не одного небоскрёба из стекла и бетона.

Здесь царствовал серый гранит храмов и штукатуреный кирпич зданий.

Дома все как один выстроились ровной шпалерой. Оригинальность не поощрялась, всё типовое: эркеры, жёлтая побелка стен, белёные наличники, колоны, пилястры, карнизы.

Стиль ампир во всей его провинциальной красе. Единственное, что не давало завыть от скуки, — это море зелени, виноград на стенах домов, стена деревьев, отделявшая проезжую часть от тротуара, цветы, на клумбах, чашах, бочках, вынесенные из домов прямо на тротуар. Зелёная трава, пробивающаяся на каждом свободном пятачке.

Пение птиц, и даже чистые, приличные голуби, занимающиеся своими делами под ногами прохожих.

А ещё искреннее — синее небо, с двумя лунами.

Парк показался внезапно за поворотом.

Чугунная решётка, пышные закрытые ворота и надпись, поверху:

«Парк отдыха и доверительных знакомств неземной любви архангела Рафаила»;

И опять никаких запятых, похоже, в этом мире про них не слышали.

Заплатив, как иномирцы в два раза дороже местных, мы вошли внутрь.

Внутри скука и удручающее впечатление, никаких аттракционов и развлечений, только жутковатого вида скульптуры вышеназванного Рафаила и скамейки.

— Убого, конечно, даже для провинции, непонятно за что берут деньги, но что мы забыли в этой дыре? — спросил я Серого.

— Вас ничего не удивляет в этом гадючнике? — блеснул очками Серый.

Интересный вопрос, я уже сам чувствовал, что что-то в этом месте сильно неправильно. Так бывает подсознательно, мысль цепляется за шероховатость, а сожмёшь её руками, она исчезает.

«Что мне здесь не нравится?»; спросил я сам себя, отсутствие всех развлечений говорит, либо местным недоступно понятие отдыха, либо сознательно не сделали, чтобы не отвлекать от главного, понять бы в чём оно главное.

Странно в парке совсем нет детей, да и нет мамочек с колясками, тёток с сумками. Внимательно присмотревшись, я понял, что здесь в основном мужчины и молодые женщины, скорее девушки.

— Похоже на выставку невест. — сделал я вывод.

— Почти, но не совсем, похоже на выставку рабынь, так будет правильнее. — поправил меня Серый — пойдёмте сядем, вон на ту лавочку в тени, и я вам объясню, куда вас завёл.

— Претория — странное место, его колонизировали лет триста назад, повёрнутые на религии пилигримы; оказавшись здесь, они развернулись во всю ширь своего сектантского мировоззрения, планета небогатая, но при этом хорошо расположенная, но транспортных путях.

— Местным хватает ума не выпячивать то, чем они здесь занимаются, все чужаки живут в Сеттльменте Корпус Кристи. Чужаки и местные практически не взаимодействуют, поэтому это местечко облюбовал Совет для Военного Училища, влияние автохтонов, в том числе аристократии на будущих офицеров, не просто нулевая, а даже отрицательная, жители анклава здешних просто считают деревенскими дурочками,

— Договор с планетой подписан таким образом, что Совет не вмешивается в её внутренние дела и не суёт нос, куда не надо, а местные не вылезают с планеты.

— Все девушки, которых вы видите, — это рабыни, предназначенные к продаже.

— Как-то даже не верится, что рабство существует в современном мире, по-моему, это бред, за торговлю людьми пожизненная каторга, кроме пиратов, этим никто не занимается, да и пираты, боятся, одно дело попасться на грабеже барж, другое дело, когда накроют, на шахте с рабами. Бродяги рабовладельцев расстреливают прямо на месте, не утруждая доставкой на суд, и флотские, и прочие наёмники с них берут пример. Это так благородно — шлёпнуть рабовладельца и освободить невинную рабыню. Вы хотите сказать, что вон тот благообразного вида дедок, с палочкой, что посапывает на скамейке пират и работорговец? — я не согласился с Серым.

Спокойствие этого мира потянуло меня на философские размышления.

Удобная лавочка в тени платана, лёгкий летний ветерок, неспешная беседа с Клановичем, что ещё нужно до полноты счастья, ну разве что прикупить пару малолетних рабынь, если бы это правда, а не скабрёзным анекдотом.

Я не удержался и представил, как возвращаюсь домой к супруге, с двумя девчонками и говорю:

«Здравствуй дорогая, это мои рабыни, они будут жить с нами и помогать по хозяйству.»;

Правда вероятной реакцией будет, что супруга, рявкнет, чтобы я вернул девушек, где взял, и больше не занимался глупостью.

— Вы будете удивлены, насколько много рабства в космосе, но оно не выпячивает себя, впрочем, я слышал, вы прорабатывали возможность создания настоящих рабов, это ваша тема докторской диссертации.

Я поморщился, от невежества и бестактности посланника. Не думаю, чтобы он хотел меня унизить или оскорбить, но, скорее всего, просто наслушался старперов, присутствующих на защите и, разумеется, ничего не понял из их старческого бреда.

Надо всё-таки относиться с нисхождением к неспециалисту в моей области, тем более в своей области – секретных операциях, он явно дока.

— Это перевранные слухи, основанные на некоторых проблемах с вживлением имплантатов.

Серый не стал спорить, его взгляд сквозь очки стал прикидывающий, возможно, он хочет мне что-то сказать, касавшиеся моей работы, но не решается озвучить здесь и сейчас.

— В этом мире женщины не являются самостоятельными объектами права, нет, они имеют чипы и все положенные документы, но они фактически являются приложением к мужчине, женщина не может вести ни общественную, ни экономическую жизнь, не работать.

— До совершеннолетия за них отвечает отец, и даже после, до свадьбы, потом муж. Есть много случаев, когда женщина или девушка остаётся без мужчины, и тогда семья должны найти ей мужчину-Протектора, чаще всего это происходит, если до двадцати четырёх лет девушка не смогла выйти замуж.

Что-то это мне это напоминает. Вот только это не рабство, а нечто другое.

— Это называется семья, так всегда бывает, девушка, не встретив принца на белом коне, вынуждена выходить замуж за мужчину в возрасте, лишь бы не оставаться одной. — я не думаю, что это настолько редко происходит.

— Это называется семейное рабство, женщина не выходит замуж, она становится вечной прислугой, пока не надоест мужчине и он не отвезёт её подальше от жилья и не убьёт. Закон на прислугу не распространяется, эти женщины вычёркиваются из общества их нет. — обрисовал неприглядную обстановку на этой планете Кланычь.

— Отлично, я прослушал лекцию по отвратительным традициям этого мира, но каков наш план по вытаскиванию брата. — я вернул обсуждение в деловое русло.

— Покупаем пару девчонок помоложе, выставляем их на панель, где ходят в увольнение курсанты, этим много кто занимается. Первого же клиента просим связаться с вашим братом, подобный контакт отследить невозможно, и на этом всё. — кажется, Серый предлагает прекрасное решение.

Минут двадцать-тридцать брожения по парку, не привёл ни к чему, девушек много, но все в возрасте после двадцати, конечно, с этим можно бы смириться, нам нужно всего один контакт.

Нужную кондицию первым заметил Серый. Две блондинки, не слишком высокие с кукольными лицами, рядом с ними сидел бородатый мужичок средних лет, в бороде уже стала пробиваться первая седина.

— Здрав будь отец, — первым поздоровался посланник.

— И вам то здоровьица то. Девки то не нужны? Я бы то уступил, Ей же Рафаил, девки то у меня самый сок то, Старшенькая семнадцать то, младшенькая пятнадцать то и обе не тронутые то. Но товар то не дешёвый то — с ленивым интересом ответил их отец.

— А что так рано продаёшь их отец? Время вроде есть, могут и замуж выскочить? — мне интересно, что подвигло его продать родных детей.

Мужичок, не видно, чтобы голодал, да девчонки не изнурены нуждой, прилично одеты, сидят в планшете, фильм смотрят, поставив звук на среднюю громкость, чтобы не мешать отцовской торговле.

— А сразу то видно, что оба то не местные. Свои то так не спросят то. — мужичок слегка раздулся от собственной значимости и, видя наш интерес, продолжил, тем более никого из потенциальных покупателей рядом не наблюдалось. — Порченые они-то, тут у нас то, почти все родня то, и у них стерильность то, там матка как-то неправильно то закручена. Вот замуж то их и не выдать то, а так-то у меня и женихи то на примете были только…

И он печально махнул рукой, всем жестом демонстрируя печаль о несбывшемся счастье девчонок.

Мужичок скучал, и он явно не прочь потолковать за жизнь с иностранцами и заодно посмеяться над непроходимой дремучестью иномирцев. Деревенщина всегда считает себя самой-самой, а всех окружающих простофилями.

— Хорошо, нам с ними детей не рожать, в принципе вполне подойдут. Сколько? — Серый не настроен, но долгие разговоры и хождение круг да около.

— А Вы-то, инобожники знаете то, что верующие под Омофором Рафаила то, не могут покинуть то, нашу Свято-спасаемую планету то? Если думаете то, что сейчас купите то, да вывезете то и продадите подороже, зря так думаете то. Так-то не сработает.

— Разумеется, мы знаем, что иммиграция строжайше запрещена. Мы планируем использовать девушек внутри планеты.

— Видит сам Рафаил Мероносец, товар то дороговат! Сдать в публичный дом то можно, отчего не сдать то, но не окупится. Можно то и подешевле найти. — начал торговаться отец.

— Пожалуйста, озвучите стоимость, — Серый твёрд и непреклонен — в какой валюте желаете?

— Двести тысяч кредитов за двоих то, и ни кредитом то меньше! — усмехнулся в бороду местный. — Разумеется в кредитах Совета то.

Явно он не ждёт, что мы столь платёжеспособные покупатели, согласен, цена как у звездолёта, правда, подержанного.

— Не находите, что стоимость завышена? Это цена половины боевого корвета.

Кланычь, быстро всё посчитал, и без торгашества высказал что думает про озвученный ценник.

— А хотите, я Вам бесплатно отдам? Только с условием, что вы их возьмёте замуж и всю жизнь проживёте здесь, не бросите их? — внезапно бородач, заговорил на вполне литературном языке, позабыв суржик. — я ценник не просто так выставил высокий, я дочек оставить себе не могу, закон запрещает, продать хочу, старому и богатому вдовцу, чтобы хозяин их любил, берёг, а не работой по дому примучивал и не на поле к фермеру попали, и не в борделе всю жизнь ноги раздвигали перед всякими уродами. Нет, наверное, я Вам не продам, добрые люди ступайте дальше, Пусть Вам поможет Рафаил Дорогоритель.

Хоть нам и не удалось купить девчонок, бывает, в этом месте и не сложилось, купим в другом, но я отошёл с чувством глубокого уважения к отцу, который, несмотря на дерьмовые обстоятельства, старается устроить дочек, в меру сил, обеспечить им какое-никакое будущее.

Я даже почувствовал некоторое облегчение оттого, что не впутываю этих детей в нашу эскападу. Мы покинем Преторию завтра, втроём, и наших помощниц придётся бросить, я не хочу, чтобы они из-за нас пострадали или остались одни в этом негостеприимном мире.

В далёком детстве, когда я был мал, а Клан велик, я навсегда запомнил мудрые слова из старой сказки:

«Мы навсегда в ответе за тех, кого приручили»;