Мера Магии

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Уставший, стерший себе ноги, Пантерра Ку стоял на возвышенности, которая давала ему ясный обзор гор на западе и первые намеки на вход в проход Деклан Рич. Он шел на восток всю оставшуюся часть дня и большую часть ночи, остановившись лишь однажды, чтобы несколько часов поспать, прежде чем продолжить путь. Некоторое время назад он решил, что сможет добраться к проходу до восхода и к полудню вернется в Гленск Вуд. Он надеялся, что оказавшись там узнает какие–нибудь новости о Пру, а если никаких известий не будет, он немного отдохнет и отправится в Арборлон.

Конечно, существовали и потенциальные осложнения, на которых ему не хотелось останавливаться. Друджи могли направить силы вторжения к проходу Деклан Рич, как и к Афалиону. Если они обнаружили местоположение одного прохода, то весьма велики шансы на то, что и второй проход они тоже нашли. Эльфийские камни не выявили никаких признаков сражения там, поэтому или Друджи еще не атаковали, или они напали и уже прошли по проходу, оказавшись внутри долины. Если последнее верно, то они теперь удерживают проход, что воспрепятствует ему добраться до дома, если он не повернет на север к Афалиону. А это, в свою очередь, означает, что вместо того, чтобы позволить Фрине улететь одной, он должен был настоять и отправиться вместе с ней.

Ему не хотелось думать о такой возможности. И так было довольно болезненно просто смириться с тем, что она ушла.

На мгновение он посмотрел на север, вглядываясь в освещаемую только лунным светом темноту, как будто мог узнать, что сталось с ней и драконом. Конечно же, ничего не было видно, и вряд ли поможет строить догадки о том, что с ними случилось. Он больше не слышал звуков сражения, эти звуки, которые он слышал вчера, давно пропали и их заменила глубокая, неизменная тишина. Какой бы результат этой битвы ни был, сейчас все было закончено. Ее роль в исходе событий была сыграна; ему же все еще предстояло сыграть свою.

Он ощутил новый укол разочарования, вспомнив еще раз, как они расстались. Факт остается фактом, она покинула его, и ему не нравилось, как это отразилось на нем.

Она сказала, что дракон не возьмет их обоих, и он думал об этом с того момента, как она это произнесла. Он помог ей покинуть его, зная, что она искренне верила, что ее народ нуждается в ней больше, чем он. По зрелому размышлению, не он оказался бы ее выбором. Даже если его сомнения подтвердятся.

Он снова посмотрел на восток. Он мог спорить об этом сам с собой всю ночь, и довольно долго так и делал. Однако его собственные проблемы были более насущны, чем его уязвленное самолюбие и разрывающееся сердце. Он мог любить ее; даже за один день мог увидеть, что из этой любви получится. Но сейчас, это на самом деле не имело значения. Прямо сейчас, это было мелочью.

Отбросив все дальнейшие дискуссии, он вновь отправился в путь. Было еще темно, до рассвета еще пара часов, и он к тому времени доберется до прохода и узнает, как обстоят дела. Фрина Амарантайн волновала его с того первого дня, когда они поднимались из долины к проходу Афалион, и он ожидал, что так будет продолжаться какое–то время. Пру бы знала, что ему сказать, если бы оказалась тут. Пру всегда знала, что сказать. Но Пру здесь, конечно, не было, и лучшее, на что он мог надеяться, состояло в том, что он найдет ее снова, прежде чем закончится еще один день.

Он прибавил шагу, проходя холмы и извилистые овраги, поднимая за собой пыль, двигаясь по такой же мертвой земле, как и его надежды остаться Следопытом. Это мечта рассыпалась — и для Пру, и для него самого. Все уже никогда не будет таким же, как раньше, и эту боль он ощущал гораздо острее, чем то, что было связано с Фриной Амарантайн. Он хотел сделать хоть что–то, чтобы изменить случившееся с Пру, но знал, что это было невозможно. Она сделал свой выбор, который ослабил ее зрение; ему такой выбор никогда не представлялся. У нее была возможность сохранить его в безопасности, и он понял, что этим шансом она воспользуется всякий раз, когда он будет ей предложен, независимо от цены, которую придется за это заплатить. Такова была Пру. Преданность и самопожертвование были теми качествами, которые она ценила и понимала. Особенно, если это касалось ее, и уж тем более его.

Где же она была, вопрошал он.

Что же с ней случилось.

Лунный свет струился с безоблачного неба, бесплодный мир вокруг него был таким же немым и безжизненным, как кладбище, а он продолжал идти своим путем.

Пру Лисс и Айслинн Крэй притаились среди группы скал перед выходом из прохода Деклан Рич, такие же немые, как призраки. Мужчина, которого они оставили позади, прошептал об убийствах и безумии, его голос был хриплым и едва различимым, а раны настолько тяжелыми, что он не смог продолжить свой рассказ, и они оставили его там, пока его не найдут другие. В конце концов появились и другие, всего горстка, спотыкающиеся, бегущие с поля убийства, по одному, по двое, оборванные фигуры в темноте, окровавленные и разочарованные, последние из тех, кто ушел со Скилом Эйлом, чтобы умереть на равнинах за пределами долины.

— Все мертвы, — выдохнула одна женщина, когда вышла к ним и они подхватили ее на руки. — Убиты, все до одного. Он их убил, Серафик! Он лгал нам. Он обманул всех нас.

Еще один повторил те же слова, горькие и гневные, опустошенный тем, что случилось. Этому тоже удалось убежать. Айслинн дала каждому немного воды и пищи, и сказала им подождать за проходом, когда придет помощь. Откуда эта помощь придет, она понятия не имела. Но это было все, что она и Пру могли сделать. Алый голубь полетел дальше, и они были обязаны последовать за ним туда, где найдут Пантерру Ку и ожидавшую их всех судьбу.

Сейчас они прятались на дальнем конце прохода и сами увидели источник ужасных рассказов тех оборванных людей, с которым они столкнулись ранее. Менее, чем в ста ярдах от того места, где они притаились, начиналось поле бойни, пространство в несколько гектаров было вперемешку покрыто трупами Друджей и людей из Гленск Вуда, распластавшихся повсюду на склонах. Ни Пру, ни Айслинн никогда не видели столько мертвых людей прежде, и чудовищность этого ужасала. Мужчины, женщины и дети, солдаты Друджей, их кровь застыла на коже и одежде, их конечности переплелись, а бледные глаза намертво уставились куда–то вдаль. Многих из этих людей они знали; некоторые были их друзьями и соседями. Никто этого не заслуживал.

Посередине этой бойни, в ожидании сидел Скил Эйл, повернувшись к ним спиной, а глазами уставившись на простирающиеся окрестности. Они ясно увидели его черты, когда пробирались по темному ущелью к их укрытию, не решаясь приближаться. Затем он немного подвигался, посмотрев туда и сюда, подняв свой нос, как будто проверяя аромат в воздухе. Они знали, что он не был тем, кем казался — он не был Скилом Эйлом, а был демоном, который выследил их обеих. Они чувствовали, что он был в их костях — в частности, предчувствия Пру исходили криком, по всему ее позвоночнику бегали мурашки. Они посмотрели друг на друга, затаив дыхание и ощутив, как сжимается их горло, и все поняли.

Но ничего не сказали об этом. Ни разу. Сначала было слишком рискованно, когда демон пробирался среди мертвых, поворачивая туда–сюда, что–то выискивая. Находиться так близко к нему было довольно опасно. Позднее, когда он наконец уселся и начал караулить, они по–прежнему хранили молчание по негласному согласию. Один раз Айслинн жестом показала, что, может быть, им стоит отступить обратно в проход. Но Пру указала туда, где на скалах у них над головой уселся алый голубь. Он больше никуда их не вел, показала она. Он нашел то, что искал. Он ждал здесь Пантерру Ку и они с Айслинн должны ждать тоже.

Жестами и немыми словами она описала это, и несмотря на то, что Айслинн не могла видеть голубя, она поняла, кивнула в знак согласия и устроилась рядом с ней, держа наготове лук и стрелы. Если именно здесь все и должно решиться, Айслинн Крэй тоже примет в этом участие. Пру знала, что она подумала, как и она решив, что здесь все закончится. Они обе пришли в поисках прекращения того безумия, которое угрожало им всем с тех пор, как этот демон нашел путь в долину, и теперь обе верили, что без Пантерры Ку никакого решение не будет найдено. Он приближался, и демон ждал его. Не было другого объяснения тому, что случилось. Погибшие должны привлечь носителя черного посоха, и демон будет ждать, когда тот придет, столько, сколько потребуется.

А Пру и Айслинн подождут с ним. Они тоже могут быть терпеливыми.

Айслинн придвинулась поближе к Пру и прислонила свои губы к уху девочки.

Я могла бы убить его отсюда.

Пру посмотрела на нее.

Один выстрел, прямо в сердце. А если мне повезет, то и второй туда же. Может, стоит попытаться. Мы смогли бы покончить со всем этим.

Пру покачала головой.

Ты не сможешь убить его таким образом.

Мы этого не знаем.

Я знаю. Король Серебряной Реки сказал, что Пан должен встретиться с демоном, чтобы положить ему конец. Мы должны этого дождаться.

Айслинн долго изучала ее лицо, а потом кивнула и снова заняла свое место.

На склонах, ведущих к проходу, туда, где среди мертвых сидел демон, темнота начала отступать.

Демон был терпеливым существом. Ожидание его не тяготило. Его не огорчало, если ждать приходилось несколько дней или недель. Он научился ждать, чему помогло то, что его жизнь была так длинна и время было не важно. А в этих обстоятельствах ждать было легко, когда награда обещает быть такой богатой. Много раз бывало, что ждать не стоило и время было потрачено впустую, но только не сейчас. Демон уже прождал несколько столетий. Он уже давно не был близок к тому, чтобы возложить свои руки на один из черных посохов, а именно со времен крушения старого мира и уничтожения последнего из Рыцарей Слова. Возможность того, что это случится теперь, была захватывающей и непреодолимой, а его потребность в этом просто огромной.

Обладание властью влекло демона сейчас как и всегда — властью над жизнью и смертью. Скоро и та власть будет его, и удовлетворение, которое он почувствует, когда это случится, стоит любых ожиданий.

Поэтому он сидел там, на поле бойни, чувствуя запах смерти вокруг него, острый и резкий в ночном воздухе. Он упивался им по привычке, почти не удосуживаясь уяснить, что делает это. Он упивался им так часто, так бесконечно был им окружен, что больше не испытывал к нему особого интереса. В любом случае, те мертвые, что лежали у его ног, ничего не стоили. Только жизнь носителя имела настоящую значимость.

И лишь его предвкушение, как он заберет эту жизнь, имело значение.

Будь он менее погружен в опьяняющие запах и вкус смерти и менее одержимым тягой к власти черного посоха, он смог бы почувствовать присутствие Пру Лисс, которая пряталась не более, чем в ста ярдах от него. Он бы уловил дуновение ее странной магии или шепот дыхания ее спутницы. Но этой ночью, на этом месте, с мыслями, направленными в другую сторону, ему не удалось этого сделать.

Время шло, и пару раз ему показалось, что он слышит какое–то шевеление в темноте преддверия к проходу. Но почти не стал задумываться на этим, полагая, что это был один из тех несчастных, которым удалось уползти от гор мертвецов в тщетных попытках добраться до безопасного места в Гленск Вуд. Такая безопасность была иллюзией, учитывая то, что он планировал для живущих в долине. Даже если это было что–то или кто–то, намеревающиеся ему навредить, его это не волновало, потому что ничто, чем люди или им подобные обладали, не могло представлять для него никакой угрозы. Он уже видел самое лучшее, что у них было, и оно тоже оказалось ничем.

Только носитель посоха мог ему навредить, а он сам быстро справится с ним, как только тот появится. Новый носитель магии не идет ни в какое сравнение с таким, как он, практикующий обладатель магии, опытный пользователь и существо, договорившееся со смертью.

Он наблюдал, как медленно рассеивается темнота, как рассвет встает из–за гор на востоке, как отступают тени и исчезают одна за другой. Наступает новый день и он сдержит обещание чего–то чудесного.

Затем внезапно он увидел одинокую фигуру, идущую по предгорьям на запад, медленно обретающую форму по мере выхода из мрака. Человек, несущий черный посох. Он едва смог поверить в свою удачу.

По нему пробежало предвкушение, пока он наблюдал приближение этого человека.

Пан почуял мертвых задолго до того, как увидел их; бриз, дующий с гор, принес зловоние туда, где он пробирался ранним утром. Склоны впереди были изрезаны оврагами и ямами, образуя тени, которые скрывали тела, пока он не оказался примерно в ста ярдах от них. Он был потрясен их числом. Сотни, а может тысячи, заполонили всю окрестность, скрученные и свернувшиеся в момент смерти, сплетенные в невообразимые клубки из конечностей и тел. Он не мог сказать, кем они были, и не мог даже предположить, что привело их сюда, так близко от прохода Деклан Рич, но почти с уверенностью решил, что они должно быть пришли из долины. Беженцы, наверное, спасавшиеся от какого–го ужаса, который случился в его отсутствие.

Или что–то еще?

Когда он подошел поближе, то понял, что среди мертвых были и люди, и Тролли, и по всей вероятности, они убили друг друга. Некоторые по–прежнему сцепились в смертельной схватке, вооруженные, держа друг друга руками. Тролли были в доспехах, а люди нет, но последних было так много, что он понял: у них не было оружия и доспехов, однако они брали числом. Сражение было ожесточенным и никто не выжил. В числе погибших были женщины и дети, а также мужчины, молодые и старые. Видимо, Тролли ожидали этот исход и напали на путешественников, как только они начали спускаться по склонам после выхода из прохода.

Он наклонился и рассмотрел их лица. Двоих он узнал сразу же. Они были из Гленск Вуда. Мужчина был плотником, а женщина — его женой. Они жили неподалеку от того места, где он вырос. Он огляделся в недоумении и нашел еще больше знакомых лиц.

Они все были из его поселка.

Затем он увидел одинокую фигуру, сидевшую посреди мертвых спиной к скальной стене, почти полностью скрытый в темноте. Он выпрямился и присмотрелся внимательнее, пытаясь разглядеть, кто это. Он сделал шаг вперед, затем второй, потом еще несколько.

Фигура резко поднялась и направилась ему навстречу, выйдя из темноты на свет зари. Это был Скил Эйл.

В тот же момент Пан понял, что за все случившееся здесь ответственность лежит на Серафике. Он понял это инстинктивно, так же, как он читает знаки и может определить направление движения всего лишь по одному шарканью сапога по камню. Это все сотворил Скил Эйл, все эти мертвые люди, люди из Гленск Вуда, которые доверились ему и пошли за ним. Юноша покраснел от злости, желая узнать, как Серафик ухитрился найти способ убить всех в поселке. Были среди мертвых родители Пру? Были ли тут сама Пру? Айслинн? Сколько остальных, кого она знал всю свою жизнь? Сколько их лежат мертвыми у его ног, и все из–за этого одного ненавистного человека?

Он рванулся вперед, разгоряченный от гнева, и, наверное, продолжил бы идти, как вдруг руны, вырезанные на его черном посохе, начали неистово гореть. Их свет был настолько внезапным и ярким, что он замер на месте. В этом предупреждении нельзя было ошибиться. Он это знал точно из того, что ему рассказал Сидер. Когда поблизости была крайняя опасность, руны должны засветиться. Однако какая опасность угрожала ему здесь? Не от Скила Эйла. Он был коварным и манипулировал людьми, но Пан справился бы с ним и без посоха. Значит, что–то еще.

Потом он вспомнил про демона, который, по словам Пру, охотился на него, и он огляделся в поисках каких–либо его признаков. Но на поле бойни больше ничего не двигалось. Здесь были только Скил Эйл и он сам. Он стоял на месте, размышляя. Демон мог скрываться в проходе, но зачем ему это делать, когда он был достаточно близок для нападения? Рассчитывает ли он на то, что Серафик каким–то образом отвлечет его?

У него было слишком много вопросов и слишком мало ответов. Он должен действовать на том, что видел.

— Что здесь произошло? — выкрикнул он.

Скил Эйл покачал головой, подходя на несколько шагов ближе.

— На жителей поселка напали Тролли, когда они прошедшей ночью вышли из прохода. Они убили друг друга. Даже Арик Сик мертв. Он лежит тут. — Жестом он указал на тело рядом с собой. — Хочешь сам взглянуть?

— Куда шли все эти люди? — спросил Пан, игнорируя его предложение.

— Найти новый дом за пределами долины. Какое–нибудь безопасное место. Я вел их туда. Мне был послан сон, в котором юноша Ястреб сказал мне, куда идти. — Он покачал головой. — Но я привел их лишь к этому. Мой собственный народ.

В его словах звучала искренняя печаль, но Пан не поверил этому.

— Однако, ты выжил, а они все умерли?

— Жестокая насмешка судьбы. Меня свалили с ног в самом начале и я был придавлен телами. Я пролежал, пока все не закончилось, оглушенный и окровавленный, не в силах пошевелиться.

— А твоя хваленая магия? Ваше ораторское искусство? Ничего не помогло?

— Не дразни меня, мальчишка. Я сделал все, что мог. Я не обязан отчитываться ни перед тобой, ни перед кем–либо еще.

Это был тот Скил Эйл, которого знал Пан, высокомерный и пренебрежительный.

Юноша снова стал к нему приближаться, пылая гневом. Однако руны на его посохе снова вспыхнули и по всему его телу прошла волна тревоги. Он еще раз остановился, стараясь понять, что же не так. Демон был здесь. Должен быть. Неподалеку. Было ощущение, что он находился прямо перед ним.

Его взгляд устремился на Скила Эйла. Прямо перед ним. Скил Эйл, во всех смыслах, однако не совсем такой, каким его помнил Пан. Было какое–то отличие — достаточное, чтобы он понял правду. Он быстро перевел дух. Он чуть не упустил это, чуть не отдал себя в руки своему злейшему врагу. Это не был Серафик, с которым он имел дело раньше, хотя и выглядел похоже. Тот, кто стоял тут, разговаривая с ним, был не Серафик.

Это был демон.

Противостояние, о котором Пру предупреждала его, происходило прямо сейчас, а он даже не сознавал это.

У него хватило времени выставить перед собой посох в качестве щита, магия потекла по всей длине посоха, проникая в его тело, удивление при осознании истины сменилось стальной решимостью, когда демон атаковал. Должно быть, он что–то увидел в глазах Пана или прочел язык его тела, поэтому действовал быстро, растопырив руки в черной мантии, послав волну зловещего зеленого огня. Магия врезалась в Пантерру и отбросила его назад, сбив с ног так, тот он растянулся среди мертвых. Она окутала его, как одеяло, стараясь задушить его, высосать весь воздух, увеличивая жар, постепенно придавливая его вниз. Пан отбивался своей собственной магией, используя посох, чтобы удержать в узде пламя, старясь выиграть пространство и время.

Когда атака затихла, внезапно прекратив постоянное давление, Пан откатился от того места, к которому был прижат, и поднялся на ноги. Но тут же началась новая атака, на этот раз серией резких всплесков, которые ударили с такой силой, что его кости затрещали. Он отразил и эту атаку, однако она истощила его энергию и он зашатался.

Демон не давал ему никакой возможности отреагировать на происходящее. Он сражался, не забывая о защите, и усилий, которые он затрачивал, вполне хватало, чтобы удержать его противника от какого–либо контрнаступления.

— Опусти посох, Пантерра! — крикнул на него демон, еще раз нанося удар, на этот раз используя клинки из огня, как наконечники копья, которые протыкали и резали так же, как и их стальные братья. — Ты не можешь мне навредить. Тебе меня не победить. Не будь дураком. Положи посох и я сохраню тебе жизнь. Меня интересует только посох.

Он продолжал приближаться к Пану во время своих атак. Пана отбрасывало и сбивало с ног каждый раз, когда он пытался подняться, его прижимало будто ураганным ветром. Он сумел удержать посох между собой и демоном, парируя каждый удар, который доставался ему, но мало что мог еще сделать.

— Ты слышишь? — выкрикнул демон. — Тебе не стоит тратить время, мальчишка. Лучше сделай то, что я говорю, пока я не превратил тебя в пыль. Какой позор будет, если тебе не удастся защитить ту маленькую девчонку, которая столько о тебе думает.

Пан сжал зубы, пытаясь ответить. Но не смог говорить.

— Все твои друзья мертвы, Пантерра. Ты знал это? Осталась только та девчонка. Если хочешь сохранить ей жизнь, положи посох. Не будь дураком. Сейчас же.

Что бы он сейчас ни решил сделать, то только не это. Его руки сжали черное дерево, кожей чувствуя ровный пульс рун, и он еще раз вскочил на ноги.

Пру Лисс по–прежнему скрывалась за скалами у входа в проход, когда из исчезающей ночи появился Пантерра Ку. Она наблюдала, как он приблизился к полю бойни и ожидающему демону. Она подумала сразу же пойти ему навстречу, как только увидела его, но Айслинн потянула ее назад, качая головой.

Подожди, одними губами сказала она.

Когда Пан начал разговаривать с демоном, принимая его за Скила Эйла, Пру снова чуть не направилась к нему. Но затем демон как–то выдал себя, и Пан вовремя призвал магию черного посоха, чтобы спасти себя. С этого момента сражение быстро раскалилось до такой степени, что горный воздух был наполнен густым дымом, оставшимся от затраченной магии, его горький и сильный запах ударял ей в ноздри, а на языке ощущался металлический привкус.

Я должна что–то сделать, чтобы помочь ему, подумала она.

Именно эту обязанность возложил на нее Король Серебряной Реки. Именно это она должна выполнить, и если она даже не была уверена, как это осуществить, она должна попытаться что–то сделать. Она боролась со своим чувством неполноценности с того момента, как Король Серебряной Реки рассказал ей, что она должна сделать, но времени раздумывать над этим не осталось. Прямо перед ней разгорался бой, противники сражались на поле бойни, вокруг них лежали мертвые, земля была окровавленной и израненной. Пантерру отбрасывало назад, постоянно и медленно, при каждой атаке демона. Он все еще защищался, но она могла сказать, что это только было вопросом времени, когда атака взломает его оборону и оставит его беспомощным.

Она почувствовала, как ее захлестывает волна отчаяния. Пан все–таки был недостаточно опытным для подобных сражений. Его не обучили так сражаться. Черный посох и его магия все еще были слишком незнакомыми. Он управлялся с ними точно так же, как с любым новым оружием — неуверенно, от обороны. Хотя он старался изо всех сил, уже было ясно, что этого недостаточно, чтобы спасти его. Если она не вмешается, чтобы сдвинуть чашу весов в его пользу, он умрет.

Однако ее все еще что–то удерживало от вмешательства.

Сделай же что–нибудь!

И потом алый голубь резко покинул свое место и стал парить в небе над сражающимися, кружась по спирали кроваво–красным пятном на серо–черном фоне мира Пру. Взгляд Пру мгновенно переключился на слежение за его полетом. У него теперь был совершенно другой вид, более свирепый и воинственный, скорее как у ястреба, а не голубя. Она смотрела, как он закладывал виражи, поднимался и спускался. Что он делал? Она могла чувствовать его плавные движения биением своего сердца. Она ощутила, как они растягивают связь между ними.

Как бы в ответ, она встала на ноги, покинула укрытие и шагнула из темноты в свет раннего утра.

— Оставайся на месте, — прошептала она Айслинн. — Нельзя, чтобы он увидел тебя.

Она продолжала идти, пока не вышла из прохода и не стала полностью видимой в пятне солнечного света. Она увидела, что Пан заметил ее — всего лишь на мгновение, потому что именно на столько он мог отвлечься, вынужденный сразу же вернуть свое внимание на демона. Но этого оказалось достаточно. Он понял, что она тут. Он испугался за нее, могла она сказать, но также и воодушевился. Это отразилось в его глазах, прежде чем ему пришлось снова отвести взгляд.

Она подняла лицо к утреннему небу и смотрела, как алый голубь устремился к ней, самое прекрасное создание, которое она когда–либо видела, и последние настоящие краски. Она захотела протянуть руку и прикоснуться к нему, почувствовать своими руками его мягкое тело и шелковистые перья. Она почти смогла их ощутить, но это оказался всего лишь ласкающий ее кожу утренний ветерок.

Демон снова сбил на землю Пантерру, и на этот раз, казалось, юноша вряд ли сможет подняться. Распластавшись на земле, он в качестве защиты держал перед собой черный посох, изо всех сил стараясь сесть, когда магия демона заставила его прекратить эти попытки. Демон подходил неторопливо, медленно, используя постоянный поток магии, чтобы пригвоздить юношу на месте. Он разговаривал с Паном, но Пру не могла слышать, что он говорил. Пан извивался и боролся против пут, наложенных на него, но не мог освободиться.

Пру поняла, что это был конец для него, и почти наверняка это означало и конец для нее. Она укрепилась в своем решении. Она этого не допустит. Она не будет стоять в стороне и наблюдать, как это случится. Если это и будет их конец, то они не сдадутся без боя.

— Старьевщик! — закричала она на демона.

Демон обернулся при звуке ее голоса, в его странных красных глазах отразилось удивление.

А затем прямо с неба упал алый голубь и вонзился в его лицо.

Пантерра боролся за свою жизнь, пораженный натиском магии демона, когда внезапно из прохода появилась Пру. У него было всего лишь мгновение, чтобы понять, что это действительно она, а затем он снова был вынужден отвернуться, поскольку атака демона усилилась.

Когда он в последний раз был отброшен и оказался прижатым к земле магией нападавшего, он надеялся только на одно — что Пру убежит от того, что здесь происходило, прежде чем демон увидит ее. Однако она крикнула ему, назвав его непонятным для него именем, моментально привлекая к себе его внимание, и его надежды угасли. Он снова попытался подняться, воспользовавшись тем, что в данный момент демон отвлекся. Однако внимание демона вернулось к нему почти сразу, магия окутала его, удерживая на месте, выдавливая из легких воздух и высасывая из тела последние силы.

Демон подошел еще ближе, небрежно разговаривая с ним все это время, как будто со старым другом, как будто ничего необычного не происходило. Он протянул свою руку, как бы намереваясь помочь ему подняться, однако его пальцы тянулись к голове Пана.

Потом без какой–либо видимой для Пана причины, демон совершенно обезумел.

Он поднял руки, царапая ими по своему лицу, тело его вертелось так и эдак, а голос, которым он закричал, был полон боли и злости. Он крутился, как пугало при очень сильном шторме; лупил себя так, будто его ужалили одновременно тысяча пчел. Его атака на Пана вовсе прекратилась, и несмотря на то, что Пан был ослаблен и разбит магией демона, юноше удалось снова встать на ноги.

Поднявшись, он действовал быстро, переориентировав магию черного посоха, собирая ее в себя, чувствуя как она импульсами переходит из дерева через его конечности во все тело, а потом обращается обратно и вытекает раскаленным до бела жаром.

Однако за эти несколько мгновений, которые потребовались Пану, чтобы взять себя в руки, демон схватил то, что было причиной такой боли, и отшвырнул в сторону. В утреннем воздухе раздался алый взрыв, как будто разорвалось что–то из плоти и крови.

Он услышал крик Пру. Затем когтистая рука, по которой стекала кровь, махнула в ее сторону, и демон выпустил в нее огонь, который молотом врезался в нее и повалил на землю, как тряпичную куклу.

Пантерра Ку опоздал всего на секунду, чтобы не дать этому случиться, тем не менее усиленная его яростью магия черного посоха врезалась в демона. Однако, хоть и пошатнувшись от этой атаки, каким–то образом демон сумел остаться в вертикальном положении. С окровавленным и разорванным в клочья лицом, с внушающей ужас ухмылкой, он обернулся к Пану, поднимая руки для очередного удара.

В этот момент Пан услышал звук освобождаемой тетивы, и черная стрела вонзилась в демона с такой силой, что ее стальной наконечник вышел из его груди. Существо ахнуло, пошатнувшись, и наполовину развернулся, когда вторая стрела попала ему в горло.

Айслинн Крэй стояла у выхода из прохода, приготовив использовать третью стрелу.

Пан снова напал на своего врага, на этот раз магия посоха застала демона совершенно неподготовленным, врезавшись в него с огромной силой и отбросив назад.

Он не смог восстановиться до того, как Пан снова напал на него. Затем еще раз. Пан не знал, было ли это из–за того, что расцарапало демону лицо, или из–за повреждений, нанесенных стрелами Айслинн, или из–за мощи его собственной магии, но совокупный эффект оказался сокрушительным.

Демон закричал, пораженный третьей стрелой. Он бросился прочь в тщетной попытке избежать дальнейших повреждений, но было уже слишком поздно. Разбитый и сломленный, он упал на колени и руки, поникнув головой, истекая кровью.

Прихрамывая, Пантерра направился в его сторону, внезапно осознав, что был ранен, что не все работало так, как надо. Однако его концентрации оказалось достаточно, чтобы отбросить боль и замешательство, и он еще раз призвал магию посоха.

Нацелившись на пораженного демона, он сжег его с головы до пят, пока от него не осталось ничего, кроме горьковатого привкуса пепла, разносящегося в горном воздухе.

Оставив обуглившиеся очертания демона, Пан поспешно захромал к распластавшейся на земле Пру, глядя, как с другой стороны к ней приближается Айслинн, отбросив свой лук, когда заторопилась присоединиться к нему. Даже будучи раненным, он первым добрался до девочки и опустился рядом с ней, приподняв ее своими руками и прижав к себе безвольное тело. Огонь демона опалил кожу ее лица и рук, однако не очень сильно, чтобы нанести непоправимый ущерб. Глаза ее были закрыты, а дыхание — не очень глубоким.

— Пантерра! — произнесла Айслинн, опускаясь на колени рядом с ним. — Она жива?

Пан кивнул. Он протянул руку и убрал влажные пряди рыжих волос с ее лица. Айслинн достала мех с водой и поднесла его ко рту Пру, пролив небольшой ручеек по ее губам. Вода стекла по ее лицу, но она не отреагировала. Айслинн прижала голову к груди девочки, прислушиваясь.

— Ее сердце бьется. Думаю, это просто шок после того, что с ней случилось. — Она подняла глаза. — Но я совершенно не знаю, что это было. Ты знал про ее глаза? А об алом голубе? Думаю, именно он отвлек демона, когда он приближался к тебе. Я не могу объяснить, почему, но казалось, будто она послала его, когда показала себя.

Пана не волновал этот голубь. Его даже не волновал демон, который теперь был мертв.

— С ней все должно быть в порядке, — сказал он, слова сдавливали и обжигали ему горло. — Она не может пострадать. Только не после всего этого.

Айслинн коснулась своей рукой его руки.

— А как насчет тебя, Пантерра? Ты уже видел себя? У тебя вся одежда в крови.

Он оглядел себя и увидел, что она оказалась права. Его кожа покрылась волдырями и почернела, и он подумал еще, что наверное у него сломано несколько ребер и пальцев на руке. Но все это было неважно. Его заботила только Пру, и он не станет думать о себе, пока не успокоится насчет нее.

Вдруг она охнула, сильно закашлялась и резко дернулась в его объятиях. Он помог ей сесть, чувствуя, как напряглось при этом ее тело.

— Пан? — прошептала она хриплым и низким голосом.

— Я здесь. Рядом с тобой

— А демон?

— Мертв. Все кончено. Мы победили.

Она покачала головой:

— Победили?

Ее глаза моргнули, открывшись, и он увидел мутный взгляд, направленный прямо перед ней, пустой взгляд. Казалось, что ее невидящие глаза по–прежнему беспокоили его, хотя он знал, что на самом деле она могла видеть, правда только в черно–белом изображении.

— Да, Пру.

— Все люди из поселка мертвы, все они навсегда пропали. Это не очень похоже на победу.

— Выпей это, — вмешалась Айслинн, протягивая мех с водой.

Пру нащупала его, как будто пыталась восстановить мышечный контроль.

— Дай мне его в руку, Пан.

— Что–то не так? — спросил он, выполнив ее просьбу и глядя, как она медленно, большими глотками пьет. — Ты сильно ранена?

Она прекратила пить и протянула мех, чтобы он забрал его. Вместо него мех взяла Айслинн, бросая на Пана тревожный взгляд.

Смех Пру был тихим и неприятным.

— Король Серебряной Реки предупреждал меня, что у меня могут забрать кое–что еще. Он также сказал, что это произойдет, когда я исполню то, о чем он меня попросил. Я не обратила особого внимания на то, что это могло означать. Мне этого не хотелось. Я хотела только помочь тебе.

— И ты мне помогла, — сказал он ей.

— Нападение на демона, чтобы надолго отвлечь его от тебя, чтобы ты смог снова сражаться, стоило алому голубю жизни — если он с самого начала обладал этой реальной жизнью. Я так не думаю. Вряд ли он был настоящим. Я думаю, он был частью меня. Поэтому, когда его уничтожили, какая–то часть меня была уничтожена вместе с ним.

Пан закачал головой, наклонившись, чтобы поближе заглянуть в ее молочные глаза:

— О чем ты говоришь? Что было уничтожено?

Она немного улыбнулась, дотронувшись рукой до его щеки:

— Неважно, Пан. Это не твоя вина.

— Пру, ты должна мне сказать. Что было уничтожено?

Ее глаза наполнились слезами.

— Мое зрение, Пан. Когда демон сорвал алого голубя со своего лица и растерзал его, я потеряла остатки зрения. Теперь я на самом деле слепа. Совершенно. Я ничего не могу видеть.