Мера Магии

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Фрина Амарантайн плакала, застилавшие зрение слезы текли по ее щекам. Возможно это было из–за горя, которое она ощущала, покинув Пантерру Ку, который ради нее рисковал своей жизнью, который пришел, чтобы спасти ее, когда никто другой этого не смог сделать, и которого она теперь бросила, предпочтя отправиться к своему народу. А может быть из–за радости, которая затопила ее, пока она летела верхом на драконе, паря в синеве, оставшись наедине с облаками, дымкой и далекими местами, которых, наверное, никто больше никогда не увидит, свободная и наполненная удивительным и глубоким, постоянным чувством удовольствия. Или просто из–за ветра, сырого и холодного, хлеставшего по ее лицу.

Однако ее влажные, слезящиеся глаза и дискомфорт не заставили бы ее променять эти моменты. Она никогда не чувствовала ничего подобного — даже не могла вообразить, что такое возможно. По правде говоря, даже несмотря на то, что она смогла оседлать дракона и управлять им, она сомневалась в себе. В конце концов, драконы не существовали. Езда на драконе была мечтой. Но теперь она жила этой мечтой, делая невозможное, и от этого ее переполнял восторг.

Дискомфорт и слезы пропали. Спустя короткое время, она чувствовала себя так, будто делала это всю свою жизнь. Во время полета огромное тело дракона двигалось волнами, и вскоре она приспособилась к этому ритму. От установившегося движения она стала чувствовать себя довольно уютно. Ее руки ощупали большие чешуйки прямо перед тем местом, где она сидела, ее пальцы прикасались к их шероховатым поверхностям. Они были похожи на плоские камни, но на ощупь были теплыми. Она слышала скрипящие звуки, когда они терлись друг о друга. Ее седло стало казаться безопасным, и постепенно исчезли опасения, что она могла потерять равновесие и свалиться.

На севере на вершинах гор, окружавших ее долину, появились первые признаки наступающих сумерек, проникая через скалистые обрывы и начиная свое падение к предгорьям и входу в проход Афалион. Она не могла ни видеть, ни слышать сражение, происходившее там, но знала из своего видения, показанного ей Эльфийскими камнями, что его результат висел на волоске. Она подгоняла дракона силой воли, сжимая ногами его чешуйчатую шею и разумно используя магию Эльфийских камней, которую направляла к месту своего назначения. Разрываясь между эмоциями, мучаясь чувством вины и необходимостью, она знала одно и только одно.

Она должна вовремя добраться до эльфов, чтобы спасти их.

Она должна выполнить задачу, которую сама поставила перед собой, чтобы все, через что она прошла и чем рисковала, оказалось не напрасно.

Дракон продолжал лететь в устойчивом ритме, и постепенно горы начинали приобретать четкие очертания. Фрина переживала, чтобы зверь не потерял интереса к погоне за магией Эльфийских камней, а для того, чтобы этого не случилось, она выпускала достаточно синего света, удерживая этим его внимание. Пару раз она даже подпускала свет довольно близко к его длинному языку, чтобы он мог коснуться и лизнуть его. Может, это помогало, а может, дракону просто нравилась идея погони. Во всяком случае, он не показывал виду, что становится безразличным. Казалось, что ни на что другое он не обращает внимания. Он просто получал удовольствие от полета, идя по следу чуть подкрашенного воздуха.

Однако, напомнила она себе, это была эльфийская магия; у нее были свои собственные особенности, которые Фрина не могла ни увидеть, ни понять, но, возможно, это мог сделать дракон.

Она часто думала о Пантерре, вспоминая ту ночь, когда отдалась ему. Зачем она это сделала? Это было сиюминутное решение, когда ее душевная боль требовала найти какой–нибудь приют. Это было трудно объяснить. Она не любила его. Или, может быть, любила, но как–то по–своему; естественно, что он–то ее любил. Однако, какой в этом смысл? Даже если бы она захотела чего–то большего, она не могла это иметь. Все этому препятствовало: от убийства ее отца и предательства Изоэльды до вторжения Друджей и их усилий преодолеть эльфийскую оборону, а также до возможности, что она вскоре могла стать Королевой Эльфов. Да и собственное положение Пана было не менее тяжелым. Преследуемый демоном, обремененный обязанностями носителя черного посоха, снова потерявший Пру и пытающийся спасти Гленск Вуд и его жителей от Друджей — все это стояло на пути к тому, чего могли бы желать Пан или она.

Она почувствовала, что устала, что энергия и возбуждение рассеялись во время полета, что у нее появилось эмоциональное и физическое истощение. Сколько же она пролетела, вопрошала она. И сколько ей еще осталось лететь.

Один раз она заснула, убаюканная движениями тела дракона, но вовремя проснулась, чтобы удержаться и не соскользнуть с его шеи. Это так сильно ее напугало, что она рассерженно поклялась, что не допустит этого снова.

Впереди солнце клонилось к горизонту, его лучи купали склоны гор и шероховатую поверхность предгорий мерцающим золотым светом.

Затем она услышала первые слабые отголоски сражения, к которому она стремилась, и, бросив крик ветру, она стала подгонять дракона.

Щурясь от лучей солнечного света, проникающих с запада из непроглядной черноты коридоров прохода Афалион, Зак Вен с недоверием смотрел вверх. Он видел, что именно летело к нему, и все же никак не мог в это поверить. Он знал, что это был дракон — что это должен быть дракон — однако, он все равно ждал, что это окажется что–то другое.

Потом это закричало, и именно тогда и именно там Зак Вен перестал искать причины, чтобы не верить в это. Это был дракон, точно! Он начал дико орать, зовя Таши и Тенерифе. Он не знал, где они были, да и где он сам находился, он тоже в этот момент не знал. Сражение затихло вокруг него, поскольку участники уставились на явление над их головами.

Потом вздрогнув от неожиданности, Зак Вен увидел кое–что еще.

— Тени! — прошептал он про себя.

Он снова посмотрел вверх, более внимательно на этот раз, убедившись, что глаза его не обманули.

— Таша! — вновь прокричал он, повторяя это имя снова и снова, пока больший из братьев Оруллианов не притянул его за перед туники.

— Потише, маленький банши! — Здоровяк был весь покрыт грязью и кровью, а лицо просто горело гневом. Он хорошенько встряхнул мальчика. — Что с тобой не так?

— Смотри! — Он указал на небо. — Видишь это?

— Вижу. Снова тот дракон. Как будто кроме него нам нечем больше заняться.

— Нет, не дракон! Присмотрись. Там, за его головой!

Таша прикрыл глаза от отблеска заката, его рука медленно ослабила хватку на тунике мальчика.

— Фрина, — тихо выдохнул он. — Это же Фрина!

Эльфийская принцесса приклеилась к шее дракона, одной рукой вцепившись в кожаный пояс, а другой с помощью Эльфийских камней направляя зверя. Но теперь, когда она добралась до места назначения, она не знала, что она должна делать. Ближний конец прохода был забит Троллями, марширующими вперед плотными рядами на эльфийские оборонительные линии, которые были изрядно поредевшими. Дальше по проходу до того широкого места, где она впервые увидела дракона, эльфы заново формировали защитные порядки. Почему они делали это здесь, а не под прикрытием защитной стены в дальнем конце прохода, было тайной. Она наблюдала, как остальные Эльфийские Охотники спешили вперед, чтобы усилить тех, кто уже был вовлечен в сражение и понимала, что они будут стоять насмерть. Это были бесполезные и безнадежные усилия против того, что на них надвигалось. Их всех перебьют.

Потом кто–то внизу заметил дракона, и все остановились, уставившись в небо. Поднялись руки, пальцами указывая вверх, раздались крики и вопли от растерянности и удивления. Это был ее шанс. Если она сможет разделить Друджей и эльфов, если ей удастся заставить их армии разойтись, удалиться друг от друга, то сражение прекратится и атака будет остановлена.

Она направила дракона вниз, высматривая Ташу и Тенерифе, и нашла их. Она полетела прямо к ним, и в этот момент дракон закричал. Сначала она не могла сказать, почему он это сделал, ведь он промолчал весь полет, а она сосредоточилась на том, чтобы управлять его спуском и удержаться в седле. Потом мимо стали проноситься стрелы, и она поняла, что их обстреливают.

На мгновение испугавшись за своего зверя, она перенаправила синий свет ввысь, и дракон развернулся и полетел к дальнему концу прохода. Она увидела, как лучники и пращники Троллей стреляют по ней своими снарядами, стараясь сбить дракона. Она чуть не рассмеялась этим тщетным попыткам. Не обращая на них внимания, она направила дракона обратно в ту сторону, откуда прилетела, и уже оказавшись за открытыми предгорьями, она развернула его, приняв решение, что нужно сделать. Когда зверь полетел в правильном направлении, она прекратила использовать Эльфийские камни, чтобы им управлять, и призвала магию для атаки.

Это было новое испытание. До этого она не пробовала это делать, хотя Мистраль говорила ей, что это возможно. Однако, она представляла, что усилия для этого будут такими же. Поэтому она собрала свои мысли, сосредоточившись на том, что было нужно, и вызвала магию Эльфийских камней. Приготовившись, она подождала, пока не окажется над передовыми рядами армии Друджей, а затем скомандовала огню Эльфийских камней атаковать.

Однако, результат оказался не тот, на который она надеялась. Она считала, что овладела магией и могла теперь ею командовать. Но в то время как ряды Друджей рассыпались при приближении дракона, огонь Эльфийских камней не смог материализоваться. Она пыталась призвать его снова и снова, продолжая, пока хватало сил. Однако спустя несколько минут она почувствовала, что ее сила на исходе. Через пару мгновений те немногие искры эльфийского огня, которые ей удалось вызвать, полностью угасли.

Она испытала прилив разочарования и злости. Она была слишком слаба! Она была слишком неопытна! Она недостаточно пользовалась Эльфийскими камнями, чтобы научиться владеть их силой, и поэтому теперь у нее не осталось ничего, что можно было применить против Друджей.

Потом она вспомнила из того, чему ее учила Мистраль, что магию Эльфийских камней можно использовать только для защиты от другой магии, а у Друджей таковой не было.

Все могло так и закончиться, если бы не дракон. Придя к своим собственным заключениям о том, что было нужно сделать, он взял все под свой контроль. Наверное, раньше он откликался на ее команды, ведомый Эльфийскими камнями, но она больше не использовала синий свет, чтобы держать его в узде. Издав крик, как будто он обезумел, он почти вертикально понесся к широкому проему внутри прохода, вытянув тело и почти сложив крылья. Фрина почувствовала, как ее сердце подступило прямо к горлу. Дракон атаковал. Она бы и хотела его остановить, но сейчас ничего не могла сделать, кроме как держаться за него и надеяться.

Дракон долетел до проема в проходе и выдохнул огнем в собравшихся там Троллей — огнем, который оказался в сотню раз разрушительнее, чем тот, что Фрина могла вызвать с помощью Эльфийских камней — сжигая их десятками, прежде чем в последнее мгновение снова воспарить в небо. Однако он не закончил. Пролетев вперед между скалами, он направился по ущелью туда, где передние ряды Друджей перестроились у защитных линий эльфов и напали во второй раз. Огонь распространялся повсюду, не делая различий между эльфами и Троллями. Фрина закричала на дракона, пытаясь остановить его от атаки на эльфов. Однако дракон видел только врагов, тех, кто пытался навредить ему (или, может, ей), и сжег их всех.

Когда зверь прервал свою атаку и снова понесся ввысь, она улучила момент посмотреть вниз и увидела, что до того, как напал дракон, ряды Троллей уже оттеснили эльфов с широкой части прохода обратно в ущелье, поэтому большую часть тех, кто оказался в проеме, составляли Друджи.

Большую, но не всю.

Она вдруг испугалась за Ташу и Тенерифе, всегда оказывавшихся в авангарде.

Она от страха закрыла глаза, но потом быстро их открыла. Она должна это остановить. Она должна вернуть контроль над драконом, прежде чем погибнет еще больше эльфов. То, что поначалу казалось хорошей идеей, превращалось в плохую. Если она не смогла заставить дракона ограничить свою атаку Троллями, ей нужно найти другой способ.

Пантерра был прав. Она присвоила себе то, что не имела права присваивать. Она поверила, что сможет заставить дракона принести ее к Афалиону и исполнять ее желания только потому, что она владела Эльфийскими камнями. Однако никакая магия не сможет делать все, да и остальное было непредсказуемым. Ей следовало больше поговорить с Мистралью. Однако в своей спешке и решимости что–то сделать, она не обратила должного внимания на слова своей бабушки.

Теперь ее народ расплачивался за ее глупость и безрассудство.

И вдруг ее осенило, она поняла, что должна делать.

Она нацелила себя на то, что было нужно, еще раз вызвав магию Эльфийских камней, призывая образ в голове, который был тусклым и не совсем сформированным, потому что она никогда не видела то, что сейчас искала. Она прекратила дальнейшие попытки использовать магию для атак на Троллей; поняв, что для этого у нее нет ни сил, ни умений. Она сделает что–то менее требовательное и очевидное.

Синий свет вспыхнул и полетел вдаль, и дракон немедленно направился вслед за ним. Зверь пролетел всю длину прохода, придерживаясь показанного ему магией Эльфийских камней пути. Фрина удерживала этот свет и ни на что не отвлекалась, отбросив свою усталость, страхи и стыд, отдав всю себя единственной цели, которую она перед собой поставила. Дракон и эльфийская принцесса пролетели дальше, над поредевшими рядами Троллей, через скалы и ущелья, обратно в старый мир, где основная масса армии Друджей стояла в ожидании приказа атаковать.

Позволь мне сделать лишь это, думала она. Только это, и я больше ни о чем просить не буду.

Она искала Тарека Сика и с помощью магии Эльфийских камней нашла его в тылу линий Друджей, окруженного членами своего штаба и телохранителями. Синий свет обнаружил его, хотя она никогда прежде его не видела. Импровизированных образов, которыми она описывала других, было вполне достаточно. Она уже освоила магию Эльфийских камней, чтобы это сделать, и она ее не подвела.

Она сразу направила дракона вниз, говоря себе, что происходящее далее будет всецело зависеть от Матурена Друджей — холодное отрицание ответственности за то, что, как она уже знала, он накликает на свою собственную голову.

Тарек Сик ее не разочаровал. При виде дракона он приказал своим телохранителям атаковать. Это был смертельный приговор. Стрелы, камни из пращи и даже копья были бесполезны, когда дракон приблизился настолько, чтобы ими можно было воспользоваться. Металлические наконечники, не нанося никакого вреда, отскакивали от бронированных пластин зверя, и спустя несколько секунд Друджи оставили свои попытки и попытались сбежать, рассыпавшись во все стороны. Это не имело никакого значения. Дракон рассвирепел и направил на них свой смертоносный огонь, сметая вершину холма, на которой они стояли, сжигая их в дым и пепел.

Фрина увидела Тарека Сика в его последние моменты жизни, четко рассмотрев выражение удивления происходящим на его лице. Он решил остаться на месте, одной рукой схватив за шею своего помощника и держа этого несчастного перед собой как щит.

Пользы от этого не было. Огонь дракона сжег незадачливого помощника, как будто он был сделан из бумаги, а потом поглотил и Матурена. Тарек Сик сгорел так, будто вес всех его ужасных злодеяний мог быть измерен интенсивностью пламени.

По всем предгорьям и в проходе Афалион пролетел крик, что Тарек Сик умер.

Тролли армии Друджей моментально оказались в замешательстве, больше не уверенные, что они должны делать. Обескураженные и лишившиеся лидера, они начали отступать, выходить из прохода, и вместе с ними отходили и командиры отрядов. Вскоре отступление превратилось в полное поражение, когда даже те, кто продвинулся глубже всех в ущелье, почувствовали, как мужество покидает их.

Утолив свою ярость, дракон прервал атаку, поднимаясь вверх по длинной, медленной спирали. Фрина, все еще цеплявшаяся за его шею, вдруг поняла, что с ней что–то не так. Взглянув вниз, она увидела торчавшие из ее тела стрелы и дротики, ее кожа была сожжена огнем, а одежда почернела и дымилась. До сих пор она этого не замечала, сосредоточившись на борьбе, чтобы помочь эльфам. Она откинулась в импровизированном седле назад, почувствовав головокружение и слабость при виде полученных травм. Она ощутила, что некоторые части ее тела странно онемели, и начала задыхаться. Секунду спустя она решила заставить дракона приземлиться, чтобы она могла слезть с него.

Но сделать этого она не могла — не здесь, где повсюду были Друджи, а у нее не было никакой защиты против них. Поэтому она собрала все свои оставшиеся силы и послала магию Эльфийских камней на поиски Таши и Тенерифе. Синий свет довольно быстро их нашел и дракон в ответ направился к ним. Он полетел по своей воле, из–за рвения преследовать синий свет, снова направившись в горы, лавируя по глубокому расколу прохода, пока не достиг широкого места, где она оставила Оруллианов, как ей показалось, несколько часов назад.

Там внизу столпились эльфы, но тут же разбежались в более узкие части прохода, как только увидели возвращающегося дракона. На этот раз они не стали использовать свое оружие, предупрежденные, наверное, братьями, что она находилась на драконе. Тот медленно, по спирали устремился вниз и приземлился в проходе, сложив вдоль тела крылья.

Плотно сжав пальцами Эльфийские камни, Фрина заставила магию угаснуть до слабого пульсирования.

Никто не пытался приблизиться, когда она соскользнула вниз с огромной шеи и свалилась на землю. Из последних сил она направила магию Эльфийских камней в небо.

Дракон расправил крылья и поднялся в воздух, набрав высоту до горных пиков, и полетел, пока наступающая ночь не поглотила его.

Когда она больше не смогла его увидеть, когда он исчез навсегда, все еще гонясь за магией, которую так отчаянно желал, она сжала Эльфийские камни в кулак, пока синий свет не погас, а потом спрятала Камни в мешочек. Она изо всех сил пыталась подняться, оттащить себя куда–нибудь, где дракон не сможет ее увидеть, если вдруг вернется, но тело ей не повиновалось. Затем рядом оказался Таша, всего на пару шагов опередив Тенерифе и десяток других эльфов. Раздались голоса, возгласы приветствия и крики «Королева» и «Амарантайн». Она увидела лица тех, кого знала, среди них лицо Зака Вена, его мальчишеские черты горели восторгом и удивлением. Таша и Тенерифе держали всех поодаль, вызывая лекаря, раздавая указания. Таша поднял ее на свои сильные руки и понес через толпу.

— Дорогу, Эльфийские Охотники! — ревел он на них, и его голос гремел как гром. — Дорогу нашей настоящей Королеве!

Она позволила волнам звука нахлынуть на нее, неспособная на них ответить, не желая тратить на это силы, которых у нее не осталось. Голова шла кругом, мысли рассеялись. Тело онемело и ей стало очень холодно.

— Благодарю, Таша, — прошептала она ему.

Здоровяк наклонил голову. Какая–то капля упала ей на лицо.

— Ты спасла всех нас, Фрина. Теперь просто держись. Целитель уже идет.

— Только представь, какие истории расскажут об этом? — Тенерифе наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. Она смогла увидеть отразившуюся в его глазах теплоту. — Ты такая смелая, Принцесса.

— Мне так холодно.

— Таша, мы ее теряем! Поторопись.

Фрина закрыла глаза, когда они вошли в узкую часть ущелья, покинув угасающий дневной свет и погрузившись в темноту.

В своих снах она снова летела, лежа на спине дракона, его огромные крылья раскинулись под ней, его тело ходило волнами, пока он парил над расстилавшейся под ним землей, покрытой пышной зеленью среди голубых рек, петлявших и изгибавшихся как шелковые нити. Она чувствовала своим лицом ветер, а кожей — солнце, и весь мир снова был свежим и чистым.

Прекрасное создание, обратилась она к дракону, и он взглянул на нее своими прикрытыми рептильными глазами и она почувствовала его любовь.

Ты всегда будешь моим, сказала она ему. А я всегда буду принадлежать тебе.

Она лежала на шершавых пластинах чешуи зверя, чувствуя их давление на ее лицо, и она летела верхом по воздушным потокам к мирному сну.

Харен Крэйел, капитан Эльфийской Стражи и командующий Эльфийскими Охотниками, защищающими проход Афалион, стоял в сторонке с Ташей и Тенерифе после случившегося; они сблизили свои наклоненные головы, тяжелым взглядом уставившись не друг на друга, а на землю у их ног.

— Что вы хотите с этим делать? — тихо спросил он.

Тенерифе посмотрел на него:

— Ты уже знаешь ответ.

— Мы можем рассчитывать на твою поддержку?

— А это имеет значение? Это когда–нибудь имело значение? Просто скажите мне, сколько времени вам понадобится.

— Мы могли бы отправиться сразу же. Будем там к рассвету.

Таша покачал головой:

— Нет, я хочу быть уверен, что все будет так, как надо. Я не хочу никаких ошибок. Дай нам время до завтрашнего вечера.

Тенерифе обнял себя, ударив носком по земле.

— Этого времени будет достаточно.

Капитан Стражи кивнул:

— Кто–то может вас опередить, чтобы рассказать им, что здесь произошло. Тогда уже не будет так легко.

Таша хмыкнул:

— Это не будет легко в любом случае.

Он посмотрел туда, где Зак Вен опустился на колени около тщательно закутанного тела Фрины Амарантайн. Его брат и Харен Крэйел проследили за его взглядом, а потом переглянулись.

— Вот что нам нужно, — тихо произнес Таша, — опытный обманщик.