Мечников. Том 5. Избранник бога

Глава 13

Чтобы спасти себя от неминуемой гибели, мне пришлось изменить электрические потенциалы собственных клеток. Нервная и мышечная системы перестали работать так, как должны это делать изначально. Сердечная мышца тоже начала работать в совершенно другом режиме.

Потратив последние крупицы своей лекарской магии, я сорвал с себя электроды и соскочил со стола.

— Ну, Захаров! — прорычал я. — Похоже, слушал ты меня крайне невнимательно!

Благо, что я заранее просчитал все варианты ошибок и знал, что надо делать. А иначе и в самом деле умереть бы мог.

— П-прости, Алексей! Что-то не так? — поинтересовался он. — Вот, смотри, аппарат регистрирует электрическую работу твоего сердца. Всё, как ты и сказал. Взгляни на бумагу!

Я, стараясь прийти в нормальное состояние после этого чёртового электрического стула, взглянул на распечатку ЭКГ и…

— Какая же чушь… — произнёс я. — Нет, Максим, это полный провал. Ты посмотри на эти волны.

— А чего мне-то на них смотреть? — спросил он. — Это — дело лекарей!

— Это дело не лекарей, — ответил я. — Это дело чёрт знает кого. Видишь это скачки вверх-вниз на бумаге?

— Вижу, — ответил Захаров. — А что, это не сердце?

— Ты всё неправильно понял, — ответил я. — Электроды должны регистрировать электрические колебания. И уж точно им не следует бить пациента током! Ты мне чуть конечности не сжёг! А на бумаге распечатались данные от тех электрических разрядов, которые ты в меня впустил.

— Но ведь я всё сделал по вашей схеме, Алексей Александрович! — воскликнул он. — Каждая женщина злее чёрта. Красный, жёлтый, зелёный, чёрный. Всё, как…

— Всё верно, вот только электроды работают не в ту сторону. Они меня током бьют. Подумай над тем, как можно направить электричество назад, чтобы его регистрировал кристалл…

— Аа-а-а! — протянул Захаров. — Стойте, Алексей Александрович…

— Можно на «ты», — поправил его я.

— Да. Ладно. Алексей, так я просто в своём аппарате ошибся! — заявил он. — Не тот рубильник повернул. Честное слово, всё должно работать, как надо. Нужно только…

— Стой, — вновь перебил его я. — Ты хочешь сказать, Максим, что твой аппарат работает в обе стороны? Может как регистрировать, так и бить людей электричеством⁈

— Ну… Да. Таковы особенности кристалла, — пожал плечами он.

— Его вторую функцию придётся перекрыть, — ответил я. — Так нельзя. Я готов поклясться, что сотни лекарей рано или поздно ошибутся и шарахнут током своих пациентов. И большинство, скорее всего, погибнет!

Не зря я согласился испытать прибор на себе. Иначе бы не понял, насколько сильно Захаров ошибся в работе своего кристалла.

— Ладно, понял, — кивнул он. — Мне нужно просто отключить пару проводов. И электричество больше не будет поступать в человека через кристалл!

— Подождите! — встрял Иван Михайлович Сеченов. — Мне кажется, это плохая идея. Так мы сможем заработать чуть больше.

— Не совсем понимаю, о чём ты, Иван, — нахмурился я.

— Ну как это? Сами подумайте. Представьте, что военные захватили француза. Важного какого-нибудь. Что дальше? Его ведь нужно пытать, сами понимаете. А этот аппарат может послужить как средство пыток. Если мы продадим две версии нашего электрокардиографа, то…

— То получим в два раза больше денег, — кивнул я. — Вот только мы с тобой — лекари. И не нам следует создавать пыточные аппараты. И, я думаю, ты сам понимаешь, чем это может обернуться.

Кажется, Сеченов сразу же меня понял. Ведь дело в нашей клятве лекаря. Пусть это напрямую и не обговаривается в ней, но мы обязаны создавать аппараты, которые будут продвигать лекарское дело. Но механизмы для пыток — это совсем противоположная сторона. В них нам точно не стоит углубляться.

— Согласен, ты прав, Алексей, — кивнул Иван. — Мне самому стоило об этом догадаться.

— Так, господа, я в целом закончил настраивать аппарат, — сказал Максим Захаров. — Но вынужден сообщить, что кому-то из вас вновь предстоит испытать его на себе.

— Мой черёд, — заключил Сеченов. — Тебя уже током ударили, Алексей. Теперь — моя очередь.

Иван Сеченов скинул с себя рубашку и лёг на кушетку. А мастер Захаров тут же взялся прикреплять к нему электроды. Мне пришлось несколько раз корректировать его. Одно дело запомнить правило «Каждая Женщина Злее Чёрта», и совсем другое — научиться правильно располагать электроды между рёбер.

С моей помощью все шесть грудных отведений были распределены на грудной клетке Сеченова, а затем… мы повернули рубильник. Иван тут же вздрогнул.

— Током ударило? — уточнил я.

— Нет, просто испугался, — признался он.

Интересно всё-таки работает этот электрический кристалл. Проводит ток в обе стороны. В моём мире получить электрический удар от ЭКГ было абсолютно невозможно. Здесь же можно ожидать чего угодно от любого аппарата, который я не собирал собственноручно.

— Смотри, Алексей, кажется, что-то получается! — воскликнул Захаров. — Теперь на бумаге совсем другой результат!

Я взглянул на бумагу и понял, что вижу привычную мне распечатку ЭКГ.

— Продолжаем! — скомандовал я. — Иван, лежи спокойно. Не разговаривай, дыши поверхностно. А ещё лучше — просто расслабься. Будто ты на берегу реки лежишь. Всё получается, как надо!

Вот они! Зубцы, которые сообщают о состоянии сердца. Зубец «P», который показывает проводимость импульса в предсердиях. Следом за ним комплекс «QRS», форма которого говорит о состоянии желудочков. Дальше ещё один интервал и зубец «T». Объяснить смысл этих чёрточек другим людям будет очень сложно.

Хотя я уверен, что Сеченов быстро вникнет в суть дела. У него-то мозгов для этого точно хватит.

Я внимательно рассмотрел распечатку, которую удалось извлечь из аппарата после полного обследования сердца Сеченова. И сделал вывод, что… Не всё так гладко, как хотелось бы.

— Ну что там? — спросил Сеченов, одеваясь. — Получилось? Здоров, как бык?

— Практически, Иван, — сказал я. — Но отклонения всё же имеются. Неполная блокада обеих ножек пучка Гиса.

— Э-э-э… Чего? — нахмурился он.

Точно… Он ведь понятия не имеет, о чём идёт речь! Сработали мои старые привычки. В ЭКГ я всегда хорошо разбирался, поэтому на автомате выдал результат.

— Ничего критичного здесь нет, Иван, — ответил я. — Блокада, если ты пока не в курсе, это локальное нарушение проводимости. Вот такая проблема у тебя имеется с двух сторон. И в правом желудочке, и в левом. Единственное, что я могу порекомендовать, не подвергать себя резким физическим и эмоциональным нагрузкам.

— А… — замялся Сеченов. — А лекарским путём это заболевание как-то можно исправить?

Хороший вопрос. Но лгать Сеченову я не стану.

— Скажу честно, Иван, я не знаю. Мы можем попробовать чуть позже. Беспокоиться из-за своего здоровья тебе точно не стоит. Как я уже и сказал, эти блокады могут проявить себя только в том случае, если ты себя сильно перенапряжёшь.

— Ра… РАБОТАЕТ! — проорал Максим Захаров. — Работает, да? Я справился?

— Несомненно, Максим, — улыбнулся я и пожал руку Захарову. — Добро пожаловать в команду. Не беспокойся, мы твоё изобретение не украдём. Уже сегодня начинай готовить чертежи. Через пару недель будет готов патент. Может, даже быстрее. Долю разделим на троих. Устроит тебя такое?

— Разумеется! — воскликнул он. — Правда… Я пока даже не понимаю, какие деньги мы получим за это изобретение.

— Очень большие, — ответил я. — Поверь мне на слово. Только перед тем, как патентовать этот аппарат, мне нужно написать научную работу. Без неё он будет бесполезным. За два-три года почти все лекари империи начнут пользоваться твоим аппаратом. За это время ты получишь столько денег, что тебе их уже хватит на всю жизнь.

— На… На всю жизнь? — прошептал он.

— Это если будешь жить скромно, — решил подколоть его я. — А если захочешь чего-то большего, продолжай работать со мной. Я подкину тебе ещё много изобретений, которые нас озолотят.

— Договорились, Алексей, — крепко пожал мне руку он. — Видимо, не подвела меня чуйка! Я ведь бросил всё, переехал в Хопёрск. Подумал, что это — мой последний шанс не помереть с голоду. А оказалось… Я ещё и богатым стать смогу!

— Сможешь, — кивнул я. — Но будь готов к тому, что работы тебе предстоит очень много. Надо создать ещё пять или даже десять аппаратов ЭКГ. Тогда их хватит и на весь Хопёрск, и даже частично Саратову перепадёт.

— Но… Откуда я столько кристаллов возьму? Я ведь обычно закупаю их на… Ну, думаю, вы с Иваном сами понимаете — где. На чёрном рынке.

— Главное, чтобы от них была польза, — прямо сказал я. — А откуда берутся кристаллы — дело твоё. Мы с Иваном всё оплатим. Верно же, Иван?

— Да, конечно! — тут же ответил он. — Нужно валить Павлова! Любой ценой!

Хоть это и выглядело странно в условиях девятнадцатого века, но мы дали друг другу «пять». Жаль только, что Сеченов пока что не понимал, к чему всё это в будущем приведёт. А может, это было и к лучшему.

Ведь Гигея желает взойти на пустой престол главного лекарского бога. И, думаю, того же ждёт и Подалирий. А это значит, что как только мы с Сеченовым победим Павлова и его бога Махаона, у нас тут же возникнет новая проблема. Нам снова придётся столкнуться друг с другом.

Если честно, мне не хотелось бы разрывать наш союз. Но, давая клятву лекаря, я не знал, что существует дополнительный договор, который вплетает в наше дело кучу богов. Без них было бы проще. Возможно. Пока сказать сложно, ведь я толком не понимаю, какую роль они играют и как много энергии мне дают.

Закончив с тестированием ЭКГ, я вернулся домой и тут же обнаружил в почтовом ящике дубликат письма от Андрея Константиновича Синицына. Отец Ильи дал добро. Сказал, что его военный совет согласился на моё предложение. Однако взамен они попросили, чтобы я посетил военный госпиталь, который расположен в Аткарске.

Они желали, чтобы я осмотрел ещё нескольких больных. В этот военный госпиталь поставляли раненых, контуженных и прочих бойцов, которые получили травмы на фронте. Я не мог отказаться от этого предложения.

Да, в каком-то смысле военные затребовали слишком много. Им и так бесплатно поставлялся мой сульфаниламид. Но, с другой стороны, мне не позволяла отказаться клятва лекаря. Если кому-то требуется лично моя помощь — я приду. И это может оказаться полезным опытом.

На следующий день я отпросился у Кораблёва и уехал в Аткарск. Главный лекарь уже привык к тому, что я постоянно отлучаюсь. Теперь для него это не было проблемой. Особенно после того, как в амбулатории появился Иван Сеченов.

Приехав в Аткарск, я решил не заглядывать к барону Синицыну и сразу же выдвинулся к госпиталю. Однако на подходе к нему меня встретил Дмитрий. Старший брат Ильи Синицына.

— Благодарю вас за понимание, Алексей Александрович, — произнёс он. — Рад, что вы всё же смогли к нам прибыть. Отец сказал, что в нашем госпитале лежит огромное количество пострадавших. Он бы хотел открыть особый военный госпиталь в Аткарске, но здесь не хватает лекарей для этого.

— А сколько у вас лекарей? — решил уточнить я.

— Всего двое. Один главный лекарь и один младший лекарь, — заявил Дмитрий.

Проклятье… Этого ведь слишком мало! Я прекрасно понимаю, что в этом городе очень мало людей. Но если учесть, что сюда активно поступают раненные военные… Двух лекарей очень мало.

— Передайте, пожалуйста, отцу, — попросил я, — что я очень рассчитываю, что он поспособствует созданию полноценного контракта между мной и военными.

— Алексей Александрович, я лично присутствовал на этом совете. Уверяю вас, тот контракт уже существует. Просто военные выразили просьбу. Захотели увидеть ещё один знак доброй воли с вашей стороны. Если вам удастся вылечить трёх пациентов, которые лежат в нашем госпитале… Сомнений в твёрдости контракта уже точно не будет. Вот только мы не думали, что вы прибудете один. А где Илья?

— Илья? — усмехнулся я. — А что ему здесь делать? Вы вызвали его на дуэль. Отец отказался с ним повидаться вживую. Какой смысл мне звать его в Аткарск? Достаточно и того унижения, которое он пережил в прошлый раз.

Дмитрий Синицын ничего не ответил. До госпиталя он следовал вместе со мной молча. А в главном лекарском здании меня встретил молодой человек с довольно мощной магической аурой.

— Артур Станиславович Русков, — представился главный лекарь Аткарского госпиталя. — Рад, что вы прибыли помочь нам, Алексей Александрович. Нам совсем не хватает рук.

Очень молодой человек. Особенно для должности главного лекаря. Должно быть, в Аткарске действительно не хватает лекарей.

— Рад знакомству, Артур Станиславович, — поприветствовал коллегу я. — Дмитрий Андреевич сказал, что у вас тут три пациента и все они в тяжёлом состоянии.

— Так и есть, — кивнул он. — Один пережил перегрев магических каналов. Второй лишился слуха, а третий… Честно говоря, я даже не знаю, что с ним вообще случилось.

— Давайте поскорее приступим к осмотру. Ведите, — попросил я.

Лекарь Русков сразу же провёл меня к первому пациенту. Им оказался молодой солдат. Его состояние сразу же заставило мой мозг напрячься. Он выглядел так, будто его накачали водой. Будто распухший шарик. Стопы, голени, руки, лицо — всё отекло так, будто у него отказали почки.

— Понимаете, я ведь знаю, какое у него заболевание, но мне не хватает сил, чтобы излечить его. У меня всего один лекарский виток, — смущённо сказал Артур Станиславович.

— Ерунда, — кивнул я. — Вы тут ни при чём. У меня витков хватит. Можете не переживать. Дайте отгадаю, этот маг — гидромант?

— Да, конечно, — ответил Русков. — Маг воды. Потратил слишком много энергии на фронте, перегрузил свои каналы и… Сами видите. Получил отдачу.

То же самое я наблюдал у Андрея Бахмутова и Леонида Рокотова. Обратная отдача. В первом случае был аероспазм бронхов, а во втором электрическая эпилепсия.

А тут, судя по всему, гидронефрит. Только почки могут дать такие обширные отёки. Но я знал, как справиться с этим недугом. В первую очередь усилил фильтрационную функцию почек, затем ускорил кровоток, заставив капилляры интенсивнее обменивать артериальную кровь на венозную.

И напоследок передал Артуру Станиславовичу целую пачку препаратов.

— Не бесплатно, — сразу сказал я. — С радостью бы передал их даром, но меня партнёры заклюют. По рублю за каждую упаковку. Итого — десять рублей. Это — мочегонные препараты. Они ускорят выведение жидкости и расслабят почки. Через пару недель ваш пациент придёт в себя, вы даже не заметите, как быстро он выздоровеет.

— Не проблема, Алексей Александрович, — кивнул Русков. — Барон не жалеет денег для нашего военного госпиталя. Я с радостью закуплюсь у вас этими лекарствами.

— Хорошо, но пока давайте перейдём к следующему пациенту, — сказал я. — Кажется, вы говорили, что у одного из них пропал слух.

— Да-да, — кивнул Русков. — Действительно. У нас лежит главный артиллерист. Он не только воевал, но и долгое время тренировал новобранцев, которые обучались навыкам стрельбы из новых магических пушек. Так вышло, что он потерял слух и… Я подозреваю, что вернуть его мы уже никогда не сможем.

А вот с таким заявлением я бы не спешил. Некоторым людям даже сердце заменяли. Естественно, в мою эпоху. Как я уже понял, в хорошей медицине возможно всё, кроме замены мозга. Всё остальное реализуемо.

Я воспользовался световым кристаллом и металлической трубкой, чтобы осмотреть уши военного. Оказалось, что у него разорвались барабанные перепонки, причём с двух сторон.

Пока сказать сложно, повреждено ли среднее и внутреннее ухо, но…

Боги! Как же сильно ограничены местные лекари! Если совместить технологии моей эпохи с магией этого мира… Люди навсегда перестанут болеть. И даже профессия «врач» никогда не возникнет. Будет достаточно нескольких лекарей на одну организацию. Ведь тот же самый Русков не смог определить, где повреждение.

Но он мог его вылечить! Даже с одним витком! Если бы только знал, как обнаружить травму.

В целом барабанные перепонки сами очень неплохо восстанавливаются. Может показаться, что без них человек оглох навсегда, но слух быстро возвращается сразу после того, как эта тонкая плёнка вновь воссоздаёт свою целостность.

Однако я решил ускорить процесс. Восстановил перепонки, улучшил кровообращение в среднем и внутреннем ухе. Даже укрепил мышцы, которые крепятся к молоточку, наковальне и стремечку. Так называются косточки, которые передают звук от барабанной перепонки к внутреннему уху. Другими словами, представляют из себя структуру среднего уха.

— Ну? Что скажете? — спросил я.

— Ой! — проорал военный. — Ай! Громко… Как громко…

Последние слова он уже шептал. Видимо, рецепторы слуха сильно отвыкли от поступающих сигналов.

— Скоро станет тише, — произнёс я. — Слух к вам вернулся. Не беспокойтесь. Если после работы возникнут новые проблемы — обращайтесь. «Починю» вам уши заново.

— Спасибо! Спасибо большое! — прокряхтел мужчина.

Даже его голос отвык от полноценной речи. Ведь слух и корректировка голоса идут бок о бок. Наш мозг всегда анализирует, как громко мы говорим, и заставляет голосовые связки менять свой тонус. Именно поэтому глухие люди чаще всего очень громко кричат.

Что ж, с двумя пациентами вопрос решён! Последний напомнил мне людей, которых я часто направлял к отоларингологу ещё в своём мире. У артиллеристов часто возникает такая проблема. Только в моём прошлом я наблюдал хроническую тугоухость. А здесь из-за усиления пушек магической энергией наблюдалась более острая.

— Вы меня поразили, Алексей Александрович, — произнёс Артур Станиславович Русков. — За полчаса разобрались с двумя пациентами! Правда… С третьим всё намного сложнее. Боюсь, вы вряд ли сможете ему помочь. Я вообще теряюсь в догадках, что с ним происходит.

— Сейчас проверим, ведите меня к нему, — попросил я.

Как только мы вошли в палату, где лежал последний пациент из числа госпитализированных военных, я тут же понял, что Русков был прав.

Полностью лысый. Волос нет, бровей нет. Даже ресниц нет. Сам больной выглядит худым, костлявым и сильно ослабшим.

Проклятье… Его что, радиацией, что ли, облучили? Да откуда в этом мире может взяться радиация⁈