Мечников. Том 4. Открытие века

Глава 4

Да чёрт бы подрал моего братца! Почему он всегда оказывается в самых неудобных местах? Будто отец его прислал не ради того, чтобы проверить наличие у меня обратного витка, а чтобы Ярослав всячески мешал моим планам.

— Вы что, сдали меня? — стиснул зубы Апраксин. — Мечников, поверьте мне на слово, я не хочу терять столь хорошего клиента. Но если вы сейчас же не дадите мне вразумительный ответ, у меня хватит сил, чтобы убить и вас, и того человека снаружи. Вы даже не представляете, как могущественна моя магия.

— Не нужно мне угрожать, Ксанфий Аполлонович, — спокойно ответил я. — Я сейчас выйду и со всем разберусь. Этот человек — мой родной брат. И он пришёл сюда не ради вас. Похоже, он следил за мной.

Остаётся только понять, как этот бегемот умудрился проследовать за мной и остаться незамеченным!

— У вас ровно пять минут, — сказал Апраксин. — Поговорите с ним. Если я почувствую опасность — сразу же уеду. Если почувствую серьёзную опасность — дам сдачи и лишь потом покину Хопёрский район.

Я прекрасно понимал его опасения. Ксанфий всегда сильно рисковал, продавая людям эти растения. Но где-то облажался и теперь стал ещё более осторожным, чем прежде.

Дверца кареты закрылась за мной сразу же, как только я выбрался наружу.

— Алексей, как это понимать⁈ — крикнул Ярослав, но я тут же схватил его за грудки.

Удивительно, но я даже смог на пару секунд оторвать его от земли. А вес у брата был не маленький.

— Кто тебе разрешал за мной следить? — процедил сквозь зубы я. — Тебя отец за этим сюда отправил? У меня здесь свои личные дела, в которые я лезть не позволю никому.

— Но мы ведь один… — произнёс Ярослав и тут же осёкся.

Видимо, хотел сказать: «Один род».

— Нет, брат, уже не один, — помотал головой я и отпустил Ярослава. — Хочешь узнать обо мне больше — можем поговорить. Но следить за собой, устанавливать шпионскую сеть… Нет. Это я никому не позволю.

— Ладно-ладно, — закивал он. — Но это — исключительно моя инициатива. Отца не вини. Я сам захотел проследить за тобой. Если хочешь — и я тебе расскажу, в чём причина моего поведения.

— Хорошо, мы поговорим, — кивнул я. — Но позже. А сейчас отойди от кареты метров на сто. И до тех пор, пока я из неё не выйду, не возвращайся. Это понятно?

— Да ты пойми правильно — я испугался! — воскликнул он. — Подумал, что тебя хотят похитить! Отец предупреждал, что за тобой могут выслать охотников.

— Уже выслали, — усмехнулся я. — И уже все ликвидированы.

Ярослав удивлённо выпучил глаза, но не произнёс ни слова. Мужчина послушно прошёл в сторону посёлка Нового, как я и просил.

Вернувшись в карету, я обнаружил, что Ксанфий больше не выглядит напряжённым. Как раз наоборот, на его лице играет лёгкая надменная улыбка.

— Что такое, Алексей Александрович? — усмехнулся он. — Семейные разборки?

— Не хватало только, чтобы ещё вы в них влезали! — искренне возмутился я. — Что вас так рассмешило?

— Простите, просто я очень хорошо вас понимаю, — улыбнулся он. — Род Апраксиных тоже относился ко мне, как к изгою. Всегда. И как вы думаете, из-за чего? Из-за моей болезни. Отец даже полагал, что моя мать изменила ему с каким-то чудовищем. Ко мне всю жизнь относились, как к бастарду. Но я всегда относился к этому с иронией. Именно поэтому я и посмеялся над вашими взаимоотношениями с братом.

Ксанфий говорил правду, но кое-что всё же умолчал. Смеялся он не только из-за иронии. Я чувствовал в этом смехе облегчение. Он просто обрадовался, что ему ничто не угрожает.

— Давайте перейдём к делу, господин Апраксин, — перешёл на деловой тон я. — И, прежде чем мы перейдём к рассмотрению этой кучи… — я окинул взглядом сотни товаров, которые привёз торговец. — Для начала я бы хотел узнать, что за гриб вы мне прислали. Экспериментальным методом я определил, что он обладает свойством расширять сосуды тела. Но вы ведь сказали, что он очень дорого стоит. Я что-то не понял? У него есть другие функции или вы просто завысили цену?

— Я не завышаю цены просто так, Алексей Александрович, — улыбнулся он. — Это Уни-Гриб. Так, по крайней мере, его называют в закрытых кругах. Достать их очень сложно, потому что умельцы всегда находят им применение. А применять его можно… Где угодно. Он меняет свои свойства из поколения в поколение.

— То есть, вы хотите сказать, что, если я его посажу, и он начнёт разрастаться и давать потомство, то каждый последующий гриб будет обладать новой функцией? — удивился я.

— Именно так, — кивнул Ксанфий. — Если не верите, можете взять на пробу ещё один гриб. Совершенно бесплатно! Мне не жалко, честно. Ведь продаю я не грибы, а их споры.

— Да вы хотя бы представляете, насколько непредсказуемо эти споры будут прорастать? — усмехнулся я. — Пересадку грибов из леса на свой участок действительно можно организовать. Но нет никаких гарантий, что гриб сможет прижиться. У него ведь даже не будет готового мицелия!

А мицелий — это сеть, через которую грибы сообщаются между собой и делятся питательными веществами. Такие сети часто опутывают корни деревьев и забирают у них часть полезных соединений.

— Я понятия не имею, что вы сейчас говорите, — нахмурился Ксанфий. — Язык лекарей мне чужд. Могу сказать одно… А точнее — могу гарантировать. Я распылил точно такие же споры у себя в подвале. И в итоге на самой обыкновенной каменной кладке уже через несколько недель появились полноценные Уни-Грибы.

Всё это казалось сказкой, но я уже привык к тому, что в этом мире в целом может быть вообще всё, что угодно. А Апраксину нет смысла врать мне. У нас с ним очень прочный взаимовыгодный контракт. Я скупаю много растений, а он получает много денег — всё честно. Вряд ли он захочет терять меня, как клиента. Он и сам упомянул об этом ранее.

Но покупку этих спор стоит хорошенько взвесить. С одной стороны, если у меня получится посадить такие грибы на голом камне — в том же самом подвале, вскоре я сам смогу начать извлекать споры. И тогда мне больше не придётся покупать у него этот чудо-ингредиент.

Единственная сложность — никогда не знаешь, какой сок он создаст в следующий раз. Но я уверен, что даже из этого процесса я смогу извлечь работающую систему. Смогу найти закономерность.

Не гриб, а какая-то рулетка! Но я уверен, что он мне ещё пригодится.

А поэтому…

— Беру, — кивнул я. — Какая цена за мешочек спор?

— Двести рублей, — заявил он.

Ух… Как двести тысяч рублей в моём мире. Не очень много и в то же время совсем не мало. Другими словами, прилично! Однако, я — не дурак. И так просто ему свои деньги не отдам. Хотя они у меня уже есть.

— Сто рублей, — помотал головой я. — И тогда я куплю у вас эти споры прямо сейчас. Вы ведь не хотите ездить туда-сюда, надеясь, что у кого-то найдутся такие деньги?

— Да вы спятили, господин Мечников! — воскликнул он.

— Отнюдь, — помотал головой я. — Я ещё собираюсь закупиться у вас другими товарами. Не сбросите — придётся вам везти всё остальное назад — на свою новую торговую базу.

— Проклятье, Мечников, вижу вы поднатаскались в торговле! Сто восемьдесят, — заявил он.

— Сто пятьдесят — и точка, — назвал я свою окончательную цену.

— Сто семьдесят пя…

— Я сказал — сто пятьдесят, — ещё раз повторил я.

— Хорошо, — хмыкнул Апраксин. — Договорились. Откладываю мешочек со спорами. Что ещё хотите приобрести?

Я потратил чуть больше получаса, чтобы выбрать ингредиенты, которые уже успели у меня закончиться. Так же добавил несколько трав, которые, по словам Ксанфия, заставляют людей мочиться в штаны.

Я уже понял, как работает его система. Он продаёт яды. А если сильно преуменьшить описываемый им эффект, получается свойство от лекарства, которое я в будущем смогу сделать.

Другими словами, я только что приобрёл материал для создания диуретика — мочегонного средства. А такое понадобится многим людям. И больным хронической сердечной недостаточностью, и пациентам с болезнью почек, и даже алкоголикам. Мочегонные препараты — одно из важнейших изобретений человечества. Вот только использовать их надо с умом.

— Итого… С вас двести пятьдесят пять рублей, господин Мечников. Правда, не уверен, как вы саженцы утащите, — вскинул брови Ксанфий Апраксин. — Сразу скажу, я вас до дома не довезу.

— Не беспокойтесь, господин Апраксин, — улыбнулся я, передав ему нужную сумму. — У меня как раз есть один помощничек неподалёку.

— В следующий раз я приеду через месяц или полтора, — сказал он. — Предупрежу заранее — письмом.

Покидая карету, я с трудом сдержал вопрос, что ему вообще известно о своей коже? Чёрт! Это ведь даже не желтуха! У него кожа зелёная, хотя выглядит Ксанфий более чем здоровым человеком. Худобы нет, глаза абсолютно здоровые. Мой лекарский интерес негодует. Но задавать ему такие вопросы нет смысла. Он всё равно не раскроет мне тайну своего заболевания. А даже если и захочет — не сможет. Никто из лекарей так и не смог пролить свет на причину его «позеленения».

А там — кто знает? Может, в будущем я и смогу докопаться до истины. Но пока что он о помощи меня не просил. Значит, и клятва лекаря этого не потребует. Пока это лишь вопрос моего личного любопытства.

Карета тронулась с места. Не знаю, каким образом лошади поняли, что пора выдвигаться, ведь поводья даже не пошевелились. Кучера-то нет!

Видимо, в этом как-то замешана магия Ксанфия.

— Ярослав! — крикнул я брату, который уже весь продрог от холода. — Иди сюда. Тут и для тебя работа найдётся!

Раз уж сам припёрся за мной сюда, пусть помогает тащить растения.

Я уже догадался, когда он начал за мной следить. Я ведь заскочил домой на пару минут, чтобы забрать деньги перед встречей с Ксанфием. Именно тогда он и начал слежку. Не могу только понять, как он скрыл своё присутствие.

После предыдущей ссоры, Ярослав без лишних вопросов поднял коробку с саженцами, загрузил на спину мешок с семенами, и, неуклюже ковыляя, побрёл за мной.

— Эксплуатируешь своего брата! — ворчал он. — Академика!

— Нечего было играть в шпиона, академик, — хмыкнул я. — Кстати, ты как вообще умудрился так быстро за мной пройти? И что самое главное — незаметно!

— Так я… Умею, — уклончиво ответил он.

— Умеешь «что»?

— Скрывать своё присутствие умею, и ускоряться умею с помощью лекарской магии, — ответил он. — Приглушаю дыхание, сердце. Посылаю кровь в мышцы ног. Управляю связками в стопах, чтобы не шуметь. Чему только не научишься, когда обладаешь таким… Таким… Весом, — вздохнул Ярослав.

Ого, а это интересная методика!

— Ты сам до этого додумался? — спросил я.

— Так я целую научную работу об этом писал! Изучал одного серийного убийцу. Постоянно ездил в тюрьму, узнавал, как он умудрялся уйти незамеченным. В итоге за сотрудничество с лекарской академией ему сократили срок. Правда… Его посадили на две сотни лет. Тот факт, что суд разрешил убрать сотню, мало повлиял на итоговый результат.

Забавно. Никогда бы не подумал, что мой неуклюжий старший брат обладает навыками скрытного убийцы!

С трудом, но мы всё-таки дотащились до особняка. Ярослав без сил рухнул на диван. Поначалу я решил, что он притворяется, но затем измерил его давление и обнаружил неприятные числа. Сто шестьдесят на сто.

— Братец, и давно у тебя такие проблемы с давлением? — удивился я.

— А мне почём знать? — усмехнулся он. — У нас такими аппаратами никто не пользуется.

— Худеть тебе надо, — прямо сказал я. — Организм нагрузку не выдерживает.

— Ах, вот ты как! — обиделся Ярослав.

— А что тебя смущает? Ты сам-то — лекарь. Как ты выразился — академик! Не нашёл способ скинуть вес?

— Я пробовал сжигать жир, — признался он. — Но после этого становится очень плохо. Голова перестаёт соображать. Похлеще, чем после моего вчерашнего посещения дяди Олега!

Догадываюсь, с чем это связано. Видимо, Ярослав сжигал слишком много жиров за раз. И это провоцировало развитие кетоацидоза. Когда организм начинает питаться жирами, в крови повышается уровень кетоновых кислот. В малом количестве человек может этого и не заметить. Может испытать слабость и головокружение — не более. А уж если с помощью лекарской магии сжечь сразу килограмма три-четыре… Мне даже представить сложно, что в таком случае произойдёт. Может и мозг пострадать из-за кетоновой интоксикации.

Я оставил брата отдыхать на диване, а сам перетаскал все растения в подвал.

— Пс! Мечников! Пс-с-с! — услышал я шёпот Доброхота, который выполз из стены подвала. — Как ты и просил — братца твоего сюда не пустил. Хоть он и рвался.

— Что, правда рвался? — удивился я.

— А как же! Этот боров чуть стену не проломил, которую я выстроил. Благо, быстро успокоился, — усмехнулся домовой.

— Ты — молодчина, Доброхот. Я всё больше начинаю тебе доверять — скажу честно, — произнёс я. — Не предавай меня в дальнейшем, и мы с тобой принесём друг другу ещё больше пользы.

— Есть, командир! — заявил он и вновь скрылся в камнях.

Порой удивляюсь, откуда у него в голове столько жаргона, ругательств, крылатых фраз и прочего. Может, книги читает в библиотеке? Что ж, если это так, тогда я даже его уважать больше стану. Правда, извлекает он из них не совсем то, что нужно.

Когда я вернулся на первый этаж особняка, мой брат уже поднялся с дивана и даже заварил нам чай.

— Задержишься, Алексей? — спросил он. — Давай подождём со сном. Поговорим, разберёмся со всеми накопившимся вопросами.

Я заметил, что Алексеем он называет меня крайне редко. Обычно Ярослав говорит: «Лёша». Такая перемена может свидетельствовать о том, что он и в самом деле хочет серьёзно со мной побеседовать.

— Конечно, — кивнул я. — Сам этого хочу. Уж слишком много между нами недомолвок.

Мы с Ярославом присели за обеденный стол. Брат несколько раз отпил горячий чай, и лишь потом заговорил. Похоже, ему было непросто начать этот разговор.

— Прости меня, Алексей. Как я уже и сказал — отца не вини. Все эти мои выходки… Это чисто моя инициатива. Отец и вправду отправил меня убедиться в наличии у тебя обратного витка. Вот только это не единственная причина моего приезда. Их несколько, — Ярослав вздохнул. — Две причины касаются тебя, а последняя — только меня. Но я перечислю их все. Однако, рассчитываю, что и ты в таком случае не станешь ничего от меня скрывать.

А вот это — уже совсем другой разговор. В голосе брата звучала искренность. От былого надменного отношения не осталось и следа. Видимо, там — у кареты Ксанфия — я дал ему понять, что смирился с изгнанием, и начал новую жизнь. Почему-то это заставило Ярослава переосмыслить своё отношение ко мне.

— Скажу сразу, брат, я храню много секретов, которые касаются не только меня, — вынужден был предупредить я. — Их я не раскрою. Однако своими поделюсь.

— В таком случае я начну. Про обратный виток ты уже знаешь. До отца дошли слухи, что у тебя пробудилась эта редчайшая сила. И ты на практике показал мне, что она у тебя есть, — произнёс Ярослав.

Брат сделал паузу. Напряжённо отпил чаю, обжёгся, чуть не пролил содержимое бокала на стол. Его руки тряслись. Кажется, ему было трудно продолжать этот разговор, но он всё же решился.

— В-вторым указанием отца, — чуть заикнувшись, сказал он, — было передать тебе сообщение. Он сказал: «Как только убедишься, что у Алексея есть обратный виток — предложи ему вернуться в род».

— Да ладно? — усмехнулся я. — Так ты не шутил? Он и вправду готов меня принять назад? Так просто?

— Угу, — кивнул брат. — Вместо меня.

В комнате повисла тяжёлая тишина. Ярослав смотрел мне в глаза, не моргая. Только сейчас я понял, на какой шаг решился мой брат.

Он ведь мог и вовсе не говорить мне об этом. Ведь если я соглашусь, то меня примут назад, а его выгонят.

— Ты-то чем так провинился? — нарушил тишину я. — Чем заслужил изгнание?

— Я ведь уже рассказывал, моя научная работа застопорилась… — отвёл взгляд он.

— И всё? Отцу этого достаточно, чтобы изгнать ещё одного сына? — нахмурился я.

— Ну, хорошо! — стукнул бокалом по столу Ярослав. — Я сильно облажался! Допустил ошибку, которая… — брат не выдержал, склонился над столом и разрыдался. — Которая стоила жизни моему пациенту.

Ясно… Ятрогения. Ошибка врача или в данном случае лекаря, которая привела к смерти больного. Но я готов поклясться, что местные лекари допускают такие ошибки крайне часто. У того же Эдуарда Родникова уже есть личное кладбище, как однажды выразился известный терапевт Захарьин.

— Этого мало, чтобы изгнать из рода, Ярослав, — подметил я. — Ты что-то не договариваешь.

— Мне тяжело об этом говорить, — он закрыл лицо пухлыми ладонями.

— Понимаю, но мы договорились быть друг с другом откровенными, — напомнил я.

— Дело в том, что этого пациента я не просто лечил, — признался Ярослав. — Я использовал его для составления научной работы. В итоге допустил серьёзную ошибку. Пытался доказать, что увеличение объёма живота может быть связано не только с болезнями пищеварительного тракта, но и с сердцем. А в итоге… В общем, лечил совсем не то. Патологоанатом сказал, что печень у мужчины совсем развалилась. Другой лекарь бы уже догадался, а я настойчиво доказывал, что у больного поражён совсем другой орган.

Я без лишних уточнений понял, о чём идёт речь. Увеличением живота Ярослав называл асцит. Состояние, при котором в брюшной полости накапливается жидкость. И он прав — такое действительно может происходить при сердечной недостаточности.

Но именно у этого пациента, судя по всему, был цирроз печени. То есть, Ярослав ради своей научной работы закрывал глаза на реальную болезнь и пытался приписать пациенту совсем другую.

— Понимаю негодование отца, — прямо сказал я. — Рисковать человеческой жизнью, а особенно жизнью своего пациента нельзя. Уж прости, я говорю, как думаю.

— Ты думаешь, что я сам этого не понимаю? Понимаю, Алексей. И жутко себя корю… — совсем поник Ярослав. — От меня требовали новые статьи, чтобы я мог сохранить место. Но…

— Так, подожди, — перебил его я. — Я понял суть. И знаешь что? Я в род возвращаться не собираюсь. Тем более на твоё место. И более того — я могу тебе помочь. Могу предоставить тебе научную работу, от которой вся столичная академия перевернётся к чёртовой матери с ног на голову!

Ярослав удивлённо вскинул брови.

— Это ты про что, Лёш? — прошептал он.

— Про микроорганизмы. Бактерии. Одноклеточные, — произнёс я. — Никто у вас пока о таком не говорит, я прав?

Ярослав молча помотал головой.

— В таком случае пойдём за мной, — велел я. — Покажу тебе своё новое изобретение. Микроорганизмы ты там пока что не увидишь, но скоро я это исправлю.

Я показал Ярославу микроскоп.

До этого момента я не понимал своего брата, но как только увидел эмоции на его лице, мне сразу стало ясно — наука действительно много для него значит. Он в истерическом возбуждении разглядывал всё, что только можно. Потратил на это полночи, даже порезал себе палец, чтобы рассмотреть под микроскопом кровь.

— Прости, что сомневался в тебе, Лёш, — сказал он, отринув от микроскопа. — Я всё ещё не могу поверить, что могут быть какие-то… Мелкие организмы! Но твоё изобретение уже поразило меня до глубины души.

Я позволил Ярославу работать с микроскопом столько, сколько ему захочется. И, судя по тому, что на следующее утро, он спал за столом рядом с прибором, мой брат делал это всю ночь напролёт.

И это — хороший шаг. Он рассказал о себе, а я дал ему понять, что занимаюсь здесь своей собственной наукой. Теперь через него я действительно смогу продвинуть в массы информацию о бактериях. Ярослав восстановит свой авторитет, а я… Я продолжу двигаться к созданию антибиотиков.

На следующий день я передал Илье Синицыну несколько своих препаратов, в которых был уверен на сто процентов. Снотворное, анестетик, слабительное, нитроглицерин и препарат-энергетик.

Их я уже тестировал и на пациентах, и на себе. Действуют отлично и побочных эффектов почти не дают. По идее, для того чтобы допустить препарат до массового производства, необходимо провести его через ряд клинических испытаний. Но в этом веке это сделать попросту невозможно.

Синицын подготовил расписку, которая позволяла ему действовать от моего лица, если дело касается патентов.

Весь день я сидел, как на иголках. Принимал пациентов, оформлял документацию, но умом был там — в Саратове. И покой, как мне казалось, наступит только тогда, когда Илья поздно вечером вернётся домой.

Кораблёв уже свыкся с мыслью, что мы с Ильёй время от времени уезжаем в орден лекарей. Он понимал, что это делается на благо лекарской науки.

Вот только, когда рабочий день закончился, а я прошёл на вокзал, чтобы встретить Синицына, я понял, что покой после его возвращения не наступит.

Илья был крайне встревожен.

— Три из пяти… — прошептал он вместе приветствия.

— Чего? — вскинул брови я.

— Я зарегистрировал только два препарата, Алексей, — признался он. — А три других уже успел создать Иван Сеченов. Он опережает нас. Всего на шаг! Но опережает.

Опережает, значит? Что ж, значит, пора приступать к контратаке!