Мечников. Том 4. Открытие века

Глава 20

Моим словам удивился не только Дмитрий Павлович Юсупов. Даже несколько охранников, что стояли за моей спиной, хором ахнули.

— Так, а ну, тихо там! — рявкнул граф своим подчинённым. — Вы что такое говорите, Мечников? Как… Разве такое вообще возможно? Я ни разу не слышал от других лекарей, чтобы кто-то практиковал подобное.

— Правильно, — кивнул я. — Потому что никто кроме меня этого делать не умеет.

— Вы блефуете, — фыркнул Юсупов. — Вы всерьёз думаете, что я ещё раз подпущу вас к своей дочери? Это явно какой-то тайный мерзкий план, который вы продумали заранее! Может, вы хотите взять Анастасию в заложницы?

— Дмитрий Павлович, я только что упомянул о том, что я — не самоубийца. А вариант, который я вам предлагаю, наиболее оптимален из всех. Сами посудите. У вас три выхода. Отправить меня на каторгу и навсегда оставить свою дочь без мужа; заиметь меня в свой дом, чему вы, скорее всего, тоже будете не больно-то рады; либо разойтись мирно, подарив Анастасии возможность восстановить честь и дать шанс на новый брак.

Шах и мат. Других вариантов действительно нет. И, к великому счастью, предложенной мной вариант должен устроить нас обоих.

— Так, допустим, — после недолгих раздумий произнёс Дмитрий Павлович. — Если я дам добро на эту процедуру… Как вы себе это представляете⁈ Я ведь не оставлю вас с Анастасией наедине. А если в этот момент в комнате будут присутствовать солдаты и глазеть на… Это недопустимо.

— Глазеть будет не на что, — уверил его я. — Ей не придётся раздеваться. Мне достаточно положить свою правую руку на её живот. Так что можете пригнать в комнату Анастасии хоть всю свою охрану. Пусть наставят на меня оружие — делайте, что хотите. Процессу это не помешает. Главное, чтобы мы поскорее решили все разногласия.

Юсупов взял десять минут на раздумья. В это время меня сопроводили на первый этаж, где я остался ожидать решения графа. Солдаты Юсупова смотрели на меня так, будто я не герой-любовник, а какой-то отъявленный преступник или террорист. Один вообще смотрел на меня, не моргая.

— Моргни, пожалуйста, хотя бы раз, — усмехнулся я, обратившись к нему. — А то глаза высохнут и начнётся воспаление.

— Он… Он мне угрожает! — вздрогнув, воскликнул своим соратникам солдат.

— Ну вот, обычный совет лекаря уже воспринимается угрозой, — вздохнул я.

На балконе вновь появился силуэт Юсупова.

— Мечников! — крикнул он. — Поднимайтесь. С Анастасией я поговорил. Мы согласны на ваше предложение.

— Предварительно согласны, — к изумлению Юсупова заявил я.

— Что, простите? — вскинул брови он.

— Я не могу быть уверен, что вы не продолжите мстить мне после окончания процедуры. А вы не можете быть уверены, что я не создам внутри Анастасии какую-нибудь скрытую болезнь вместо того, чтобы восстановить девственность. Ведь быстро проверить результат вы не сможете, верно?

Юсупов замер. Похоже, граф искренне не понимал, чего я от него добиваюсь. И я понимаю, что мои реплики звучат странно. Ведь я только что склонил его к согласию на свои условия.

Но этого мало. Нужно продавить ещё чуть-чуть. Опять же от этого выиграем мы оба.

— Вы начинаете меня утомлять, Мечников, — простонал он. — И что вы предлагаете в таком случае? Я ведь могу и передумать!

— Дадим друг другу магическую клятву, — сказал я. — Я поклянусь, что сдержу своё обещание и не наврежу Анастасии, а вы поклянётесь, что больше никогда не будете преследовать меня и подсылать наёмных убийц.

Он обязан согласиться. Да, для графа это унизительно. Но таким образом он и сам будет убеждён в безопасности своей дочери, а я смогу обезопасить себя в дальнейшем.

Ведь тот, кто нарушает магическую клятву, как правило, тут же умирает.

Зато это покажет нашу честность. Если Юсупов всё же хотел изначально меня предать, вряд ли он даст согласие на эти условия.

— А вы казались мне куда более наивным человеком, Мечников, — подметил Юсупов. — По крайней мере, на том балу, на котором вы познакомились с Анастасией, вы выглядели, как несмышлёный дурачок.

— Сочту за комплимент, — сухо ответил я. — Так что скажете?

— Раз вы дадите клятву, что гарантированно поможете Анастасии… — Юсупову явно тяжело давалось это решение. — Хорошо. Значит, и я отвечу вам клятвой. Признаться честно, у меня уже совсем не осталось желания возиться с вами. Я и так спустил кучу денег на бестолковых наёмников. Давайте закончим начатое.

Я в окружении охраны прошёл в комнату Анастасии.

Девушка лежала на кровати, прикрыв лицо вуалью. Видимо, после всего, что было, видеться со мной ей совсем не хотелось. Хотя подробностей произошедшего я не знаю. Сомневаюсь, что мой предшественник её изнасиловал. Подозреваю, что это было взаимным решением, о котором она вспомнила только тогда, когда попалась на лжи в первую брачную ночь.

Прежде чем приступить к делу, я обменялся магическими клятвами с графом Юсуповым. Теперь мы оба не могли нарушить данного слова. Правда, большого риска в этом деле я не видел. Ошибиться тут попросту не получится.

То, что я собираюсь сделать, в моём мире называлось гименопластикой. Только там это было малой хирургической операцией. Лоскутки плевы сшивались вместе и в течение двух недель зарастали, полностью восстанавливая её прежнюю целостность.

Лекарской магией это будет сделать ещё проще. Она не почувствует боли, и проходить период реабилитации ей тоже не придётся. Всё пройдёт абсолютно безболезненно.

Я положил руку на низ живота Анастасии и принялся вливать в неё лекарскую магию. Одного витка на это хватало с головой. Единственная сложность в этом процессе — не забыть сделать отверстия в плеве. Если она полностью закупорит полость, тогда над ней в будущем скопится менструальная кровь.

А это уже излечивается только хирургическим путём. Как-то мне доводилось общаться со знакомым детским хирургом, к которому поступила шестнадцатилетняя девушка, с жалобами на боли в животе. Так оказалось, что у неё была патология плевы. И кровь скапливалась в матке годами. Разрешить хирургическим путём проблему всё же удалось. Но сам процесс удаления того, что там скопилось, был крайне неприятным.

Поэтому я навсегда запомнил этот клинический случай и не допустил ошибку, о которой можно было запросто забыть.

— Всё, — заключил я и повернулся к Юсупову. — Дело сделано. Теперь, как говорится, женитесь, разводитесь, делайте всё, что хотите. А я со спокойной душой ухожу домой.

Я прошёл мимо Юсупова к выходу из комнаты, но дорогу мне преградили два его стражника.

— Стойте! — чуть ли не завизжал граф. — Вы что творите, идиоты⁈ Выпустите его сейчас же! Клятва может сработать! Вы что, смерти моей хотите?

— П-простите, Дмитрий Павлович, — вздрогнули солдаты и тут же отступили от выхода из комнаты.

Мысленно попрощавшись с Юсуповыми, я покинул их особняк, затем перешёл через мост, где меня всё ещё дожидался кучер.

Увидев друг друга, кажется, мы оба почувствовали облегчение. Время уже подходило к восьми часам, так что он, похоже, уже потерял надежду на моё возвращение.

Да и я не был уверен на сто процентов, что смогу к нему вернуться. План был рискованный, но я всё же смог довести его до конца.

Вернувшись домой, я рассчитывал увидеть, что отец с Кириллом уже сели ужинать. Однако в гостиной сидел только отец. В столовой никого не было, а Кирилл и вовсе куда-то пропал.

А вот это уже напрягает. Если он отошёл от моей «успокоительной» магии, есть риск, что ему вновь захочется отобрать у меня обратный виток. Правда, для этого Кириллу придётся снова затащить меня в склеп. А второй раз я на это не куплюсь. Я, в общем-то, и в первый раз не купился. Просто мне было интересно узнать, что задумал мой старший брат.

Стоит отметить, отец выглядел искренне удивлённым, когда обнаружил, что я вернулся в особняк в целостности и сохранности.

— Я уже думал, что ты не появишься, — выдохнул он. — Но, судя по тому, что Юсуповы отпустили тебя живым, твой план сработал?

— Да, отец, дело сделано, — улыбнулся я. — Больше они меня не побеспокоят.

— Присядь, — попросил он. — Расскажи, как всё прошло.

Я кратко поведал отцу о том, в чём заключался мой план и как мне удалось его провернуть.

На моменте с магический гименопластикой Александр Сергеевич Мечников выдал какую-то смесь удивления и смеха.

— Восстановил девственность? Магией? — не верил своим ушам он. — Послушай, так если ты правда такое умеешь, чего тогда мелочиться? Ты можешь перебраться в Санкт-Петербург и открыть частный кабинет. С такими умениями ты озолотишься, когда к тебе придёт половина знатных дам города. Если хочешь, я могу поспособствовать, помогу найти подходящее помещение и…

— Нет, отец, — помотал головой я. — Ярослав сказал мне, что ты захотел вернуть меня в род. И если вдруг такая мысль у тебя вновь промелькнула, откажись от неё, пока она тобой не завладела. Я хочу продолжить свои дела в Хопёрске.

— Что ж, — пожал плечами он. — Отговаривать не стану. Хотя я подозревал, что ты сойдёшься в характерах со своим дядей Олегом. Не удивлюсь, если за эти несколько месяцев он стал тебе ближе, чем я.

— Не сравнивай, — помотал головой я. — Мы с ним здорово друг другу помогли, но сейчас видимся редко, хоть и живём в одном городе. У него много забот после рождения сына.

Отец побледнел.

— Что ты сейчас сказал? — прошептал он. — Какого сына?

— Так он что, не отсылал тебе письмо? — удивился я. — Мне казалось, что он собирался тебе сообщить. Точно, он говорил об этом. Я думал, что ты уже в курсе.

— Вот ведь вредный ублюдок, — злобно усмехнулся отец. — Даже не рассказал о том, что у меня появился племянник. Наверное, думает, что на ребёнка без магии мне всё равно. А ведь я мог хотя бы подарок отправить.

— Он не без магии, — поправил отца я. — У Сергея Олеговича целых четыре врождённых витка.

Судя по выражению лица отца, я его так и до инфаркта сегодня могу довести.

— У Олега родился лекарь? От простолюдинки? — не поверил своим ушам он.

— Да, поздние сроки беременности проходили тяжело. И роды были стремительные. Я сам их принимал.

— Мать выжила?

— Да, мне удалось спасти обоих, — кивнул я.

— Ты многому научился, раз смог предотвратить её гибель. Чаще всего крестьянки погибают, пытаясь выносить ребёнка с магическим потенциалом. Четыре витка… Говоришь, они Сергеем его назвали?

— Да, в честь деда, — ответил я. — Он родился в день его памяти.

— Мне надо подумать, — прикусил нижнюю губу отец. — Ты своё место в Хопёрске нашёл, а вот ребёнку с таким потенциалом делать в этой глуши нечего. Надо отправить весточку Олегу.

— В Саратове есть лекарский университет. В крайнем случае, можно было бы пристроить его туда, — отметил я.

— Никак он туда не пристроится, не имея титула. Я подумаю над тем, чтобы принять мальчика в род, — заявил отец. — Однако Олегу об этом рассказывать не спеши. Мне нужно переварить этот вопрос.

— Кстати, а куда пропал Кирилл? — поинтересовался я. — Я думал, что он тоже будет ждать моего возвращения.

— Ты же знаешь, он в доме надолго не задерживается. Пять дней отдыха — и снова на службу, — объяснил отец.

Однако я заметил, как скривилось его лицо. Он лгал. Похоже, решил умолчать о чём-то.

Я вопросительно взглянул на него, и тот решил, что скрывать произошедшее нет смысла.

— Ну чего ты так на меня смотришь? — хмыкнул отец. — Я узнал, что произошло перед моим приездом. Кирилл сам мне всё рассказал. Требовал, чтобы я отнял у тебя магию и передал ему.

Да уж, быстро же он отошёл от воздействия моей магии. Значит, не смог договориться со мной, поэтому решил действовать через отца. Не самый честный способ. Признаться, я от него такого не ожидал. Насколько же он оказался одержим этой завистью, этим деструктивным желанием отобрать мою силу!

— И что в итоге? — спросил я. — Что ты ему на это сказал?

— Как «что»? Разругался с ним в пух и прах! Вот он и уехал раньше времени, — вздохнул отец.

Учитывая их характеры, ничего удивительного в этом нет. Отец и Кирилл во многом похожи. Очень взрывные личности.

— Я не считаю правильным отдавать кому-то силу, которая принадлежит тебе, — сказал отец. — Однако я также вижу, что в чём-то Кирилл прав. Мощь обратного витка должна быть в надёжных руках. А если вспомнить, как ты положил десять человек Юсуповых… Знаешь, Алексей, я бы очень хотел, чтобы ты взаимодействовал с этой силой крайне аккуратно.

— Не беспокойся, я не причиню вреда невинным людям, — уверил его я.

— Подожди, дело ведь не только в этом, — ответил отец. — Подозреваю, ты очень мало знаешь об этой способности. Вот, по-твоему, Алексей, что такое «Обратный виток»?

— Лекарская магия с обратным эффектом. Создание патологических состояний, — ответил я.

— Верно, — кивнул отец. — Но ты не задумывался о том, как эта магия влияет на твой организм? Я ведь беспокоюсь не за других людей, а за тебя. Понимаешь?

— Хочешь сказать, что обратный виток может разрушить и мой организм? Даже если я хорошо его контролирую? — удивился я.

— Именно. Советую тебе пользоваться им только в крайнем случае. Если пока что тебя ничего не беспокоит — это прекрасно, — заключил он. — Однако в дальнейшем его эффект может накопиться и вызвать у тебя какой-нибудь недуг. Любой. Но от других лекарей, которые владели этим витком, я слышал, что сильнее всего поражается сердце.

— Спасибо за предупреждение, я прослежу, — ответил я.

И в этот же миг мою голову посетила одна мысль. Однако озвучивать её я не стал. Лучше обдумаю эту идею по дороге домой. А пока проведу вечер, общаясь с отцом. Неизвестно, когда мы ещё сможем с ним увидеться.

На следующее утро я покинул особняк Мечниковых и сел на уже привычный мне поезд «Санкт-Петербург — Астрахань».

Всю дорогу я размышлял на тему того, что сказал отец о моём сердце. Сначала я решил, что в случае чего запросто смогу определить недуг по симптомам. Но некоторые заболевания проявляют себя только на поздних стадиях. Я ведь могу упустить какой-нибудь патологический процесс, а потом его лечить будет не так уж и просто.

Да, у меня есть фонендоскоп, с помощью которого мне не составит труда регулярно контролировать сердце на слух.

Но ведь этого недостаточно.

И именно после череды этих мыслей меня и посетила великолепная идея. Как только мы разберёмся с заводом, нужно создать аппарат ЭКГ.

Электрокардиография поможет выявлять любые нарушения электрической активности сердца. Этот прибор будет крайне полезен, как пациентам, так и мне. А то мне уже, если честно, надоело тыкать пальцем в небо, когда в амбулаторию приходит человек с жалобами на боли в сердце.

Так можно и инфаркт пропустить. А если учесть, что существуют безболевые и атипичные формы инфаркта, то такую патологию без аппарата ЭКГ и вовсе невозможно диагностировать. По крайней мере, в здешних условиях.

На следующий день, добравшись до Хопёрска, я первым делом рванул на завод. Я приказал своим новым работникам начинать подготовительный процесс. До чего же я был удивлён, когда обнаружил, как кипит жизнь в некогда заброшенном предприятии.

Илья Синицын и Игорь Лебедев активно руководили процессом, не замечая, что я стою прямо позади них. Настолько мои соратники увлеклись этой работой!

— Ну что, господа? — воскликнул я, заставив коллег вздрогнуть. — Жду отчёт о проделанной работе. Как у вас тут продвигаются дела?

— О, Алексей! Вернулся! — обрадовался Синицын и хлопнул меня ладонью по плечу. — Всё путём. Рабочие уже подготовили всё необходимое оборудование для производства сульфаниламида. Можем начинать хоть сейчас!

— Можем, но без Щеблетова не начнём. Нам понадобится его криомагия, чтобы заменить кристаллизатор. А тебе, Игорь, и вовсе предстоит тяжелейшая работа. Я помню, что магических ядер у тебя много, но рисковать мы не можем. Ты участвуешь сразу в двух этапах изготовления вещества. Если в какой-то момент ты устанешь и ошибёшься с температурой, вся партия будет уничтожена.

— Не беспокойся, Алексей, я уже третью неделю тренируюсь контролировать свою силу. Раньше мой огонь сразу же поднимался свыше пятисот градусов, но я значительно увеличил диапазон своих возможностей. Если не веришь, смотри сам, — он протянул мне руку.

И я ничего не увидел. Однако ощутил, как от кожи Лебедева исходит тепло.

Огня нет, а тепло есть!

— Градусов тридцать? Сорок? — удивился я.

— Примерно пятьдесят, — ответил Игорь. — Я решил расширить диапазон доступных температур не только вверх, но и вниз.

— Это очень хорошо, — кивнул я. — Если не сможешь поддерживать семьдесят пять градусов на первом этапе производства с помощью пламени, тогда попробуешь прогреть раствор безогневым методом. Ты открыл очень полезную способность, она нам обязательно пригодится, — я перевёл взгляд на Синицына. — А как обстоят дела с пенициллином? Всё делал, как я и просил?

— Ой, ты не представляешь, как я устал вымерять эту дурацкую кислотность! — вздохнул он. — Но ты не думай, без дела я не сидел. Сахар и остальные добавки подавал регулярно, в нужных дозах. Единственное, с какой трудностью я столкнулся — это с поддержанием кислотности на уровне «6,8».

А вот это плохо. На протяжении всего процесса выращивания пеницилла это число не должно отходить в сторону ни на одну десятую. Я подозревал, что с этим возникнут трудности, поскольку в производстве кислотность среды измеряют более точными приборами, и уж точно не лакмусовой бумагой.

— Однако спешу тебя приятно удивить, — ухмыльнулся Синицын. — Я нашёл человека, который отлично разбирается в оттенках и мастерски распределяет их на числовой линии. Господина Шацкого помнишь?

— Художника позвал? — удивился я. — Ну ты даёшь, Илья! Отличное решение.

— Представь себе, как только он приступил к работе, процесс роста пошёл намного быстрее. Я ему немного заплатил за помощь, хотя он отказывался, узнав, что этим производством заведуешь ты, — объяснил Илья.

— Превосходно! — улыбнулся я. — В таком случае мы можем с чистой совестью приступать к основным этапам производства. Вызывай Щеблетова, завтра приступим.

Воодушевленный кипящим процессом я прошёл к складу, чтобы осмотреть, все ли ингредиенты у нас на месте.

— Нас ждёт открытие века, господа! — воскликнул я, распахнул двери склада и…

Замер.

— Так, не понял, — медленно обернувшись к Синицу с Лебедевым, произнёс я. — А куда пропал весь технический спирт⁈