Мечников. Том 4. Открытие века

Глава 3

Очевидно, что у пациента повреждены не мочевыводящие пути, а почки. Причём некроз идёт в одном определённом участке почечной системы.

Об этом свидетельствует цвет мочи. Грязно-коричневый.

— У больного — острый канальцевый некроз. Или, как его называют иначе, острый тубулярный некроз, — объяснил я. — Нам всем нужно сконцентрироваться на лечении почек. У кого-то ещё осталась мана?

— Погодите, Алексей Александрович, — перебил меня Родников. — Какие канальцы, какой ещё… «тубулярный»? — нахмурился он.

— Тише, Эдуард Семёнович, — помотал головой Иван Сергеевич Кораблёв. — Слушайте Мечникова. Он знает, что говорит.

Ох, как же много мне понадобилось времени, чтобы убедить главного лекаря, что я почти всегда знаю, что говорю. Не стану его винить, молодому специалисту редко кто-то верит. И в девятнадцатом, и в двадцать первом веке. Но, как я посмотрю, мои труды увенчались успехом. Я окончательно добился его благостного расположения к себе.

— Слушайте меня внимательно, коллеги, — спокойно произнёс я. — Видите цвет мочи? Всем нужно хорошо его запомнить. Такое бывает только в том случае, если страдают канальцы — небольшие структуры в почках, которые отвечают за…

Я сделал паузу. Нет смысла говорить, за что они отвечают. В них происходит обмен ионов. Но пока что лекари это не поймут.

— Отвечают за формирование мочи, — уклончиво ответил я. — Но если там скапливается… некротика, тогда из-за этого почки перестают работать, и весь организм начинает лихорадить.

Мне приходилось объяснять суть заболевания предельно простыми словами.

— Как я понимаю, никто из присутствующих, кроме Алексея Александровича, не знает, как точно лечить этот недуг? — обратился Кораблёв к Родникову и Синицыну. Тем промолчали. — Что ж, в таком случае мы можем поступить лишь одним способом. Позволим Мечникову излечить пациента. А если у него не хватит сил, поделимся с ним своими. Всех устраивают такие условия?

— Да! — хорошо выкрикнули Родников и Синицын.

И я приступил к работе. В целом, как привести в порядок канальцы в почках, я понимал прекрасно. Это для меня совсем не проблема. Есть вопрос куда серьёзнее.

А именно — причина.

Отчего взялся этот некроз? Если исключить все магические повреждения, которые мог бы подкинуть этот мир, вариантов остаётся не больше пяти.

Во-первых, такая картина может наблюдаться при дегидратации. То есть, в случаях, когда организм теряет слишком много воды. Из-за рвоты, диареи или ожогов. Но лежащий передо мной мужчина совсем не похож на обезвоженного. С его лба градом льётся пот.

Организм бы не стал расходовать столь драгоценную жидкость таким образом.

Точно такая же клиническая картина может наблюдаться при окклюзии почечных сосудов — при ишемии почки. Однако и этот вариант я уже отмёл. Я приказал магии избавиться от тромбов и атеросклеротических бляшек. Но не потратил при этом почти ни одного процента своего запаса магии. А значит, заклятье не сработало — бляшек и тромбов нет.

Возможно, почки повредили токсины или какая-то инфекция… Но и обратный виток, которым я прошёлся по почкам, действовал весьма неохотно. Значит, бактерий там нет. Моча стерильна, каковой она и должна быть в норме.

— О боги, храни меня Грифон… — простонал Родников и с грохотом рухнул на пол.

— Что там случилось? — не отвлекаясь от лечения, спросил коллег я.

— Видимо, Эдуард Семёнович передал вам слишком много своих сил, — сказал Кораблёв.

— Мои тоже уже почти на исходе… — пыхтел Синицын.

— Всё, отбой! — скомандовал Кораблёв. — Дальше я сам. Моих витков должно хватить, чтобы подпитать Алексея Александровича.

А я и не думал, что лечение почечных канальцев отнимет у нас столько магии. Но тут я сам просчитался. Перекинул всю ману в обратный виток, поскольку считал, что так лекарская магия будет развиваться быстрее.

Теперь-то мне очевидно — что-то не так. Как только вернусь домой, нужно будет обязательно вернуть всё на свои места.

— Господин Мечников, ещё долго? — спросил меня Кораблёв, когда я закончил восстанавливать почки. — Так я и сам скоро останусь без магии.

Видимо, взаимодействие с микроскопическими частями органа отбирало очень много сил. А уж если даже Иван Сергеевич со своими шестью витками начал бить тревогу…

— Придётся подождать ещё десять минут, господин Кораблёв, — произнёс я, пытаясь продумать план дальнейших действий. — Дайте мне подумать.

Я уже полностью восстановил кровообращение в почках, стабилизировал давление, и очистил организм пациента от веществ, которые начали вредить другим органам.

Но причину пока так и не нашёл. Откуда взялся этот проклятый тубулярный некроз⁈

Ах… Ну конечно!

Пациент полный, ему уже давно за пятьдесят. Нужно расспросить его о других симптомах.

— Как вас зовут? — перешёл к опросу я.

По-хорошему, именно с этого и нужно было начинать.

— Николай, господин лекарь, — улыбнулся мужчина. — Мне уже лучше… Вы бы знали, как я вам благодарен… Думал — помру!

— Подождите, — перебил его я. — Пока что благодарить рано. Лучше расскажите, а что беспокоило вас задолго до начала этого заболевания? Были другие симптомы? Которые беспокоили вас часто, но не так назойливо. То есть… — я задумался, как лучше сформулировать понятие «хроническое заболевание» простому гражданину. — Что вы уже очень давно терпите?

— Есть такое, господин лекарь, — кивнул он. — Несколько вещей беспокоят меня. Почти постоянно. Но я с ними уже обращался к другим лекарям. Мне сказали, что я всё выдумал.

— Кто это вам такое сказал? — нахмурился Иван Сергеевич.

— Так вон тот… Господин, который без сознания лежит, — сказал пациент.

Понятно! Родников запросто мог такое отмочить. У него вообще к пациентам отношение специфическое. «Могу — вылечу! Не могу — болезни нет, вы симулируете!». Как-то так.

— Так какие жалобы были у вас ранее? — продолжил опрос я.

— Пить всё время хочется… — вздохнул мужчина. — Знаете, как с похмелья! Но я спиртное не пью! Совсем. Пусть Грифон мою душу заберёт, если я лгу.

— Не волнуйтесь, я вам верю. А ещё что? — поинтересовался я.

— В туалет много хожу, — ответил он. — Мочусь постоянно. А иногда совсем плохо становится. Сознание бывает, теряю. Голова, как ватная…

Всё, больше сомнений у меня нет. Хоть я пока что и не могу проверить перечисленные им симптомы с помощью лабораторного оборудования, но здесь уже всё очевидно.

Сахарный диабет второго типа. Возраст за пятьдесят, повышенный вес, жажда, интенсивное выделение мочи. А приступы, которые он описывает, скорее всего, являются эпизодами гипергликемии — когда сахар подскакивает слишком высоко и это вызывает нарушение нервной деятельности.

Теперь всё ясно… Почки при сахарном диабете повреждаются очень часто. Именно это заболевание и вызвало эту клиническую картину. Скорее всего, сначала сахарный диабет привёл к почечной недостаточности, и из-за этого в кровь начали поступать оксалаты — соли щавелевой кислоты. И, скорее всего, мочевая кислота, которая привела к гиперурикемии. Другими словами, образовались идеальные условия для разрушения почечных канальцев.

Вот только излечить сахарный диабет второго типа я вряд ли смогу. На это даже лекарская магия неспособна. Лучшим вариантом будет отпустить пациента домой, а самому подумать, как решить эту проблему. Ведь я впервые столкнулся с этим заболеванием после своего перерождения.

— Итак, сейчас я рекомендую поступить следующим образом, — начал я. — Вашу поясницу я привёл в полный порядок. Однако я настоятельно… Слышите? Очень настоятельно рекомендую с этого момента посещать меня хотя бы один раз в месяц. Вам понадобится пожизненный контроль лекаря.

— Батюшки… — испугался он. — Да я же разорюсь! У меня ведь денег на такое не хватит!

И это — проблема. Крестьяне и простые граждане себе такого удовольствия действительно позволить не могут. Бесплатной медицины пока что не существует. Льгот тоже. Людям остаётся лишь терпеть. И не каждый лекарь станет лечить людей из доброты душевной.

Я не мог пообещать пациенту, что буду принимать его бесплатно. Банально из-за того, что в комнате присутствовал Иван Сергеевич. Он хоть и начал ко мне прислушиваться, но от такого бреда точно откажется. В условиях девятнадцатого века это попросту невозможно.

— Придите ко мне хотя бы ещё один раз — через месяц, — попросил я. — Отложите деньги, не пожалеете. Уж лучше быть живым, но с одним рублём в кармане. Чем… Сами понимаете.

— Вашу мысль я понял, господин лекарь, — кивнул больной. — Обязательно приду.

Я задержался ещё на несколько минут, чтобы расписать больному план дальнейшего питания. Поскольку диета — самое важное в лечении сахарного диабета.

— Всё, господа, — обратился я к коллегам. — Если вы не против, дальше — без меня. Я пойду сменю Василия Ионовича. А то он там один за всех отдувается.

Однако, вернувшись в свой кабинет, я обнаружил, что в коридоре пусто.

— Господин Решетов! — улыбнувшись, воскликнул я. — Неужто вы уже всех раскидали?

— А чего там? — прокряхтел старик. — Кашель, сопли, головная боль — ерунда. Лучше расскажите вы, как всё прошло. Удалось помочь пациенту?

— Удалось, — кивнул я. — Но над ним предстоит ещё поработать в будущем. Если когда-нибудь он случайно зайдёт к вам на приём, пожалуйста, перенаправьте его ко мне. Хорошо?

— Разумеется, — ответил Решетов. — Чего ещё стоило ожидать от человека, который принял клятву лекаря… Вижу, пока что вам хорошо удаётся следовать своим новым догмам?

— Скажу честно, не всегда эта клятва даётся так просто, — признался я. — Но оно того стоит.

— Не сомневаюсь, — согласился Василий Ионович. — Но на такое может согласиться только человек с очень крепким стержнем. Я вот, лично, не смог. Испугался, что однажды облажаюсь. Не смогу кого-нибудь вылечить — и потеряю всё.

— Вам вообще об этом думать не стоит, Василий Ионович, — сказал я. — Вы и так принесли местным жителям столько пользы, сколько ни один лекарь не принесёт.

Старик улыбнулся, похлопал меня по плечу и покинул кабинет.

Я же уселся за свой стол и принялся напряжённо думать.

Сахарный диабет… Проклятье! Инсулина нет! Метформина нет! Никаких сахароснижающих препаратов пока что не изобретено. А изобрести их теперь могу только я. Или Сеченов — других вариантов нет.

Вот только из каких трав производить сахароснижающие таблетки — большой вопрос. А повышенный уровень глюкозы будет убивать людей одного за другим. Сердце, глаза, почки, нервная система, сосуды — сахарный диабет беспощаден. Смерть или инвалидизация. Без лечения иных вариантов он дать не может.

Стоило мне задуматься о лекарстве, как в открытую форточку влетело письмо.

И вновь инициалы «К. А. А.»

Опять Ксанфий. Видимо, сама судьба принесла ко мне этого ворона. Интересно, торговец смог оторваться от преследователей? Я думал, что следующую весточку мне придётся ждать не меньше месяца. Всё-таки на переезд в другой город требуется много времени. Особенно такому торговцу, как он.

Я раскрыл лист зелёной бумаги.

'Алексей Александрович, я решил не рисковать вашим знакомым. Художник Шацкий тоже сильно рискует, поскольку он часто торговал со мной и все встречи устраивал на территории своего дома.

Поэтому я буду ждать вас сегодня ровно в восемь вечера около посёлка Нового. Уверен, что туда вы сможете и пешком добраться. Расстояние небольшое. Я рассчитываю, что вы купите у меня товары на ту сумму, на которую мы и договаривались. Сейчас я в этом нуждаюсь, как никогда'.

Где находился посёлок Новый, я примерно знал. Туда действительно добираться совсем недолго. Полчаса ходьбы. Проблема только в том, что у меня сегодня вечером запланировано ещё одно собрание моей сестринской школы.

Правда, и из этой ситуации я примерно представляю, как можно выкрутиться.

Как всегда, навалилось всё и сразу. А я ведь ещё даже не успел обдумать, что делать с диабетиком… Проклятье! Ну невозможно с помощью лекарской магии восстановить работу субклеточных структур! По крайней мере, пока что я не нашёл способ это сделать.

Даже излечение почечных канальцев отобрало всю мою магию, ману Родникову и примерно половину запаса главного лекаря. И это при том, что канальцы состоят из клеток! А если посягнуть на более мелкие структуры… Да тут и десяти витков может не хватить!

Дело в том, что диабеты, грубо говоря, отличаются по двум признакам. Сахарный диабет первого типа, как правило, является генетически детерминированным заболеванием. И он зависит от работы поджелудочной железы.

Многие думают, что поджелудочная занимается исключительно перевариванием пищи. Но это совсем не так! Это — орган смешанной секреции. Ферменты пищеварения она выделяет в двенадцатиперстную кишку, а гормоны — в кровь. И главный гормон, над которым она работает — это инсулин.

Он регулирует обмен сахара в крови. И на орган в целом я подействовать могу легко. А вот в случае с сахарным диабетом второго типа всё куда сложнее.

Ведь там страдает не поджелудочная железа, и не инсулин. Там рецепторы — маленькие структуры на клетках — разучиваются принимать глюкозу под командованием инсулина. Управлять ими я пока не могу. Да и вряд ли вообще кто-то в этом мире на такое способен.

Нужны сахароснижающие препараты. А за этим мне точно нужно к Ксанфию Апраксину.

После окончания приёма я прошёл в лекционный зал, где уже собрались Анна Елина, Игорь Лебедев и Юрий Сапрыкин. Для общения с ними у меня всего-то один час. Но так дело не пойдёт — этого слишком мало. Поэтому после своего ухода я найду человека, который меня заменит. И я уже точно знаю, кто может это сделать.

— Итак, будущие коллеги, сегодня у нас практическое занятие! — заявил я. — И у меня для вас три задания. Каждый возьмёт по одному, которое придётся ему по душе. Возможно, именно этим вам в дальнейшем и предстоит заниматься. Во-первых, протоколы, — я уложил на стол стопку бумаг. — Здесь есть примеры всех видов документов, которые заполняются лекарями в течение рабочего дня. Кого такое интересует?

— Как я уже ранее говорил — меня, — сказал Юрий Сапрыкин. — Благодаря работе в полиции, с документацией я на «ты».

— Отлично, тогда, если возражений нет, можете приступать, — сказал я. — Ваша задача — изучить готовые протоколы и составить несколько по тому же принципу. Суть задания я описал на листе, который лежит сверху. Думаю, вы справитесь.

— Непременно, — кивнул Юрий и сразу же приступил к работе.

— Второе — внутривенные инъекции, — заявил я.

— Что-что, простите? — нахмурился Игорь Лебедев.

Я пироманту ещё ни разу не показывал, как работать со шприцом.

— Суть в том, что вот этим инструментом, — я поднял над головой шприц, — нужно забрать жидкость из ампулы, а потом ввести её в вену человеку.

— Я возьмусь! — неожиданно заявила Анна Елина.

— Уверены, Анна Иннокентьевна? — уточнил я. — Учтите, если вас отвращает кровь, это может показаться тяжёлым занятием.

— Нет, не отвращает. Иначе бы меня здесь не было, — сказала она.

— Что ж, отлично, — кивнул я. — Тогда последнее задание достанется вам, Игорь Станиславович. Оно сложнее остальных, поскольку требует не ловкости рук и не способности вести документацию. Вам я доверю составлять список симптомов. Для этого потребуется пройти в госпиталь и поговорить с тремя пациентами. Пойдёт вам такое?

— Да! — резко вскочил из-за стола Игорь. — Это — именно то, чего я и хотел.

— Что ж, в таком случае приступайте к работе, — сказал я. — У вас сорок минут на выполнение задания.

Игорь выбежал из кабинета. Дежурного лекаря я уже предупредил, что туда заглянет мой подопечный. Но сегодня в госпитале работает Синицын, так что проблем возникнуть не должно.

Юрий Сапрыкин уже вовсю исписывал протоколы.

А вот Анна Елина застыла.

— Господин Мечников, — похлопала глазами она. — А я-то как буду выполнять своё задание?

— А вы садитесь напротив меня, — засучивая рукав, произнёс я. — До пациентов я вас не допущу, пока вы не научитесь попадать в вену. Будете тренироваться на мне.

Я объяснил Анне, как правильно держать шприц, как накладывать жгут и как ощущается тот момент, когда игла проваливается в пустоту — именно это является признаком попадания в вену.

Мы истратили десять кубиков кипячёной и дополнительно стерилизованной обратным витком воды. Анна сильно волновалась, в особенности из-за того, что мою левую вену она угробила напрочь.

— Анна, успокойтесь, — прошептал я. — Я — лекарь. Для меня этот урон не страшен. Попробуйте на правой, у вас осталась ещё одна попытка.

Девушка собралась с духом и на этот раз смогла попасть в мою вену. Только жидкость влила слишком быстро. Я почувствовал, как сосуд разбух и быстро распределил избыток крови по венам руки, а также устранил все последствия от вливания воды в свою кровь.

— Достаточно, — кивнул я. — Хорошо постарались. Работы Игоря и Юрия я проверю позже. Сейчас я вынужден отойти. Но к вам в течение получаса подойдёт кое-кто, чтобы сменить меня.

Я знал, что Кораблёв рано из амбулатории не уходит, а потому зашёл в его кабинет и объяснил ситуацию.

— Не понимаю, так что вы от меня хотите? — удивился он.

— Прочитайте им небольшую лекцию, а потом отпустите по домам. Они были бы рады познакомиться с главным лекарем, — объяснил я.

— Что ж, — пожал плечами Иван Сергеевич. — Хорошо, Мечников. Задержу их ещё на пятнадцать минут и отпущу. У меня есть пожелания для будущих работников. Вот только они им могут не понравиться.

Эти слова можно было воспринять, как угрозу, но в своих учениках я был уверен. Эта троица точно не отступит.

На часах уже было семь вечера. Я сильно опаздывал на встречу с Ксанфием. Пришлось, не разуваясь, влететь в дом, забрать мешок с деньгами, и рвануть обратно на улицу — к дороге на посёлок Новый.

На месте я оказался ровно в восемь вечера. Прямо в тот момент, когда карета без кучера сама по себе остановилось около лесополосы.

Дверца открылась, и я забрался в карету. Однако сидеть там было практически негде. Зеленокожий мужчина обставил всё своими товарами. Даже на коленях держал три чемодана.

— Простите, что вынужден встречаться с вами в таком бардаке, господин Мечников, но… — начал было Апраксин.

Однако закончить фразу ему не дали. Кто-то начал барабанить по дверце кареты.

— Откройте! Верните его сейчас же! Я буду жаловаться! — послышалось с улицы.

— Вы… Мечников, вы кого сюда привели⁈ — испугался Ксанфий.

Проклятье… Это же Ярослав!