Мечников. Том 4. Открытие века

Глава 11

— Не делайте этого! — воскликнул я и схватил Сеченова за руку.

Лекарская магия, которая должна была перетечь в пациента, резко остановилась. Но затормозил её поток не Сеченов. Похоже, это сделал я. Моя магия заблокировала его каналы и, кажется, перетянула часть маны в мою чашу.

— Ч-что… Что вы сделали⁈ — Сеченов так широко распахнул глаза, что с его носа тут же упали очки. — Вы куда мою магию дели?

— Я вам только что сказал — пока что вмешиваться в работу сердца слишком рано, — напомнил я. — Проблема пациента в печени. Уверяю вас, гигантизм спровоцировал развитие цирроза. Из-за этого же начала развиваться энцефалопатия, его головной мозг отравлен химическими веществами, которые печень не успела обезвредить.

— Не совсем понимаю, — нахмурился Сеченов. — Какими веществами? Вроде как нам ничего не говорили о том, что принимает этот пациент. Думаете, дело в алкоголе?

— Да нет же! — замотал головой я. — Я не хочу сказать, что он принимает какие-то вещества извне. Дело в обычной пище. А точнее — в белках. При их распаде образуются токсические соединения, которые печень обычно обрабатывает и выводит из организма. Но у нашего с вами пациента этого не происходит, потому что печень теряет свою функцию. Из-за этого повышается давление в сосудах, которые окружают печень. Отсюда и жидкость в брюшной полости — асцит.

Сеченов задумчиво посмотрел на спящего пациента, видимо, пытаясь решить, стоит мне верить или нет.

— Хорошо, — наконец, кивнул он. — Вас ведь приставили ко мне в роли старшего сотрудника, верно? Давайте я посмотрю, как вы разберётесь с проблемой.

Похоже, Ивана Михайловича моя настойчивость обидела. Ну, это уже его проблемы. Главное, чтобы он не мешался под ногами и спокойно наблюдал за тем, как я восстанавливаю нашего гиганта.

В конце концов, если он ошибётся, в итоге за вред, который он причинит больному, буду отвечать я. Если так рассуждать, уж лучше я возьму ответственность только за свои действия.

Кому потом докажешь, что я пытался остановить Сеченова, но тот не слушал?

Иван Михайлович отступил назад, а я начал работать над восстановлением пациента. Излечить его от акромегалии невозможно. Это заболевание гипофиза — одного из главных эндокринных центров головного мозга. Он с ним родился и с ним же он и умрёт.

Но наша задача — сделать так, чтобы он не умер уже в ближайшее время. А с циррозом такое может произойти запросто.

В первую очередь я направил большую часть магии на головной мозг, чтобы очистить его от продуктов распада, которые успели прилететь туда из кишечника. Затем принялся за жидкость, которая скопилась в животе. Приходилось выкачивать её аккуратно. Я оставил отсроченный механизм очистки, чтобы почки выводили скопившуюся «воду» постепенно.

Выйдет неловко, если наш пациент во сне обмочится литром быстро отфильтрованной мочи. Тем более, это слишком большая нагрузка на почки и на сердечно-сосудистую систему.

Осталось самое сложное — исправить работу печени. Я недавно уже работал с циррозом, когда помогал излечиться от алкоголизма младшему жрецу Михаилу. Поэтому опыт взаимодействия с гепатоцитами — клетками печени — у меня уже был.

Я понимал, что трудиться над восстановлением структуры печени придётся долго. Уж полчаса точно. Однако Сеченов меня не торопил. Он терпеливо наблюдал за тем, что я делаю. Кажется, даже активировал лекарскую магию, но зачем он это сделал, я понял не сразу.

Похоже, ему каким-то образом удавалось считывать, какие команды я направляю в организм нашего гиганта Вадима.

Удобно. Надо бы тоже обучиться подобному. А то со стороны лекарская магия всегда выглядит, как эдакая «абра-кадабра», и наблюдающий уловить замысел лекаря обычно не способен.

Прежде чем окончательно закончить процесс излечения гиганта, я решил сделать ещё кое-что. Осталась лишь одна нерешённая проблема, которую без обследований определить невозможно.

Часто у циррозников возникает варикозное расширение вен пищевода. Когда пациенты не понимали, о чём идёт речь, я обычно говорил им, что это тот же геморрой, только находится он прямо над желудком.

И кровотечения из него куда опаснее, чем из геморроидальных сплетений. Мало того что из-за этого человека может мучать рвота, так в запущенных случаях пищевод может разорваться. А это часто является причиной моментальной смерти.

Поэтому я на всякий случай послал немного лекарской магии в пищевод, чтобы восстановить его структуру.

— А… — не открывая глаз, протянул пациент. — Что со мной? Я упал?

— Упал-упал, лежи спокойно, — попросил Вадима я. — Тебя лекари уже осмотрели. Тебе надо отлежаться пару дней, скоро придёшь в порядок. Если захочется мочиться — не беспокойся. Из тебя литр или два выйдет в течение следующих нескольких дней.

— Спасибо… — Вадим зажмурился. — Я думал, что никто мне уже не поможет. Меня все считают каким-то монстром. Уродом. Только несколько мужиков, кажется, согласились за мной поухаживать.

Такие же изгои, как и он сам. Местные алкоголики. Стоит отметить, поступили они невероятно благородно. В одиночку он бы погиб. В этом доме, как я уже понял, все циррозники. Только остальные жители страдают от этого заболевания из-за пагубной привычки, а Вадим из-за генетической болезни. Он-то вряд ли пьёт. Если бы этот гигант ещё и пил… Ух! Тогда бы мы даже вместе с Сеченовым не смогли бы ему помочь.

— Я поговорю с вашей знахаркой на эту тему, — уверил его я. — Мне не нравится, что болеющего человека считают монстром. Скажите, вам никто не вредит? Это очень важно. Вы имеете полное право обратиться в полицию, если…

— Нет, — открыл глаза Вадим. — Не беспокойтесь, господин лекарь, все меня боятся. Из-за внешности. Никто даже не думает причинить мне вред. Только разговаривать со мной никто не хочет, а так — ерунда.

Ну да, физический вред не причиняют, а психологическим душат. Представляю, какого это — жить в небольшом селе и постоянно подвергаться такому отношению.

И ладно бы он был просто высоким — тогда бы его и мужчины, и женщины не сторонились. Но акромегалия уродует скелет. Поэтому Вадим напоминает громадную лысую обезьяну. Но обезьян никто из местных никогда не видел, поэтому сравнивают мужчину в первую очередь с монстром.

— Пойдёмте, Иван Михайлович, — обратился я к Сеченову. — Дело сделано. Нас ждёт знахарка. Перекусим — и поедем домой.

Сеченов молча кивнул. Я заметил, как он что-то фиксировал в своём блокноте. Уже и мои методы лечения начал перенимать. Что ж, я не против. Если это поможем ему вылечить больше людей — это к лучшему.

Около входа в дом нас встретил один из тех выпивающих мужичков, которые приютили к себе домой Вадима.

— Господа лекари, — произнёс мужчина. — Скажите честно — будет он жить? Или надежды уже нет?

— Будет, — кивнул я. — Через неделю уже встанет на ноги гарантированно. А вы, ребят, молодцы. Не бросили человека в беде. Это дорогого стоит.

— Да вот именно — человека, — вздохнул мой собеседник. — Мало кто понимает, что он — человек. А я его с детства знаю. Родители у парня рано умерли, а он в душе хороший. Хоть и выглядит, как монстр. Это я его на улице нашёл. Без сознания лежал. Не смог его бросить. Не по-людски это.

Меня эти слова аж за душу тронули. У самого жизнь сломана, а другим помогает.

— Если понадобится помощь, — сказал я, — приезжайте в Хопёрскую амбулаторию. Скажите, что вам нужен Мечников. Приму, даже если денег не будет.

— И Сеченов! — встрял Иван Михайлович. — Спрашивайте либо меня, либо Алексея Александровича. Поможем.

Он молча кивнул, с благодарностью поклонился и поспешил в дом. К знахарке мы с Сеченовым шли молча. Мой коллега выглядел шокированным. Такое лицо я уже видел однажды. Когда в Хопёрск приезжал проверяющий Ловицкий. Когда я показал ему, как живут местные люди, как порой лекари забывают помогать собственным коллегам, он вспомнил свою мать и возвращался в амбулаторию с таким же лицом.

Скорее всего, Сеченов сейчас переживал точно такие же метаморфозы.

— Ой, господа лекари, наконец-то! — воскликнула знахарка Светлана. — Я уж думала, что вы и не вернётесь. Проходите скорее в дом, присаживайтесь. Ваш кучер уже наелся и спит.

— Спит⁈ — воскликнул Сеченов. — Нам ведь скоро назад ехать!

— Тише, — попросил я. — Пусть отдохнёт. Дорога непростая. Это мы с вами сидим в тёплой карете. А он на холоде мёрзнет. На мой взгляд, надо уважать любой труд.

Сеченов снова ничего не ответил. Кажется, мужчина вообще не ожидал, что ему придётся пережить столько потрясений разом.

Мы прошли в дом знахарки, женщина уже накрыла на стол. Котлеты, картошка варёная, овощи, компот — всего хватало. От самогонки мы сразу отказались. Хотя, мне почудилось, что Сеченов после увиденного был не против выпить.

— Господа лекари, я вас беспокоить не буду, — сказал Светлана. — Буду у себя в комнате. Если что — зовите.

— Света, — остановил её я. — Есть важный разговор. Задержись, пожалуйста, на полчаса, пообедай с нами. А потом уже мы с господином Сеченовым поговорим тет-а-тет.

Женщина не стала спорить, молча кивнула и присела у другого конца стола.

— Света, не знаю, можете ли вы как-то повлиять на людей, но так дальше продолжаться не может, — начал я. — Вылечили мы вашего великана. Вот только смотреть больно, что ухаживают за ним три местных алкоголика. Нельзя его за монстра принимать. Он родился таким, и в этом не виновен.

— Да есть у меня влияние на людей, есть, — кивнула она. — Ко мне всё село ходит, спрашивает советы. Я всем помогаю, как могу.

— Значит, без вас они не справятся, — кивнул я. — И совет ваш послушают. Скажите людям ещё раз, чтобы Вадима больше не сторонились. Выглядит он пугающе, я понимаю. Но это — такая болезнь. Он таким родился. И его облик никто не изменит. Он не проклят, не пропитан некротикой. Это обычный больной человек.

— Согласен с Алексеем Александровичем, — сказал Сеченов. — Грустно смотреть, что за больным следят только алкоголики. Им самим-то помощь нужна.

— Ой… — вздохнула Светлана. — Простите, а я ведь и сама этого не понимала. Мне всё казалось, что он… Ох, даже не знаю, как вам помягче сказать. У нас по селу ходили слухи, что мать его от монстра какого-то забеременела.

— Это — ложь, — прямо сказал я. — Ещё раз повторюсь, его родители явно были людьми. Просто он от рождения болен тем, что никто излечить не сможет. Прожить нормальную жизнь ему удастся, но только в двух случаях. Если он будет посещать лекарей хотя бы раз в полгода, и если люди перестанут считать его чудовищем.

— Поняла, Алексей Александрович, — кивнула знахарка. — Я со всеми поговорю. Вы поймите, мы ведь далеко от города, совсем ничего не понимаем. Я вот лечу своих людей тра… Травками, — призналась она.

— Не стоит этого стесняться, — сказал я. — Некоторые травы лучше любого лекаря помогают.

— Это точно, — согласился со мной Сеченов.

Светлана ещё немного посидела с нами, после чего налила нам с Иваном Михайловичем чай и ушла к себе.

— Сделали какие-нибудь выводы для себя, господин Сеченов? — спросил я после долгой паузы.

Не видел смысла сидеть в тишине. Раз уж мы оказались в одной лодке, стоит и обменяться мнениями.

— Я глубоко шокирован, — заявил мужчина. — Не думал, что далеко за пределами столицы дела обстоят… Так!

— А что ещё вы рассчитывали увидеть в Хопёрске? — усмехнулся я. — Лекарей здесь мало. Люди необразованные. Это ещё повезло, что вы прибыли сюда после того, как был решён вопрос с бандитизмом.

— Вы не поняли, Алексей Александрович, я в целом удивлён, что здесь встречаются болезни, которые… Которых никто и никогда в Санкт-Петербурге не видел! — воскликнул Сеченов.

— Хотите сказать, что акромегалию в столице пока что никто не встречал? — отпив чаю, поинтересовался я.

— Такое понятие даже ещё не ввели в обиход. Я впервые его слышу от вас, — сказал Сеченов, добавляя себе в чашку ещё одну порцию чая. — А вы оказались правы. Я сильно поспешил, пытаясь ускорить работу его сердца. Это ведь и вправду могло ему навредить. Или даже — убить! Не стану скрывать, вы предостерегли меня от серьёзной ошибки.

— Мне уже приходилось сталкиваться с подобным заболеванием, поэтому я знал, о чём говорю, — ответил я. — Хотя, точно такая же симптоматика бывает и при сердечной недостаточности. Так что ваш предварительный диагноз имел право на жизнь.

Неожиданно я почувствовал невероятный покой. Будто все мысли встали туда, где и должны были быть. Странно… Вряд ли это разговор с Сеченовым подтолкнул меня к этому. Я будто принял что-то из группы…

— Вы тоже это чувствуете, господин Мечников? — прервал мои размышления Иван Михайлович. — Такое впечатление, что… Не знаю, будто меня все мои тревоги отпустили. У вас тоже такое же ощущение?

— Да, и вправду, — согласился я. — Только не могу понять, почему мы оба вдруг это заметили.

И, стоило мне это произнести, как мой взгляд остановился на чайнике, в котором плавали сушёные листья неизвестного мне растения.

— А вот, кажется, и ответ на вопрос, — усмехнулся я. — Кажется, нам всё ещё есть о чём поговорить со знахаркой.

Душу заполнило счастье. Все проблемы, с которыми мне приходилось бороться в последнее время, резко отошли на задний план. Потеряли свою значимость.

— Алексей Александрович, похоже, нас с вами чем-то отравили, — заявил Сеченов. — Я себя чувствую таким счастливым, будто обогнал вас сразу в десяти разработках! Ха-ха!

— Отравили, говорите? — нахмурился я. — Нет, не думаю. Светлана! — я позвал знахарку. — Можно тебя на пару минут.

Женщина тут же вышла из своей комнаты и прибежала к нам.

— Что такое, господа лекари? Добавки хотите? — забеспокоилась она.

— Да нет, Свет, просто чай твой вызвал какие-то… Странные ощущения. Ты чем его заварила? — поинтересовался я.

— Так я его из травки одной делаю, — ответила она. — Рядом с валерианой часто растёт. Я много раз пробовала её заваривать — и всегда такой результат! Вам нравится?

— Это не успокоительное, — прошептал Сеченов. — Похоже на вещество, которое обладает свойством — поднимать настроение.

Всё верно. Похоже, перед нами — антидепрессант. Только быстродействующий. Большинство таких препаратов поднимает уровень серотонина в головном мозге, чем и способствует улучшению настроения. Вот только чаще всего серотонин накапливается несколько недель или даже месяцев. Удивительно, что мы попили чай — и тут же почувствовали колоссальный эффект.

— Это может помочь многим людям, Алексей Александрович, — произнёс Сеченов. — Вам ведь уже доводилось встречаться с постоянно лежащими больными? Которые безучастно валяются у себя дома и не могут найти силы, чтобы заняться чем-то, кроме лежания?

— Вы сейчас описываете смесь астенического синдрома и апатии. Они часто сопровождают депрессию, — сказал я.

Сеченов явно не понял, что я имею в виду, но всё же кивнул.

— Господа, простите, я что-то не поняла… — прошептала Светлана. — Этот чай пить нельзя?

— Можно, — ответил я. — Но лучше им не увлекаться. Рекомендую принимать его только в том случае, если вам или вашим пациентом по-настоящему эмоционально плохо. Кстати, у вас случайно не осталось ещё листьев? Я был бы очень рад изучить это растение.

— И я! — воскликнул Сеченов.

А ведь, правда… Мы с Иваном одновременно обнаружили эффект этого растения. И как нам теперь выпускать этот чёртов антидепрессант? Ведь очевидно, что мы оба теперь хотим это сделать.

Сеченов взглянул на меня. В её взгляде блеснуло беспокойство. Похоже, он тоже понял, что с созданием этого лекарства возникнут проблемы.

— Я сейчас вам принесу два мешочка! — сказала Светлана. — У меня таких много! Мне совсем не жалко.

Как только знахарка исчезла за дверью своего склада, мы с Сеченовым переглянулись и сразу же хором произнесли:

— Придётся патентовать вместе!

Следом наступил второй этап. Мы оба удивились том, что каждому из нас пришла одинаковая идея.

— А что вы на меня так смотрите, Иван Михайлович? — пожал плечами я. — Я привык относиться к работе с честью. Чай мы с вами распили одновременно. Эффект тут же обсудили вместе. Будет неправильно, если я или вы запатентуете это вещество самостоятельно.

— Да, согласен, — кивнул Сеченов. — Правда… Странно получается!

— Что здесь странного? — не понял я.

— Ну, вы всё время пытались меня обогнать, а тут вдруг хотите объединиться… — отвёл взгляд он.

— Только не нужно строить из себя святошу! — усмехнулся я. — Вы пытаетесь обогнать меня точно так же, как я вас. И нашей конкуренции пока что конец ещё не пришёл. Мы просто создадим одно вещество общими усилиями. По-моему, всё честно. Разве нет?

— Честно, полностью с вами согласен, — улыбнулся Сеченов. — Ради исключения одно вещество произвести можно!

Вскоре Светлана вынесла нам два мешочка с сушеной травой и пообещала, что покажет весной, где растёт этот «антидепрессант».

Всю дорогу до Хопёрска мы с Сеченовым обсуждали, как лучше выделить из листьев активное вещество. В итоге сошлись во мнении, что сломаем стену между сараями и сделаем общую зону, на которой будем трудиться и обсуждать дальнейшее производство именно этого препарата.

Нам обоим захотелось поработать вместе короткий промежуток времени, однако мы оба понимали, что желания трудиться на своей территории у нас нет. Ведь чисто теоретически в доме Сеченова я смогу выцепить информацию о его разработках, и то же самое Иван может сделать в моём доме.

О заводе и речи быть не могло, ведь это — чисто моё предприятие, на котором мне только предстоит наладить производство.

В Хопёрск мы вернулись уже ближе к ночи. Разумеется, отдать процент от выручки Кораблёву нам не удалось, но Сеченов не стал спорить с тем, что эти деньги мне стоит сохранить у себя. Всё-таки пока что он выступил в роли стажёра.

Домой нам тоже пришлось идти вместе. Соседи теперь! Деваться некуда.

— Вы ведь не считаете меня своим врагом, господин Мечников? — неожиданно нарушил тишину Сеченов.

— Врагом — нет. Конкурентом — да, — честно сказал я. — А вас такой расклад не устраивает?

— Нет, всё в порядке, — кивнул он. — Наше соревнование сильно ускоряет медицинский прогресс, — Иван Михайлович остановился около своей калитки, а затем добавил: — Предлагаю начать нашу совместную работу завтра. Поработаем пару недель — и закончим. Но наше состязание продолжим параллельно с работой. Вас это устраивает?

— Более чем, — коротко ответил я.

— В таком случае я рад, что смог познакомиться с вами ближе, Мечников, — ответил Сеченов и прошёл к своему новообретённому дому.

Его слова звучали искренне, что не могло не удивлять.

Ярослав вновь уснул за своей статьёй. Я не стал тревожить брата и поднялся в свою библиотеку. Недавно Гигея открыла мне целый раздел в книге Асклепия. Раздел «Некротика». И я решил больше не откладывать это дело. Пора бы уже выяснить, что представляет из себя эта дрянь и как с ней правильно бороться.

Я уселся в кресле и поставил рядом с собой лампу. А когда открыл первую страницу нового раздела…

Боги! Как же я был шокирован тем, что узнал.

Некротика предстала передо мной совсем не в том виде, в каком я её всегда представлял.