Мечников. Том 4. Открытие века

Глава 10

Мы с Сеченовым вышли из амбулатории и уселись в карету, которую извозчик уже успел подогнать в наш двор. Мысли путались. С одной стороны, я пытался прикинуть, с каким великаном в Северке мне придётся иметь дело. И на ум пришло сразу два варианта.

Либо мне предстоит столкнуться с заболеванием — гигантизмом, либо великаном является какое-то местное существо, обладающее магическими характеристиками. Как я уже говорил ранее, от этого мира можно ожидать чего угодно. Особенно — от Хопёрска.

Вот только до Северки ехать — полдня. И всё это время я проведу наедине с Сеченовым. А он, кажется, всерьёз решился занять вообще все сферы, в которых я кручусь. Вопрос только в том — зачем ему это. А точнее — какую пользу он хочет извлечь из этого? Какие цели преследует?

— Вы выглядите озадаченным, Алексей Александрович, — улыбнулся Сеченов, когда наша карета выехала за пределы Хопёрска. — Кажется, вас расстроил тот факт, что я еду вместе с вами.

Что ему ответить? Любой мой искренний ответ не будет соответствовать нормам девятнадцатого века. Я никогда не считал себя ярым матершинником, но этот господин заставил меня вспомнить все самые изобретательные ругательства, которые я когда-либо слышал от коллег.

Кстати, меня всегда это очень забавляло. Ведь в моём мире врач считался личностью высокой. Не дворянином, но высокообразованным гражданином.

Вот только пациенты не знали, какой порой трёхэтажный мат поднимается в кабинете или в ординаторской, когда врачи делятся эмоциями между собой или с медсёстрами. Разумеется, не все. Но многие.

Мой отец в прошлом мире работал на заводе. К сожалению, умер от онкологии. Но я навсегда запомнил, как однажды перед обследованием привёл его в ординаторскую и сообщил врачам, что этот человек — «свой». Поэтому они могут говорить, как говорят обычно.

Помню, после этого отец сказал мне, что даже после работы в цеху, впервые в жизни услышал столько мата.

Но я к нецензурной лексике тоже отношусь с точки зрения медицины. Я не вижу в ней ничего плохого или хорошего. Это, скорее всего, естественный процесс. В нескольких научных статьях говорилось, что, когда человек ругается «запрещёнными» обществом словами, у него активируются те участки головного мозга, которые использовали наши предки во время ритуальных криков.

Другими словами, это простейший способ выбросить стресс.

Однако я свой стресс подавил, чтобы случайно не выбросить на Сеченова… Свой ритуальный крик!

— Прямо говоря, Иван Михайлович, — заговорил я. — Почему я работаю в Хопёрской амбулатории — предельно понятно. Меня изгнали из семьи. У меня больше не было вариантов, куда переезжать. Но почему вы делаете это — я понять не могу.

— Понимаю, что вы имеете в виду, — кивнул Сеченов. — Денег у меня достаточно. Хватит на проживание в любой крупном городе Российской Империи. И… Не подумайте, я не пытаюсь хвалиться. Это — просто факт.

— Вы ушли от ответа, причём уже не в первый раз, — вздохнул я.

— Да неужели не понятно? — неожиданно нахмурился Сеченов. — Мне захотелось работать рядом с вами — вот и всё. В ваш дом я лезть не стану — можете на этот счёт не беспокоиться. И на завод, кстати, тоже.

— Я ни слова не сказал про завод, — подметил я. — Как вам удалось о нём узнать?

Я ведь купил его сегодня утром! А точнее — час назад. Когда он успел это выяснить? У него не было такой возможности. Телепатия? Чтение мыслей?

— Алексей Александрович, вы только не подумайте, что завод я собрался купить исключительно для того, чтобы вам противостоять, — заявил Сеченов. — Мне просто стало любопытно, как скоро вы приобретёте единственный имеющийся в Хопёрске завод после того, как я попытаюсь его приобрести. И какого же моё удивление… Вы сделали это сразу же, как только я приехал сюда.

— Я собирался купить его ещё несколько дней назад, — сухо ответил я. — Это — просто совпадение.

— Может быть, спорить не стану, — улыбнулся Иван Михайлович. — Барон отказал мне в продаже завода. Поэтому я и предположил, что его уже прибрали к своим рукам вы.

Я тщательно анализировал слова Сеченова, и главное, что я смог извлечь из его речей — это тот факт, что денег у него почти неограниченное количество.

Видимо, его род обладает большой властью. Он может себе позволить снимать по пять-десять квартир, постоянно переезжать, закупать ингредиенты для производства. И даже может приобретать дома и заводы. В плане денег разница между нами колоссальная.

В сфере финансов я сильно проигрываю. Покупка завода отняла у меня почти все деньги.

Но… Из этого следует очень хороший вывод. Если бы у меня были такие суммы, я бы уже давно запустил в производство десятки лекарственных средств. А Сеченов до сих пор этого не сделал. Запатентовал четыре препарата — и всё. Значит, в его производстве что-то сильно страдает.

Либо поставки, либо теоретическая часть.

Скорее всего, второе, ведь поставки — это вопрос денег. А касаемо теории… Какой бы книгой Парацельса он не владел, я из своего мира унёс куда больше знаний, чем он может себе представить.

— Ладно, Алексей Александрович, вижу, что этот разговор вам никакого удовольствия не приносит. А мне хотелось бы, чтобы мы оба беседовали без этого никому не нужного напряжения, — произнёс Сеченов. — К примеру, что вы скажете насчёт нашего сегодняшнего пациента? Иван Сергеевич сказал, что нас там ожидает великан. А я, если честно, сильно сомневаюсь, что речь идёт о настоящем великане.

— Почему же, позвольте узнать? — нахмурился я.

— Великаны не выбираются из своих укрытий и не общаются с людьми. Не может такой, как он, жить среди других людей. Великан уже давно бы откусил кому-нибудь голову, — Сеченов усмехнулся. — В окраинах Санкт-Петербурга такое происходит очень часто. Есть великаны, которые живут на болотах. Там они с радостью питаются людьми, которые живут неподалёку от топей.

— Если бы этот человек был людоедом, никто бы не стал сообщать главному лекарю, что ему стало плохо, — подметил я. — В Хопёрском районе люди привыкли не жить, а выживать. Если бы какой-то великан свалился без сознания, они бы его закололи, а потом сожгли. И никто бы их за это не осудил.

— Что ж, скоро узнаем, — кивнул Иван Михайлович. — Кстати, у меня к вам есть небольшая просьба, Алексей Александрович… Господин Кораблёв просил вас побыть моим наставником на время посещения Северки, но… Мне бы хотелось попробовать самостоятельно поставить диагноз. Вот это было бы просто отлично! Что скажете?

Что-то подобное я от него ожидал. Понимал, что он не захочет плясать под мою дудку. Жаль только, что главный лекарь этого не понял.

— Больного мы будем осматривать вместе. Если вас что-то не устроит, подискутируем, — ответил я. — Однако пока что вы у меня на испытательном сроке. Поэтому не затевайте вражды хотя бы внутри амбулатории. Поверьте, это того не стоит.

Удивительно, но Сеченов больше не произнёс ни слова. Он достал из своей сумки ежедневник и начал вести в нём записи. Правда, я раскусил его ещё на полпути до Северки. Карету шатало так, что писать в ней было попросту невозможно, а мой новый коллега пользовался пером без чернил. Очевидно, что на самом деле он ничего не писал. Лишь делал вид.

На деле он читал! Похоже, у Сеченова с собой была одна из тех книг, благодаря которым ему удаётся меня обгонять. Мне очень хотел посмотреть, что же он читает, но я не стал внедряться в его личное пространство. У меня, в отличие от Сеченова, ещё остались представления о нормах приличия.

Я смотрел в окно на дорогу, около которой постоянно мелькали деревянные указатели.

Александровка, Владыкино, Красавка, Потьма, Макарово… И лишь потом появился знак, около которого мы повернули в лес. Дорога на Северку и Васильевку. И вот тут-то нам с Сеченовым предыдущая дорогая показалась просто райской тропой. После поворота нас трясло так, что мы с коллегой почти целый час бились головой о потолок нашей кареты. Удивительно, лошади выдерживали такой маршрут. Так ведь и все копыта сбить можно!

Приехали в Северку мы уже после обеда. Около небольшого здания, на котором красовался знак Гигеи, нас встретила молодая женщина.

— Я уж думала, что Иван Сергеевич и не пришлёт подмогу! — улыбнулась длинноволосая брюнетка. — Добро пожаловать, уважаемые лекари! Меня Светланой звать. Я — знахарка. Помогаю местным жителям, чем могу. Они ведь до Хопёрска добраться не могут. Путь слишком уж не близкий.

Знахарка, значит? Похоже, здание, в котором она работает, это что-то вроде фельдшерско-акушерского пункта. Другими словами: «ФАП». В моём мире таких сотрудников, как Светлана, называли фельдшерами. Фельдшер — это некто средний между врачом и медсестрой. Хотя я много раз встречал фельдшеров, которые вели себя куда более профессионально, чем многие врачи.

Я вообще не склонен недооценивать средний и младший медицинский персонал. Без них врачи бы уже давно задохнулись. По крайней мере, в моём мире. Здесь же дела обстоят иначе.

— Проходите скорее, уважаемые! — воскликнула Светлана. — Я вам котлетки приготовила. И самогоночка есть, если вы такое дело уважаете.

— Не уважаем, — хором ответили мы с Сеченовым.

Светлана аж вздрогнула, да и сам я удивился, осознав, насколько сходятся мысли у меня с моим новым коллегой.

— Света, спасибо тебе, мы обязательно пообедаем, — поспешил поправить ситуацию я. — Но без выпивки, и чуть попозже. Как только осмотрим больного. Иван Сергеевич доложил, что у вас тут какому-то великану стало плохо.

— Ой, господа лекари, история долгая… — вздохнула она. — В нашей глуши разве ж кто-то станет разбираться со всякой нечистью? Поселился среди нас здоровенный мужик! Больше двух метров ростом! Страшный такой… Его всё село боится.

— За что боятся-то? — поинтересовался я. — Он кого-то обидел? Вред причинил?

— Нет, — помотала головой знахарка. — Просто… Ой, уж больно страшный он. И ростом, и лицом своим нечеловеческим. Скоро сами поймёте, господа.

— Эх и, кажется, мне, что вызвали сюда не тех, кого надо, — прошептал мне Сеченов. — Если тут поселился настоящий великан, мы понапрасну растратим наши обратные витки — и всё на этом.

Я даже не стал подмечать тот факт, что Сеченов уже выяснил о моих способностях. Да, в это мы были схожи. Вред живым существам мы оба могли причинять. Но не знаю, доводилось ли Сеченову хоть раз всерьёз биться с кем-то. На первый взгляд, он казался божьим одуванчиком. Таких в моём мире звали маменькиными сынками. Или даже бабушкиными!

Вот только внешность порой бывает обманчива. И недооценивать силы Сеченова я не мог себе позволить.

— Ой, лекари, родненькие, вы уж, конечно, помогите, но от ужина не отказывайтесь, — попросила Светлана. — Я ведь специально для вас готовила всё! Если не пьёте, то хотя бы компотик мой попробуете!

— Мы обязательно зайдём, но только после того, как разберёмся с больным, — улыбнулся я. — Где, кстати, он сейчас находится?

— Вообще, наш Вадька-великан живёт в лесу, чтобы никого не пугать лишний раз своим видом, — объяснила Светлана. — Но сейчас его мужики перетащили к себе. Пройдёте вниз по улице вдоль моего дома, увидите там избушку с покосившейся крышей. Там наша алкашня живёт. Вот туда они Вадьку и притащили.

Интересно, зачем алкашам великан понадобился? Вот уж загадка посложнее, чем диагноз, который нам предстоит поставить.

Мы с Сеченовым пошагали к дому, на который указала Светлана. Мой коллега выглядел крайне воодушевлённым.

— А здесь интереснее, чем в столице! — воскликнул он. — У нас магические твари живут только за пределами города. А в Хопёрске… Не удивлюсь, если они и по улицам ходят!

Если честно, я и сам не удивлюсь. Вот только заранее велика обзывать магической тварью я не хотел. Было у меня предчувствие, что его так нарекли зря.

Через пару минут мы вошли в дом. Внутри стоял тяжёлый запах. Спёртый воздух, заполненный смрадом ацетальдегида и немытой одежды. Чего ещё ожидать от выпивающих людей?

— Кто такие? — пробурчал лежащий на тряпках мужчина. Он великаном явно не был. Видимо, друзья оставили его сторожить дом, но он с этой задачей справлялся не больно-то успешно.

— Лекари, — коротко ответил я. — Вадьку вашего зашли посмотреть. Лежи смирно, мы никому вреда не причиним.

— Ой… Лекари! — улыбнулся сквозь сон пьянчуга. — А мне голову полечите? Раскалывается — сил нет!

— Пить меньше надо, уважаемый, — ответил Сеченов и тут же вздрогнул.

Иван Михайлович схватился за грудь и тут же потянулся к лежащему на полу алкашу, чтобы вылечить его голову.

Странно… Он ведь только что намекнул, что не станет его лечить. И тут же бросился помогать! Неужели…

— Мечников, ты меня слышишь? — прозвучал в моей голове голос Гигеи.

— В последнее время ты всё чаще беспокоишь меня, богиня, — мысленно ответил я. — Ты почувствовала то же, что и я?

— Я не знала… Клянусь тебе, Мечников, я не знала, что Сеченов тоже дал клятву лекаря, — произнесла она.

Об этом я уже сам догадался. Уж больно много совпадений между нами. Обратный виток, желание продвигать лекарское дело через фармакологию и другие изобретения. И от просьбы алкоголика он отказаться не смог, потому что клятва лекаря требует помогать каждому нуждающемуся. Особенно, если он просит о помощи вслух.

— Только вериться мне с трудом, Гигея, — ответил богине я. — Ты как-то сказала мне, что таких, как я — всего три человека. Сомневаюсь, что ты не знала о Сеченове. Вряд ли ты трёх человек не смогла запомнить.

— Ошибаешься, Алексей, — произнесла она. — Я знала только число таких людей. Но каждым из вас руководит определённый бог лекарей. Братья и сёстры не стали делиться со мной, кто за кого отвечает.

— Ты меня удивляешь, — мысленно усмехнулся я. — Во-первых, мной никто из богов не руководит. Я даже клятве лекаря следую лишь потому, что сам разделяю эти идеалы. А если судить по тому, что ты сказала, вы, боги, соревнуетесь между собой, не так ли?

Гигея промолчала.

— И ты рискуешь проиграть, если Сеченов меня обгонит, — догадался я.

— Это действительно так, — согласилась богиня. — И ставки гораздо выше, чем ты думаешь, Мечников.

— Не беспокойся, — ответил я. — Сеченов лоб себе разобьёт, но меня не обгонит. Сама знаешь, какими козырями я завладел, чтобы его одолеть.

— Алексей Александрович, голову этому мужичку я уже вылечил! — позвал меня Сеченов. — Пойдёмте осматривать великана. Мне уже не терпится увидеть это существо!

Я прервал разговор с Гигеей и пошёл вместе с Сеченовым в одну-единственную комнату, которая была скрыта от наших глаз плотной занавеской.

И… Оказавшись внутри, мы увидели лежащего на постели человека. Вот только лежащим его назвать было трудно, поскольку на кровати он не умещался, и ноги его свисали на пол.

Рост мужчины составлял значительно больше двух метров. Скорее всего, два с половиной. Но куда больше пугало его лицо.

Огромные губы и нос, оттопыренные уши. Брови выступают вперёд, как у первобытного человека. А челюсть… Такая массивная, что, казалось, она может перекусить пополам руку здорового мужчины.

Монстр. Великан.

Так его называли местные. Но по увиденным симптомам я понял, что таковым он не является. Передо мной человек с вполне реальным заболеванием. Оно даже не является магическим.

Гигантизм. Акромегалия — болезнь эндокринной системы, которая сопровождается избыточной выработкой соматостатина — гормона роста. Его вырабатывает гипофиз — часть мозга, которая играет важнейшую роль в работе эндокринных органов. И, судя по внешности, пациент страдает от этого недуга с самого детства. Скорее всего, он родился с таким нарушением.

— Вы видите это? — прошептал Сеченов. — Алексей Александрович, это — не обычный гигант!

— Знаю, — кивнул я. — Это обычный человек.

Остаётся только понять, почему он начал терять сознание. Вряд ли причиной тому является его гигантизм. Хотя… Наверняка сказать нельзя. Эндокринная система порой выдаёт очень специфические заболевания.

— Вадим! — позвал больного я. — Вадим, проснись!

— М? — протянул великан. Его низкий голос звучал действительно жутко. Однако я, в отличие от жителей Северки, прекрасно понимал, что это — один из симптомов его основного заболевания. — Я не сплю… Просто сильно устал.

Я представился пациенту, а также назвал ему имя своего напарника.

— Лекари? — удивился он. — А я уж думал, что за мной солдат выслали. Каждый в этом селе жаждет, чтобы я поскорее помер. Будто я виноват в том, что родился таким чудовищем.

Пока я опрашивал Вадима, Сеченов подскочил к больному и начал осматривать его… моими инструментами. Фонендоскоп, тонометр — всё то, что некогда создал я. Либо он сам создал такие же аппараты, либо купил уже готовые.

— Тоны сердца приглушены, — сказал Сеченов. — Очевидно, что больной страдает из-за ослабленной работы сердца.

То есть — из-за сердечной недостаточности. Думаю, что Сеченов прав. У больных акромегалией часто возникают проблемы с сердцем.

Вот только интуиция подсказывала мне обратное. Из-за нарушения гемодинамики пациент запросто может испытывать слабость и терять сознание. Вот только я сомневаюсь, что проблема именно в этом.

Я заметил, как сильно отекли ноги Вадима. И живот у него был чересчур большой, хотя конечности казались даже слишком худыми.

Асцит… В животе собралось слишком много жидкости. Вот я и оказался в такой же ситуации, как мой брат Ярослав. Асцит мог случиться из-за сердечной недостаточности.

Но его также могли вызвать расстройства функции печени. А точнее — цирроз.

И сердечная недостаточность и цирроз печени часто возникают у больных акромегалией. Вот только кто из нас двоих прав — я или Сеченов? Сложно сказать. Лучше ещё раз осмотреть больного.

— Здесь даже думать нечего, Алексей Александрович, — сказал Сеченов. — Давайте я восстановлю работу его сердца. Он быстро придёт в себя.

— Стойте! — перебил коллегу я. — Не спешите. Если на сердечно-сосудистую систему оказывается повышенная нагрузка, его сердце может не выдержать изменений. Нужно лечить всё и сразу. А для этого нам с вами лучше осмотреть больного ещё раз. Посмотрите внимательнее, его ноги, живот — везде откладывается вода. Нам стоит…

— Не стоит, — перебил Сеченов. — Вы попусту тратите время, господин Мечников. Что, по-вашему, может вызывать такие отложения жидкости, если не сердце?

Спорить с ним бесполезно. Он не понимает, что дело может быть в циррозе. Правда, доказательств у меня пока что нет. Для подтверждения цирроза обычно берут образец печени и изучают её структуру. А косвенными признаками этого заболевания служит увеличение вен пищевода, асцит и…

Стоп.

Вот же оно! Вон — подтверждение моего диагноза! Лежит рядом с пациентом прямо на кровати.

Однако воспользоваться своей лекарской магией я не успел. Сеченов решил сделать это быстрее меня. И направил магию прямо на сердце.

Но это — большая ошибка. Я ведь его только что предупредил!

Похоже, придётся мне остановить его силой. Иначе пациент с акромегалией умрёт уже этим вечером.