Меч эльфов

Скрытое сокровище

Лилианна удивилась, увидев обоих. Со времен Пробуждения у нее не было возможности поговорить с Мишель. А теперь она идет вместе с Друстаном. Бывшая комтурша скатала карту и поднялась с неудобного стула.

Друстан огляделся в большом зале карт. Он выглядел так, будто за ним гнались тролли.

— Мы здесь одни?

Лилианна улыбнулась.

— А ты кого-нибудь видишь?

— Давайте лучше выйдем.

Мишель согласно кивнула.

— Речь идет о девочке, — тихо произнес он. — Вообще-то мы хотели сразу пойти к примарху, но сначала решили поговорить с тобой.

Лилианна была готова к трудностям, но не к тому, что они начнутся так быстро. Вместе они вышли из зала, и она повела их по лестнице Южной башни вниз во двор замка, а потом на большую поляну, где старшие послушники упражнялись в нападении закрытой формацией. В мгновение ока лужайка оказалась пустой.

— Как поживают новые Львы? — спросила она, чтобы хоть немного снять напряжение.

— Это просто какой-то кошмар. Сплошные упрямцы!

Похоже было, что Друстан в отчаянии.

— Их первый бугурт станет катастрофой. Игра продлится не более получаса, и все окажутся в тине. Они не способны делать что-либо вместе. Сначала один из них едва не утонул, потому что, видите ли, слишком горд, чтобы признаться, что не умеет плавать… А теперь еще эта язычница!

Однорукий рыцарь с упреком глядел на Лилианну.

— Ты же знала, что она язычница. До мозга костей, не так ли?

Лилианна отмахнулась.

— Ты провел с ней в Вороньей башне целую зиму. Не говори, что не замечал, что она молится не Тьюреду.

— А как я объясню это остальным послушникам? — накинулся он на нее. — Здесь — школа ордена. Цитадель. Валлонкур — это легенда. Здесь не должно быть людей вроде нее!

— И это не самое худшее, — вступила в разговор Мишель. — Где ты ее взяла? Кто эта девочка?

— А что?

— Ничего, Лилианна! Вообще-то мы сразу должны были идти к Леону. Я нахожусь здесь потому, что я твоя сестра, потому что я привязана к тебе. Поэтому не нужно игр. Скажи мне, что это за девочка. Больше я повторять свой вопрос не буду.

Лилианна поглядела на них обоих, желая выиграть время. Они стояли в центре лужайки. По крайней мере здесь точно нет лишних слушателей. Однако сколько можно рассказать? Угроза пойти к Леону ее не пугала. Он был единственным, кого она посвятила во все детали. Больше никому он о девочке не рассказывал. Для всех здесь она была просто юной знатной фьордландкой. И ее семья якобы поклонялась Тьюреду. Эта ложь защищала Гисхильду. Лучше, чтобы остальные послушники не знали, что среди них находится наследница вражеского престола. И остальные рыцари тоже не должны этого знать.

— Да что она натворила?

Мишель подняла руки.

— Хорошо! Вижу, ты не хочешь с нами разговаривать. Мы идем к Леону. Пошли, Друстан!

Рыцарь замешкался, а Мишель уже собралась уходить, когда Лилианна схватила ее за руку и удержала.

— Ты ведешь себя как маленькая! Гисхильда вроде заложницы. Она залог будущего мира с Фьордландией. Леон все о ней знает. Я только хочу защитить ее, поэтому и не говорю, кто она.

— А кто защитит от нее моих Львов? Ты бы ее видела. Как она двигается! — Друстан немного успокоился. — Что за кукушонка ты мне подбросила?

— Да что же, во имя неба, она натворила?

— Она фехтует, как эльф. Нет, не настолько, — тут же поправилась Мишель. — Но тебе надо было видеть, как она двигается. У меня мороз по коже пошел. Должно быть, ее обучал эльф. К счастью, она еще маленькая. Черт побери, кто она?

Лилианна поглядела на Друстана. Сестре она открыла бы тайну. Но он… Можно ли ему доверять? Уход из Вороньей башни пошел ему на пользу. Может быть, он даже станет хорошим учителем. Но преодолел ли он свое безумие? Или оно скрыто в нем и может прорваться в любую минуту?

— Мне уйти? — бесцветным голосом спросил Друстан.

Он прочел ее мысли. Семь лет провели они бок о бок. Они были Львами, одним звеном. Кому же доверять, если не братьям и сестрам своего звена? Она, не колеблясь, отдала бы свою жизнь за орден. Но связи со своим звеном были еще сильнее. И Друстан ей еще понадобится.

— Она Гисхильда Гуннарсдоттир. Наследница престола Фьордландии.

Друстан кивнул.

— Это кое-что объясняет.

Такая реакция разочаровала Лилианну В некотором роде она ожидала большего. Может быть, он давно уже угадал правду?

Мишель тихонько присвистнула сквозь зубы.

— Настоящая принцесса? Причина событий в Друсне?

— Да.

Большинство простых рыцарей и даже верховных сановников ордена были не в курсе истинной подоплеки событий, которые стоили Лилианне поста комтурши. Чем меньше людей знали, кто такая в действительности Гисхильда, тем в большей безопасности находилась девочка.

— Могу я положиться на ваше молчание? Теперь вы оба знаете важнейшую тайну нашего ордена.

На мгновение повисло тяжелое молчание.

Друстан покачал головой.

— Она всегда останется язычницей.

— Нет, — возразила Лилианна. — Нет, так быть не должно.

— Ты ничего о ней не знаешь, — упрямился магистр. — Ничего! Она очень упряма, ты бы это только видела. У нее нет друзей в звене. Она сторонится всех. Все знают, что, когда мы все вместе молимся, она только шевелит губами. Остальные послушники держатся от нее подальше. Когда она спасла Жоакино, то могла завоевать себе место в сердцах своих товарищей. Но сама не захотела. Она… — В отчаянии он всплеснул рукой. — Она очень сильная. Но и очень упрямая!

— В первую очередь она — одиннадцатилетняя девочка, — попыталась успокоить его Лилианна. — И долго не выдержит без человека, которому могла бы доверять. Как думаешь, выдала бы нам Жюстина ее тайны?

Друстан ненадолго задумался, а затем кивнул.

— Мне нет. Но если ты ее попросишь…

— Ей нужна подруга, — вмешалась Мишель, до сих пор хранившая молчание. — Кто-нибудь ее возраста. Кто-нибудь, кто всегда будет рядом. У нее очень редко будет возможность довериться Жюстине. Это должен быть кто-то из звена.

— И это должен быть кто-то, в ком сильна вера в Тьюреда. Кто-то, кто со временем сможет свернуть ее с пути язычества, — добавила Лилианна.

— Люк! — воскликнул Друстан.

Бывшая комтурша увидела, как едва заметно вздрогнула ее сестра.

— А почему он?

— Он аутсайдер, как и она. То, как он появился на посвящении… Его никто не знает. И он слишком сильно старается. Очень старается сделать все правильно. Это не помогает ему приобрести друзей. Я слышал, как он молится. Такое ощущение, что слушаешь молитву святого — столько жара в его словах, обращенных к Богу. Он… дух захватывает. Однажды он станет очень хорошим рыцарем.

Лилианна наблюдала за сестрой. Та казалась взволнованной.

— С этим мальчиком что-то не так?

— Он был один в деревне, полной трупов, — пояснила Мишель. — Видел, как умерли от чумы его родители. Все вокруг… А потом жил среди этих умерших совсем один. Он отличается от остальных одиннадцатилетних детей.

— Он кажется тебе необычным, Друстан?

— Нет. Он сильно старается сделать все правильно и не замечает, что раздражает этим остальных послушников. Когда они ложатся спать, он еще немного сидит и читает. Когда мы бегаем, он хочет быть первым. Думаю, он считал себя лучшим фехтовальщиком звена. — Рыцарь улыбнулся. И улыбка эта шла от сердца, что случалось довольно редко. — Он действительно хорош. Долго держался против Гисхильды. Дуэль их окончилась двойным попаданием. — Его улыбка исчезла. — Ее учили Другие, Лилианна! Ее не должно быть здесь! Она может стать опасной. А вдруг ее нам нарочно подсунули?

— Если бы ты видел, что они сделали, чтобы мы не могли заполучить ее, ты бы так не думал.

Лилианне тяжело было вспоминать битвы в Друсне. Иногда ей снилась взрывающаяся галеаса. Взлетевший в небо столб огня навсегда отпечатался в ее памяти, точно так же как и воспоминания об обезображенных трупах на льду и конной атаке эльфов. Это просто насмешка над божественным устройством мира, когда конники берут суда на абордаж! Никогда прежде не доводилось комтурше отправлять так много братьев и сестер на смерть всего лишь за один день. Нет, Гисхильду им не подсовывали!

— Мы можем использовать ее искусство фехтования, — вдруг сказала Мишель. — Мы будем наблюдать за ней и учиться у нее. Сегодня она хотела поколотить Люка, но обычно она ведет себя иначе. Как ты думаешь, Друстан?

Рыцарь покачал головой.

— Она вспыльчива и непредсказуема. Я позволил бы фехтовать ей, пожалуй, только с Жоакино. Он достаточно хорош, чтобы защититься от нее.

— Можно мне присутствовать на уроках фехтования? — Лилианна видела, как сражаются эльфы, и считала невозможным, чтобы люди могли фехтовать так же. — Мы должны наблюдать за ней и учиться у нее. То, что она принесет из знания Других, не угроза, а сокровище. Мы обязаны его достать. Она не должна этого заметить. Вы же оба знаете, насколько она упряма, и если поймет, чего мы от нее хотим, то станет закрываться от этого. Мы должны перегрузить ее. Требуй того, чего не может сделать одиннадцатилетняя девочка. Так мы увидим, чему она научилась у Других. Да, а что касается этого Люка… Хвали его, когда он этого не заслуживает. Там, где он не лучше других послушников, ставь его в пример, Друстан. За это товарищи возненавидят его, и у него не будет друзей. Наказывай его за малейшую провинность. И остальных заодно. Так у них появится еще одна причина держаться от него подальше.

— Но это же несправедливо! — возмутилась Мишель. — Мальчику уже пришлось несладко. Мы не можем так поступать!

Лилианна сочувственно поглядела на сестру. За все эти годы она нисколько не изменилась, так и осталась маленькой девочкой с романтическими бреднями в голове.

— В нашу задачу не входит быть справедливыми. Мы принимаем послушников, отыскиваем их особенные черты, а потом делаем из них тех рыцарей, которые нужны нашему ордену. Вот какова наша задача в Валлонкуре. Они станут рыцарями, в которых все остальные в мире будут видеть пример для подражания. Они будут рыцарями, которые, не колеблясь, выступят против Других. Они поверят в свою миссию, в то, что в их задачу входит создать лучший мир. Божий мир, в котором будет править справедливость. За это мы боремся, за это мы страдаем. И все, что может помешать им встать на этот путь, мы должны вытравить из них. Валлонкур — это кузница людей. И если нужен молот для того, чтобы придать нужную форму металлу, то я его использую. Я знаю, что этот мальчик тебе по сердцу. Но если он сумел выжить один среди мертвецов, то переживет и то, что мы с ним сделаем. Мы отделим его от остальных послушников; таким образом, Гисхильда рано или поздно к нему прибьется. Никто не выдержит один. И если он крепок верой, то эта сила, может быть, со временем перекинется на нее. Когда они сойдутся, мы их разделим. Это еще больше укрепит связь между ними. Мы должны приложить все усилия к тому, чтобы они стали парой. Его сила веры станет ее спасением.

Лилианна видела, что Мишель сомневается. Но она не может считаться с ее романтическими представлениями о счастье. Нужно лепить детей. Покидают Валлонкур совершенные инструменты ордена. Кого ковали семь лет, тот видит свое предназначение только в том, чтобы служить ордену. Людей можно привести к счастью, только если ими решительно руководить, — в этом Лилианна была глубоко уверена.

Руководство и дисциплина — вот ключи к счастью. Она сама была удивлена тем, как легко ей дался отказ от поста комтурши в интересах ордена. Она с удовольствием вернулась в Валлонкур. Она получит новую власть, когда для этого придет время. Она знала о том, что готовилось вокруг Вороньей башни. Не все, конечно. Но когда придет время для новой битвы, она будет во главе своих братьев и сестер. В этом она уверена так же сильно, как и в милосердии божьем.