Меч эльфов

Не непримиримые

Брат Шарль с благодарностью позволил вынуть себя из седла. Он был ранен, болела каждая косточка. В его возрасте не стоит скакать наперегонки с Другими. Он недоверчиво посмотрел на опушку леса.

— Так быстро они нас не догонят! — самоуверенно сказала Лилианна. Мелкая прибрежная галька скрипела под сапогами комтурши. — Их возможностям тоже есть пределы.

Крик какой-то хищной птицы заставил Шарля поднять голову. Над ними кружил большой белый орел. Эрцрегент споткнулся. Нет, это не орел. Для орла эта птица слишком мала. Такой птицы ему еще не доводилось видеть.

— Неужели это того стоило? — тихо спросил он.

Братья отнесли потерявшую сознание девочку в большую из двух лодок, лежавших на берегу. Они были слишком далеко, чтобы слышать, о чем говорили эрцрегент с Лилианной.

— Это послужит великой цели, которой мы все клялись, — ответила комтурша с такой страстью, какой эрцрегент еще не видел у нее.

— Все эти убийства…

— Я вижу всех тех, чьи жизни мы спасли. Каждый из моих братьев по ордену готов заплатить самую большую цену, только чтобы служить Тьюреду.

— А можно повернуть и так, что ты принесла в жертву своих братьев. Да, злые языки, может быть, скажут, что ты оставила их в беде и спаслась, в то время как им пришлось умирать из-за какой-то девчонки.

— Тебе что-то известно о злых языках в наших рядах, которые очерняют поступки самых преданных слуг Тьюреда?

Лилианна слегка приподняла бровь и теперь смотрела прямо на него. Никогда еще Шарль не чувствовал себя так неуютно, к его горлу словно приставили обнаженную рапиру. Он был эрцрегентом орденской провинции Друсна, выше комтурши по рангу. По крайней мере, согласно «Серебряной булле Марчиллы», где были записаны теперешние обязательства Церкви и Нового рыцарства. Но оба понимали, кто правил освобожденной частью Друсны на самом деле.

— Мы ведь знаем, что нельзя защититься от дурных разговоров, и неважно, насколько безупречен твой жизненный путь, — уклончиво ответил Шарль.

Лилианна продолжала смотреть на него в упор.

— Я думаю не о жертвах, а о тех, кто будет жить. Мы заставим врагов заключить мир, потому что в наших руках будет девочка. Разве цена такой стычки слишком высока, если благодаря ей не разыграются все остальные битвы?

Шарль ненавидел язык воинов. Стычка — это так вульгарно. Он не хотел думать о том, что произошло на поляне, на которой расположились воины, чтобы дать им немного времени уйти подальше. Эрцрегент не ответил. Все, что он мог сказать, привело бы к открытой ссоре между ними. Он поглядел на озеро, на обе галеры и великолепную галеасу с гордым носовым возвышением.

— Ты с самого начала собиралась украсть девочку?

— Я просто готовилась к бегству. Хороший военачальник всегда планирует пути отступления. И мы должны ими воспользоваться, а не стоять здесь и болтать. — Комтурша указала на большую из лодок. — Сначала ты, брат Шарль.

После изнурительной скачки под солнцем было приятно войти в прохладную воду. Шарль подобрал полы своей рясы и пошел вдоль прибрежной полосы. Гребцы протянули ему руки и помогли подняться на борт. Он опустился на скамью посреди лодки. Рядом с ним на широкой доске, проложенной между банками, лежала принцесса. С ее лица стерли грязь; теперь она была почти так же бледна, как льняная сорочка, в которую ее одели.

Через повязки проступила кровь, пропитала рубашку. На груди расплывалось пятно, похожее на герб в виде красной луны.

Губы малышки совсем посинели. Эрцрегент нежно погладил ее по щеке, холодной, словно у мертвеца. Может быть, Лилианна права, и они смогут извлечь из этого похищения большую пользу. Возможно, удастся заключить с язычниками выгодный мир, который подтвердит разгром Друсны. Но с моральной точки зрения такой поступок был недопустим.

По команде боцмана гребцы взялись за весла. Комтурша влезла в лодку без посторонней помощи. Шарль наблюдал за моряками. Ни один не решался посмотреть на женщину-рыцаря с вожделением. Лилианна не славилась красотой. У нее было слишком жесткое и резкое лицо для женщины, по крайней мере, так думал Шарль. Ее окружала аура холодной неприступности. Новое рыцарство считало себя элитой Церкви Тьюреда во всех отношениях. Они были воинами, целителями, учеными… Шарлю их стремление к совершенству казалось недостатком. Совершенен только Бог единый! Так можно решить, что они пытаются стать как боги. Это ересь… Не приходили ли и другие князья Церкви к этой мысли? Власть, которую приобрело Новое рыцарство за последние годы, тревожила. У его членов были огромные земли, собственные флоты, к тому же они командовали — к неудовольствию старейшин ордена Древа праха — всеми войсками Церкви.

Лодка покачивалась на волнах. Когда берег остался позади, качка уменьшилась. Шарль был удивлен тем, что они направлялись не к галеасе — флагману небольшой эскадры, а к одной из галер.

Все три корабля были выкрашены в красный цвет. Окованные отполированной жестью, они сверкали в лучах закатного солнца. Словно огромные водомерки, притаились они, готовые мчаться на своих ножках-веслах, как только Лилианна отдаст приказ.

Обе галеры были одномачтовыми. Шарль видел, что моряки готовы: поднять якорь и поставить паруса — дело нескольких мгновений. И не помогут Другим ни их магия, ни воинское искусство. Догнать корабли невозможно.

Вечерний ветер принес вонь от немытых мужиков. Корабли Нового рыцарства считались образцом. Гребцами на них шли исключительно добровольцы, не то что на других военных кораблях, где работали военнопленные. Галеры были рассчитаны исключительно на скорость. Длина стройных корпусов в восемь раз превышала ширину. Угрожающе, словно вынутый из ножен меч, из широкой кормы выступал наполовину скрытый водой обитый бронзой таран. Прямо над ним располагалась платформа для орудий. Тяжелые, украшенные ликами святых бронзовые дула были больше похожи на дароносицы, чем на смертоносные орудия.

Орудийная платформа обрамлялась толстыми деревянными столбами, на которые были надеты полотнища с псалмами. Таким образом, канониры были защищены благочестивыми словами вместо тяжелых дубовых досок. Орудийные платформы строили открытыми, для того чтобы свободно уходил пороховой дым и канонирам открывался хороший вид на врага. Над орудиями было выстроено окаймленное зубцами носовое возвышение. Здесь во время боя собирались аркебузиры и рыцари, чтобы отбивать абордажные команды или самим брать приступом протараненный корабль.

На корме галеры был натянут широкий бархатный балдахин, защищавший штурмана и офицеров от дождя и солнца. Высоко над кормой висели три больших застекленных фонаря. Ночью они окутывали офицерскую палубу теплым светом и светили настолько ярко, что при хорошей погоде и спокойном море галеры были видны в темноте на расстоянии многих миль.

Совсем иначе, чем стройные охотницы, была оснащена галеаса, похожая на дога среди борзых. Приземистый военный корабль был почти на двадцать шагов длиннее галер и намного шире. Над весельной палубой в небо уходили три высокие мачты с реями. Из переднего выступа над тараном виднелись пять длинных пушечных жерл. Здесь обращали мало внимания на то, каким образом будет уходить пороховой дым, и защитили канониров стенами из толстых дубовых досок. Вдоль поручней галеасы примостилась дюжина более легких орудий. Смонтированные на железных вилках так, чтобы легко поворачиваться, эти пушки плевались рубленым свинцом, нанося вражеским абордажным командам ужасный урон.

Эрцрегент знал, что на кораблях такой величины всегда находится по меньшей мере сотня солдат и рыцарей. Эти плавучие крепости не боялись врагов.

Их лодка обогнула первую галеру. К корме военного судна была прикреплена овальная икона, отлитая в бронзе, похожая на большой медальон. На ней святой Раффаэль в тяжелых кольчужных доспехах балансировал с поднятым мечом на железной цепи. Когда-то он открыл путь в Искендрию и стал героем. Его имя знал любой ребенок.

«А меня через пятьдесят лет никто и не вспомнит», — удрученно подумал Шарль. Он был управителем, не брал крепостей, о которых рассказывали истории. Эрцрегент поглядел на Лилианну. Будет ли она когда-либо причислена к лику святых? Вспомнят ли хронисты, как Лилианна оставила своих братьев по ордену на поляне, обрекая их на смерть, чтобы она сама могла бежать вместе с принцессой? Эрцрегент улыбнулся. Нет, если иерархи Анисканса однажды решат причислить Лилианну к лику святых, хронисты постараются сделать ее житие максимально поучительным, и неважно, как все было на самом деле. Правду о стычке на поляне они наверняка никогда не напишут.

С галеры были спущены канаты. Гребцы прижали ремни к борту, чтобы зыбь не разбила лодку о массивную корму корабля.

Лилианна схватилась за канат, дважды обмотала его вокруг руки и велела поднимать ее. Смотревшему на нее должно было казаться, что это очень легко. Шарль терпеть не мог это жалкое барахтанье. Человек в его возрасте не должен висеть на канате, как акробат. Он крепко, обеими руками, схватился за один из канатов, выглядя при этом, конечно же, очень неловко. Когда его подняли над поручнями, тыльной стороной руки он ударился о борт. Капитан сочувственно посмотрел на него. Это был бородатый человек в широких зеленых шароварах, заправленных в сапоги с отворотами, — франт, которому внешний вид дороже, чем польза от одежды. Кто же носит на борту корабля сапоги для верховой езды? Довершали образ идиота широкий набрюшник и украшенная пером шляпа. Полированная кираса с красной эмалью, на которой было изображено Древо крови, сообщала, что он тоже был в рядах Нового рыцарства.

— Добро пожаловать на борт «Святого Раффаэля», эрцрегент.

Тон, которым капитан это сказал, не понравился Шарлю, да и поклонился он ровно настолько, чтобы его нельзя было упрекнуть в том, что он пренебрегает необходимостью высказывать почтение. Однако Шарль не собирался спускать подобное неуважение.

— Напомни мне свое имя, брат.

Капитан бросил быстрый взгляд на Лилианну. Казалось, он ожидал знака, объясняющего, как себя вести. Но женщина-рыцарь не пришла ему на помощь.

— Меня зовут капитан Альварез де Альба, эрцрегент, — ответил он, теперь уже намного почтительнее.

Его слова едва не заглушило воронье карканье. Шарль с удивлением заметил, что на дальнем конце павильона, возвышавшегося над ютом, стояли в ряд большие клетки, отчасти скрытые под навесом.

— Не будем тратить время на любезности, — вмешалась на этот раз Лилианна. — Подайте флоту сигнал зарядить орудия. Пусть корабли ложатся в дрейф так, чтобы быть к берегу боком, в котором нет орудий. Не станем раздражать Других. Все банки должны быть заняты. Я не желаю видеть на палубе праздно шатающихся моряков. Сделаем вид, что будем стоять на якоре всю ночь. Аркебузиры пусть укроются под палубой, держа оружие наготове. Пусть спрячут фитили. Расставьте миски с огнем и жгите в них ладан, чтобы Другие не учуяли запах дымящихся фитилей.

— Что ты задумала, сестра?

Шарль был удивлен тем, что маленький флот не намеревается покидать бухту. Лилианна холодно взглянула на него.

— Ты ведь не думаешь, что смерть наших братьев останется безнаказанной?