Магазинчик грешницы. Забудь меня… если сможешь

Глава 34 Вдох

Ева

— Он тебе никогда не простит, если из-за тебя что-то случится с нашим ребёнком! Слышишь? Никогда!

Слова Анриетты бьют по ушам набатом, заставляя что-то внутри меня болезненно сжиматься.

Смотрю на неё, пытаясь определить, говорит ли она правду… но эта припухлость лица и округлившиеся формы… Судя по небольшому размеру живота, спрятанному под слоями платья, примерно четвёртый месяц?

Я в этом не очень хорошо разбираюсь, так как своего опыта не было. Но если четвёртый, то это было бы логично. Забеременеть в медовый месяц очень логично. Так?

Так.

В этом случае Рэйнхарт не мог не знать, что у него будет ребёнок.

К горлу подкатывает тошнота.

Выдёргиваю свою руку из ладоней Анриетты и отступаю. Мне нечего ей ответить, поэтому я молча разворачиваюсь, направляясь к леди Флюмберже.

— Что случилось, девочка? На тебе лица нет, — от проницательного взгляда вдовы едва ли можно что-то укрыть. — Неужто Анриетта ждёт ребёнка?

— Да. Она так сказала, — нет смысла отрицать, потому что иначе нашу сцену истолковать невозможно, хоть Анриетта и встала ко мне достаточно близко, скрыв от любопытных глаз наши руки.

— Анриетта может лгать, — Флюмберже подхватывает меня под локоть и как ни в чём не бывало продолжает нашу прогулку.

— Я это понимаю как никто другой. Но меня смущают все эти изменения в её внешности, — дышать становится сложнее.

— И что ты собираешься делать?

Вопрос миледи повисает в воздухе, потому что я замечаю довольное лицо Эмильена Эмильтона, шагающего нам навстречу в компании пары незнакомых мне лордов.

Сочетание его широкой улыбки и колкого взгляда заставляет внутренности сжаться. Не выдерживаю и опускаю глаза, когда он приветствует нас коротким кивком.

Лорды что-то весело обсуждают, продолжая свой путь, а я окончательно теряю внутреннее равновесие.

Мне становится не по себе.

Что я вообще здесь делаю?

Чего жду?

Новых подтверждений того, что мне не место на этом празднике жизни?

— Миледи, возможно, мне лучше уйти…

— Погоди, Лоривьева, — чуть сжимает мой локоть. — Никогда не показывай недругам своей слабости. Сожрут и не заметят.

— И что же мне стоит делать? — поднимаю на неё взгляд.

— Гулять. Мы продолжаем гулять, — прищуривается, заметив чуть поодаль следящих за нами ехидну и леди Маноли. — И улыбайтесь, леди Милс. Ничто не раздражает наших врагов больше, чем наши улыбки.

К Флюмберже то и дело подходят леди и лорды. Она представляет меня тем, с кем я ещё не была знакома. Я вежливо улыбаюсь, но не могу запомнить их имена и лица.

— Леди Милс? Ох, так вы и есть хозяйка «Розовых облаков»? — с лёгким смущением и интересом в больших голубых глазах, опушенных густыми ресницами.

— Леди Милс? Я так хотела с вами познакомиться! Знаете, я представляла вас несколько старше.

— Леди Милс? Та самая леди Милс? — обжигающий взгляд карих глаз и мужские руки, которые подхватывают мою ладонь, чтобы поднести к губам. — Миледи, я был бы счастлив пригласить вас на танец у костра…

— Простите, сегодня я неважно себя чувствую, — слегка отступаю, вытягивая свою руку из ладоней лорда, чьё имя я тоже не запомнила.

— Лоривьева, взгляни, моему платью успели перешить ворот! — леди Брижелин хвастается воротничком-бантом и наклоняется к моему уху, чтобы продолжить шёпотом. — Я уже поймала с десяток завистливых взглядов! Бьюсь об заклад, в ближайшие дни все леди потребуют от своих швей перешить платья таким же образом. Сейчас каждая кусает локти от того, что это изящное решение не пришло в голову ей самой!

Заставляю себя улыбнуться, поддерживая восторг леди Брижелин.

— Нет-нет, я считаю, что на празднике нужно раздавать наисвятейшую воду не гвардейцам, а беднякам! Ведь это именно бедняки разносят заразу! — уверенно заявляет юная аристократка с аккуратными чертами лица.

— Отчего же вы так решили, леди Айлен? — Флюмберже старательно прячет в голосе нотки раздражения.

— Ну как же? Бедняки не жертвуют церкви и этим гневят богов Варрлаты! Вот поэтому боги и насылают на них мор! Это же всем очевидно, — изящно ведёт плечиком красавица.

— Если бы это было так, леди Айлин, то аристократов бы не касалась багряная лихорадка. Ведь из ваших же слов следует, что боги должны защищать нас лишь потому, что мы оставляем в церкви немалые суммы денег, — скептически задирает бровь Флюмберже. — Тогда как вы объясните то, что аристократы тоже болеют и даже умирают от болезни?

— Уверена, что излечиться от болезни не смогли лишь те аристократы, кто гневил богов, нарушая коны Варрлаты! Ниорли!…

Я пытаюсь ухватить дальнейшую суть спора, но мысли соскакивают то на образ жмущейся к Рэйнхарту Анриетты, то на её же слова о беременности, то на колкий взгляд Эмильена Эмильтона. При этом меня не покидает ощущение, что кто-то рассматривает мою спину. Я даже передёргиваю пару раз плечами и оборачиваюсь… но не замечаю ничего особенного.

Парк постепенно погружается в сумерки, музыка звучит громче, и всё чаще мимо проходят жонглёры с факелами. То здесь, то там слышится смех, но мне не хочется веселиться. Оставаться во дворце на ночь мне тоже не хочется. Хочется вернуться домой и побыть в тишине.

— Миледи, я хочу уехать, пока не стало поздно, — тихонько обращаюсь к Флюмберже, когда её спор с юной аристократкой окончательно заходит в тупик.

— В таком случае, я, пожалуй, провожу тебя, — тоже понижает голос. — Глупость, знаешь ли, ужасно утомляет, и теперь мне хочется побыть в тишине.

Понимающе улыбаюсь.

Расстаёмся у центральных ворот, когда лакеи начинают суетиться, чтобы подать мне карету.

— Миледи, прошу, передайте Её Величеству, что я благодарна за приглашение.

— У тебя будет возможность сделать это лично, — мягко сжимает мои пальцы. — Я напомню, что Её Величество желает видеть леди Милс на заключительной праздничной церемонии в храме.

То ли приглашение, то ли королевский приказ, который я не могу проигнорировать.

— Конечно. Я буду, — заставляю себя улыбнуться.

— Выше нос, милая. Иногда жизнь преподносит нам и добрые сюрпризы, — неожиданно подмигивает вдова.

Лакей захлопывает дверцу кареты, оставляя меня наедине со своими мрачными мыслями. Лошади трогаются, увозят прочь от бесконечных бесед, восхищённых и осуждающих взглядов, гуляний, смеха и танцев. Всё дальше от темноглазого лорда и его секретов.

Устало прикрываю глаза.

Наверное, я всё же успеваю задремать, потому что пропускаю момент, когда начинает происходить что-то странное. Снаружи слышится беспокойное ржание, и карета начинает катиться быстрее.

Что происходит?

Тянусь к слуховому окошку, чтобы задать вопрос кучеру, но в этот момент карета резко тормозит, а я впечатываюсь лбом в переднюю стенку.

Дверь распахивается… и в неё запрыгивает тот, кого я искренне надеялась больше никогда не встречать.

— Надеюсь, моя милая невестушка рада нашей встрече, — на губах лорда Ходрикуса растягивается зловещая улыбка. — Ты же не думала, что сможешь скрываться от меня вечно?

Кровь лихорадочно бьёт в виски, а мысли сбиваются в кучу.

Дёргаюсь к противоположной двери, но Ходрикус хватает меня за платье и резко тянет на себя, отдавая при этом кучеру приказ трогаться.

Руки того, кто фактически разорил семью Милс, всё сильнее сжимаются на моей талии, рождая внутри жгучую смесь ненависти и страха.

— Знаешь, милая, твоё бегство пошло тебе на пользу, — шепчет на ухо, бесцеремонно ощупывая меня сквозь ткань моего платья. — Из невзрачной моли ты превратилась в маленькую сладкую бабочку, и я даже подумываю простить тебе все эти грязные сплетни вокруг твоего имени… если, конечно, будешь себя хорошо вести.

Сердце сбивчиво колотится, угрожая пробить грудную клетку. Одной рукой я пытаюсь оттолкнуть руку Ходрикуса, отвлекая его внимание, а второй… второй рукой я незаметно нащупываю шпильку Ом Хелии в кармане своего платья.

— Лори-вье-ва, — нараспев. — Прекрати сопротивляться и будь послушной девочкой. Не стоит злить своего мужа.

— Ты мне не муж и даже женихом-то никогда не был, — злым шёпотом.

Наконец, удаётся зажать шпильку в кулаке, и теперь я пытаюсь осторожно выдвинуть из неё иголку.

— Это не тебе решать, милая, — усмехается. — Твои земли так удачно граничат с моими, что вопрос нашего союза всегда был лишь вопросом времени. Твои глупые родители просто не понимали этого и, разумеется, поплатились за свою глупость.

Уверена, родители Лоривьевы просто видели, что их сосед — форменный мудак.

Так, Ева. Вдох, выдох.

Надо сосредоточиться. Один точный удар в шею, а дальше…

Что делать дальше я придумать не успеваю, потому что неожиданно открывается слуховое окошко и слышится незнакомый бас кучера:

— Господин, нас догоняет какая-то карета.

— Что за карета? — Ходрикус отталкивает меня и тянется к шторке маленького заднего окошка, но в эту же секунду раздаётся испуганное лошадиное ржание, карета резко разворачивается и затормаживает.

Снова.

Успеваю сгруппироваться, чтобы не удариться лбом о стенку, при этом изо всех сил сжимаю в кулаке драгоценную шпильку.

Дверь кареты распахивается, и в её проёме на фоне сгустившихся сумерек появляется торжественно-самодовольное лицо Эмильена Эмильтона:

— Пора на выход, моя милая птичка! У меня на тебя большие планы и на этот раз…

— Ты кто такой? — Ходрикус рассматривает Эмильена, чьё самодовольство мгновенно испаряется, сменяясь озадаченностью:

— Это ты, кто такой? — Эмильен зло щурится и тянется к своему клинку.

Ходрикус делает то же самое.

За спиной Эмильена видна потасовка из трёх человек — похоже, его люди пытаются приструнить кучера Ходрикуса.

Какая прелесть. Все заняты делом.

Значит, мне пора.

Недолго думая, тянусь к ручке противоположной двери и выпрыгиваю из кареты.

Не знаю, что там за большие планы на меня у Эмильена, но интуиция подсказывает, что мне они не понравятся. Так что если я не успею спрятаться, пока он занят Ходрикусом…

Короче, на всех у меня просто не хватит шпилек.

— Поймайте девку! — слышится за спиной выкрик, когда я уже несусь по дороге, пытаясь оценить обстановку.

По обе стороны от меня раскинулся луг, который перерезается водами речки. Через речку переброшен широкий каменный мост.

В голове что-то щёлкает, просчитывая риски.

Несмотря на сгустившуюся темноту, на лугу не спрятаться, и там меня быстро поймают.

Значит, река.

Мост невысок, а река выглядит достаточно глубокой.

Лёгкие горят от пробежки, сердце зашкаливает. До моста остаются считаные метры.

Ещё немного и аста ла виста, лорды.

— А-ну, стоять!

Взвизгиваю, чувствуя, как меня хватает грубая мужская рука.

Разворачиваюсь и успеваю рассмотреть самодовольную улыбку здоровяка. Улыбаюсь ему в ответ и бью вытащенной из шпильки иглой, попадая ему в запястье.

От неожиданности он разжимает пальцы, и этого мне хватает, чтобы вырваться.

Я даже не оборачиваюсь. Если вещество в шпильке не подействовало, то у меня есть всего пара секунд — трачу их на то, чтобы пробежать последние метры и прыгнуть.

В мгновение между толчком и погружением в реку мне кажется, что я слышу крик Рэйнхарта.

Холодная вода накрывает с головой, впиваясь в моё тело сотнями тонких игл. Течение подхватывает, унося всё дальше от моста и от тех, кто считает, что вправе распоряжаться моей жизнью.

Какое-то время я нарочно держусь под водой, сбивая с толку своих преследователей, а затем выныриваю, чтобы осмотреться.

Мост исчезает за поворотом извилистой речки, а берега становятся заметно круче.

Гадство. Теперь ещё попробуй отсюда выбраться.

Гребу вдоль отвесных стен, замечая, как постепенно сужается речное русло, а течение ускоряет ход. В свете луны плохо видно, что меня ждёт дальше, и от этого я начинаю нервничать.

Ну же, должно же здесь быть какое-то пологое место, чтобы можно было выбраться на берег⁈

Длинный подол то и дело путается вокруг ног, мешается, заставляет меня выдыхаться. Борюсь с ним, пытаюсь собрать и прижать ткань к телу, чтобы освободить ноги, но лишь теряю драгоценные силы и ещё больше выдыхаюсь. Отпускаю подол, чувствуя, как начинают гореть лёгкие.

Паника сводит внутренности и позволяет чёрной воде лишать меня остатков дыхания.

Мне кажется, я слышу своё имя, но это больше похоже на бред воспалённого страхом разума.

Едва не вдыхаю воду. Пытаюсь откашляться и ухватиться за ветки склонённого к реке дерева, но тонкие прутья выскальзывают из непослушных пальцев, оставляя на память болезненные царапины…

— Держись, моя маленькая, — надломленный полушепот и жесткая рука, которая обхватывает меня, утягивая за собой. — Только дыши, слышишь?.. Дыши…

Его голос проникает в сознание.

Спирает грудь и царапает горло.

Вцепляюсь в обхватившую меня руку, боясь, что она исчезнет, боясь, что всё это фантазия уставшего разума.

Рэйн…

— Я не отпущу тебя, моя хорошая, — его дыхание обжигает висок. — Никогда не отпущу.

Такой желанный. И такой бесконечно чужой.