Любовь сквозь мрак

Глава 3

На пятый день моего пребывания в добровольно-принудительном заточении Эйден вернулся в комнату буквально через час после ухода. Я только-только взялась за чтение основ этикета, как дверь приоткрылась и мой сосед проскользнул

в комнату, моментально заперев дверь за собой.

— Ты рано.

Он поставил передо мной новую корзинку, на этот раз кроме хлеба, сыра и мясных пирогов в ней были фрукты и овощи. Я тут же схватила яблоко, понимая, как мне не хватает полноценного рациона.

— Сегодня нет занятий. День для самостоятельного изучения предметов. Предполагается, что студенты будут сидеть в библиотеке над книгами и свитками. На деле же, — с этими словами он подошел к комоду и вывернул один из ящиков; на пол посыпалась одежда, — все используют это время для личных дел. Как, например, стирка, уборка или прогулка в ближайший поселок для пополнения припасов.

От комода он направился к кровати, и в общую кучу полетело постельное белье. Эйден взмахнул рукой, и все, что валялось на полу, поднялось в воздух, закручиваясь в тугой комок. Затем опустилось в пустую корзину, стоящую в углу.

— Вот именно для этого все и обзаводятся помощницами — чтобы самим не бегать в прачечную или табачную лавку.

Я представила студентов, вереницей бредущих по каменным коридорам с корзинами, полными белья. Почему-то вспомнились книги о мальчике-волшебнике: там этим никто из учеников не занимался.

— У вас нет специально обученных эльфов-рабов для подобных задач?

— Эльфов не существует. Это сказки. Ты вроде бы уже должна это знать. — Он кивнул на мои книги. — И кто такие рабы?

Вот тут пришел мой черед удивляться. Неужели в их мире обошлось без эпохи рабовладельчества? Мне казалось, каждая цивилизация рано или поздно проходит этот период. Эйден ждал ответа, и мне пришлось напрячься, чтобы как можно более точно

и коротко объяснить ему.

— В вашем мире лишают свободы и эксплуатируют людей против их воли и без каких-либо на то оснований? Просто потому, что могут? Делают человека чужой собственностью? Что за дикость!

— Сейчас уже нет. — Я умолчала о том, что торговля людьми

в нашем мире до сих пор процветает, хоть и преследуется законом.

— А ты еще говорила, что казнить преступников — это варварство.

Он передернул плечами, забрал корзину с бельем и вышел за дверь. Я осталась наедине с раскуроченной комнатой. Что же, у меня суббота тоже была днем уборки. Я вернула выдвинутый ящик обратно в комод, застелила кровать покрывалом. Расставила книги аккуратными стопками, поправила закладки и свои конспекты, собрала с ковра крупные крошки и осмотрелась. Комната стала чуть уютнее, только смущало заляпанное окно. Эйден запретил открывать его до тех пор, пока не разрешит мне выходить из комнаты.

Местную форму он принес мне еще вчера. Пока его не было, я примерила — свободная черная юбка до середины голени с высоким поясом, темно-серая рубашка с воротником-стойкой; отдельно прилагался широкий ремень с двумя вместительными карманами — эта конструкция надевалась поверх юбки и, как сказал Эйден, предназначалась исключительно для помощников. В довершение всего — полуботинки на шнуровке и невысоком каблуке. Одежда оказалась мне впору, хотя ботинки могли бы быть поудобнее. Вся эта красота сейчас лежала в одном из ящиков комода. Я отвоевала право ходить в джинсах и футболке, пока сижу взаперти.

Эйден вернулся с пустыми руками, сказал, что чистые вещи доставят к двери комнаты ближе к вечеру, уселся за стол и зашуршал конспектами. Я же осталась сидеть на полу, привалившись спиной к кушетке. Давняя привычка, приобретенная в ту пору, когда после переезда в новую квартиру жила без мебели. Какое-то время мы оба читали, но потом я поднялась размять затекшие мышцы.

— А чем занимаются обычные студенты в этот день? Те, что не повернуты на научных исследованиях.

Кажется, он тоже с удовольствием прервался. Во всяком случае, теперь я разговаривала не с его напряженной спиной.

— То есть почти все, кто сейчас в Академии?

Ему невероятно шла улыбка. Привычная маска безразличия соскользнула, открыв полное жизни лицо. Я не удержалась от ответной улыбки.

— Те, кто закончил с делами, предаются сладостному безделью. Кто-то до ночи шляется по соседнему городку, оставляя в кабаках присланные родителями деньги, кто-то закатывает попойки у себя в комнатах. Завтра официальный нерабочий день. Так что если сегодня преподаватели, которые тоже, впрочем, заняты своими личными делами, еще могут погрозить пальцем и отчитать за то, что ты не корпишь над книгами, то завтра все будут бездельничать с полным на то правом. Первокурсники зовут этот день отсыпным, наш же, пятый, курс — похмельным.

Я снова улыбнулась. Не так уж сильно отличаются наши миры в деталях. Хотя здесь просто идеальная, на мой взгляд, неделя: четыре рабочих и два выходных дня.

Эйден напоследок усмехнулся, и его лицо опять окаменело. Он вернулся за стол, а я решила пройтись по комнате, разминая плечи. Два шага туда, два — обратно. У заключенных и то больше пространства. Не успела я закончить разминку, как в дверь кто-то загрохотал. Судя по тому, как она тряслась, — пинали ногами.

— Мистер Гранд, выходите, я так соскучилась, — донесся чей-то вкрадчивый голос из-за двери после пинков. Сперва я подумала, что женский, но поняла, что это явно мужчина не особо старательно изображает сопрано.

Я оглянулась на Эйдена. Он резко вскочил, сжимая кулаки. За дверью все стихло на секунду, но тут же мощный удар обрушился на всю стену. Эйден поднял руку и направил ладонь на дверь, что-то негромко бормоча. Но что бы он ни сделал, это не помогло. Дверь слетела с петель и плашмя рухнула в комнату. Я обалдело наблюдала, как в проеме в оседающей пыли появляется совершенно невероятный персонаж. Чуть ниже Эйдена, но раза в полтора шире в плечах. Светлые волосы, зачесанные направо, больше всего напоминали современный модный ирокез, уложенный набок.

В ушах и бровях не меньше десятка колец, под глазами фиолетовые синяки, а на распухшей переносице белеет пластырь. Рукава темной рубашки закатаны, из-под них видны рунические татуировки на руках от кончиков пальцев до локтя. Парень осклабился и шагнул вперед.

— Эйденчик, куда же ты пропал?

От неожиданности я отшатнулась, запнулась о кушетку и чудом устояла на ногах. А татуированный блондин резко повернулся ко мне.

— О, кто это у нас… Сука!

Он вскинул руки к глазам. Боковым зрением я успела заметить, как Эйден что-то швырнул в незваного гостя. Тот отвел руки

и ощерился еще сильнее. Я с ужасом смотрела, как на месте его глаз вспухает чернота и пузырится кровь.

— М-м-м… так ты хочешь поиграть? Я знал, что ты тоже скучаешь по мне.

Он поднял руку и тряхнул кистью. Плотная воздушная волна пролетела по комнате, сбивая предметы. Меня оттолкнуло назад, и я все-таки рухнула на кушетку, но тут же поднялась и, забравшись на нее с ногами, прижалась спиной к стене. Эйден легко устоял, бросился к комоду и вытащил из верхнего ящика нож, которым я недавно нарезала себе листы для блокнота.

— Извини, Янг, сегодня мне некогда.

— Нет уж, давай поиграем!

Блондин попытался опять вскинуть руку, но Эйден одним движением проскользнул ему за спину, ухватил за волосы, заставляя откинуть голову назад, и решительно полоснул по горлу лезвием. Парень дернулся, но сразу же осел на пол. Эйден заботливо придержал его тело, потом вернулся к двери, поднял ее и установил на место.

Я хватала воздух ртом, глядя на кровь, заливающую тело блондина, текущую на потертый ковер, брызгами осевшую на стенах. Крик почти прорвался из груди, но Эйден подлетел ко мне так же стремительно, как за секунды до этого к блондину, схватил меня за плечо одной рукой, вторую, окровавленную, прижал к моему рту, не давая не то что закричать, а даже сделать вдох. Я с ужасом смотрела в его глаза. А в них не было ничего, кроме все того же безразличия. Разве что снова на долю секунды мелькнула усталость и какое-то раздражение.

— Пожалуйста, не кричи. Или хотя бы дай мне минуту поставить стену. Договорились?

Я медленно кивнула. Будто у меня был выбор.

Он убрал руки и вернулся к двери, что-то прошептал, провел рукой вдоль проема. Я продолжала вжиматься в стену, боясь шелохнуться.

— Теперь можешь говорить. Только прошу, будь потише.

Он устало потер лоб ладонью. На бледной коже остались красные разводы. Наверное, я выгляжу не лучше. Я снова бросила взгляд на окровавленный труп посреди комнаты. Сглотнула. Больше всего мне сейчас хотелось кричать от страха. Но кто знает, что в голове у Эйдена. Не лягу ли я через минуту после своей истерики вот так же, с перерезанным горлом? Я попыталась сползти с кушетки на пол, но, кажется, она решила, что с нее хватит подобного обращения. Подо мной что-то скрипнуло, треснуло, и я полетела вниз куда быстрее, чем собиралась.

Эйден склонился надо мной и протянул руку.

— Не ушиблась?

Кажется, передо мной психопат. Так равнодушно убить человека, а через несколько минут с участием смотреть мне в глаза, спрашивая, в порядке ли я.

Он помог мне подняться и усадил на кровать. А ко мне вернулся голос.

— Ты… ты убил его!

— Как видишь. Кстати, у нас есть около получаса. Уже даже меньше. Тебе надо переодеться, пока он не очнулся. И я бы умылся на твоем месте. Впрочем, — он посмотрел на свои руки, — я и так на твоем месте.

— Ты ненормальный!

Он поморщился.

— Ну я же просил потише. Эта штука, — он указал на дверь, — и так пьет слишком много силы. И чем громче ты кричишь, тем больше она из меня качает.

— У тебя посреди комнаты труп!

— Это ненадолго.

— Что значит «ненадолго»? Кто это? Почему ты вообще его убил?

— Линн, опять слишком много вопросов. Давай ты хотя бы пойдешь умываться, пока я объясняю. И да, чтобы тебя успокоить — ему совсем недолго осталось быть трупом.

Я поднялась, прошла в ванную, чтобы лишний раз не нервировать этого психопата, но замерла при последних словах.

— Он что, бессмертный?

— Ну, почти. Давай шевелись. Не хочу, чтобы он застал тебя

в этом, — Эйден выразительно кивнул на мои джинсы с футболкой, — когда воскреснет.

— Ты поэтому его ослепил? Чтобы он меня не увидел? Но зачем было убивать?

Эйден любезно помог мне умыться, поливая водой из кувшина на руки.

— Чтобы не мешался и не разнес все. Обычно мне удается сдерживаться, но сегодня исключительный случай.

— Обычно? То есть ты его уже убивал?

Теперь я держала кувшин, пока Эйден оттирал окровавленные руки. Он потянулся к полотенцу, но я дотронулась до его лица, указывая на смазанный кровавый след. Он слегка дернулся, но тут же вернулся к умыванию.

— Это его забавляет. Морт думает, что это очень весело — вывести меня из себя и посмотреть, каким образом я решу его убить на этот раз.

— Погоди, Морт? — У меня вырвался нервный смешок. — Его серьезно зовут Морт?

— Вообще Мортимер, но он ненавидит свое полное имя. А что тут необычного?

— У нас слово «морт» переводится как «мертвый». С одного из языков.

— Хм… и правда забавно.

— Но зачем он хочет, чтобы ты его убивал? Ему совсем не больно?

— Сперва было не больно. Сейчас с каждым разом больнее. Линн, это долгая история. Мортимер вообще интересная личность. В целом он неплохой, но слишком уж увлечен собой и своей… хм… особенностью. В итоге не видит границ и не знает, когда остановиться.

— А ты, когда раздражен, готов убивать?

Эйден оторвал полотенце от лица и внимательно посмотрел на меня. Сделал шаг, еще один. Приблизился вплотную, заставляя меня задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза.

— Еще одно правило. Никогда не пытайся вывести меня из себя. Запомнила?

Я кивнула. Надо же, как он не любит терять свою маску безразличия. Впрочем, кто из нас любит, когда из-под выбранной маски начинает проглядывать наша истинная, и чаще всего совсем не такая, как нам бы хотелось, личность?

Когда мы вернулись в комнату, я обратила внимание, что крови на стенах почти не осталось, как и вокруг тела. А те капли, что еще были видны, не просто сползали вниз по деревянным панелям, а явно двигались в сторону Мортимера. Да, если мне и суждено умереть в этом мире, то уж точно не от скуки.

Пока я переодевалась, Эйден разглядывал кушетку. Было слышно, как он вздыхает. Я закончила одеваться и подняла волосы, чтобы собрать в привычный хвост. Внезапно затылка коснулись горячие пальцы. Я вздрогнула, волосы рассыпались по плечам.

— У тебя тату.

Судя по забитым рукам Морта, татуировки были обычным делом в этом мире. Что тогда его удивило?

— Не собирай волосы. Сейчас некогда, но ее нужно будет свести.

— Почему? У него ведь, — я кивнула в сторону неподвижного Морта, — тоже такие.

— Твоя на чужом языке. С тем же успехом ты можешь просто вышить на груди «я не местная».

Вот черт! Моя первая татушка. Хотела ведь ее сделать на латыни, но, пока копила деньги, Барыкин успел выбить из нашего курса любовь к этому языку. А теперь это единственная связь с моим миром. Я сменила одежду, имя, пытаюсь заменить свои знания на новые. Что от меня настоящей вообще останется? Я усмехнулась. Только мое тело. Тушка с такой ценной в этом мире кровавой начинкой.

Я поправила воротничок, пропустив под него прядь волос, чтобы наверняка скрыть татуировку. Повернулась к Эйдену, который стоял над телом, легонько пиная его в бок.

— Морти, пора просыпаться. Ты, недоносок, опять сломал мою мебель.

Крови уже нигде не было. Я подошла поближе как раз вовремя, чтобы увидеть, как рваная рана на шее затягивается, а черная корка на глазах втягивается в кожу, открывая невредимые веки. Только ресницы, кажется, были опалены.

Внезапно Морт сделал судорожный вдох, закашлялся и открыл глаза. Улыбнулся, увидев Эйдена.

— Сколько на этот раз?

— Все столько же. Полчаса от силы. Не больше.

— Прекрасно.

Эйден протянул ему руку, Морт с трудом поднялся на ноги и тут же согнулся, заходясь в сильнейшем кашле.

— Сука! Задолбали меня эти побочки.

— Дохни чаще, и привыкнешь.

Эйден принес Морту стул. Тот сел и широко улыбнулся.

— Я знал, что ты меня любишь. Я полагаю, ты ее, — он бесцеремонно ткнул пальцем в мою сторону, — прятал всю неделю?

— Линн, познакомься, это Мортимер Янг, мой однокурсник. Мортимер — Линн Ангрен, моя дальняя родственница и помощница на остаток курса.

Морт встал, но тут же со стоном упал обратно. Я подалась вперед.

— Вы уверены, что ему не нужен… — Я прикусила язык, чуть не ляпнув «врач». Но здесь не в ходу такие слова. — Не нужна помощь?

— Мисс Ангрен, вы очень любезны, но моя помощь всегда со мной. — Он выудил из кармана мятую сигарету и продемонстрировал ее мне. — И прошу вас называть меня Морт. Я не питаю любви к полному варианту своего имени.

— Морт, хватит. Она из Традмора. Можешь называть Линн по имени.

Кажется, белобрысый вздохнул с облегчением. А я не отрывала глаз от сигареты в его руках. Я не заядлая курильщица, но последние дни частенько хотелось вернуться к вредной привычке. Морт увидел мой взгляд, но понял его по-своему.

— Линн, не против, если я закурю?

— Совершенно не против, если вы и меня угостите.

— Линн, я бы не стал. — Эйден предостерегающе посмотрел на меня. — Ты же не знаешь, что за дрянь он курит.

— Я уже большая девочка, Эйден.

Морт хмыкнул, доставая еще одну сигарету.

— Эйд, бесишь своими нотациями.

Я уже почти коснулась пальцами желтоватой папиросной бумаги, но Эйден незаметным движением выхватил сигарету, положил на раскрытую ладонь и просто сжег. Огонь вспыхнул прямо на руке. Сигарета моментально истлела, оставив после себя только сладко-горький дым. Я вдохнула его, поворачиваясь к Морту, чтобы попросить еще. Но желание закурить неожиданно исчезло. Его сменило сильное сердцебиение. В груди что-то будто сдавило, в горле пересохло. Я неосознанно подалась вперед, с удивлением разглядывая Морта. У него были очень красивые глаза, в светло-зеленой радужке быстро увеличивалась черная точка зрачка. К сладковатому запаху примешался запах крови, исходящий от Морта, и только после этого я заметила, что часто и глубоко дышу. Я облизнула сухие губы и перевела взгляд на губы блондина. Чуть припухшие, обкусанные, со следами запекшейся крови, сейчас они очень притягательно изгибались в хищной ухмылке. Я хотела наклониться поближе, но меня что-то удерживало. Эйден схватил меня за локоть и не давал приблизиться к Морту. Я перевела глаза на его лицо. У Эйдена были такие же огромные зрачки, странно, что раньше я этого не замечала.

— Довольно.

Он сделал шаг к окну, заставляя меня пятиться от Морта. Сдвинул в сторону книги на столе и распахнул тяжелую створку.

В комнату ворвался свежий воздух, сладкий аромат с нотками горечи растаял без следа.

— Вечно ты портишь все веселье.

Несмотря на разочарованный тон, Морт продолжал улыбаться. Закурил свою сигарету, выбив огонь на ладони, и откинулся на стуле, положив ногу на ногу. Туман в моей голове постепенно рассеивался.

— Так и чего ты заявился?

— Эйд, проверь свое расписание. Мы договаривались повторить в ближайшее время, а ты всю неделю от меня бегаешь.

Я залезла на подоконник и оттуда наблюдала за разговором. Заметила, как у Эйдена напряглись мышцы шеи.

— Как видишь, я был немного занят.

— Я думал, помощников нанимают, чтобы стать немного свободнее, а не наоборот.

— В перспективе. Сперва нужно сделать из помощника удобный инструмент, а на это требуется время.

Я отвернулась к окну. Ухмылка Морта с каждой секундой становилась все более наглой.

— Линн, слышала, кем он тебя считает? Всего лишь инструментом. Может быть, присоединишься ко мне? Сколько этот зануда тебе платит?

А вот и подлянка. Дьявол кроется в деталях. Хоть я и знала название местных денег, но среди моих учебников не было ни одного, описывающего текущую экономическую ситуацию в мире. Сколько сейчас стоят услуги академического помощника? Сколько вообще здесь что стоит? И сколько таких вот камешков, о которые

я обязательно споткнусь, попадется на моем пути?

— Мы…

— Тише, Эйд. Дай девушке ответить.

Вот кошмар ходячий! Я была уверена, что Эйден сейчас сгладит ситуацию, а мне останется лишь кивнуть, как обычно.

— Так сколько? — Морт положил руки на колени и подался вперед.

Пропадать, так с шиком.

— Я здесь на добровольных началах. Ради опыта и возможности наблюдать за работой мистера Гранда. Также Эйден обещал, что я смогу посещать некоторые лекции. А это было бы очень полезно для моего будущего.

Жаль, я не видела лица Эйдена. Хотя могла руку дать на отсечение — он и бровью не повел. А вот Морт прицокнул языком.

— Эйден, не знал, что ты еще и скряга. Богатейший человек страны пользуется услугами бедной девушки за так? Линн, может, пойдешь ко мне? Я не буду грузить тебя научной чепухой, да и с оплатой, — он подмигнул, — не обижу.

— Янг, не зарывайся. Цепляй первокурсниц, это как раз твой уровень. И хватит приписывать мне деньги моего отца.

Мне показалось или у него на мгновение сжался кулак? Я снова отвернулась, чтобы не видеть довольное лицо Морта. Будь я в своем мире, я точно бы не отказалась пообщаться с этим белобрысым: он производил впечатление человека, умеющего повеселиться, — но сейчас я боялась сказать лишнее слово. С вопросом про оплату я выкрутилась, но это не значит, что и дальше будет везти. А Эйден тоже не может круглосуточно находиться рядом, чтобы подстраховать в случае чего.

— Морт, если у тебя все, нам с Линн нужно работать.

— Всего два вопроса. Когда ты представишь свою помощницу официально? И где она спит? У тебя всего одна комната.

— Послезавтра утром. Ты все равно дольше не сможешь держать за зубами свой длинный язык.

Я снова повернулась к парням. Как назло, Морт именно в этот момент решил продемонстрировать длину языка. И да, в языке у него тоже был пирсинг. Янг поймал мой взгляд и ухмыльнулся. А Эйден ответил на второй вопрос:

— Спала на кушетке, которую ты разломал. Так что с тебя новая.

Не отводя взгляда от меня, Морт начал подниматься со стула. Кажется, его сигарета и правда подействовала, потому что он больше не морщился от боли.

— Линн, ты можешь спать у меня. Второй комнаты нет, но зато кровать раза в два больше, чем у Гранда. Места хватит для сна. И не только.

Я фыркнула. После недели один на один с Эйденом я уже начала думать, что в этой Академии все такие холодные. Было забавно видеть полную его противоположность.

— Считай, нам повезло, что Янг сюда вломился. Хотя я не планировал так рано тебя показывать остальным. Но теперь мы хотя бы знаем слабые места твоей легенды. Ты, конечно, хорошо ответила, но, Линн, больше так не рискуй. И сегодня придется свести твою татуировку, чтобы к первому дню недели она успела немного зажить.

— Ты сможешь это сделать за один день?

— Это не сложно. Но больно. А настойки от боли у меня нет, и сегодня я ее уже не достану.

— Может, у Янга найдется?

— Ты же его видела. Он любит боль. Если только один из его сортов табака попросить.

— Нет, я лучше потерплю. — Я слишком ярко вспомнила свое внезапное возбуждение и влечение к Морту. Перед внутренним взором до сих пор стояли его глаза с расширенными зрачками.

— Звучит разумно. Но кое в чем он был прав. Где тебе теперь спать?

— Я не привередлива. Могу и на полу.

— Простуду решила заработать? На этом полу за одну ночь она тебе обеспечена. Вечером навещу Морта, что-нибудь придумаем. А пока займемся дырами в нашей легенде.

Сперва Эйден устроил мне форменный допрос. Кто я, откуда, в каких родственных связях с ним. Эти факты я каждый день повторяла как мантру — тридцать раз утром и столько же перед сном. По легенде я приходилась Эйду настолько дальней кузиной, что мы и сами не могли вспомнить, чья прапрабабка была замужем за чьим прапрадедом. Уже упомянутый при Морте Традмор был настолько же далек от столицы, насколько мои знания были далеки от местных в первый день здесь. Так что пробелы в них легко можно было объяснить недостаточным уровнем образования в глуши. Собственно, и поступление в Академию при таком образовании мне никогда бы не светило, но Эйден сжалился и протащил меня сюда в качестве помощницы.