Ломоносов Бронзового века

Глава 7. «Не жили красиво, незачем и начинать!»

Психологи любят говорить своим клиентам, а начальство — подчинённым, что скромность украшает. Дескать, полезно иногда почувствовать своё несовершенство. В теории я с ними согласен. Когда речь идёт про других людей. Я и учеников так наставлял регулярно. Но вот к себе примерять не любил и не люблю. Впрочем, по секрету скажу, что и начальство — оно тоже люди. И не любит чувствовать себя глуповато.

Но сейчас я понимал только, что ничего не понимаю! Идиотское ощущение, от которого я несколько отвык за последние пару месяцев, проведённые в «глашатая предков». Ну, вот к примеру, чего мы ждём? Наша родня ушла по широкой тропе, натоптанной вдоль водопада. И это понятно, там, ниже по течению озеро. Возле него разбит лагерь, там будет сначала ужин, возможно даже праздничный, по случаю освобождения, потом — ночёвка, а с утра на лодках нас вернут на наш берег. С горными реками не шутят, так что это — удобная и безопасная переправа. А мы-то здесь зачем остались? В их разговоре нет ничего секретного. А и было бы, так достаточно отстать от толпы на десяток шагов и за гулом водопада их никто не по подслушал бы. И зачем здесь мы с братом? Нет, я решительно не понимал.

Тем временем из крепости нам вынесли циновки, вино и традиционные тонкие лепешки с сыром. Хм, наверное, это и есть армянский лаваш? Ну да, «до меня наконец-то дошло». Имена тут похожи на армянские, озеро, из которого вытекает наша река, старики несколько раз назвали Сев Ваном, что мой «внутренний переводчик», истолковал как Чёрный Ван[28]. А кто ж про озеро Севан не слышал? Да и Эрибуни — название ближайшего города — было очень созвучно с Ереваном. И название новой столицы — Армавир — тоже звучало знакомо. Хотя я и был уверен, что в моём времени он находится не на территории Армении[29].

Мы неторопливо ели, причём мы с братом молчали и слушали разговор стариков. Порой мелькало весьма интересное: «Нет, брат, я не смогу руководить родом, болезнь не позволит! И не знаю, смогу ли когда-то, в моем возрасте с ложа больного легче сойти в могилу, чем встать с него и вернуться к делам с прежней силой…», «Да, я возьму на себя плавки «доброго железа», нам сейчас каждый шекель нужен. А ты делай свои «особые плавки», у меня рука не повернётся…» или «Нет, Тигран, в него на самом деле злой дух вселился. Но предки помогли, изгнали духа…»

В общем, если посмотреть со стороны Гайка, то выглядело всё достаточно замысловато. После удара дубиной бедный Руса многое забыл и перестал соображать. В его разуме как бы образовалась «дыра» на месте памяти и логики. И вот на пустое место в душу влезла какая-то злобная сущность. Поэтому, дескать, я и был таким странным. Начал странно ругаться, орать по ночам, даже походка — и та изменилась! Но духи предков помогли, изгнали злого духа и даже полезному научили.

Опа! А это надо взять на заметку. Ругаться химическими терминами мне не стоит. И по-русски болтать. Могут решить, что злой дух вернулся.

Потом Тигран стал расспрашивать меня, причем совсем не «мистическом опыте» и не про химию, а про детство. Дескать, помнишь, мы в Эрибуни три года назад тебя с собой взяли? А как на Сев Ван в детстве ездили? А как тебя пчёлы покусали?

Он выслушал, подумал, и выдал довольно неожиданную версию:

— Знаете, родичи, мне кажется, ту дыру в душе было не просто залечить. И предки её не лечили, а заполнили. Вместо злого духа там теперь отпечаток части души нашего предка Ваагна, знатока химии, таинственного «египетского искусства». Как отливка подобна форме, так и Руса теперь имеет часть знаний Ваагна-химика.

— С чего ты взял? — оторопело спросил Гайк. Голос его был настолько хриплым от удивления, что пришлось торопливо запить кружкой вина.

— Я смотрел. И слушал. Ты заметил, что он иногда и двигается по-разному? То как прежний Руса, обычный крепкий отрок, не дурак подраться. А то — как древний старик, попавший в тело юноши. Это походка не бойца, а человека знания. И ещё… Ты заметил, что при вопросах о той жизни, которая была до нападения колхов и того удара дубиной, он немного мелит с ответом, как будто ему надо перенастроиться?

Чёрт, наблюдательный какой! Это же надо? И что теперь?

— Злой дух заставлял его вести себя иначе. Значит кто теперь там? Правильно, предок. Может не весь, а частично. Как раз та часть, которую Руса потерял, — знания, умение учиться и соображать.

Хм, версия интересная! Тут дед повернулся ко мне и продолжил:

— Если я прав, то ты сможешь обращаться к памяти предка когда и где угодно. И тебе теперь не обязательно отправляться в пещеру предков. Это было бы очень полезно не только для Рода, и для Союза родов. А точнее даже — для всего союза племен. Ягод для уксуса много надо, верно я говорю?

— Ты прав брат, староста ко всему Союзу племен обратился. Так что все «два шестидесятка шестидесятков» взрослых и дети их, все будут участвовать. Но и доля от результата им тоже положена.

Чёрт! Я, похоже, снова не так понял. Думал, эти семь с небольшим тысяч — это численность нашего Союза родов, иначе говоря — племени, которое живёт в нашей долине. А оказывается, это целый союз племён! Память Русы подсказала, что союз этот заселял почти половину площади нашего гавара, то есть уезда в составе Армянской сатрапии. И всего семь с небольшим тысяч взрослых на такую территорию?! М-да, малолюдно тут как-то… Тем временем Тигран продолжил развивать мысль:

— Руса, внучек, попробуй! Вот мой брат говорил, что ты сейчас какое-то купоросное масло получить должен, и только потом предок объяснит, для чего это нужно. А вот задумайся, и попробуй понять, что дальше. Как ты в пещере к нему обращался. Так и сейчас сделай.

— Дедушка, я знал, зачем нужно это масло. И даже говорил. Оно позволит сладость получать. Я не знал, как именно это сделать. Но раз ты говоришь, что это так важно, я прмо сейчас попробую спросить у предка.

Я заткнулся, и что характерно, все остальные — тоже. Не хотели мне помешать. А я в это время лихорадочно думал. Нет, не о методике, разумеется. Прикидывал плюсы и минусы. Минус, похоже, только один: накроется возможность законно ездить в село, чтобы отдохнуть и спокойно подумать. А плюсы? Они несомненны. Во-первых, я легализую свои знания. Никто не спросит: «А с чего ты это взял, если с предками не посоветовался?» Во-вторых, вырастет авторитет моих предложений. Не отрок сопливый предлагает, а аватар предка! Значит, легче будет преодолевать сопротивление, быстрее можно внедрять мои идейки, да и с выделением ресурсов станет посвободнее. Да и единственный минус можно купировать. Просто «общаться с предком» я теперь смогу в любом месте. И требовать тишины и покоя на этом основании. Решено! Сейчас устрою «сеанс общения с духами».

— Да! — радостно завопил я. — Ты прав, дедушка! Я обратился к предку и понял, что знаю, что делать дальше. Надо взять ячмень и получить из него белый порошок, крахмал называется! Его много получается, примерно половина по весу. Если потом смешать с водой и тем «купоросным маслом» и подогреть, получится очень сладкий раствор. Очень полезный, кстати. Его можно в вино добавлять, оно станет крепче и слаще, можно из него брагу делать и пить. А можно и уксус.

— Хм… Уксус из ячменя? А есть мы что будем? — возмутился Гайк.

— Так из той половины, что от ячменя останется, можно еду готовить. Я примерно знаю как. Предок сам такого не делал, но видел, как этим женщины занимались. Так что еда не вся пропадет. Да и на недостающее нам количество уксуса ячменя уйдет не так уж и много.

— Ладно, об этом потом! — прервал нас Тигран. — Главное, что Руса, и правда. может теперь с предком в любом месте общаться. И давать полезные советы. Сам подумай, брат, сколько может стоить талант сладости? А два таланта ячменя? А вино крепкое вкусное и сладкое?

— Ух-х… — только и выдохнул двоюродный дед. Он куда любого в роду умел торговать, да и считал неплохо. И сейчас у него, похоже, случился приступ «серебряной лихорадки»[30].

Похоже, заметил это не я один, но и его брат. И то ли постарался «переключить», то ли просто решил пообщаться с более общительным собеседником:

— Руса, внучек, а можешь ты что-то из этой самой химии прямо сейчас показать?

Я задумался. А что покажешь, если реактивов нет? Но именно поэтому много времени размышления не отняли.

— Могу. Только нужны горсть золы, пара глотков уксуса, вода и три кружки.

Он тут же погнал моего брата к офицеру в крепость за всем перечисленным. Получив искомое, я уже привычно приготовил из золы раствор поташа, а потом долил в эту кружку немного уксуса. Там зашипело, запенилось, но быстро поутихло.

И тут мне в голову пришла озорная мысль. Я схватил всё ещё шипящую кружку, зажал верх ладонью и потряс. Смесь снова забурлила, стала рваться наружу, но я сделал небольшую щель и ловко направил струю на Тиграна-младшего. Тот вскочил и зафыркал, отплевываясь, а я с важным видом пояснил

— Так-то оно тихо шипит. Но если крепко зажать и потрясти, начинает рваться наружу…

Тут меня вдруг накрыло картинкой: Дикий берёт кувшин, зажимает крышку и трясёт.

— Ой! — до меня вдруг дошло. Нет, меня буквально накрыло пониманием. — Какой же я баран! Не надо было трясти. И зажимать не надо!

— Внучек, о чём ты? — с неожиданной заботой и лаской спросил Гайк.

— Помнишь, от нас два дня воняло? Там всё так же было! Я распорядился, а Дикий — зажал и потряс.

Тут мой братец ехидно фыркнул. Похоже, он почувствовал себя отомщённым за неожиданное купание. Ну ещё бы, его-то окатили почти чистой водичкой, а не вонючей и ядовитой дрянью.

А ведь как я гордился своим «аппаратом»! Тем, как ловко я использовал выделение сероводорода. Да если б я не капал, может, он и выделялся бы потише! Как говорили мои ученики в девяностые: «Это — баг, а не фича!»

А ведь можно было бы спокойно смешать и получить раствор сульфида калия.

— Старшие, я понял! Я понял, где ошибка. Теперь я смогу готовить «купоросное масло» намного проще, больше и без риска отравиться самому и отравить всех вокруг. И железо мне для этого не понадобится!

Ну да, я так и видел новую цепочку: раствор сульфида я смешаю с уксуснокислым железом, которой и без меня готовят в огромных количествах. А потом выпавший в осадок сульфид железа промою и начну помешивать в растворе медного купороса. Элементарная реакция обмена, и я получаю нужный мне раствор железного купороса, а сульфид меди остаётся в осадке. Особый цимес в том, сульфид меди наиболее полно окисляется кислородом воздуха до сульфата. Так что я быстро получу из этого осадка медный купорос и снова пущу его в процесс.

Меня захватила красота процесса, понятная только химику. Купорос я оставлю на воздухе, и он за пару недель окислится до сульфата трёхвалентного железа. Тихо и без участия человека. А прокаливая этот сульфат, я получу крепкую серную кислоту и «огарок», состоящий из оксида железа (III). Красота в том, что из этого оксида даже без моего участия уже умеют получить ацетат железа, который снова вернётся в процесс.

Теоретически, у меня почти не будет отходов. Расходуются только гипс, поташ, топливо и уксус[31]. На практике будут потери всех реагентов, но в значительно меньшем количестве. К тому же, я чувствовал, что и тут можно совершенствоваться.

— Значит, теперь у нас будет много этой самой сладости? — резюмировал мой брат.

— Да. Я почти уверен. Если только снова не ошибусь. Предка ведь не всегда сразу получается понять! — на всякий случай «подстелил» соломку» я. — Но я уверен, что сделаю это! Даже если и не с первого раза. Мы теперь эту сладость десятками талантов получать сможем, были бы только овёс и топливо.

— Это замечательно! — подвёл черту дед. — А то вон как раз наши будущие кредиторы идут!

Приближался новый караван колхов с пленниками. Нет, это были люди не нашей долины, а из племени, что возле озера. Мои дедушки недрогнувшей рукой продолжали тратить выделенные жетоны на освобождение людей, которые даже не нашего рода.

Впрочем, альтруизмом это тоже не было. Взамен «приозёрные» обязались поставлять нам сушеную рыбу, тростник для различных хозяйственных надобностей, дрова и древесину, а также — па-бам — «горючую землю». Я даже не сразу въехал, что это! Оказалось — торф! Да! В Армении — и торф[32]! Я сам в это не с первого раза поверил. Но, кажется, с энергетическим обеспечением наших проектов теперь станет полегче!

Я всегда считал обоих детей Носолома туповатыми. Но догадался о том, почему старики таскали за собой не только меня, но Тиграна — младшего именно он. Сам я долго ломал бы голову. После пира по поводу возвращения родни с уже традиционным пилавом нас обоих отправили спать чуть раньше, чем взрослых. Я удивился, почему так, а он ответил, как само собой очевидное:

— Они решили родом вдвоём править, вот и нас такому же учат!

— Да-а-а?! — удивлённо и недоверчиво переспросил я где-то секунд через двадцать. — А чего ж того ж тогда завтра я с нашими домой поеду, а ты — здесь остаёшься, новых невольников выкупать?

— Так это ж просто! — ответил он, не задумавшись ни на миг. — Ты не один уезжаешь, а с Гайком. И я не один тут буду, а при дедушке! Они расходятся, и нас тоже разводят!

После чего повернулся к стене, натянул одеяло по самые уши и, кажется, заснул. А вот я от этой мысли еще долго не мог заснуть. Нет, не оттого, что брата ко мне «пристёгивают», я и сам хотел создать тандем «детей Ломоносовых». Просто.… Ну, какой из меня вождь рода?

Примерно минут через сорок, когда я уже успокоился и начал впадать в дрёму, он вдруг перевернулся на другой бок, и тихим, но совершенно не сонным голосом сказал:

— Ты, брат, передай там предку благодарность лично от меня! Хорошо он с этим самым крах-ма-лом придумал!

И, прежде чем я успел уточнить что-либо, добавил:

— Сладость — это хорошо! Девки такое любят. К любой подкатить можно будет, сразу не прогонит! А там уж и вином угостить. Под сладкое да крепкое, наверное. Любую уговорить можно!

Тьфу, пропасть! Кто о чём, а братец — о девках! Впрочем, тут же одёрнул я себя, а о чём еще думать парню, которому и пятнадцати пока нет? Небось, он и вдовушкам нашим не отказывал, не то, что я, старый пень.

— Не дадут нам той сласти, брат ты мой Ломоносов! Ты ж видел, у Гайка сразу мешки с серебром в глазах заплясали! Всё у него в дело пойдёт! Вино вкусное — на подарки начальникам, они, небось, тоже любят девок и баб помоложе уговаривать. Оценят. Ну и для пиров, и на продажу. И сласти — тоже на продажу пойдут. Мы их увидим только если пир большой в роду устроят.

— Думаешь? — разочарование в его голосе можно было намазывать на лепёшку, вместо мёда. Или вместо ещё невиданного в этом мире глюкозного сиропа.

— Поправочка! Я в этом — убеждён! И вообще, брат, не о том ты думаешь!

— Как это не о том?! — возмущенно завопил он.

Ну да, действительно, девки да бабы, как я уже отмечал, сейчас как раз — самое то!

— А думать надо про то, что Родина — в опасности! Сам подумай, в прошлом году всего один «чёрный камень» нашли, и то — колхи налетели и Род разграбили, почти уничтожили!

— Мы ж тогда от хвори пострадали! — вскинулся он защищать честь Рода. Ну да, «а то бы мы им — ух, как дали! Если б они нас догнали, конечно…»

— Так и плавка была всего одна! А теперь — четырнадцать. Да ещё и много сласти невиданной, да вина сладкие и крепкие появятся. И денежки… мы ж с тобой хотели повоевать? Так радуйся, теперь вволю навоюемся. За таким призом к нам в долину не только дикие соседи, но и всё войско царя Колхидского!

Он замолк, сражённый этой мыслью, а я задумался: «Интересно, а Гайк с дедом об этом уже тоже сообразили? А староста и глава Долинных? Ведь богатыми им быть непривычно!»

Нет, правильно пословица говорит: «Не жили красиво, незачем и начинать!»