Ломоносов Бронзового века

Глава 13. «Яркий, как солнце!»[75]

— Девять… девять с половиной… десять! Десять, Руса!!!

Брат бросился было обнимать меня, но я его остановил:

— Погоди! Торопыжка, открывай клепсидру и считай время.

Тот бросился к самодельному прибору для отсчета времени и выдернул пробку.

— Одна новогодняя минута! — спустя паузу. — Две новогодних минуты.

Ну да, я ввёл новую единицу измерения. Тут принято было день и ночь делить на двенадцать часов, причём отсчёт суток начинался с заката. В результате летом сильно длиннее был «дневной» час, а зимой — «ночной». Пришлось волевым решением сделать «час весеннего равноденствия». А на этот день приходилось начало года, вот и получились «новогодний час» и «новогодняя минута». Идея секунд пока не прижилась, отмерять нечем. Нет, была у меня идея насчёт маятника, но руки всё никак не доходили.

— Пять минут!

— Всё, сворачиваемся! Дикий, откачивай уксус!

Испытания мы проводили с углекислым газом, а не с ацетиленом, так безопаснее. Потому и заряжали в прибор не карбид с водой, а мел с уксусом. Рабочее давление предполагалось до «седьмой отметки», то есть примерно 0,07 атмосферы, поэтому испытания провели на отметке 1,0 метра, с избытком.

Вообще-то, это была уже одиннадцатая попытка. Сначала шланги рвались по шву, потом их начало срывать. Я психовал, задёргал своих ребят и даже Гайк начал меня сторониться. К счастью, тут приехал Мартик, мой будущий тесть, в сопровождении своего дяди. Они посмотрели, подумали и дали пару толковых советов. Например, сделать ложбинку в тех местах, в котором наш «шланг» из толстой кожи прижимался к выводной трубке аппарата Киппа и к входящей — горелки. Это помогло, но не до конца. Тогда они удалились и вернулись… с медной проволочкой. Точнее, с чем-то очень похожим, они просто выковали длинное и тонкое подобие. А потом подвергли термической обработке, чтобы та стала пластичнее.

И вот — одиннадцатая попытка. Уровень уксуса постепенно снижался, падал и напор. Вот уже «Нормативная» седьмая отметка показывается, затем пятая, третья… Когда дошло до середины первой я просто заткнул отверстие горелки пробкой.

Сначала думал опускать его в ведёрко, там давление жидкости справилось бы лучше, но помешала невеликая гибкость наших шлангов.

— Шабаш! Испытание давлением закончено. Завтра будем огневое проводить!

И мы пошли обедать, оставив возле ценного агрегата пару охранников. Нет, не моя идея, это дед с Гайком настояли. А Мартик с его дядей Ашотом только поддержали.

Горы коварны. Даже днём у них приготовлено множество сюрпризов для людей — осыпь камней, внезапно качнувшийся под ногой камень, ставший отчего-то скольким склон и многое другое. Если же дело происходит осенней ночью и после нудного осеннего дождика, моросившего весь вечер, опасность существенно возрастает.

Разумный человек в такую погоду сидит дома, дожидаясь утра. Ночной гость знал всё это, но нужда заставила рисковать. Возможные пути подхода и отхода он присмотрел ещё накануне, а сейчас просто старался шагать как можно осторожнее. Задача-то несложная — всего-то разбить пару кувшинов. Короткий посох не только помогал при ходьбе, но мог решить и эту задачу. Если же, против ожиданий, доведётся встретиться с охраной, то и там не подведёт. А «добрый клинок» местной работы в его руках делал шансы справиться с невезучим стражем довольно высокими.

Но, похоже, зря он опасался. До цели осталось уже немного, а со стражами удавалось разминуться… Стоп, а это что? Незваный гость присмотрелся, и его губы расплылись в недоброй ухмылке. Похоже, местные всё же озаботились безопасностью и натаскали из «дровяного сарая» терновых веток. Вот только сработали они небрежно, пара «щелей» в их защите оставалась. Стараясь не зацепиться за колючие ветви, он скользнул в щель.

— Ай! — против воли сорвался крик с его губ. Эти дети шакала оказались хитрее, чем он думал, и щели оставили специально. А вот туда набросали своих знаменитых «колючек». На его счастье, двигался он медленно и не пропорол ступню насквозь, а лишь сильно уколол.

Он аккуратно поднял пострадавшую ногу и вытащил вонзившуюся колючку. Что же делать? Продолжать выполнение задачи или отступить? Похоже, недооценил он местную охрану…

Решение он принял мгновенно, и начал двигаться назад.

— Стой! Стой сын собаки! — донеслось из темноты, а чуть позже оттуда же прилетел приличных размеров камень. Затем ещё один, и ещё… В ночи зазвенели удары чем-то по меди. «Тре-во-ога!» — пробуждали они ото сна всех вокруг.

Незваный гость перешёл с медленного шага на бег и прыжки. Не время сейчас осторожничать, если его схватят, то смерть всё равно неизбежна, но придёт она после долгих мучений.

Утро выдалось хмурым. Вчера пришла первая партия камыша, поэтому пришлось долго обсуждать с Анаит, её помощницами и людьми, выделенными Уксусом, как именно подготовить его к переработке. Объяснить, кое-что — показать, а потом проверить, насколько дошло. Увы, эти люди намного лучше меня знали, как готовить из него еду или использовать в хозяйстве, но химия была для них тёмным лесом.

Потом была традиционная «вечерняя сказка», пусть и запоздалая, а когда я уже валился с ног, со мной захотели переговорить родственники моей нареченной. В результате лёг я далеко за полночь, а вскочить пришлось задолго до рассвета.

Выяснилось, что лазутчик был всего один, да и тот самостоятельно свернул себе шею, пытаясь убежать. «Могли бы и до утра не будить!» — зло подумал я. «Всё равно труп не сказал ничего!»

В буквальном смысле ничего — лицо оказалось незнакомым, а это довольно странно, ведь людей вокруг живёт немного, а появление любого чужака привлекает повышенное внимание. Как он проскользнул сюда? Родовых меток на одежде и оружии тоже не оказалось, неясно даже, к какому народу он принадлежал.

Одно ясно: мои родичи были правы в своей осторожности.

М-да, а конструкция у местного аппарата Киппа получилась неудобная. Чтобы убрать старую заправку, промыть и зарядить свежие реактивы, приходится поднимать верхнюю часть. А это — 10–15 кг. И в нижнюю часть — не самый широкий кувшин шириной три четверти метра и высотой около метра — залезать тоже неудобно.

А что тут удобно, скажите? Решетка, на которой лежит твердый реагент, тоже керамическая. Толстая, шершавая, но неухватистая. Эх-х-х! Ладно, минут сорок мучений, и аппарат вымыт и снова собран.

— Запускаем? — вынырнул из-под руки Торопыжка и тут же шарахнулся, уходя от подзатыльника. Скажете, непедагогично? А это как посмотреть. Тут наставник, который не наказывает учеников, скорее, вызовет недоумение. Да и просто нервы! Там же после пересборки литров десять воздуха осталось! Он же с ацетиленом образует взрывоопасную смесь, а вокруг уже много открытого огня. Нет, может, конечно, и повезти… Даже более вероятно, что повезёт. Но играть в «русскую рулетку» мы не будем, тут всё предусмотрено.

Отсоединяем горелку, приподнимаем шланг кверху и, не особо заботясь о герметичности цепляем к небольшому кувшинчику. На дно которого кладем мел и наливаем уксуса. Как и положено, зашипело, запузырилось, начал выделяться углекислый газ[76]. Он тяжелее воздуха, поэтому постепенно поднимается, вытесняя воздух. Это можно проверить, внося горящую лучинку. На каком уровне она гаснет, там уже и скопился наш CO2.

Когда уровень поднялся до середины сосуда, куда и был прицеплен шланг, углекислота начала стекать в наш аппарат Киппа. По моим прикидкам, для заполнения прибора достаточно было и двух минут, но для верности мы выждали целых пять «новогодних минут», отмерив для верности с помощью клепсидры. Всё, вот теперь можно спокойно, но быстро перецепить шланг к горелке.

Черт, впервые в жизни пожалел, что не курю. Адреналина столько, что хоть из штанов выжимай. Я-то, в отличие от окружающих, понимаю, что может произойти, если хоть что-то пойдёт не так. Хотелось отдохнуть, отдышаться, привести нервы в порядок… Вот только я понимал, что безопаснее от этого не станет.

— Добавляем воду! До середины первой отметины! — Пробку, затыкающую мою горелку, я вынимать не стал, было интересно, при каком давлении её вышибет. Так, пять сантиметров держит. — Добавить до единицы!

Вышибло её на полутора. «Ну что же, 15 см водяного столба, 0,015 бар. Вполне прилично!» — подумал я и поднёс к отверстию запальный факел. Пыхнуло раз… Потом другой… Но всё же нехотя и слегка неровно загорелось. Так бывает, когда включишь долго не работавшую газовую конфорку.

Пламя слегка коптило, что тоже объяснимо — в ацетилене много углерода и мало кислорода, для полного сгорания надо подавать кислород вдуванием. Лучше чистого кислорода. Но сгодится и воздух. Вот только напор газа пока маловат, струёй воздуха пламя может сорвать. Ничего, сейчас мы медленно, не торопясь, поднимем до трёх, а там и…

— Всем одеть очки! Тем, у кого нет очков, на пламя не смотреть, ослепнете! Это всё равно, что смотреть на солнце!

Этой репликой, как выяснилось позже, я породил несколько мифов. Так или иначе они крутились вокруг того, что я призвал на помощь самого Митру, и «его глаз выглядывал из пламени, которое развёл Руса».

Но тогда я только кривился. Защитные очки, ха! Откуда. Если во всей долине не найти не то что кусочка сколько-нибудь прозрачного стекла, но и слюды?

Конструкцию, гордо именуемую мной «очками», мы собрали, как говорится, дендро-фекальным методом, «из дерьма и палок». Ну, не настолько буквально, но гнутые и слегка подструганные деревяшки скреплялись смолой, а натянут на них был бычий пузырь, слегка покрытый копотью. Не защитит от раскаленных капель, боится жара… Одна польза, на яркое пламя можно долго смотреть и даже что-то видеть.

Так мы и работали — на зону пламени смотрели правым глазом, защищенным этим «фильтром», а на всё остальное — левым. Попеременно. Удобно — жуть! Если не верите — сами попробуйте. И всё остальное «защитное обмундирование» у нас было примерно того же качества — опорки из бычьей кожи в несколько слоёв, кожаные фартуки и перчатки. Лицо и волосы прикрывали кожаный же колпак с полумаской.

— На мехах, начинаем дуть, постепенно усиливая.

Они усиливали, я командовал то прибавить напор газа, то остановиться, регулировал подачу воздуха и всё время пробовал как пламя действует на железный прут. Белого каления мы добились сразу же, но плавиться он упорно не хотел.

Ничего, я упрямый! Пока в аппарате не закончится первая заправка, буду экспериментировать.

Есть! Есть, чёрт возьми!

Прут заискрил, вниз закапало расплавленное железо. Часть его при этом, похоже, и сгорала. Ну да ничего, это нам и нужно.

— Дикий, давай нашу «тарелку»!

Мне без задержки подали поднос. На котором стояла наша «тарелка» из алюмината натрия. Низ её был весь в щербинах. Увы, но отделить от той пиалы Кирпичу удалось только при помощи зубила. Хорошо, что сама тарелка при этом уцелела, пиалу-то разобрали на мелкие черепки.

Я взял это наше «творение сумрачного гения», зажал кузнечными щипцами и начал вертеть по всякому, оплавляя поверхность. Та плавилась неохотно, тут же застывая, но это-то мне и было надо. Материал вышел пористым, и я боялся, что расплавленная сталь прорвёт его, как бумагу. А так… Были хотя бы надежды.

— Руса, напор падает! — закричал Маугли, стоявший на контроле. Понятно, карбид закончился. Ну да я его и заряжал с таким расчетом.

— Заканчиваем испытание! Стоп дуть[77]!

До следующего «сеанса» мы успели и передохнуть, и пообедать, и сменить карбид в аппарате. На этот раз я выложил весь запас.

Старшие родичи приготовили мизансцену: выставили неподалеку скамейки и столы с питьем и закуской, чтобы собирающимся гостям было комфортно дожидаться начала.

А неподалёку положили труп вечернего гостя, накрыв его тканью. «Логично!» — сообразил я. — «Если среди гостей будет заказчик, он может себя выдать».

Но гостей было немало — староста и старейшины, главы младших родов, подчинённых Речным, кузнецы от Долинных, родня из Эребуни с сопровождающими…

Пока ждали последнего, Огана по прозвищу Кирпичник. И мы с будущей роднёй переговаривались.

— У твоего сооружения самое слабое место — то, что ты называешь «шлангом», верно? — спросил дядя Мартика.

— Верно, старший!

— Вай, мы — почти родственники! И из тебя большой мастер вырастет, сразу видно. Зови меня по-родственному — дядя Ашот, ясно?

— Понятно, дядя Ашот. Вы правы, тут нужна гибкая трубка, а шов на коже пропускает газ. Беда может случиться. Да и треплется она в местах, где проволокой прижимаем, надолго не хватит. И шланг получается короткий, в длинном дырок слишком много…

— Ой, зачастил! Ты ещё заплачь! — усмехнулся Ашот из Эребуни. — Давай по частям. Безо шва можно обойтись. Ловишь змею, снимаешь с неё кожу «чулком», вот тебе и шланг без дырок.

— Тонкий, не порвало бы… — задумчиво ответил я, обдумав его совет.

— А ты оплетку из толстой кожи сделай. Видал, как женщины кувшины оплетают? Вот так же. Добавит прочности, но сохранит гибкость. И сможешь шланг сделать гибким.

Хм, надо попробовать, обязательно! Нет, сталь я своей горелкой варить больше не собирался, хватит и одной демонстрации, но были другие интересные идеи. Вот хоть глинозем слоями на мою «тарелку» наплавлять. Получится «тигель» из корунда. Материал с температурой плавления 2044 градуса, на секундочку. А потом основу из алюмината натрия можно в воде растворить. И повторно использовать на изготовление формы.

Такой тигель, знаете ли, весьма пригодится. А если и треснет, то не беда. Расколем, разотрём и получим корундовый порошок, один из лучших абразивов. Точильный камень сварганить можно, наждачную бумагу… Ну или хотя бы — наждачный папирус, если бумаги сделать не сподоблюсь. А если спечь, то брусок точильного камня получится, тоже вещь нужная. Да и стекло он царапает, что тоже полезно…

В общем, были у меня планы на эту горелку. И ближнего прицела, и долгосрочные. Так что советы полезные.

— Очки лучше со слюдой делай. Или даже со стеклом, если найдёшь прозрачное! — дополнил будущий тесть.

Жёванный крот! А то я не знаю. Но смолчал. Совет-то дельный, и высказал его старший, почти родственник. В таких случаях молодые должны молчать и почтительно внимать.

— Знаю, что у вас не нашлось. Постараюсь из Эребуни прислать. Дело нужное, думаю. И вот ещё… Ты говоришь, кожа быстро истреплется? Ну, так присоедини её намертво к металлу. Бронзовый наконечник здесь, а другой — на выводящей трубке. И чтобы накручивались один на другой. Вот и не будет кожа трепаться.

— А такое смогут сделать, старший? — не веря своему счастью, спросил я.

— А чего тут уметь? Я сам и сработаю, еще до отъезда, — ответил он и довольно усмехнулся. — Чего глаза таращишь? Это только у вас кузнец — значит по железу работает. А у нас в Эребуни считают, что доброго мастера любой металл слушается! Понял?

Ответить я не успел, как раз подошёл красный и сильно недовольный мастер Оган. Заметно было, что он не ожидал от нас такой прыти. И что вряд ли желает успеха.

— Напор до половины первого деления! — скомандовал я, заняв рабочее место.

Вывели пламя до рабочего уровня и слегка наклонили горелку, направив на наш «разовый тигель». Кусочки «свинского железа» быстро стали плавиться, покрывая дно, и тут начались неожиданности. Для начала, кроме чугуна расплавился и шлак, покрыв поверхность жидкого металла. Логично, если подумать, плотность-то у него меньше. Но я ведь хотел попробовать выжигать лишний углерод окислительным пламенем.

В теории всё должно было сработать отлично: в пламени сильный избыток кислорода, температура выше даже, чем у расплавленной стали, так что углерод должен был выгорать, оставляя расплавленную сталь.

Но сейчас доступ кислорода к металлу был перекрыт.

— Поднять напор газа на два деления! Прибавить на мехах!

Пламя стало активнее и отжало шлак к краям тигля, но вместо аккуратного выгорания углерода «выжигаться» начал сам металл. Поверхность быстро покрылась пленкой окалины.

Я отвёл горелку, снял окалину железными щипцами и… Перешёл к плану «Б». Если не удаётся выжигать углерод, будем его разбавлять.

Так я и работал — то плавил прутки из уплотненного кузнецами, но ещё не особо прокованного кричного железа, то ослаблял пламя и подогревал начинавший застывать металл в тигле. Время, казалось, тянулось бесконечно, ведь разбавить чугун нужно было минимум вшестеро[78], а я взял его около семисот граммов.

— Руса, напор падает! — снова закричал Маугли. Так, а что у нас с железом? Осталась половина последнего прутка. Я отбросил его и скомандовал:

— Шабаш, постепенно гасим!

Минут через сорок мы все рассматривали странного «ежа», безжалостно выковырянного из нашего тигля. Снизу прилипли куски алюмината, сверху — шлак и окалина, кое-где, похоже, чугун так и не разбавился…

— Руками не трогать, это белое — опасно, обжигает! — на всякий случай напомнил я уже в третий раз. Бесполезно! Кузнецы так и тянулись шаловливыми ручками на предмет «пощупать». Ничего, я знал что делать.

— Дикий, давай таз с водой.

Погруженный в воду ёж зашипел, на поверхность вырвался пар, но я, не обращая внимания начал веником «обметать» под водой поверхность ежа. Алюминат постепенно растворялся и отваливался. Та-а-ак! А это что такое? От куска отвалившегося шлака потянулись разводы дико знакомого малиново-фиолетового оттенка. Марганцовка?! Но как, откуда?

Ладно, об этом позже подумаю, сейчас не время. Я достал своего «железного ежа» и выложил на столик. Пусть щупают. Чуть позже, выбрав момент, Тигран уважительно обратился к нашей родне из Эребуни:

— Дорогие Ашот и Мартик! Вы — лучшие кузнецы в Эребуни, вы — почти родичи нашему Русе, а значит, и всем здешним Еркатам, и Речным, и Долинным, и вы умеете работать с разными металлами. Прошу вас оказать нам честь, и попробовать своё мастерство на этом металле.

Похоже, Долинный возмутился, считая, что эта честь должна принадлежать ему и только ему. Но староста удивительно вовремя скомандовал:

— И уберите эту падаль! Хоть этот сын собаки и пытался ночью испортить чудо-машину, его надо похоронить по обычаю.

После этого Долинный поперхнулся и замолчал. Сообразил, видать, что и он под подозрением. А Ашот задумчиво сказал:

— Попробуем, конечно. Металл был яркий, как солнце. Надеюсь, частица Митры сохранится в нём и сейчас.