Легенда о Плоской Земле

5

Студенческое общежитие Высшей Школы сильно контрастировало с княжеской башней. На входе Аристократу пришлось пригнуться, а оказавшись внутри любоваться давящим серым потолком, до которого можно было достать макушкой, встав на цыпочки. Низкие потолки в подземельях были обычным делом даже среди потомственной знати, но не настолько низкие. Предусмотрительно проверив соседние комнаты, Аристократ убедился, что студентов внутри нет и только после этого зашёл в комнату к Мечтателю. В общежитие нетрудно попасть, поэтому внутри сложно было найти что-то ценное. Разве что книги, но воровать их себе дороже: продать не получится, каждая помечена специальным символом на всех страницах, а если книгу найдут, то за её кражу положена смертная казнь. К сохранению знаний в Славославье относились очень серьёзно, от них зависело развитие всего государства, поэтому и была введена такая строгая ответственность за кражу книг.

Мечтатель говорил, что черный рынок книг существует и даже показывал экземпляр приобретённой им рукописи с древними мифами, но все они стоили бешеных денег и их покупка была сопряжена с риском, ведь скупка краденых книг так же каралась заключением.

Аристократ устроился на набитом тряпками мешке в углу комнаты у каменной стены, которая благодаря протекавшему прямо под общежитием горячему источнику была очень тёплой. Через пару минут внутрь вошёл Геометр. Как всегда, рассеянный, он не сразу заметил Аристократа, продолжал бормотать что-то себе под нос.

— Храбр! — встрепенулся он после того, как зажёг стоявшую на столе свечу. — Ты уже здесь? А я и не заметил.

Аристократ улыбнулся, встал и пожал руку друга.

— Признаюсь, меня забавляет, что каждый раз ты вздрагиваешь, обнаруживая меня в темноте. Давно бы пора привыкнуть.

— Да разве ж к этому привыкнешь, — мягко отозвался Геометр, усевшись на свою сумку, которую всегда носил с собой.

— На самом деле хорошо, что Богдан опаздывает, потому что мне нужно было с тобой поговорить, — Аристократ сделался серьёзным и решил, раз уж представилась такая возможность, выполнить данное приёмному отцу обещание.

Геометр кивнул и внимательно посмотрел Аристократу в глаза.

— Дело вот в чём. Сегодня я встречался с Истиславом, поговорил о вчерашнем происшествии. Он сказал, что в подземельях начали созывать дружины. Похоже, слухи о том, что Радигост собирается сделать свою дочку верховной княжной не на пустом месте выросли. Истислав считает, что мы на пороге войны, и после вчерашней встречи мне угрожает опасность. Никогда не догадаешься, что он посоветовал мне сделать.

— Догадаюсь, — уверенно отозвался Геометр, сделавшийся серьёзным. — Он посоветовал тебе стать членом церкви и попросить меня о помощи в этом деле.

— Не перестаю поражаться твоему острому уму, — мимолётная улыбка появилась и исчезла на лице Аристократа.

— Дело не только в уме. Со мной сегодня разговаривал отец Градимир. Он дал мне такой же совет. Сказал, что в прошлую войну послушников и отцов церкви не тронули, хотя казням тогда подвергли даже студентов. Приглашал меня стать членом церкви. Я его хорошо знаю, Храбр, он бы не стал попусту болтать языком.

— Истислав говорил мне примерно то же самое, — согласился Аристократ.

— Значит впереди всё-таки война?

Аристократ пожал плечами.

— Иногда даже лучшие из нас ошибаются.

— А ты всерьёз говорил о том, чтобы стать послушником? — спросил Геометр с лёгкой улыбкой.

— Я пообещал Истиславу спросить тебя об этом.

— Понимаю. Но если решишься, то это несложно устроить. Уверен, отец Градимир мне поможет.

Аристократ кивнул.

— Буду иметь в виду.

После непродолжительной паузы, он скривился, поджал губы и продолжил:

— Хотя если начнётся война, я не стану прятаться и пойду против князя. Кто бы не выступил против него.

Геометр с испугом посмотрел на друга.

— Храбр, я понимаю твои чувства, но…

— Не понимаешь, — резко оборвал его Аристократ. — Прости, Тихон, но не понимаешь. Тебе жилось хуже, чем мне, ты рос в нищете, а у меня было всё. Это так. Но та обстановка, в которой я рос, те принципы, которые закладывали мне в голову с детства. Я даже не буду делать вид, что ты в состоянии понять. Хочешь, обижайся, но это так. Ни прошло и дня, чтобы я не пожалел о своём решении стать Истиславовичем. Я предпочёл бы быть мертвым, чем жить так, как живу сейчас. И именно поэтому если начнётся война, я первым делом убью эту девчонку, которую совершенно случайно встретил в корчме, и которая не сделала мне ничего плохого, а потом попытаюсь убить её отца.

Геометр неодобрительно посмотрел на друга, но тут же опустил голову, оробел. Хорошо видевший в полутьме Аристократ это заметил, помрачнел — он не хотел обижать друга, не хотел, чтобы тот думал о нём плохо.

— Можешь осуждать меня, но именно так всё и произойдёт, — добавил он после некоторой паузы.

— Ну как же я могу тебя осуждать, если не в состоянии даже понять, каково тебе, — пробубнил себе под нос Геометр. Во фразе ощущалась плохо прикрытая издёвка. Это задело Аристократа, но он сдержал свой гнев, напомнив, что сидит с другом, который действительно не поймёт причин, толкавших Аристократа на такой поступок. Поэтому смолчал.

В комнате повисла гнетущая тишина. Неприятный осадок от беседы хотелось как-то сгладить, но Аристократ не знал, как. Поэтому просто встал и стал ходить из стороны в сторону.

— Куда же он мог деться? — произнёс он вслух.

— Ну, его видели с нами, он сидел рядом с княжной. Может быть, первым донесли на Богдана.

Аристократ пристально посмотрел на Геометра. Он не задумывался о такой возможности.

— Если это правда, нужно срочно думать, как его выручать! — невольно рука Аристократа потянулась к рукояти кинжала на поясе.

— Ты только этого и ждёшь, да? — опять с плохо скрываемой издёвкой произнёс Геометр. — Он куда-то ушёл по своей воле. Вон, на лежаке его пижама, аккуратно сложена. Если бы его похищали, сомневаюсь, что соблюдали бы приличия. К тому же на полу следы обуви небольшого размера. К нему приходил либо подросток, либо молодая девушка. Скорее всего из приюта.

Быстро оценив обстановку, Аристократ понял, что друг прав. Не забыв поразиться наблюдательности Геометра, который всегда казался ему рассеянным и витающим в облаках своих геометрических теорем, Аристократ, тем не менее, не мог пропустить мимо ушей прозвучавший первым вопрос.

— Что ты имел в виду?

— По поводу? — опять издёвка в голосе.

— Ты прекрасно знаешь, — Аристократ скривился. — Впрочем, не хочешь — не говори. Ты обиделся на меня за прямоту и мне грустно от этого, потому что ты и Богдан единственные люди, с которыми я говорю открыто. Даже Истиславу, человеку, за которого я готов отдать жизнь, я не скажу всю правду. А тебе скажу. И встречу осуждение, непонимание и вот этот вот издевательский тон.

Геометр опять опустил голову, уткнувшись носом в пол. Аристократ продолжил ходить из стороны в сторону. Время текло мучительно медленно. Наконец, в коридоре послышались шумные торопливые шаги, тряпичная занавеска на входе отодвинулась и внутрь вошёл запыхавшийся Мечтатель. Увидев две фигуры внутри, он сначала отпрянул, но узнав друзей выдохнул.

— Право слово, достопочтенные господа, вы своими внезапными появлениями когда-нибудь доведёте меня до сердечного приступа, — эта шутливая манера общения очень часто оказывалась неуместна, но поделать с собой Мечтатель ничего не мог. Всякий раз, когда он нервничал, чувствовал неуверенность, страх или волнение, начинал из-за этого паясничать, в надежде скрыть свои настоящие эмоции.

— Если бы вы знали, в какую историю я вляпался, наверное, разделили бы мои опасения, — переведя дыхание, продолжил Мечтатель. — Здравствуйте, любезный Геометр, и вам доброго здравия, достопочтенный Аристократ.

— Наше появление можно назвать каким угодно, но точно не внезапным, — заявил Аристократ, — и ты прекрасно знал, что мы сегодня к тебе придём. Поэтому надеюсь, у тебя есть убедительная отговорка своему опозданию.

— Убедительнее не придумаешь, — заявил Мечтатель, распоясывая кушак. — Ко мне пришла одна из работниц приюта, Владислава. Она сама была воспитанницей и рассказала о том, что у них творят алые.

— Ни для кого не секрет, что алые берут в свои ряды сирот, — механическим голосом протараторил Геометр.

— Ты не видел, что они с ними делают, — ответил Мечтатель. — Это ужасно. Она просила помочь прекратить это. Я постарался не давать неисполнимых обещаний, но…

— Симпатичная? — спросил Аристократ, с лёгкой ухмылкой разглядывая раскрасневшуюся круглую физиономию своего друга.

— Как сказать, — и без того широкие зрачки Мечтателя стали ещё шире.

— Понятно, — коротко хохотнул Аристократ. — Знаем мы твою помощь, наш ты непробиваемый женолюб.

— Вы совершенно напрасно оскорбляете меня такими низменными намёками, достопочтенный Аристократ, — с показной обидой в голосе отозвался Мечтатель, — я ни о чём таком и думать не думал. Не скажу, что девочка уродлива, нет. Она по-своему привлекательна, но совершенно не в моём вкусе. Обсуждать далее этот вопрос я не вижу смысла, потому что те чудовищные преступления, которые творят алые, должны быть прекращены.

— Они прижигают руки детям и смотрят, что получится? — опять подал голос Геометр.

Мечтатель на мгновение опешил, дав понять своим замешательством, что Геометр попал в точку.

— В таком случае ты совершенно напрасно дал обещание своей новой подружке, — спокойно продолжил он. — Об этих обрядах все знают, и они разрешены. Ты думал, у сирот никогда не видели шрамов от ожогов? Обычно алые проверяют склонность ребёнка к магии крови прежде чем принять в свои ряды. Не все предрасположены к такого рода испытаниям как для тела, так и для души. Кстати, я читал о стандартной процедуре в одном из фолиантов об алых. Послушник алых делает себе разрез на ладони, ребёнка усаживают напротив и начинают прижигать ему руку. Если во время приступа боли рана послушника затянется, то ребёнка так же делают послушником.

— Я об этом не знал, — пролепетал Аристократ.

— Не удивительно. Куда уж нам, непонятливым до благородных людей с принципами, — Геометр закатал рукав своего кафтана и продемонстрировал несколько ожогов на своём локте. — Однажды мама совсем отчаялась и пыталась отдать меня алым. Но они не взяли.

Аристократ как-то странно посмотрел на Геометра. Во взгляде чувствовалась какая-то диковинная смесь жалости, сопереживания и раздражения.

— Между вами будто молния ударила, господа, — заметил проницательный Мечтатель. — Но об этом поговорим несколько позднее. А сейчас к главному! В ваших фолиантах много чего интересного, любезный Геометр, но то, что видел я кардинально отличалось от описанного вами. Детям действительно прижигали руки, но никто себе ладонь не резал. Вместо этого на столе поставили клетку с каким-то зверьком и проводили свои пытки над детьми до тех пор, пока одна девочка не убила несчастную тварь.

— Что?! — услышав это, Геометр подскочил с места. — Ты уверен, что девочка убила животное?

— Я видел это своими глазами. Высокочтимая Владислава проводила меня на чердак здания — надо признаться, я об этом тайнике ничего не знал — и позволила созерцать всю картину пыток от начала и до конца.

— Но это тесты красных, а не алых! — ужаснулся Геометр. — Хотя может быть случайность. Ты не видел, был ли у животного какой-то порез, рана, что-то ещё?

— Нет, не видел. Видел только, что они достали дохлого зверька и стали трясти им в воздухе, а девочку, которая его убила, забрали.

— Не верю, — пробормотал Геометр. — Это случайность. Наверное, они ранили животное и ждали, что ребёнок исцелит его, а смерть оказалась случайностью.

— А если смерть не случайность, а цель теста? Алые были очень рады, когда это произошло. Они явно ожидали чего-то похожего.

— Тогда они не алые… — почти что шёпотом произнёс Геометр. — И они пришли в город лечить сына градоначальника. И дочка служанки, которую я сегодня видел…

— Тихон, что ты понял? — насторожился Аристократ, всё ещё обдумывая сведения, сообщённые Мечтателем. — Сейчас не время делать многозначительные паузы.

— Магия крови может не только лечит, но и причинять вред. Тех, кто использует её со второй целью, называют красными. Считается, что все красные были убиты, а их магия уничтожена. Но если рассказанное Богданом правда, значит алые по-прежнему сохранили традиции и секреты красных. Это строго-настрого запрещено. Если сообщить об этом верховному князю, то на алых начнутся гонения. Но всё это выглядит крайне подозрительно, будто бы мы участники какой-то хитроумной постановки. Сначала княжна, потом и мне, и тебе, Храбр, рекомендуют стать членами церкви Первопламени…

Услышав это, Мечтатель прыснул со смеху.

— О, глубокоуважаемые друзья, вам определённо пойдут накидки отцов церкви. А величать вас будут не иначе, как…

— Подожди! — грубо и раздражённо оборвал его Аристократ. — Тихон, прошу тебя, закончи мысль.

— Я хочу сказать, что нас троих как будто бы подталкивают к какому-то необдуманному шагу. Ну подумайте сами, каковая вероятность, того, что за два дня мы столкнёмся с дочкой верховного князя, которую, к слову, совершенно не подготовили к жизни здесь, на поверхности? Ты сразу распознал в ней княжну, а ведь ты уже давным-давно выпал из жизни высшей аристократии. Любой человек с намётанным глазом сделал бы это ещё скорее. Какова вероятность того, что нас предупредят о грядущей войне, объявится какая-то девица из сиротского дома, о которой никто никогда не слышал — я ведь там тоже бываю, Богдан, прихожу лечить детей, и не знал никакой Владиславы…

— А я её там видел! — перебил его Мечтатель.

— … и которая покажет одному из нас строго запрещённые ритуалы? — проигнорировал друга Геометр. — Всё это очень подозрительно. У меня плохое предчувствие. То, что ты говорил мне, Храбр, об убийстве княжны. Может быть, на это и рассчитывают? Авторитет алых растёт, церковь этого опасается. Верховный князь на стороне церкви. Может, мы должны стать теми, кто эту войну и разожжет? Сын мятежного князя убивает княжну, а его друзья оказываются замешаны в ритуалах красных, под которых всё это время маскировались алые? Твой приёмные отец сказал, что следит за тобой. Но ты уверен, что его забота искренняя? Уверен, что ради безопасности своей фамилии он не пожертвует твоей жизнью?

Глаз Аристократа задёргался, рука легла на рукоять кинжала, крепко её сжала, на лицо легла маска гнева. Мечтатель даже попятился, увидев перемены, которые происходили с другом.

— Если это продолжение мести за мои слова, которые тебя оскорбили, Тихон, то ты перегибаешь палку, — холодно и злобно произнёс Аристократ.

— Это не месть, Храбр, — спокойно, но твёрдо произнёс Геометр. — Я бы никогда не подумал ёрничать на столь чувствительные для тебя темы. Это трезвая оценка ситуации. Я знаю, что ты бесконечно ценишь Истислава, считаешь себя обязанным ему всем. Но есть хотя бы один шанс из миллиона, что если перед ним поставят выбор — ты или его семья — он сделает выбор в пользу последней? Хотя бы один шанс из миллиона?

Аристократ опустил голову, задумался. Спустя минуту молчания так ничего и не ответил.

— Ладно, твой ответ всё равно ничего не меняет. Исключать простое совпадение я бы тоже не стал. Поэтому прошу вас всех об одном: не совершать никаких необдуманных поступков в ближайшее время. Чтобы не произошло, лучше оставаться в стороне и ждать. Всё это выглядит слишком подозрительным.

— Подожди, — вмешался в разговор Мечтатель. — Выходит, такие испытания запрещены и если о них рассказать, то детей перестанут пытать?

— Если о них рассказать, то за алыми начнётся настоящая охота, которая может перерасти в полноценную войну, потому что многие влиятельные князья оказывают алыми серьёзную финансовую поддержку за те услуги, которые еретики им предоставляют. Повторюсь, всё это выглядит так, как будто для нас закинули сразу несколько приманок, и мы попались хотя бы на одну из них.

— И ещё кое-что, — сказал Мечтатель, — ты говоришь о дочке верховного князя. Но я не припоминаю, чтобы мы встречали столь высокородную особу на своём пути.

— Потому что пить нужно меньше, — сердито отозвался Аристократ.

Геометр пересказал причину вчерашней потасовки в корчме и советы, которые ему и Аристократу дали отец Градимир и князь Истислав.

— Действительно стоит ограничить мои возлияния, — пробормотал поникший Мечтатель.

— Ты после каждого визита в корчму так говоришь, — по-доброму пожурил приятеля Геометр. — И, кстати, ещё одна лопата земли из ямы моих доказательств: купец, который нанял меня заниматься с его детьми, сегодня обратился с очень странной просьбой, — Геометр многозначительно посмотрел на Аристократа. — Боян Венцеславович просил меня представить его тебе, Храбр.

Аристократ изобразил удивлённую гримасу.

— Зачем?

— Не знаю. Он толком ничего не сказал. Но он очень влиятельный и очень богатый человек. Уж поверьте, я бывал у него дома. Похоже, и ему что-то известно.

— Каким образом мы могли оказаться в центре этого заговора? — задал безадресный вопрос Аристократ. — Почему именно мы?

— У тебя есть мотив замышлять против князя. Мы твои друзья, наверняка безбожники.

— Постойте, высокочтимые господа. Но каким образом вы втянули во всё это Владиславу? — вмешался Мечтатель. — Если практики алых ли, красных ли станут известны, мы-то уж точно окажемся вне подозрения.

— А кому об этих практиках ты пойдёшь сообщать, Богдан? — горько спросил Геометр. — Градоначальнику. Тому самому, у которого прямо сейчас сильно болеет сын. Сектанты прибыли сегодня в город лечить этого мальчишку. Опять же, совпадение? Повторю моё мнение — пока ничего не прояснилось, нам лучше воздержаться от каких-либо шагов. Если это заговор, то мы всё вскоре узнаем. Если простое совпадение, то будем рассуждать, как быть дальше, когда получим больше информации.

— Познакомь меня с этим купцом, — предложил Аристократ. — Как ты сказал, Боян Венцеславович?

— Зачем? — удивился Геометр.

— Думаю, моя беседа с ним всё прояснит быстрее. Смотри, — Аристократ встал на ноги и начал ходить из стороны в сторону, — я пытаюсь рассуждать логически. Если нас втягивают в какую-то интригу по дискредитации алых и легитимизации нападения подземелья на Мракгород и мелких князей, то моя с ним беседа нам никак не повредит.

— Погоди-погоди, — вмешался Мечтатель. — Что такое легитимизация? Право слово, ваш подземный язык ужасен.

— В данном случае казус белли, — пояснил Геометр.

Мечтатель посмотрел на него округлившимися глазами, будто услышал ещё большую тарабарщину.

— Повод для объявления войны или подавления восстания, — разулыбася Аристократ. — Я думал, ты начитанный.

— Многоуважаемый Аристократ забывает, что его скромный слуга Мечтатель простой крестьянский сын, не имевший опыта общения с высокородными отпрысками благородных семейств, — подскочив на ноги и многократно раскланиваясь по время своей речи, проговорил Мечтатель. Геометр и Аристократ широко улыбались во время этого представления. Всё-таки что-что, а развеять мрачную атмосферу Мечтатель умел, при этом был необидчив, в отличие и от Геометра, и от Аристократа.

— Одним словом, — продолжил Аристократ, когда Мечтатель кончил паясничать, — беседа с этим Бояном Венцеславовичем не причинит нам вреда, но позволит выяснить, насколько твои догадки верны. Он же должен будет проговориться о том, что ему от меня надо. Сейчас нам на пользу пойдут любые дополнительные сведения, если уж нас пытаются втянуть в заговор подобного масштаба.

Геометр немного помолчал, нахмурившись, потом кивнул.

— Ты прав, Храбр. У меня завтра опять занятия с его детьми, я обязательно с ним поговорю, если он будет дома. Сейчас нам пригодятся любые сведения.

— Договорились, — кивнул Аристократ.

— А что с сиротами? — вставил Мечтатель, когда повисла небольшая пауза.

— Пока ничего, подождём развития событий, — ответил Геометр.

— Но я пообещал Владиславе…

— Богдан, послушай, мы ничем не можем ей помочь, ты сам это прекрасно понимаешь. Нам бы самим разобраться с тем, что происходит, — Аристократ подошёл к нему вплотную и проговорил это очень отчетливо, чтобы смысл слов до Мечтателя дошёл наверняка.

— Еразм Могучий осудил бы наше безнравственное бездействие, — сослался на одного из мифических персонажей Мечтатель. Еразм Могучий был известен тем, что черпал богатырскую силу из своей нравственности, а лишился силы когда единожды соврал для благого дела.

— Еразм Могучий выдумка, — безапелляционно заявил Геометр, — а мы нет.

— Язвительнейший Геометр не упустит возможности надругаться над святым, — в традиционной шутовской манере прокомментировал Мечтатель слова Геометра.

Тот лишь пожал плечами.

— В любом случае, всё что мы до сих пор обсуждали к цели нашего визита не относится, — неожиданно напомнил Аристократ. — Ты вчера показывал нам мешочек, Богдан.

— Само собой, архипамятный Аристократ, мешочек со мной, — засуетился Мечтатель, копаясь в карманах своей шубы. — Вот он!

Достал, положил на стол, развязал тесёмку, и высыпал небольшой количество порошка на столик. Геометр и Аристократ подошли поближе и с интересом стали осматривать порошинки.

— Ты уже пробовал? — спросил Геометр.

Мечтатель отрицательно покачал головой.

— Боюсь, — честно признался он. — Если не получится, я не смогу больше надеяться. Ты со своей идеей посеял во мне надежду, и я не хочу её терять.

И Геометр, и Аристократ поняли, о чём говорил Мечтатель. Троица переглянулась, никто не решался начать. Внезапный страх обуял троицу одновременно.

— Давайте я, — вызвался, наконец, Аристократ.

Он взял свечку, замер на мгновение, потом поднёс к рассыпанной на столешнице дорожке, прижал пламя к одному концу. Стоило язычку пламени легонько лизнуть порошинку, как та заискрилась и лопнула, передав свой жар соседним порошинкам. Дорожка запылала, время от времени разбрасывая случайные искры из стороны в сторону. Огонь усиливался и не думал затухать.

— Тушите, — промямлил ошеломлённый Мечтатель.

Аристократ огляделся, увидел глиняный кувшин с водой у лежбища, схватил его и затушил разгоравшееся всё сильнее пламя. Вода брызнула на Геометра и Мечтателя, но они этого и не заметили.

Троица молчала минуты две, переваривая увиденное. Наконец, Мечтатель осмелился заговорить.

— Ну что, этого хватит?

— Я не ожидал, что это правда, — выдавил из себя Геометр. — Ты понимаешь, что это значит, Богдан? А ты, Храбр?

— Мы полетим, — произнёс Аристократ. — Я найду деньги, найду столько, сколько потребуется. И мы полетим!

— Мне нужно выполнить расчёты, но то, что я видел, превзошло все мои ожидания. Ты отдашь мне остальное? — спросил Геометр.

— Конечно, я для того его и достал, — ответил Мечтатель.

Они ещё какое-то время обдумывали произошедшее, немного поговорили о дальнейших планах и о том, где завтра встретятся, Геометр пообещал выполнить всю предварительную работу сегодня же, после чего друзья, наконец, разошлись каждый по своим делам.

И ни один из них до конца не могу поверить, что слухи о пороховой смеси, изобретённой в подземельях, оказались чистой правдой.