Курс на СССР: На первую полосу!

Глава 21

Бежевый «Иж-Комби» с распахнутой водительской дверью стоял у самого тротуара. Возле него, поглядывая на часы, прохаживался Сидорин. С непокрытой головой, в распахнутой куртке «Аляска» он напоминал обычного городского пижона. Мы с Гребенюком выпрыгнули из такси…

— Андрей Олегович!

— А, явились… — лейтенант кивнул на «Комби». — Эта?

Я быстро осмотрел машину. Внешний вид, цвет, номер И 54–66 МТ все совпадало.

— Она! — уверенно подтвердил я.

— Так вы их взяли! — обрадовался Гребенюк и с надеждой взглянул на Сидорина. — А… где Валя?

Тот хмуро покачал головой:

— Машина числится в угоне. Совершив преступление, похитители ее просто бросили… Сейчас ГАИ подъедет. Вроде бы, хозяин нашелся.

С угрюмым лицом Серега отошел в сторону, присел на корточки, прислонившись к стене, достал сигарету и нервно прикурил. Его руки дрожали, а глаза были полны решимости идти до конца. Даже вопреки закону. Я помнил этот взгляд убийцы из будущего и невольно содрогнулся. Совсем недавно я попытался исправить его карму, направить энергию в мирное русло. Вроде получилось, парень влюбился, занялся честным частным бизнесом, стал практически законопослушным гражданином. И вот теперь всё рушится. Нет, я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы этот звериный блеск навсегда ушел из его глаз.

Жёлтая «копейка» с мигалками выскочила из-за угла. Хотя, скорее, это был ВАЗ-21011… Ну да, бампер без «клыков» и черные вентиляционные нашлепки на задних стойках. Из машины не спеша, с ощущением собственной значимости вышел гаишник и поздоровался с Сидориным. С заднего сиденья выкарабкался какой-то пожилой мужичонка, в подбитой искусственным мехом куртке и бросился к припаркованному автомобилю.

— Да-да, это она, — дрожащим голосом радостно прокричал владелец угнанной тачки и с любовью погладил её по крыше. — Ласточка моя… Стояла себе в Анисимовке, на даче… Я зимой вообще редко на ней езжу. Салон большой, прогревается плохо, а у меня радикулит… Ох, и кому это понадобилась моя старушка? Она же еще из первых выпусков. Однако, бегает резво… Спасибо вам огромное, товарищи милиционеры!

— А почему сразу не заявили об угоне? — поинтересовался Андрей Олегович.

— Так, понимаете, я к дочке в Ленинград ездил, на поезде… Пока туда-сюда, дней пять и прошло. Приехал, а машины и нету! Я чуть с ума не сошел… Ой! А номера-то не мои!

— Это с ГАИ разбирайтесь, — махнул рукой Сидорин, потеряв всякий интерес к обрадованному автовладельцу.

Отойдя в сторону, Сидорин подозвал нас с Гребенюком.

— Ну, вы особо не паникуйте, — он положил руку на плечо Сергея и крепко сжал. — Держись. У нас есть еще сутки! Найдем. Все сведения у нас имеются. А вы будьте на связи!

— Там это… — Гребенюк посмотрел прямо в глаза Андрею Олеговичу. — Георгий Мефодьич, ну, шеф наш, предложил заплатить…

— Знаю, — прервал его лейтенант. — Операция уже разработана. На передаче денег всех и повяжем. Ладно! Если что новое узнаете, звоните. Сутки еще есть.

Простившись с Сидориным, мы пошли домой.

— Повяжут они, ага… — зло сплюнув, Серега снова закурил.

— Повяжут! — спокойно сказал я. — Сидорин парень упертый.

— Но, пока они будут «вязать», Валентина у бандитов будет, — Гребенюк выбросил недокуренную сигарету в снег. — Сам буду искать! Прямо вот завтра. На работе отпрошусь и…

— Я тоже отпрошусь, — решительно сказал я, поддерживая друга. — Вместе будем искать. И начнем уже сегодня.

Гребенюк снимал квартиру недалеко, здесь же, на Кировской, у кафе «Айсберг». Туда мы сейчас и пошли.

— Интересно, почему они бросили машину именно здесь? — вслух рассуждал я. — Знали, где ты живешь? Следили?

— Да я не так чтоб рядом…

— Тогда, выходит, они тоже где-то здесь проживают…

— Или куда-то зашли…

— В «Айсберг»! Куда тут еще идти-то? — я потер руки. — Они нынче на кураже, на нервах. Самое время немного расслабиться. Может, кто-то их в «Айсберге» видел? Узнал?

Гребенюка в кафе хорошо знали, пустили без вопросов. Приглушенно моргала светомузыка. Народу было немного.

'Я рисую, я тебя рисую,

Я тебя рисую, сидя у окна…'

негромко пел в динамиках Яак Йоала.

— Молодые парни? Вчера? — официант, длинноволосый парень, лет двадцати пяти, с модными холеными усиками, задумчиво покусал губы. — Да у нас все молодые… Хотя, заходила тут пара качков.

— Качков? — я насторожился.

— Ну, крепкие такие, — пояснил официант и показал руками «жест бодибилдера». — Которые «железо» тягают, знаете? Кажется, из деревни.

— Почему из деревни? — удивленно спросил Гребенюк.

Официант пожал плечами:

— Да не знаю, — пожал плечами официант. — У меня такое впечатление сложилось. А! Одеты были… ну, не то, чтобы плохо, но как-то… не по фирмЕ! Джинсы — не джинсы, смесовка советская. Знаете, типа «Ну, погоди». Свитера… тоже обычные, какие в любом сельмаге продаются. Ну, не наш контингент, видно сразу.

— А какие-нибудь особые приметы?

— Да какое там! Парни, как парни… Лица такие… круглые, волосы средней длинны… Один темно-русый, второй шатен, кажется… На вид лет по двадцать. Да! Мне показалось, будто от них навозом пахло! Так, слегка. Говорю же, деревенские.

'Я тоскую, по тебе тоскую,

По тебе тоскую,

Не пройдет и дня…'

— Деревенские… — поблагодарив официанта, Серега вдруг встрепенулся. — Слушай, а ведь Валя как-то рассказывала… Так, мельком, я и внимания не обратил.

— Так! — поставив чашку с кофе на стол, насторожился я. — А ну-ка поподробнее.

— С неделю назад дело было, — Гребенюк взволнованно взъерошил затылок. — Мы поужинали, телик стали смотреть… «Знатоков», что ли… И Валентина пожаловалась, мол, пристали сегодня на заправке двое. Ну, так, с завистью. Стали вслух предполагать, откуда у нее такая машина! Ну, а у Валечки, знаешь, язык, что бритва. Так их отошла, мало не показалось. Потом села в машину да укатила.

— А парни?

— А черт их знает, она на них не смотрела. О! — Серега поднял вверх указательный палец. — Сказала еще, что «деревня»!

— Так! — насторожился я, чувствуя, вот она, ниточка. — Давай, вспоминай, где заправка. Я так полагаю, эти парни туда не пешком пришли. Может, и «Комби» там видели?

— Хм… заправка… — Гребенюк нервно забарабанил пальцами по столу. — Да где угодно! Валя без меня была… Хотя, в то день она куда-то в пригород ездила. Да, в «Золотую ниву»! Там хотим филиал открыть… Она еще сказала, по пути заправлюсь.

— По пути… Значит где-то сразу на выезде из города, — вслух рассуждал я. — По трассе на «Золотую ниву». Логично?

— Ну да…

— Значит, завтра берём такси и туда…

— А зачем такси-то? — допив кофе, Гребенюк усмехнулся. — У меня ж машина. Забыл? Короче, завтра с утра за тобой заеду.

— Только сначала в редакцию. Надо отпроситься.

— Ну, это само собой.

Утром Серёга заехал за мной пораньше, ведь предстояла неблизкая дорога, но для начала надо заехать в редакцию и написать заявление на отгул. Мы ехали молча, даже музыку не включали. Я внимательно осматривал улицы города и спешащих по тротуарам пешеходов. Вдруг появится какая-то зацепка.

Он всё ещё торчал, у киоска! Тот самый мужик, в сером драповом пальто и темной кепке. Сидорин предположил, что он наблюдал за редакцией, за кем-то следил. Вот странно, мужику за полтос, а он столько времени торчит на морозе. Похоже уже весь ассортимент продукции союзпечати на память выучил. И киоскёр к нему как-то слишком спокойно относится, не высовывается из окошка и не донимает вопросами типа «мужчина, вы будете что-нибудь брать?». Странно как-то всё это. Хотя, Сидорин говорил, за ним тоже присматривают. Отсюда напрашивается вывод, что вместо киоскёра там сидит какой-то кагебешник. А что, логично. Я усмехнулся. Такими темпами мне скоро надо будет в милицию переводиться, слишком много времени уделяю расследованиям разных происшествий. Хотя, зачем переводиться, можно же совместить? Открыть, к примеру, постоянную рубрику «криминальные новости».

— Так, Серега! — спокойно предупредил я. — Проезжай мимо… остановишься за углом…

— А что такое?

— Потом объясню.

— Потом, так потом…

Пожав печами, Гребенюк проехал дальше и, свернув за угол, остановил машину. Было уже почти восемь часов утра. Отгул отгулом, но опаздывать всё равно нельзя. Трудовую дисциплину никто не отменял. Я выскочил из салона:

— Жди! Я быстро.

Шел мелкий снег. Разгоняя предрассветную тьму, горели желтые фонари. К остановке, фырча, подкатил желтый ЛиАЗ, прозываемый так же «Сараем».

Сунув руки в карманы куртки, я попытался быстро прошмыгнуть мимо киоска.

— Товарищ корреспондент! — окликнул кто-то.

Я оглянулся. Тот самый, в кепке! Впрочем, агрессии он, кажется, не проявлял.

— Можно вас? Вы ведь Воронцов, да? Про технический прогресс пишете?

— Ну… да.

— Здорово пишете! — незнакомец заулыбался и протянул руку. — А я Лебедев, Анатолий Григорьевич, рационализатор. Очень бы хотелось с вами поговорить!

Вот ведь, нашел время!

Я перевел дух. Значит, ничего такого. Похоже, Сидорин перестраховался. Надо будет дать отбой. Но не сейчас, я очень занят. Надо срочно отправляться на поиски Валентины. Однако, негоже людей отшивать…

— Что же вы, Анатолий Григорьевич, вчера-то не зашли? — поинтересовался я, ставя в известность, что его появление не осталось незамеченным.

— Да, знаете, все никак не мог решиться, — Лебедев явно смутился. — Вы все-таки пресса… Да и в редакцию как-то заходить… Словно незваный гость.

— Хм… «Незваный гость», скажете тоже! — я улыбнулся ему как можно приветливее. — Я с большим удовольствием с вами пообщаюсь, уважаемый Анатолий Григорьевич!

— Спасибо! — обрадовался Лебедев и направился к входу в редакцию.

— Только не сейчас, — остановил его я. — Поймите, неотложные дела. Давайте, скажем, в понедельник? Прямо в редакцию и заходите!

— Ой… А можно не в редакции? — заморгал собеседник. — Понимаете, у меня там знакомая… да такая, что… Обязательно слухи, сплетни пойдут разные.

— Хорошо, давайте тогда здесь, на углу, в пышечной. Скажем, в час дня? Удобно вам?

— Да, да, очень удобно! Спасибо вам большое, товарищ Воронцов!

— Ну, пока не за что…

Я все же не удержался, полюбопытничал:

— А что у вас за знакомая, если не секрет?

— Да бывшей жены подруга, — скривился Лебедев. — Надежда Абрамовна…

Горгона! Вот же черт! Теперь поня-атно…

— Надежда Абрамовна? — удивился я и рассмеялся. — Понимаю, понимаю. Ну да, от неё можно ждать неприятностей.

Шеф отпустил без вопросов. Я и не соврал, сказал, что по важному личному делу. Да и выглядел соответственно, бледно и нервно.

— Ладно, Саша, иди, — напутствовал он. — Если что, звони. Может, мы чем сможем помочь?

— Да не, я сам, — кивнул я. — Спасибо, Николай Семенович!

Гребенюк в нетерпении дожидался меня в автомобиле.

«Вчера на мысе Канаверал стартовал американский космический челнок 'Челленджер» по программе «Спейс-Шаттл», — негромко бубнило радио.

Поехали…

Вскоре город стался позади. Светало. Мы ехали по шоссе, высматривая заправку. Я проезжал здесь уже не раз, и на автобусе, и с дядей Витей на его «Запорожце». Но сейчас, зимой, все казалось другим.

— Скоро уже должна быть… — обгоняя бензовоз, пробормотал Серега.

Справа промелькнул указатель «Анисимовка», 2 км.

— Опа! — крикнул я. — Ну, ка, остановись! Серег! Чуешь?

— Оттуда «Комбик» угнали!

— Вот-вот!

— А вот и заправка…

В восьмидесятые уже чаще говорили именно так: «заправка», а не «колонка», как еще лет десять назад.

Заправка, как заправка. 72-й, 76-й, АИ-93, «Экстра»…

Только вот диковато выглядела одинокая будочка кассира. Ни тебе кафе, ни шиномонтажки рядом. Буквально спросить не у кого.

Кассиршу, чем-то озабоченную женщину лет сорока с волосами крашеными хной разговорить не удалось. Валентину она так и не припомнила. Или не захотела вспоминать. Хотя, что она со своей будочки видела?

— Девушка? Да не помню, у нас тут всяких много.

— А сменщица, может что видела?

— Сменщица к вечеру будет, — буркнула она и наконец-то полюбопытствовала. — Да что случилось-то? Что, бензина не долилось? Ну, бывает. Идите, жалуйтесь! Ишь, ходят тут… Заправляться будете?

— Да, — Гребенюк протянул талон на десять литров.

Позади зафырчал бензовоз, большая оранжевая цистерна на базе «Камаза».

— Михайловна, закрывай на прием! — выпрыгнув из кабины, прокричал молодой парень в темном комбинезоне и запел. — Учкуд-у-ук, три колодца…

— Не подскажешь, перекусить здесь где-нибудь можно? — подойдя к нему, спросил Гребенюк.

— В Анисимовке есть столовая, — вытаскивая шланг, бензовозник махнул рукой. — Недорого и готовят вкусно. Тут недалеко. Все шофера заезжают. Анисимовна-а-а! Где ты там?

— Да иду! — отозвалась заправщица, закрывавшая на навесной замок свою будочку.

Они занялись заливкой бензина в цистерну, а мы поехали в Анисимовку.

Обычный бревенчатый дом с вывеской «Столовая» располагалась прямо на трассе у въезда в деревню. На обочине, стояло несколько грузовиков и полосатый «закругленный» ПАЗик.

Внутри оказалось довольно уютно и чисто. Небольшие столики, фикус, желтенькие занавески на окнах. За стойкой раздачи на стене висел красный вымпел с надписью: «Правофланговый коллектив».

' Море, море, мир бездонный…' — по радио звучала лирическая песня Юрия Антонова.

Пахло так аппетитно, что мы, не сговариваясь, взяли подносы и стали загружать их едой. Было утро, но мы взяли по тарелке борща, сметану, котлету с пюре и компот. Обошлось меньше двух рублей на двоих. Хлеб, соль, горчица и чеснок были бесплатными и уже стояли на столах в специальных лоточках. Мы сели за столик и, положив по щедрой порции сметаны в тарелки, с удовольствием стали есть горячий борщ.

— Свободно?

К нашему столику подсели двое: молодой модник в джинсах и пожилой усач в зеленой «лесозаготовительской» спецовке.

— Ну вот, так и пробил баллон! — поставив поднос, продолжал рассказ модник. — На ровном месте! Все из-за этих, навозников…

— Навозники? — я опустил ложку, насторожившись сказанным.

— Ну, навоз тут вывозили, с фермы… С неделю назад, — пояснил пожилой и, попробовав борщ сказал. — Пожалуй, соли маловато…

— Главное, наглые такие! — модник возмущенно покачал головой. — То на колонку без очереди влезут, то опасный обгон затеют! Я, как их газон увижу, так уже дёргаться начинаю! Кого только на дороге не встретишь!

— Бывают и девчонки красивые, — улыбнулся я.

— Ну, это больше летом, — разулыбался модник и внезапно нахмурился. — А эти вот, навозники, уроды настоящие! Даже красоту оценить не могут. Как-то к девчонке на заправке вязались. Красивенькая такая блондинка…

Молочная ферма, даже не ферма, а целый молочный комплекс на семьсот голов, принадлежала колхозу «Золотая нива». Мы подъехали ближе и осмотрелись. Несколько кирпичных зданий, комната отдыха, «Красный уголок». Над крыльцом висел плакат «Коллектив коммунистического труда»

— Навоз? — куривший на улице скотник, судя по запаху, не просыхал никогда. — Что, купить хотите?

— Да нам бы свой вывезти, — я врал вдохновенно, как Остап Бендер. — Говорят, у вас тут шоферы сговорчивые есть, молодые. Не обидели бы…

— Молодые? — выпивоха сдвинул на затылок шапку. — Это… у нас один молодой. Был, да недавно за прогулы уволили. Или сам уволился.

— А что за парень-то?

— Вроде, Витьком звать… Или Виталиком. Приятель у него еще с Анисимовки… Того не знаю, как. Парни серьезные! Железо тягают, качаются, мускулами хвастались.

— Железо? А где?

— Да подвал где-то у них… не знаю… Вроде как, в городе где-то.

В городе… Попробуй, найди. Однако, тепло! Тепло! Горячо даже!

— На Куйбышева я одну такую качалку знаю, — вдруг произнес Гребенюк. — Официальную, с тренером.

— Поехали!

— Э, ребята! — окликнул скотник, похоже жаждущий продолжения разговора. — Вы бы сгоняли за бутылочкой, уважили бы рабочего человека.

— Пить, здоровью вредить! — выдал я лозунг и подмигнул Серёге.

— Да, мужик, ты того, завязывай, — он кивнул на плакат. — А то для тебя это так и останется только словами.

Мужик перевел осоловелый взгляд на лозунг «Мы придём к победе коммунизма» и икнул.

Тренер в спортзале на улице Куйбышева оказался сущим пижоном! Яркий бело-зеленый ГДР-овский спортивный костюм, синие кроссовочки «Адидас», модная прическа. Вел себя несколько высокомерно:

— Ну, к нам много, кто ходит. Сведений о посетителях не разглашаем. Да, честно говоря, и не спрашиваем.

Пижон явно отмахивался на нас, словно на надоедливых мух.

— Мы вообще то из газеты! — разозлился я. — Статью о вас написать хотим. О том, как у вас тут все здорово!

— Статью? — вопреки моим ожиданиям, тренер вовсе не испугался, а обрадовался. — Правда, что ли?

Я молча показал удостоверение.

— Так это ж другое дело! Что ж вы сразу-то… — пижон просиял белозубой улыбкой. — И фотографировать будете? Кстати, у нас тут и девушки… Меня Владлен Петрович зовут. Можно просто Владлен.

— Э-э-э, мы не совсем… — начал Гребенюк, но я ткнул его локтем «молчи лучше».

— Фотографировать, конечно же, будем, — заверил я. — Но, пока просто поговорим, прикинем. Чтоб не с бухты-барахты.

— О, это правильно!

— Владлен Петрович, — начал я опрос. — Значит, это единственный в городе спортзал-качалка?

— Ну-у… — задумался тренер, пытаясь сообразить, стоит ли откровенничать, чтобы не спугнуть журналиста и не лишиться бесплатной рекламы. — Еще парочка есть. Но, наш самый лучший! Прямо вот так и напишите…

— Обязательно, — заверил его я. — И хотелось бы… чтобы на интервью контингент у вас был… порядочный, что ли…

— У нас все порядочные! — выпятил грудь Владлен.

— И что, никакая шантрапа не приходила? — я доверительно склонил голову набок. — Дело-то такое. Понимаешь? Серьёзные люди могут заинтересоваться. Не хотелось бы их разочаровывать.

— Да были тут двое… — хмыкнул понимающе тренер. — Пахло от них как-то… ну, нехорошо пахло… Шарились, шарились, а потом старый гриф пропал… А потом и четыре «блина»! Новые! Я еще с ними, ну, с этими, хотел переговорить, а от них и след простыл! Вот ведь гады. Нет, не подумайте, что жалко! Попросили бы по-людски, договорились бы. А то так…

— Что же они, на дому, что ли, теперь качаются? — я затаил дыхание.

— Почему «на дому»? — пожал плечами тренер. — Тоже мне еще, тайна! Старый хлебозавод знаете? Ну, как на Анисимовку ехать?

Из спортзала я успел позвонить Сидорину, но того на месте не оказалось, пришлось оставить информацию дежурному. В очередной раз убедился в необходимости скорейшего внедрения мобильной связи, это бы решило много проблем. В частности, нам бы не пришлось сейчас действовать в одиночку, совершенно не представляя, когда прибудет помощь, да и будет ли она вообще.

К старому хлебозаводу мы подъехали уже в сумерках. Бросили машину на повороте, в зоне видимости, чтобы тем, кто будет ехать за нами было бы легче сориентироваться, куда мы пошли. По обеим сторонам дороги были практически непроходимые заросли, а редкие фонари, горящие через одного, практически не освещали дорогу. Но это позволяло нам незаметно подобраться к хлебозаводу.

Приземистое здание из красного кирпича, выглядело запущенным и мрачным. Но толстые трубы теплотрассы были недавно обмотаны стекловатой, похоже кустарно, так как кое-где прорывались облачка пара.

— Похоже, здесь и отопление, — осматриваясь, негромко заметил я. — С комфортом устроились, гады!

Висевший на двери подвала новый амбарный замок убедил нас, что здесь все-таки кто-то бывает, хотя бы изредка.

— Нам бы как-нибудь проникнуть внутрь… — Гребенюк озадаченно потрогал замок. — Может, монтировочкой?

— Давай-ка лучше пройдемся вокруг. Посмотрим.

Не может же такого быть, чтобы местные жители на кирпичи ничего не растащили? И не позарились на стекла?

Так и оказалось! Со стороны леса, зияли провалами черные подвальные окна. Узковато, конечно, но…

— Ну, что, Серега? Полезли…

Скинув куртку, я проник внутрь почти без проблем, а вот Гребюнюк был поплечистее меня, и еле-еле протиснулся.

— Уфф! Эх, фонарик бы!

А вот тут он был прав! Этого мы что-то не предусмотрели…

— Ничего… — чиркнув спичкой, Серега прошел вперед, к распахнутой двери. — Интересно, где ее могут держать? Может, позвать! Валентина-а! Валя-а-а!

От сводов подвала отразилось гулкое эхо. Спичка догорела… вторая… третья… десятая…

И тут я заметил еще одну дверь! Припертую чем-то тяжелым… Ну да, гриф от штанги!

— Серег, посвети, — сказал я, отбрасывая гриф в сторону. — О, да тут еще и засовчик…

Дверь со скрипом открылась и прямо над моей головой что-то со свистом пролетело. «Ухх» и ударилось в стену. Я обернулся, и тут же мне в спину уперлось что-то острое. Пика?

— А ну, руки вверх! — раздался грозный девичий голос. — Стоять! Дернешься, проткну, как жука.

Я безоговорочно поднял руки вверх и почувствовал, как холод сковывает моё тело. «А ведь и вправду, проткнет!»

— Валетинка… — умильно произнес Гребенюк. — А можно, все-таки, как-то не так грозно?

Пять секунд тишины…

— Сереж? Ты? — недоверчиво спросила Валентина.

— Да я, я! — рассмеялся он. — А со мною Сашка. Ты его, пожалуйста, не протыкай.

Зажженная спичка осветила блестящие глаза Валентины и её улыбку.

— Ребята, вы всё-таки меня нашли, — дрогнувшим голосом произнесла девушка, всё ещё прижимая копьё к моей спине. — А я ведь уже решила…

— Ты как? — спросил я, всё ещё не решаясь опустить руки, кто знает, как она отреагирует после перенесенного шока.

— В порядке, — спокойно ответила она.

— Так может перестанешь меня дырявить?

— Ой. — хихикнула Валентина и убрала копьё. — Можешь опустить руки.

Спичка погасла и тут же послышались звуки поцелуев…

— Ну, давайте сначала выберемся отсюда! — покашлял я.

Я зажёг спичку и увидел радостных влюбленных.

— Тсс! — прошептала Валентина и указала рукой на решетчатое оконце.

Гребенюк приложил палец к губам. Снаружи, с той стороны, блеснули фары. Явственно донесся звук подъехавшей автомашины и голоса.

— Сейчас мы тут их и возьмем с поличным. — азартно прошипел Серега. — Ну теперь они от нас не уйдут!

Я усмехнулся: уйти бы самим…

Мы пробрались в главный подвал и осторожно двинулись к проёму, через который попали сюда.

Где-то наверху скрипнула дверь, проскользнул по стенам узкий луч фонарика и раздался топот ног по металлической лестнице.

— Витек! — удивился первый. — А дверь-то…

— Сам вижу! — злобно рыкнул Витёк и заискивающим голосом позвал. — Эй, девочка! Ты ведь еще здесь, правда? А ну, покажись! Покажись, иначе хуже будет. Нам ведь все равно, в каком виде тебя…

Послышался клацающий звук. В свете фонарика тускло блеснул пистолет. Похоже, немецкий «Парабеллум».