Курс на СССР: На первую полосу!

Глава 13

Я покинул помпезное здание областного комитета партии окрыленным! Дело сдвинулось с места, ура! Даже два дела, информационно-техническое и экономическое. Последнее, похоже, двигалось и без моего участия силами «заинтересованных людей» в ЦК. К которым относился и Горбачев, будущий разрушитель Советского Союза.

Впрочем, немного ему тогда осталось и разрушать, в теории заговора я никогда не верил. Да и тот же Горбачев… Трудно представить, чтоб он всерьез планировал сменить пост руководителя одной из самых влиятельных стран мира на рекламу пиццы и всеобщую ненависть бывшего советского народа. Да, несомненно, его использовали, причем, использовали втемную.

Огульная приватизация и вымывание средств из госпредприятий в присосавшиеся к ним кооперативы, директорами предприятий именно для воровства и созданные. Отмена монополии внешней торговли, дурацкая антиалкогольная кампания, и это в момент обвала цен на нефть и газ, основных поставщиков валюты. Вывод войск из ГДР, наконец! Да и с Афганистаном тоже затянули. Еще и Чернобыль, заигрывание с национализмом…

Совершенно непростительные ошибки… не ошибки даже, а хорошо спланированные диверсии! Будь на месте Михаила Сергеевича кто-то другой, хоть тот же Черненко, Романов, Тихонов… даже Лигачев, разве произошло бы такое? Дали бы они себя так продавить?

Однако же, вот! Именно на Горбачева сейчас делали ставку все сторонники грядущих реформ: номенклатура ЦК, высший генералитет партии, хорошо себе представляющий положение дел в экономике Союза.

Но, сейчас, вроде дело пошло. Скоро пленум. Еще не забыть бы напомнить про Чернобыль! Да думаю, Серебренников не забудет. Жаль, что он не в ЦК! А на Горбачева можно надавить или уже сейчас попробовать его дискредитировать с помощью того же Виктора Сергеевич Метелкина, шпиона и отца Метели.

Интересно, что он узнал по фотографиям? Можно там вообще хоть что-нибудь узнать? Фотобумага, проявитель, фиксаж, все стандартное. Установить марку фотоаппарата? Наверное, можно. Только, что это даст? Сколько в городе «Зенитов» и «Вилий»? Немеряно!

Однако, не надо забывать о письме, и о тех ребятах, что помогали в доставке по адресу. Ну, допустим, найдут их… А дальше-то все, тупик! Тем более, что прибегать к помощи КГБ Метелкин вряд ли станет, побоится. Так что будет использовать лишь своих людей, парней на бордовой «Волге». И вообще, пора бы его натравить на Горбачева! Но это не сейчас, а после Нового года.

На следующий день я, как и планировал, заглянул в следственный отдел ближе к вечеру. Капитан Зверев был в форме и выглядел каким-то непривычно возбужденным и радостным. Когда я вошел, он весело напевал:

— Миллион, миллион, миллион алых роз… А! Корреспондент! Ну, заходи, заходи, есть и для тебя новости!

— Неужели, нашли того… что кирпичом… — присаживаясь, ахнул я.

Константин Сергеевич хохотнул:

— Смотри-ка, догадался! Взяли, Саша, взяли. И не одного, всех. Я ж тебе говорил, их там целая банда. Всех и накрыли… Главарь только скрылся, он на дела не ходил, лишь планировал. Да возьмем и его! Уже фоторобот составили, глянь.

Я взял в руки листок бумаги с рисунком… Волевое, чуть вытянутое, лицо, темная челка, шрам на левой щеке…

— Кличка Костян, зовут, соответственно, Костя, — пояснил Зверев. — Больше в банде о нем ничего не знают…

Я похолодел. Костя… Со шрамом! Ну да, похож… Да, точно он. И скрывать этого не нужно! Они же Колю…

— А я его где-то видел… — глядя на фоторобот, я покусал губу. — Шрам этот, челка… Вспомнить бы только, где.

— Так-так-так! — капитан потер руки. — А ну-ка, давай, вспоминай.

Тут теперь нужно было не торопиться. Острожненько нужно было. В конце концов, и Гребенюк этого Костяна откуда-то знал, а подставлять Серегу не хотелось. Зато можно было поставить кое-кого другого! И без всяких переживаний. Пусть походит на допросы, понервничает…

— Товарищ капитан, вы такого музыканта, Весну, знаете? Константин Веснин. Песни еще поет, и сам, и с группой… Ну, его все знают же!

Весну Зверев не знал. Да и вообще, вряд ли и так уж многие было в курсе дел в городском музыкальном андеграунде. Популярность Весны была весьма относительной и локальной. Как говорится, широко известен в узких кругах.

— Думаю, Весну можно через городских музыкантов найти. Ну, которые в ресторанах… А Костян у Весны автограф как-то брал, я видел! Ой… тогда, наверное, Весна может его и не знать…

— Ничего, — рассмеялся следователь. — Найдем, спросим.

Я вытащил диктофон (вообще-то, магнитофончик «Спутник 404»):

— Товарищ капитан, так что вы скажете о банде?

— Не-не-не! — усевшись на край стола, замахал руками следователь. — Давай-ка без диктофона. Лучше запиши в блокнот!

— Как скажете, — я убрал магнитофон в сумку и вытащил блокнот. — Так что?

— Пока многое, тайна следствия, — Константин Сергеевич потеребил усики. — Но, кое-что уже сказать можно. Банда состояла из нескольких человек, один из них работал на Металлическом заводе. В каком именно цехе, пока не скажу, об этом писать не надо. Ясно теперь, почему налетчики точно знали, когда на заводе аванс и получка?

Записывая, я молча кивнул, чего ж неясного-то?

— Там и «Рюмочная» рядом… — продолжал капитан. — И еще одно злачное заведение, так называемая «Стекляха». Они там рядом и крутились, жертвы высматривали. Потом шли следом и нападали. Сзади по голове, фомкой! И били, надо сказать, умело, ни одного смертельного случая. Даже «менее тяжкие» редко.

— Но, Хромова же ударили кирпичом! — я вскинул голову.

— Кирпичом, — Зверев согласно кивнул. — Коричневым, огнеупорным. Там, на ране и в волосах даже коричневатая пыль осталась. Кстати, про кирпич они почему-то не вспомнили. Фомкой, говорят, били всегда. Да и видно умеючи. А Хромова что-то уж слишком зверски. Чуть левей, и не выжил бы. Их там кто-то спугнул, часы снять не успели…

Хромова… Слишком зверски… кирпичом. Так, может, это вовсе не банда? Может, и впрямь, диверсант, убийца? Ну, тогда, получается — плохо сработал, цели своей не достиг. Хотя, мало ли гопстопщиков на районе?

Я пришел домой рано, родители еще были на работе. Отец вообще заканчивал поздно, а мама, скорее всего, стояла в очереди в каком-нибудь магазинчике по пути к дому. К Новому году обычно «выбрасывали» майонез, докторскую колбасу, венгерский зеленый горошек… Все для салата, для любимого народного «оливье». Родители обычно еще брали к празднику костей на холодец и, если удавалось достать хорошего мяса, лепили пельмени. Ну, а коли с мясом пролет, так дистрофичную курицу «синюю птицу» уж всяко, купить можно было.

Дожидаясь родителей, чтобы поужинать вместе, я сел за стол и стал набрасывать план очерка о милицейских буднях. О том, как они отважно задержали опасную банду грабителей. Еще можно дать приметы главаря, парня со шрамом, Костяна. Вот этот точно убийца, я хорошо помнил, как он поигрывал ножичком! Первый раз удалось выкрутиться, во второй, разборкам неожиданно помешал товарищ Метелкин. Может быть, Костян и сам выходил на гоп-стоп? Не ставя своих в известность, так сказать, чисто личный приработок, мимо общей кассы. Могло и такое быть, мог и он Колю, кирпичом… Зверев говорит, кто-то спугнул. Так надо написать об этом в очерке. Пусть этот человек найдется, ведь место и время известны! А «Зарю» в Зареченске читали все, иначе откуда местные новости узнавать, соцсетей-то еще не было.

Да, написать! Потом принести материал на согласование милицейскому начальству… Нет! Сначала своему, Николаю Семенычу. Эх, жаль, фотографий нет. Что за очерк без фотографий? Ну, следователей, наверное, снимать нельзя. А что тогда? Здание милиции? Кабинет? Надо бы что-то придумать.

А еще придумать, как подготовить отца и Николая к встрече с высокопоставленным партийным чиновником. В принципе-то, они готовы, записку же написали. Теперь пусть кое-чем подтвердят, продемонстрируют. Да, это важно.

От мыслей меня отвлек звонок телефона. Выйдя в коридор, я снял трубку и услышал знакомый девичий голос!

— Наташа! Как же я рад…

— Саш, на Новый год где?

— Как где? — удивился я такому вопросу. — Традиционно, дома, с родителями. Ну, а потом, даже не знаю.

— А я знаю! — девушка рассмеялась в трубку. — Мы с тобой на елку пойдем. Ну, на главной площади, у Маяковского. Там всегда так весело! Дед Мороз со Снегурочкой, конкурсы разные… Пойдешь?

— Конечно! Ну, ты нашла, что спросить.

— Я тридцатого приеду, сразу, как зачеты сдам…

— Так сразу и увидимся! Я тебя встречу. Ты на автобусе, поездом?

— Не знаю еще.

— Билеты возьми заранее. Сама понимаешь, Новый год, можешь и не уехать.

В трубке послышались короткие гудки. Разъединили. Или, скорее, у Наташи пятнадцатикопеечные монетки закончились.

Впрочем, о самом главном мы уже договорились.

С утра меня вновь вызвал к себе главный. Вернее, как всегда, оставил после летучки. Вчера он был на партхозактиве, а потом я уехал в следственный отдел, потому Николай Семенович об итогах моей встречи в обкоме ничего толком не знал, а мог лишь только догадываться.

— Ну? — кивнув на стул, пробасил редактор. — Рассказывай!

Я честно рассказал все. Да что и было скрывать-то? И про грядущие изменения в экономике, и про пленум, и о наших зареченских гениях.

— Ишь ты, — выслушав, Николай Семенович покачал головой. — Выходит, достучались до самых верхов?

— Да пока еще не до самых…

— А Серебренников что?

— Обещал всяческую поддержку. — твердо заявил я.

Уж, конечно, ничего такого конкретного второй секретарь обкома не обещал, но свою позицию высказал вполне решительно, так что можно было надеяться.

— Ладно, — главред почесал затылок и глянул на разложенные по всему столу гранки. — А как там с милицией?

Я объяснил.

— Ага, ага… — снова покивал Николай Семенович. — Вот значит, как… Фотографии будут?

— Да там же не разрешают никого снимать!

— Общий план сними, машину милицейскую, собаку — махнув рукой, редактор негромко засмеялся. — Пойми, Саша, очерк без фотографий, все равно, что король без короны! Эх, молодежь, Всему-то вас приходиться учить. Все! Иди, работай… Хотя…

Николай Семенович глянул перекидной календарь:

— Что-то я ведь еще о тебя хотел… Запамятовал… Ага! Ты же у нас теперь физорг! А в воскресенье областной лыжный пробег. Открытие сезона!

— Так снега-то еще, едва-едва!

— Ничего, в лесу снег есть! — успокоил начальник. — В район поедете, в «Золотую ниву». Горком комсомола автобусы выделил. Дело политическое, понимаешь? От нашей редакции два человека. Один, понятно, ты… Вторым кого?

Вот ведь, озадачил! И действительно, кого? Серегу Плотникова? Так он потом полгода на меня волком смотреть будет.

— Только Плотникова не предлагай, — редактор словно бы подслушал мои мысли. — У него супруга вот-вот родит.

— Тогда, может, девчонок из техотдела?

— О! — обрадовался Николай Семенович. — Сам с ним и поговори, убеди. А мы им потом отгулы. Хоть одну да уговори, кровь из носу!

В техническом отделе занимались окончательной подготовкой газеты к выпуску, делали макет и гранки. Две девушки, Галя и Надя, большую часть времени проводили в типографии, хотя и в редакции у них имелся свой отдельный кабинет на первом этаже, под лестницей, переделанный из чулана.

Слава Богу, дверь была приоткрыта, и из кабинета доносился смех. Значит, девушки на месте. Ну, какие девушки… Обеим где-то под тридцать, обе замужем. У Гали дочка во втором классе, у Нади вообще двое, в детском садике, кажется… Ну, куда им на лыжный пробег? Тем более, в «Золотую ниву», к черту на кулички! И как я их уговорю-то? А больше некого! Не Федю же, водителя, староват… Или что, кадровичку Горгону, что ли? А вот, кстати, интересно было бы посмотреть!

— Девчонки, можно к вам? Ой…

Усмотрев крутящуюся перед зеркалом полуголую блондиночку Надю, я поспешно ретировался…

Чем вызвал еще больший приступ смеха!

— Да заходи, заходи, Саша, — выглянула в дверь Галя, темно-русая, худая, с чудными карими глазами. — А мы тут бельишко меряем! Людмилы Ивановны родственнице не подошло. Хорошее бельишко, ГДР-овское… Надь! Ну, ты оделась уже?

— Ой, Сашка что, женщины в лифчике не видал? А, Сань? Не видал?

Надежда, не торопясь, застегивала пуговицы на блузке. Рядом, на столе, были разложены комплекты женского кружевного белья. Ярко-голубое, красное, изумрудно-зеленое… В магазинах такое не продавали. Словно с другой планеты!

Что ж, их можно было понять.

— Сань, как тебе, нравится? — сверкнув зелеными глазами, Надя кивнула на белье.

— Очень, — честно признался я.

— Значит, и мужу понравится… Вот пусть на Новый год мне его и подарит! С премии.

— Верно! — закивала Галина. — Я тоже возьму. Нет, вы посмотрите, как у них все шьется! И, главное, на любой размер. Мне-то, с первым, еще наищешься! А тут, пожалуйста, как специально для меня! Вот ведь, хоть и соцстрана. А мы что же, не можем так же? Нет, Сань, точно, красиво?

— Глаз не оторвать!

Заверив, я приступил к делу, как бы так, между прочим. Понимал уже, что ничего с этим спортом не выйдет.

— Лыжный пробег? В воскресенье, в «Золотой ниве»?

Женщины переглянулись.

— Я когда-то лыжами занималась, — ностальгически прищурилась Галя. — Давно, в школе еще. Между прочим, на соревнованиях выступала!

Надежда улыбнулась:

— А я в «Золотой ниве» в КМЛ была. Ну, летом, в комсомольско-молодежном лагере…

— Надь… Так, может…

— Так и да! Тем более, погоду хорошую обещают… Прокатимся!

— Термос возьмем с чайком, бутерброды… — красивое личико Нади вдруг озарилось яркой радостною улыбкой. — А мужья пока дома с детьми посидят. А то повадились, каждые выходные им на рыбалку!

— Сань, ты фотоаппарат только возьми, не забудь! Будешь там нас фотографировать… Как этих… кинозвезд, да!

Дистанций в лесу было две. Женская пять километров и мужская десять. В одном из автобусов был организован обогревочный пункт с бутербродами и горячим чаем, народу собралось много, около сотни человек со всех городских организаций. Всюду слышались шутки, смех…

«Синий синей инее-ей лег на провода-а…» — доносилось из установленного на штабном «ПАЗике» репродуктора.

С погодой повезло: легкий морозец, небо голубое, солнышко. И снег в лесу был мягкий, пушистый…

— Так, товарищи, проходим к месту старта… Здесь же и финиш, — деловито распоряжались молодцеватые тренеры из ДЮСШ. — Дистанция пять километров размечена флажками красного цвета, десятка, синего. Уж не ошибетесь… Итак… На старт… Внимание… Марш!

Лыжи я, как и многие, взял в прокате, и вот только сейчас, на лыжне, обнаружил, что ботинки-то чуток великоваты. Впрочем, с такой неприятностью я сталкивался еще в школе, и поэтому на всякий случай прихватил с собой запасную пару толстых носков, и перед самым стартом переложил их из рюкзака в карманы.

Первые три километра я пробежал довольно бодро, а вот потом понял-таки, что носки взял не зря! Надо надеть… Но, не на лыжне же, мешать другим.

Скатившись с очередной горки, я огляделся по сторонам и рядом с лыжней заприметил вполне подходящий ельничек. Туда и направился. Жаль, конечно, что такая вот задержка, но в чемпионы я особенно-то не рвался, так что сильно по этому поводу не переживал.

Спокойно снял лыжи, наломал лапника, уселся… Вдруг где-то рядом, за ельником, послышался треск двигателя…

Мотоцикл? Да нет, уж, скорее бензопила. Звук, впрочем, тут же оборвался. Послушались чьи-то грубые голоса, кто-то с кем-то ругался…

Интересно…

Я же все-таки был журналист! А потому, быстренько надев ботинки, осторожно зашагал через ельник, выглянул, старясь не обнаружить себя. Хотя, никто в мою сторону не смотрел. На полянке, посреди высоких мачтовых сосен, стояли трое парней с двумя пилами «Дружба» и топорами. С парнями ругался какой-то пузатый мужик в модной куртке «Аляска» и каракулевой шапке, стоявший ко мне спиной. Чуть дальше, за соснами, виднелась темно-зеленая морда лесовоза ЗИЛ-157, именуемого в народе «колун», и слева от него серый трелевочный трактор ТДТ-55.

— Ну, вы совсем, что ли с ума посходили, черти окаянные! — громко кричал мужик. — Что, не знали, что сегодня соревнования? Какого черта поперлись?

Один из парей хмыкнул и сдвинул на затылок шапку:

— Ну, подумаешь, пилим, и что? Лыжники ж у нас лесопорубочный билет не спросят!

— А может, и спросят! — взвизгнул пузатый. — Тут ведь кого только нет. Как говорится, лучше уж перебдеть. Так что давайте, парни, сворачивайтесь!

— Ну, Иван Федорыч! День-то какой! Да и трелевочник уже пригнали…

Иван Федорыч? Хм… знакомое имя…

— Я сказал, вон! — толстяк повернулся в профиль.

Ну точно, он! Иван Федорович Евшаков, бывший председатель колхоза и тот еще аферист. Похоже, у них тут незаконная порубка. Обнаглели, дальше ехать некуда… Ага, ага, уходят… Ну уж, нет шалишь!

Я сдернул чехол с «Зенита».

Вот вся компания. Вот лесовоз. Номер видно. А вот трелевочник. Старый, такие мало где остались…

На финиш я пришел последним. Галя с Надеждой уже начали беспокоиться. Меня увидали, обрадовались, бросились на шею, расцеловали…

— Думали, вдруг ты ногу сломал?

— Да, понимаете, там такая природа красивая, — широко улыбаясь объяснил я. — Начал снимать и увлекся!

— Ну, сразу видно, не спортсмен, — рассмеялись девчонки. — Журналист! На-ко, глотни…

Галя протянул фляжку, я сделал глоток… и закашлялся:

— Это что там у вас?

— Коньяк! Хороший, армянский. Пей-пей, у нас еще имеется. И это… Кажется, кто-то нас сфоткать обещал!

— А! Так идемте во-он к тем соснам…

Между прочим, Надежда заняла третье место, а Галина шестое. Вот же молодцы девчонки! И какие понимающие у них мужья…

Участкового в «Золотой ниве» я предупредил с утра, по телефону. Рассказал про Евшакова и парней. Сообщил и в правление колхоза.

А ближе к обеду в редакцию позвонил следователь Зверев. Прямо на мой номер, в кабинет.

— Ты, кажется, хотел сделать снимки?

— Да! — обрадовался я. — Конечно! Да-да!

— Сегодня берем с ОБХСС одну шарагу, — усмехнулся капитан. — Думаю, там можно будет кое-что поснимать. Заодно понятым побудешь, а то, знаешь, наищешься. Ну, что согласен?

— Тогда к пяти часа подходи.

Мы выехали на операцию на трех машинах! Впереди белая «Волга», за ней обычный желтый «Уазик» ППСМ, и последней буханка экспертно-криминалистической службы.

Я сидел в «Волге», вместе со Зверевым и парнем лет тридцати в черной куртке и джинсах, старшим лейтенантом милиции, оперативным сотрудником ОБХСС.

— Цеховиков едем брать, — обернувшись, поделился информацией следователь. — У них как раз сейчас самый разгар. Прижмем, наконец-то! А, Алексей?

— Да уж, Константин Сергеич, прижмем! — рассмеялся сидевший рядом со мной оперативник. — Куда они денутся-то? Хотя, Мефодьич, сам знаешь, калач тертый…

Мефодьич… Что-то знакомое… А не тут ли это деятель, которому Гребенюк…

— Внимание, подъезжаем! — азартно бросил Зверев. — Мы сейчас внутрь… Ты, Саша, снаружи, вместе с экспертами… Как выведем задержанных, можешь снимать! Все понял?

— Конечно!

Меня вдруг кольнуло сомнение, а то ли сейчас делают эти милиционеры? Ну, а почему же не то? Вполне в рамках действующего законодательства. Пленума-то еще нет! Как нет и дополнений в законы…

Вот и городская окраина. Старое каменное здание без вывески. Покачивающийся на ветру тусклый фонарь…

Машины встали в ряд, фарами ко входу.

Милиционеры рванулись, вбежали внутрь…

Вспыхнули фары!

В распахнутых дверях показались задержанные, какие-то женщины в синих рабочих халатах, за ними очень красивая, совсем еще юная, блондиночка в джинсиках и дубленке. Блондинка плакала… Ее утешал высокий парень. Вот, обнял. Милиционер схватил его за руку, пытаясь оттащить…

— Не трогайте его! — вдруг закричал блондинка. — Он вообще ни при чем! Он просто за мной зашел… Мы в кино хотели. Скажи им, Сереж!

Парень обернулся на свет, прищурился…

Гребенюк!