Кто ты такой, Саске-кун? Том 1. Разрушенный берег.

Пролог. Суд для скромного учёного

Меня провели с помпезной процессией профессиональных головорезов по залу суда и поставили на колени прямо по центру этого торжества правосудия.

— Ара-ара, как однако грубо для провластных болванчиков, которые читают остальным нотации о гуманности и демократии…

— Я, Эксилор Гирей, верховный судья республики Нарвис, объявляю вам список ваших обвинений, мистер… Что за! Где его имя? — возмущённо прошипел жирный судья, злобно посмотрев на одного из членов Псайлибрис, что держали меня на мушке.

Хотя, честно говоря, я не особенно понимал, зачем, если меня накачали убойной дозой наркоты и пси-блокаторов, сдобрив это нейронным ошейником для того, чтобы я тут не устроил геноцид.

Я, конечно, вывел всю эту дрянь из своего организма и не дал нейронному ошейнику полностью блокировать свой биокинез, но они-то об этом не знают, хе-хе-хе?

Одним словом, эти ребятки — те ещё параноики… Я же простой и крайне скромный учёный, зачем же так меня упаковывать-то?

— Мистер Гирей, наше расследование показало, что эта крыса — выкормыш Тенебриса, вылезший из этой межгалактической свалки, и все его имена, кроме клички с помойки, которую он гордо носил как титул, — всего лишь обычная фикция.

— Тенебрис? Да как ты ещё живой, если родился на этой помойке? — удивлённо спросил этот надоедливый мешок с жиром, хотя для других он, наверное, мудрый судья, да?

— Вижу, вы прочитали лишь краткую выжимку из его дела, мистер Гирей. Откройте страницу 57, чтобы долго ничего не объяснять. — Ух, какой угрюмый мужик, хотя кажется, это он попал под действие моего нового химиката, когда вламывался в мою лабораторию.

Стоит ли ему сказать, что через денёк или, на крайняк, недельку (если у него крепкий иммунитет), у него попросту откажут ноги, а через ещё день после этого он ослепнет?

Нет, пожалуй, пусть это будет для него сюрпризом, как для меня было посещение моей скромной обители кучей этого тупого спецназа из псиоников, гордо именующихся Псайлибрис.

— Что! Ему четыреста лет? Как это возможно? Разве он не должен был стать исчадьем давным-давно! — Ох, как по ушам резанул его мерзкий голос. Вот в такие моменты и жалеешь, что твой слух лучше, чем у обычного хомо сапиенса.

— Ара, посмотри на моё лицо и скажи, кто из нас больше похож на исчадье, а, жиробас? — устало спросил я у этого недоумка, так как мне уже надоел этот поганый фарс.

Всё же, всё это лишь показуха. Я уверен, что меня уже списали, и сразу после того, как я выйду из этой комнаты, меня направят на чёртову вивисекцию, чтобы понять, как я до сих пор живой и здоровый, несмотря на то что псайкерствую уже не одну сотню лет.

— Неуважение к суду! Да как ты смеешь оскорблять человека, что решает твою судьбу, жалкий выродок! — И где они его нашли? Во всей республике таких идиотов у власти исчезающе мало, так как их прикапывают их более ушлые конкуренты. Естественный отбор во всей красе. Даже жаль, что этого индивида он обошёл стороной — скорее всего, чтобы незаметно смахивать почти несуществующих людей, как я, без лишних проблем.

— Ты приговариваешься к пожизненному заключению за многочисленные опыты над людьми и фальсификацию личности! Всё, уведите отсюда этого отброса! — надрывно орал судья-жиробас.

Эх, жителей Тенебриса, живущих за чертой промзоны, как всегда, за людей не считают. Столько лет прошло, а ничего не меняется. Хех, аж смешно стало.

— Так, здоровяк, я не знаю, как тебя зовут, поэтому будешь Беном. Так вот, Бен, заткни уже своего декоративного пёсика, душевно прошу. — Активно жестикулируя, я повернулся к псионику, стоящему позади меня.

Он был двухметровым амбалом, явно вышедшим из лаборатории вроде моей, а может, и моей. Я не всегда отслеживаю судьбу своих экспериментов, да и часто работал со своими коллегами по всей нашей чудной вселенной Чёрной вуали.

Так что, может, меня повязали поделки моих коллег по цеху, но я не в обиде. Всё же учёный без пушки и генных модификаций — как шлюха на паперти, даёт всем, кто даст больше ресурсов для исследований.

Благо, я человек принципиальный и глубоко генномодифицированный, поэтому брал что хотел — обманом, шантажом и прочими милыми для больших шишек вещами.

Из минусов — есть большой риск смерти, но, право слово, в каком деле в этой поганой вселенной его нет? Правильно — ни в каком. Да и до этого как-то обходилось, но, видимо, кто-то из последних моих клиентов меня слил за приличный гонорар.

Спросите, почему же я так спокоен? Ох, так всё просто: я один из немногих псиоников, что достиг S-ранга и не превратился в исчадье через десяток лет, а уж среди биокинетиков я и вовсе один сейчас — эска.

Одним словом, я знаю страшную тайну, которую от власть имущих хранит каждый член нашей жуткой братии чудовищ в человеческой шкуре.

Так как эта тайна — луч надежды для псиоников, которые рано или поздно станут чудовищами, которых будут убивать псионики помоложе и поглупее, чем их сошедшие с ума коллеги.

— Перфектор, ты будешь устранён, если ещё раз дёрнешься. — Холодно проговорил бугай Бен, наставив на меня свою плазменную пушку.

— Ой, да ладно тебе, чего ты как не родной? Когда ты сжигал десятилетия моего честного труда, ты был куда бодрее. Или всё дело в том, что твои молодчики были сожраны моей химерой-малышкой Люси? — Тепло улыбнувшись, я слегка наклонил голову и поправил треснувшие очки, которые до этого выводили на стёкла информацию с приборов в моей лаборатории.

— Тебя будут медленно резать и колоть наркоту, пока не поймут, почему такой ублюдок, как ты, ещё не стал исчадьем, пережив десятки более достойных разумных, которые были куда как более достойны жизни, чем ты, безумный ты сукин сын!

— А вот оскорблять мою матушку не надо. Она была хорошей жительницей свалки, да и я сожрал её труп, чтобы не помереть от голода, так что точно знаю, что она была на диво здорова для жительницы свалки. Жаль только, ей перерезали горло после изнасилования. Может быть, если бы она выжила, я бы был пай-мальчиком? — Я задавал вопрос скорее себе, чем ему, но не преминул воспользоваться его ступором после моей исповеди, быстро выдвинув из рук костяные когти и перерезав горло псионику рядом с собой.

После чего, прикрывшись трупом от потока пламени, я взял плазменную винтовку у обгоревшего трупа, начав перестрелку с псами Псайлибрис.

В которой я наполовину сократил поголовье этих ублюдков, так как мои вычислительные мощности и скорость реакции из-за глубокой модификации тела намного превосходили этих воинов из пробирки. Правда, когда энергоячейка винтовки перегрелась и заискрила, я остался без оружия.

И вот уже беда: моя плохо работающая псионика не дала мне сильного преимущества против слаженного отряда душегубов. Всё же я человек науки, а не матёрый убийца, чтобы их всех тут разобрать в одиночку с порезанными силами.

Поэтому через десять минут после того, как заработала охранная система, я лежал в центре судилища, со скукой наблюдая, как из моего изрешечённого охранным пулемётом тела хлещет кровь, а мои ноги осыпаются пеплом после хорошенькой прожарки от электрокинетика Бена.

Вывод? Бен — мудила. Хотя Огонёк не лучше его — всё тело после него один сплошной ожог… Эх, как же проблемно.

— Эй, Бен, ну вот зачем было со своим горячим командиром так вжаривать, а? Ведь душевно же беседовали? — прохрипел я.

— В твоей характеристике написано, что больше всего ты боишься смерти, больной ублюдок. Так утоли моё любопытство: почему ты ещё не скулишь, моля нас пощадить себя, жидко гадя под себя и выбалтывая все свои тайны? — Плюнув мне в лицо, спросил Огонёк.

— Знаешь, Огонёк, тебе не идёт, поэтому так уж и быть, назову тебя Сучарой, ибо зачем замалчивать очевидные вещи? — Оу, он отстрелил то, что осталось от моей правой руки. Как грубо.

— Ох, ладно, мистер Сучара, так уж и быть, буду джентльменом и удовлетворю твоё любопытство. Ты слыхал теорию Штейна? — спросил я менторским тоном у этого дитятки из пробирки, накачанного стероидами.

— Что-то про нетленность разума, если я правильно помню теоретический курс из учебки. — Хмыкнув на мою напускную вежливость, ответил мистер Сучара.

— Да, этого маловато, так что освежу твою память, заодно и добавлю кое-что от себя. — Улыбнувшись, протянул я.

Хотя, наверное, улыбка без губ слегка жутковата, но, право слово, когда меня волновало мнение дегенератов из шарашки правительства республики Нарвис?

— Так вот, теория Штейна гласит, что каждый псионик — это не просто человек, а овеществлённое явление. Поэтому исчадье, в которое превращаются сходящие с ума псионики, — это не более чем естественная форма существования для нашего тела после изменения нашего разума, мой недалёкий друг.

— Поэтому рано или поздно даже самые стойкие из нас станут исчадьями. — Улыбнувшись ещё сильнее, прошипел я, смотря ему в глаза через стекла его герметичного шлема.

— Скажи мне то, чего я не знаю, ублюдок. — Спокойно сказал мистер Сучара.

— Как раз перехожу к этому! Видишь ли, мистер Сучара, причина, по которой все псионики сходят с ума, в том, что они пытаются эмулировать явления нашей объективной реальности, как допотопный принтер, пытаясь создать жалкую копию и впихнуть её в свой куцый мозг, тем самым сжигая его к чертям.

— Но есть способ сохранить свою крышу на месте! Нужно всего-то начать строить персону или, проще говоря, иное восприятие объективной реальности, где ты сам прописываешь явления в своей голове. Большинство сильных псиоников S-ранга в большинстве своём делают это чисто инстинктивно, но в своём невежестве они не доводят всё до конца, становясь исчадьями, от вида которых может просраться даже такая детина, как ты.

— И, видишь ли, воплощением персоны я называю персональной реальностью. Проецирование этой персональной реальности на реальный мир даёт эскам их чудовищную силу.

— Правда, псионики S-ранга — это уже не совсем люди, так как большинство вычислений происходит в персоне… И знаешь, что самое забавное? Я узнал об этом от одной дамочки, побирающейся на помойке. Хе-хе-хе. — Рассмеявшись безумным смехом, я посмотрел вверх, увидев, что на моих губах сфокусировался объектив камеры.

— Ну и бред. Видимо, твои мозги уже спеклись, Перфектор. Но твоё тело всё же ещё можно изучить, так что хорошие парни в белых халатах поймут, что ты с собой сотворил, чтобы не стать исчадьем от перегрузки. — Хмыкнув, прошипел мистер Сучара и потянул ко мне свою грязную лапу.

— Эх, вот вечно мне не дают закончить, а ведь по всем законам драматургии шокирующая информация всегда идёт в самом конце, мистер Сучара. — Покачав пальцем на едва двигающейся правой руке, на пальцах которой проглядывались мои кости, я закончил свою мини-лекцию.

— Так вот, когда создание персональной реальности завершается, можно сделать вот так! Ха-ха, мистер Сучара! — Сказав это, я усмехнулся и щёлкнул пальцами, один из которых после этого просто отвалился.

Эх, как занимательно. Чувствую, как меня куда-то затягивает. Хм, наверное, так и ощущается смерть? Хе-хе-хе. Или лучше всё же сказать — архивизация разума? Да, думаю, так будет точнее.

…

Тем временем все центральные каналы республики Нарвис трубили о том, что неизвестный вирус полностью выкосил население их столичной планеты Расман.