Книга седьмая. Крушитель

Глава 4 Тяжелое наступление

«Дискриминируемое меньшинство — почему?»

Хороший заголовок, яркий и сильный. Вопрос, на который не было ответа ни у кого, и именно поэтому он раньше не звучал. О «надевших черное» не говорили, не обсуждали, ими не интересовались. Но теперь всё было иначе. Мне бы не позволили поднять этот вопрос, выступай я от собственного имени, но маленький круглый значок, изображающий птичью лапку с тремя пальцами вниз, творил чудеса на самых высших уровнях.

Говорят, что стронуть лавину может и один маленький камушек, но я решил действовать наверняка, запустив серию взрывов. Первым из них было интервью с профессором социологии на одном из многочисленных японских шоу. Эта хваткая и популярная медийная личность быстро осознала свой шанс оставить свой след в истории, особенно яркий на фоне ядерного взрыва, поэтому расстаралась вовсю, организовав даже то, чего не делала ни разу в жизни — провела научную работу по «надевшим черное». Настоящую, с привлечением многочисленных добровольцев, которых у нас было много.

Само шоу стало настоящим взрывом. Не было сказано ни полслова лжи, демонстрировалось лишь положение дел, окончившееся трагедией национального масштаба. Одной или двумя, включая сеппуку бывшего комиссара Соцуюки перед императорским дворцом — этот вопрос оставили открытым. Куда важнее было доказать обществу, что у уличных бойцов не было никаких шансов собрать действующий ядерный боезапас.

Что еще важнее — не было никаких причин этого делать. А вот у гения, к тому же «сломанного», да еще и такого, кто никогда до этого не был замечен в осуждении общества из-за отношения к «надевшим черное»… Это был совершенно иной взгляд на вещи.

После показа шоу, телефон профессора Сурагами начал звонить не переставая. Десятки его коллег по всему земному шару, таких же паразитов, зарабатывающих на горячих сенсациях, принялись осаждать счастливчика. И тот был вовсе не против такого положения дел.

Волна поднялась резко, в считанные дни. Люди, привыкшие думать, что живут в светлом демократическом настоящем, внезапно осознали, что с ними, бок о бок, жили такие же люди, но пораженные в правах. Не сумасшедшие, не увечные, не вредители и не бандиты. Почему?

На этот вопрос мог быть только один честный ответ: «Потому что бойцы иногда калечат и убивают друг друга». Их из-за этого нельзя было вносить в общее правовое поле, а наказание за насилие над обычным смертным должно было быть страшнее, чем полагается обычным гражданам, но вот высказать подобную точку зрения не рисковал никто. Но нам это и не требовалось.

Когда ажиотаж достиг пика, с тем же профессором Сурагами в студии выступила Мия Ханнодзи, вместе с подругами и их… кавалерами. Им пришлось пуститься в некоторые откровения, которые нанесли огромный ущерб фан-базе девушек-айдолов, да и вообще всей этой культуре, но на это дамы пошли. В основном из-за того, что после этих выступлений, их популярность должна была улететь в небеса, а самой Ханнодзи, заявившей, что некогда состояла в отношениях с Акирой Кирью, уже было все равно, так как она официально уже была помолвлена. Когда-то.

Финальную точку поставил экспромт, обращение бывшего айдола номер один напрямую к телезрителям.

«Всё, сказанное здесь, в присутствии профессора Сурагами, является правдой от первого до последнего слова. Чтобы убедиться в этом, вы можете спросить любого „надевшего черное“. Любого. Они где-то рядом. Они всегда были рядом с вами. Всю жизнь»

Мы создали импульс достаточной силы, чтобы стронуть эту лавину. Через три дня после начала кампании, с экрана телевизоров на нас с Маной и Асуми уже хмуро и грозно смотрела физиономия моего прадеда, Горо Кирью.

С ним история обошлась куда мягче, чем с большинством других бойцов. Додзё, всё-таки, не одинокий подросток, в нем от пары десятков людей, способных достойно ответить на любую гражданскую агрессию, а тут еще и Сенко-гуми неподалеку. В конце концов, «Джигокукену» пришлось бороться лишь с парочкой обидных граффити на своих стенах, и ни с чем более. Это я отметил за позитивный момент. А вот негативный…

В додзё приходили люди в поисках защиты и справедливости. Бойцы. Я бы понял, если бы дед отказывал им в поисках убежища, но он отвергал предложения и просьбы возглавить их как общество, выступить от их лица, в защиту всех. Это тоже было бы воспринято нормально, но сейчас, когда он гудел с экрана телевизора, отвечая на сыплющиеся на его голову вопросы, я задумался об общей позиции Горо Кирью в этой жизни. Выводы, напрашивающиеся на язык, мне не нравились.

— Акира? — недоуменно посмотрела мне вслед Асуми, — Не будешь смотреть?

— Нет, пойду займусь кое-чем полезным.

— Этим самым секретным, что ли?

— Да. Меня не будет два-три часа.

— Устроим потом спарринг?

— Хорошо.

Совершенно нерационально было бы иметь в личной собственности неплохой генератор Ки, но держать его только для определенных случаев. У меня не было ни одной причины поступать нерационально, поэтому Нори Сибуяма «работал» ежедневно. Благодаря Батарейке (хотя больше бы подошло прозвище Дойная Корова), я уже поработал над своим телом и организмом Маны, лишив их последних намеков на изъяны. Кроме этого, теперь весь дом был поставлен под мой незримый контроль, стекла в окнах укреплены, да и территория соседей теперь тоже «просвечивалась» на всякий случай. Мало ли, вдруг им может потребоваться поддержка?

Остальную энергию, выкачиваемую из бывшего гордого сына династии Аффаузи, я… запасал. Способ был малоприятным и небыстрым, но технологию подобного хранения эфира я практиковал со своей прошлой жизни. Правда, там это было скорее развлечение и умозрительные опыты, но вот, здесь пригодилось.

Сегодня, правда, собранное Ки пойдет на Хиракаву. После того, как я проверю, насколько она прогрессировала.

— Да что такое! — взмыленная девушка отскочила от меня, тяжело дыша, — Я как в стенку бью! Как будто танк свалить стараюсь! Что с тобой случилось⁈ Ты вообще человек⁈

— Всё как и раньше, — пожал плечами обнаженный до пояса я, — Практиковался, рос над собой. Если не выходит, попробуй отработать на мне свои самые сильные удары. Я буду просто стоять.

Асуми постаралась так, что чуть не заработала истощение. Я же, подметив, что у неё куда лучше стали получаться так называемые «супер-удары», завершил спарринг.

— Последние три я почувствовал. Причина моей непробиваемости — всего лишь практика защиты, — попробовал пояснить я, — С открытым источником нет нужды в вечных поединках, достаточно лишь отточить технику тренировки. А вот твой прогресс…

— Задница у меня, а не прогресс! — Асуми сдула мокрый локон с щеки, — Мне негде было тренироваться. Ни в Китае, ни в путешествии.

— Это мы поправим.

— Опять варварскими тренировками? — уныло протянула тут же потерявшая боевой дух хафу.

— А у тебя есть время на обычные? — в ответ спросил я, — Упускать время с Ханнодзи…

— Нет! Не буду упускать! — тут же встрепенулась вспотевшая девушка, — Только не это!

Анализ нашей слегка хрипловатой «яркоглазой» со стороны профессиональных айдолмейкеров показал, что база, имеющаяся в наличии у Хиракавы, очень хороша, замечательно подходит под исполнение с танцем. Но нужно работать, много работать, до седьмого пота и, желательно, прямо сейчас. Когда я оговорился, что у Асуми двадцать четыре свободных часа в сутки под это дело — на глазах хореографа, раньше работавшего с самой Ханнодзи, возникли слезы радости. Тем не менее, когда присутствовавший Рио раскатал губу, я ему объявил, что Хиракава (в данный момент непонимающе вертящая головой) поставляется вместе с остальной частью банды, которой пока нет. Но… репетиции с Маной и Хидэо, парнем Эны, могут быть продолжены.

Энофобия долго боролась в блондинистой голове с возможным профитом, но магические слова «парень Эны» всё-таки оказали достаточное влияние, чтобы Рио воспылал желанием дать старт новой звездной группе, учитывая, какую поддержку та уже получает, а получит еще больше с раскрутки Асуми как новой публичной «надевшей черное».

В общем, синеглазая уже слегка побаивалась будущего, но намеревалась вцепиться в него всем, чем только можно. Несколько месяцев путешествий за мамин счет показали девушке всю необходимость иметь хороший источник собственного дохода. А раз она умела только ломать кости и выбивать зубы…

— Но я же буду уставать! Как тогда тренироваться⁈

— Не волнуйся. Наши тренировки не потребуют от тебя двигаться. Просто будет очень больно и неприятно. Сможешь отдыхать, если привыкнешь.

— Акира… — излучающие свет глаза хафу задумчиво прищурились, — Я тебе когда-нибудь говорила, что люблю тебя и боюсь… в равных пропорциях?

— Пока что нет.

— Я вообще-то хотела забеременеть сразу по приезду, — продолжила развивать мысль Хиракава, — Мы даже о чем-то таком договаривались…

— Обстоятельства изменились.

— И ты даже мысли не допускаешь, что я могу вас подвести? Что не справлюсь? Сбегу? — Асуми внезапно стала очень серьезной, — … или почувствую вкус другой жизни, на сцене? И уйду туда?

— Я не сомневаюсь в тебе, — с самым серьезным лицом, я положил девушке руку на плечо, хоть для этого и пришлось немного нагнуться, — потому что мы еще даже не знаем, на что ты способна, если за тебя взяться всерьез. Ты настолько крута, что пока справлялась чисто на силе воли. Но скоро мы выясним больше. Вместе.

Хм, почему-то она побледнела.

И губы задрожали.

У нас же вроде не холодно?

Впрочем, эмоции не помешают моим планам. Получив вдоволь времени в свое время на изучение организма Ганса Аффаузи, я разработал несколько методик утилизации тех самых паразитных потерь, которые производит каждый талантливый «надевший черное» с разожженным источником. Батарейке я просто замкнул контуры, превратив его тело в натуральную батарейку с вечно растущим резервом клеток, а вот нашу «яркоглазую» планировал улучшить по-другому…

— Ты что со мной сделал⁈ — кряхтела по старушечьи Хиракава за ужином, то и дело извиваясь на месте, — Как будто… как будто на мне свитер надет! Колючий! Дышать тяжело… и жарко…

— Привыкнешь, — невозмутимо ответил я, — Довольно быстро, думаю. Это очень полезная техника.

— Да я варюсь в собственной коже!

— Выживешь.

Действительно выжила, правда, заночевав под холодным душем, чему была вовсе не рада. Зато следующий день, проведенный у хореографа, прошел у Асуми быстро и продуктивно, а домой она вернулась, по-прежнему полная сил, которые пришлось расходовать тяжелой тренировкой. Зато спала Хиракава как убитая. Целых четыре часа. Потом ей пришлось вставать на пробежку и принимать долгий холодный душ.

Я был удовлетворен. Всё развивалось так, как должно было.

Отсутствие школьных занятий продолжало благотворно сказываться на нас с Маной. Полностью владея теперь своим временем, я успевал гораздо больше, чем раньше, а супруга, закончив свою подготовку к университету, могла теперь уделять время нашим делам и своим хобби. Последнее, в виде потенциальной будущей группы, выглядело как занятия с приходящим Хидэо, все больше привыкающем к обществу других людей, и с Хиракавой, которая проводила теперь в студии чуть ли не все время, пока была дома.

Идиллия продлилась около недели, за время которой мы пару раз удостоились чести встречать дома гостя, которому для посещения дома Кирью было достаточно перейти дорогу. Хиро Конго живо интересовался делами у Асуми с Маной, а заодно пытался разобраться, зачем вообще я вляпался во всю эту историю с «надевшими черное».

— Ты говоришь умные, но опасные вещи, внук, — хмурился он, — говоришь с экрана телевизора. Беспокойные вещи. Зачем? Боишься, что на твой век не хватит бойцов?

— Мне уже не нужны поединки, дед, — качнул я головой, тут же дополняя, пока глаза родственника расширяются в удивлении, — это секрет. Я занялся обелением бойцов потому, что сам принадлежу к «надевшим черное». Жить презираемым и выкинутым из общества не желаю, у меня совершенно другие планы.

— Для этих планов тебе надо… — серьезно кивнул бывший оябун, — Я понимаю. Но это рискованно, внук. Очень.

— Меньше, чем ты думаешь, оджи-сан. У меня есть покровители в этом деле. Серьезные.

— Хм… и кому такому серьезному нужно защищать драчунов и бродяг? — вслух задумался Конго, — Впрочем, не говори. Дам лишь один совет — не рассматривай Горо как союзника. Не надо.

— Я уже понял это, — с благодарностью кивнул я родственнику, — У нашего общего предка свой Путь. Он рассматривает остальных либо как помощников, либо как помехи.

— Именно так и есть, — горько вздохнул старый якудза, — Глупый заносчивый старик.

А затем он, этот человек, неожиданно распростерся передо мной в низком поклоне.

— Внук, — глухо произнес Конго в пол, — Я чувствую, что рано или поздно кто-то из вас бросит вызов другому. Я прошу тебя… если сила будет на твоей стороне, сохрани жизнь Горо Кирью. Сохрани жизнь моего отца, этого глупого заносчивого старика!

Картина происходящего тут же открылась мне с другой стороны. Не последние события, а всё в целом, то, что касалось Горо Кирью, причем с момента, когда мы с ним впервые увиделись. Формальные возмущения прадеда, переросшие в энтузиазм, но затем, крайне быстро, — в отторжение внука. Дистанция сменилась неодобрением и вызывающим поведением, а после того, как я в додзё победил Ганса Аффаузи, молчанием. И теперь вот это.

— Ты пришел не просто так, оджи-сан. Ты пришел меня предупредить.

— … да.

— Я сделаю всё, что в моих силах. А теперь встань, пожалуйста, и мы выпьем еще чаю.

Во взгляде распрямившегося бывшего оябуна было ни грана слабости или раскаяния. Сомнения тоже. Он вовсе не просил меня проявить милосердие к Горо Кирью, если тот придёт бросать мне вызов, он попросил меня сокрушить его. Сломать. Уничтожить как «надевшего черное», чтобы мы получили шанс хотя бы раз увидеть человека. Маленький, совсем ничтожный, но все-таки шанс.

— Видимо, мне придётся усилить тренировки.

— Усиль, — кивок старого бандита, прячущего взгляд в прозрачной глубине глиняного стакана с чаем, — У тебя не так много времени.

— Мне для этого понадобится кое-что особое, оджи-сан. Скажи, ты знаешь каких-нибудь кузнецов или мастеров по металлу? Не слишком умелых, этого не надо.

— Такого добра всегда полно, внук. Пойдем, тебя отвезут.

— Не Жирный?

— Он бы с радостью, но ему уже не положено.

На следующий день мой «заказ» был доставлен курьером на мопеде. Позвав Ману и Асуми в спортзал, я принялся раздавать им подарки.

— Это что, утяжелители? — Хиракава с недоумением крутила в руках две выгнутые пластины стали, соединенные ремешками, — … или броня?

— Это усилители удара, — объяснил я, распаковывая версию для жены, бывшую едва ли не в десять раз легче той, что достались хафу. Только усаженную длинными заостренными шипами в нужных местах. За такое можно получить срок, даже если просто найдут дома.

— Кира, я не буду этим драться, — мотнула головой Асуми, — Это не честно и не нужно. И опасно. Смертельно опасно.

— Вы не будете в этом драться. Вы будете тренировать меня.

— На-нииии⁈

Грубые поножи и наручи, сделанные из металла, я обработал Ки, пока ехал домой. Теперь, несмотря на свой неказистый вид, они представляли из себя вполне сбалансированную защиту и, одновременно, средство усиления удара. Удары «яркоглазой», и так способной без труда проломить кирпичную стену, в таких обновках становились воистину пушечными, ну а Мана, получив в руки (и ноги) удобный поражающий фактор, становилась для меня чрезвычайно опасным противником. Любого другого я бы смог нейтрализовать, но у моей жены не было слабых мест… буквально.

Только девушки начали обживаться с обновками, как я получил телефонный звонок. Это был Рио, и он просил меня срочно прибыть по одному адресу, где возникли серьезные проблемы.

Возникли у нас.

Точнее, у Мии Ханнодзи.

Руководствуясь горьким опытом прошлого, с лихвой имеющимся у рода Коджима, мы держали все яйца в одной корзине. Мия была совсем не против и дальше делить кров со своими подругами и их парнями, так что Рио устроил их в уютном трехэтажном доме в соседнем с Аракавой квартале. Почти элитный особняк, маскирующийся под многоквартирный дом, весьма похожий на тот, в котором жил Спящий Лис.

Сейчас этот дом был осажден людьми в костюмах, с шокерами и даже, пока скрытыми в кобурах, пистолетами. На оружие эти люди всячески намекали, наступая на стоящих у подъезда трех людей, явно тоже вооруженных, и Рио, скалящегося одной из своих лучших улыбок. Руки мой друг держал в карманах, там, где обычно был его любимый нож-бабочка. Общую картину дополняли толпящиеся в открытой двери подъезда знакомые рожи бывших хостов. Последние были свежепобитыми…

При моем появлении оружие тут же показалось на свет, как у осаждающих, так и у осаждавших. Короткоствольные револьверы, японская классика. Используются потому, что у этого оружия после выстрела гильза остается в барабане, а не выбрасывается наружу. Меньше улик.

У «жажды смерти» гильз нет вообще. Узконаправленным модулируемым пучком через глаза, я прошелся по всем условно враждебным единицам, очень кстати повернувшимся ко мне. Разночастотная техника моментально выводила из строя совершенно не готовую и не приспособленную к подобной атаке нервную систему людей, моментально парализуя их на краткий миг, а затем заставляя упасть без сознания. Еще два японца в костюмах и с оружием, выскочившие из черной машины бизнес-класса, последовали примеру остальных. Здраво рассудив, что именно в том средстве передвижения и укрывается организатор этого штурма, я проследовал к автомобилю, открыл его заднюю дверь и сел рядом с немного нервным молодым человеком в очень дорогом костюме.

Внимательно осмотрел его. Трясущийся от злобы и возбуждения тип был не старше двадцати пяти лет, в неплохой физической форме и, как говорят в модных журналах, «лощеный». На меня он пялился с нескрываемой ненавистью и страхом. Я счел нужным слегка поклониться. Сидя.

— Кирью Акира, — представился я, — полномочный представитель интересов Ханнодзи Мии по любым вопросам. С доверенностью, заверенной нотариусом. Желаете ознакомиться?

— Т…ы… ты!! — чуть ли не взвизгнул молодой японец, отдергиваясь от меня так, как будто я сунул ему змею под нос, — Тебе… крышка! Ты напал на людей! «Надевший черное» напал на людей! Тебя ждет тюрьма!

— Это ваше мнение, господин незнакомец, — спокойно кивнул я, приближая руку к лацкану своего пиджака и указывая на значок, — А моё мнение иного плана. Любой, направивший оружие на носителя вот такого значка — очень быстро исчезает из жизни. Раз вы не демонстрируете никакого узнавания этого знака, то я могу судить, что вы не имеете какого-то особого значения. Следовательно, очень скоро с вами свяжется либо имеющий значение, скорее всего из ваших покровителей, либо его представители. И тогда останется только одно мнение. Вы согласны немного подождать? Или вызываем полицию и начинаем разбираться, почему ваши вооруженные люди, прекрасно попавшие на многочисленные камеры, угрожали здоровью и жизни жителям этого здания?

Тон моего голоса здорово успокоил перенервничавшего человека, но, к сожалению, не пробудил в нем рассудка.

— Ты даже не представляешь с кем связался, отброс! Думаешь, меня можно запугать⁈ Да я…

Я щелкнул пальцами. Хлопок был недостаточно громким, чтобы нанести какой-то ущерб горластому идиоту, но звук и волну воздуха произвел достаточно внушительные, чтобы нахала, подавшегося ко мне, откинуло назад на сиденье.

— Господин незнакомец, повторяю в последний раз — я предлагаю вам всего лишь немного подождать, пока с вами свяжутся те, к чьему слову вы прислушаетесь. Мне незачем вас запугивать, я лишь хочу, чтобы это досадное происшествие осталось в глубоком прошлом. Подумайте, это в ваших интересах.

— Да? Это в каких⁈ — проявились хоть какие-то способности к диалогу. Хорошо.

— Первое, — поднял я палец, — Ваших текущих сил явно недостаточно для того, чтобы взять это здание штурмом. Второе — у вас будет время собрать больше сил для конфронтации, кроме этого вы теперь знаете, к кому следует обращаться по всем вопросам, связанным с Мией Ханнодзи, а значит, вы приедете по нужному адресу. Третье — если я вас убью здесь, то вы, волей-неволей, будете размазаны по стеклам этого автомобиля как какой-то комар или иное насекомое. Ужасная и позорная смерть. Я бы её никому не пожелал. Представьте, что скажут репортеры. Это будет самая необычная картина суицида за всю историю Японии. Наверное, вам попадется крайне неудачная банка газировки, да? Вы ее открываете, а она раз — и взрывается… Какая неприятность.

Хм, в который раз банки с напитками меня выручают.