Книга седьмая. Крушитель

Глава 3 Жить быстро

— Можно увидеть копию вашей досудебной претензии?

— Мы не располагаем ничем подобным, Кирью-сан.

— Хорошо. Мне ждать от вас четко изложенной позиции и внятных обоснований выдвинутых по отношению к моей подопечной претензий?

— Мы… приняли решение об отзыве своих претензий, — с небольшой запинкой отозвался мой собеседник, пряча глаза.

— Хорошо, тогда наш разговор окончен. На всякий случай напомню, что Ханнодзи-сан сочла нужным не ставить ограничительной даты в выданную мне доверенность, так что я являюсь её представителем бессрочно.

— Думаю, в вашем предупреждении нет надобности, Кирью-сан. Моё почтение вам и господину Коджима, — встав, японец в костюме выполнил формальный поклон, а затем, сунув подмышку папку, вышел вон. Чуть помедлив, я последовал его примеру.

Аренда офиса подходила к концу лишь через час, но я уже спешил домой, испытывая легкую эйфорию при мысли, что теперь такой громоздкий и досадный конструкт как школа выкинут из жизни навсегда. Крики недоумения и радости младших, пересекшие половину земного шара, до сих пор звучат в ушах.

Или звучали. Сейчас в них, метафорически, разумеется, звучит обиженный скулеж продюсеров и их агентов, разбегающихся при звуке новости, что Ханнодзи, выражаясь на языке бизнеса Токио… — моя. Даже сам Коджима Котару изволил позвонить и пробурчать в трубку нечто обидчиво-уважительное, не сколько печалясь за потерю потенциальной звезды, сколько за то, что его потомок проявил такую нелояльность к отцу и их общему делу. Узнав, что Рио претендует на долю в моем проекте, его отец приободрился и сменил риторику, а когда узнал, что планирую и к нему подойти с определенным предложением, так и вовсе признался, что определенных планов на Ханнодзи не имел, рассчитывая «сдавать» захомутанную звезду в аренду. Однако, тут же предупредил, что бывший жених Мии человек горячий и влиятельный, вполне может выкинуть какой-нибудь сюрприз.

Дом меня встретил застенчивой улыбкой жены, удерживающей полуавтоматический итальянский пистолет за повязанным поверх домашней одежды фартуком.

На всякий случай.

Вести дела с кистомеи просто — они прагматичны, параноидальны, насквозь пропитаны логикой, и при этом совершенно утилитарны. Аскетизм и аккуратное обращение с ресурсами тоже им свойственно в полной мере, но даже той доли, что они выделили под нашу операцию, мне хватает с лихвой, тем более что нужны, в основном, только сведения и определенный уровень защиты, который предоставляется через их людей-прокси. Тем не менее, несмотря на то что у меня не осталось активно действующих врагов, предосторожности не помешают.

Такие как пистолет… или информация о том, что у меня в доме нет подслушивающих устройств.

После раннего ужина мы отправились в спортзал, где Мана, быстро сняв с себя всю одежду, расположилась на скамейке, а я, встав на колени, принялся ощупывать её тело, выдавая через пальцы аккуратные короткие импульсы слабых лечебных заклинаний.

— Все отлично, ты здорова, — вынес я вердикт вчерашнему бою, — Физически. А теперь давай разберемся с психикой.

— Задай вопрос, — с готовностью кивнула севшая на колени девушка.

— Ты действовала неэффективно, слепо, подвергла себя ненужному риску, плохо импровизировала, — методично перечислил я, — но при этом выполнила моё указание так, как хотел бы я, не задавая уточняющих вопросов. Более того, ты не нанесла жертвам ни одной долгоиграющей травмы. При этом ты не знала, зачем я вообще отдал этот приказ. Что ты чувствуешь по этому поводу?

— Я недовольна собой, — моментально откликнулась супруга, — Потому что… не освободила себя. Сдерживала. Из-за этого родилось искажение, и оно до сих пор… у меня в голове.

— И не уходит?

— Не уходит, — огорченно кивнула Мана.

— С этим разберемся, — не стал тянуть я, — Требуется объяснение произошедшему, так как ты поступила вопреки собственному генетическому коду. Все просто. Четверо, те, кому помогла эта схватка, могут стать ценным ресурсом вместе с их любовницами. У нас есть почти проработанный вариант подать их историю, вместе с серией интервью, что поможет раскрыть «надевших черное» как обычных людей. Теперь нам куда легче будет уговорить этих молодых людей на публичное выступление. Кроме того, те двое, кто не смог воспринять схватку? Они убежали, это вызовет дополнительную тревогу оставшихся, которую мы сможем использовать в своих целях, привязывая их к себе.

Я говорил, а лицо моей жены понемногу расслаблялось, в глазах появились интерес и довольство, затуманенные ранее внутренним напряжением. Объяснение было получено, внутренний конфликт получил точку отсчета, откуда нелепая и тревожная ситуация теперь виднелась как неплохая тактическая схема с явным выигрышем в результате действий Маны.

Совершенно несерьезно для человека, но смертельно важно для кистомеи… или гибрида.

Еще одна тайна этого мира — появление людей с врожденными психическими заболеваниями неодолимой силы. С фокусами, вне которых эти люди показывали чрезвычайно высокую эффективность и приспосабливаемость. Генетически передающийся изъян. Как оказалось, несмотря на высочайшее генетическое соответствие изучаемой расе, в генах кистомеи имелись некие нюансы, совершенно не «смешиваемые» с человеческими. В результате получались гибриды с изъяном. Относительно жизнеспособные, но совершенно непригодные для целей инопланетян. Они их оставляли в обществе.

Для наблюдения.

Семья Шираиши была одной из наиболее старых и жизнеспособных ветвей.

…а я думал, что в космос нас забрали обоих лишь потому, что я оказался так важен для этих существ. Тем не менее, когда Мана узнала семейный секрет, обеспокоилась только одним вопросом — не сочту ли нужным бросить её или попытаюсь излечить волшебством. Для неё эти два варианта были одинаково неприемлемы. Вместо них мы попросили данные о наблюдении за гибридами у кистомеи — и те их с готовностью предоставили.

Теперь мы экспериментировали, пытаясь вычислить все «нестыковки», которые могут мешать жить и думать моей жене. Да и ей было очень полезно осознать истоки своего желания подчиняться. Заодно эта научно-исследовательская работа помогала мне лучше понять внезапных и могущественных союзников, так как их утверждениям, несмотря на проверки реальностью, идущие одна за другой, я не верил совершенно. Для меня, как для мага, невозможно доверять существу, у которого нет и не было души.

Я и подобные мне долго и упорно пытались создать подобных слуг. Разумных, инициативных, верных делу, долгоживущих. В конце концов у меня получилось, только эти существа, очень похожие на кистомеи, были напрочь лишены личных интересов. Они могли развиваться, тысячи лет выполнять возложенную на них миссию, но отходить от неё в сторону? Действовать после провала? Это было бы что-то новенькое. Увы, на подобные подвиги нежить и химеры были не способны.

Не доверяя кистомеи, я вовсе не собирался им сообщать об отсутствии у них важнейшего компонента любого дышащего и живущего существа.

— Так, хорошо, — кивнул я, увидев, что Мана полностью пришла в норму, — У меня появилась идея. Сейчас мы её проверим.

— Эмм… — сделала моя полностью обнаженная жена большие глаза, заметно покраснев при виде раздевающегося меня, — Мы…

— Нет, у нас будет спарринг, — качнул я головой, — В полную силу, с всего одним ограничением. Когда я скажу «стоп» — бой немедленно прекращается.

Это было быстрое, но тяжелое даже для меня испытание. Разум Маны, отпущенный девушкой «на волю» искал любые возможности для победы над полностью развитым «надевшим черное», чья пассивная защита мышц попросту не пропускала урон, который девушка могла нанести. Она носилась вокруг меня, пригибаясь и изворачиваясь до появления новых мышечных травм, искала пути обойти блоки, добраться до уязвимых частей тела, затем, под конец, ожидаемо приступила к финальному варианту действий — нанести повреждения не цели, а тому, что этой цели небезразлично. Себе. Прекрасная возможность отвлечь противника достаточно, чтобы добраться до его глаз, ушей, горла или паха.

— Стоп!

Поймав вспотевшую и тяжело дышащую жену в охапку, я понес её в душ. Чуть позже, уложив в кровать и вновь пройдясь легким излечением по её телу, объяснил результаты наблюдений:

— У тебя врожденный талант инстинктивно распределять ресурсы наиболее оптимальным образом. Движение, дыхание, потребление пищи, вообще всё, что связано с ресурсной базой, у тебя от кистомеи, — рассказывал я внимательно слушающей супруге, — Ты когда-нибудь замечала, что готовишь ровно столько, сколько нам нужно для утоления голода? Тарелки остаются чистыми.

— Да? — Мана удивилась, попытавшись приподняться на локтях, но была мной отправлена назад, в лежачее положение.

— Именно так, — кивнул я, — Сейчас, во время спарринга, ты контролировала своё тело, мышцы и движения лучше, чем я. Мне пришлось учиться брать под контроль свой организм, а для тебя это естественно, как дыхание. Но есть нюанс. Подумай о своей любимой дыне в меду.

В глазах продолжающей расслабляться девушки мелькнуло довольство. Я тут же попросил заменить её дыню на арбуз, и довольство с предвкушением тут же сменились отрицанием, почти отвращением. Ему на смену пришло удивление, когда Мана узнала, что после того, как она получает возможность полакомиться своим любимым блюдом, она делает себе порции пищи меньше, компенсируя избыток полученных калорий… и двигается немного живее в течение дня.

— Человеческая часть определяет твою инициативность, а на откуп генам кистомеи идет всё неосознаваемое. Они пытаются улучшить тебя как человека, но в своем, совершенно чуждом нашему виду понимании. Что насчет маний, то это, как я понимаю, плохо сработанный механизм объединения частей, нечто вроде компромисса для сброса пара. Кистомеи подавляют некоторые импульсы на фундаментальном уровне, перераспределяя возможные травмы в острую форму мании. Хотя, есть и обратная реакция. Смотри.

Я нежно провел ладонью по животу лежащей жены, на что она моментально отреагировала. Дыхание стало более глубоким, в глазах появилась поволока, губы приоткрылись. Мана возбудилась, вне всякого сомнения. Моментально. Как и всегда.

— Люди не умеют возбуждаться за считанные секунды, — улыбнулся я супруге, — Им требуется гораздо большее.

— А я рада, что умею вот так…

— Будем считать, что я тебя спровоцировал.

После спонтанного дневного акта супружеской любви Ману охватило желание узнать, чем в этом деле она отличается от представителей homo sapiens. Без задней мысли, я честно описал отличия, чем заставил жену задуматься. Она начала делать предположения, что развитое и реагирующее либидо таким как она необходимо, чтобы они размножались, несмотря на сложности, связанные с маниями. Пришлось опровергнуть.

— Вы не были научным экспериментом, лишь спонтанным, почти стихийным, опытом. Слишком разные, слишком нестабильные. Скорее всего, обе части кода попросту совершенно идентично относятся к процессу размножения, усиливая не похоть, а естественную реакцию организма на своего партнера. Вспомни Асуми, сколько у той было вибраторов? Сама ты такой коллекцией похвастать не могла, не так ли?

Покрасневшая жена явно возжелала как-то выразить своё смущение, но не успела. В дверь раздался звонок. Перед воротами дома Кирью оказалась ну очень легкая на помине Асуми Хиракава, загорелая, сверкающая насыщенно-синими глазами и улыбающаяся во все тридцать два зуба. У её ног стояли две сумки, в одной из которых наверняка была её коллекция. Видимо, тоже легкая на помине.

Не успел я и слова сказать, как мимо меня пронеслась чрезвычайно легко одевшаяся жена, которая моментально вцепилась в миниатюрную хафу, а затем просто унесла её в дом как добычу, оставив мне только сумки. Наверное, Мана была очень рада, но слегка не приняла во внимание, насколько острый у женщин нюх, поэтому я, неспешно возвращающийся с брошенной поклажей, уже слушал разносящиеся по дому скорбные завывания полукитаянки, прекрасно учуявшей, чем мы занимались последние полчаса.

— Вы как знали, что я приду! Знали, да! — придуриваясь, горевала Хиракава, — Ты, Акира, всегда всё знаешь! А ведь я была тебе верной! Все это время! За что вы так со мной⁉

— Мы еще не доделали, — решил я пошутить, беря удивленно захлопавшую ресницами супругу за руку, — Подожди здесь. Можешь чаю попить.

Синеглазая брюнетка задушено захрюкала и пала лбом на стол, держась за сердце. Мана весело рассмеялась. Наверное, первый раз в жизни. Асуми накинулась на неё, жена стала в шутку защищаться, а я, почему-то, улыбнулся. Кажется, в дом вернулся… недостающий элемент. Хотя, вернулся ли?

— Вернулась! — решительно хлопнула черноволосая хафу по столу ладонью, — Совсем вернулась! Путешествия — отстой! Это как школа, только тебя постоянно отвлекают то виды, то экскурсовод! И мужики! Сотни жирных вялых мужиков! Молодые, старые, совсем старые! На них смотреть противно, они сами смотрят противно!

По словам непрерывно жалующейся Асуми, кругосветный круиз мог бы сделать из неё ярую мужененавистницу, если бы не мой светлый образ в её сердце и еще паре органов пониже. К ней приставали, её соблазняли, пытались купить, трижды пытались похитить, одного человека она буквально выбросила за борт судна (с благословения капитана). Десятку матросов ей пришлось натурально бить морду, и лишь тогда от неё отстали. На моё предположение, что подобный ажиотаж мог быть связан с тем, что Хиракава в обыденной жизни предпочитает откровенную одежду, было некоторое покраснение всей Хиракавы, а затем признание, что ей было чертовски скучно.

— В основном потому, что в школе мы учили глупую Японию! — заявила она, — Я понятия не имела куда смотреть и что ценить! А еще у меня не было денег на покупки!

Мать, спонсировавшая этот самый круиз, вовсе не осыпала девушку миллионами, заработать иначе Асуми денег не могла, а мне звонить откровенно не хотела, по такой-то тривиальной теме. Прибавим сложности с тренировками, сложности с языковыми барьерами, большие сложности с массой мужиков, постоянно оказывающих навязчивые знаки внимания, прибавим могучее воздержание (коллекция вибраторов здорово обновилась)… и в итоге получим вполне логичную картину — Асуми Хиракава разлюбила путешествия целиком и полностью.

— По крайней мере пока, — рассудительно добавила объевшаяся и подобревшая хафу, — Нужно больше денег, нужен мужик рядом, чтобы гонял всякую шваль, а еще нужно знать, на что ты любуешься и почему ты любуешься! А еще…

Мы так и не узнали, что «еще», потому что в этот момент из глубин дома раздался звук спускаемой в унитазе воды. Хиракава тут же сделала большие глаза.

— Вы что… — страшным шепотом прошипела она, — … нашли мне замену⁈

— Ну, не знаю, — приложила пальчик к губам Мана, — Недавно муж поработил свою бывшую, Мию Ханнодзи… может ли она считаться…

Хафу позеленела, глядя на мою непробиваемую физиономию, а супруга решила добавить огоньку:

— Но это не она, Асуми-чан, — мило улыбнулась ей лучшая подруга, — Это другое. Мы завели мальчика. Сейчас познакомим!

Надо ли говорить, что через несколько минут нас попробовали побить?

«Нори Сибуяма», он же Батарейка, и в глубоком прошлом потрясающей известности гений боевых искусств, не производил совершенно никакого впечатления, будучи ходячей куклой с несколькими «вшитыми» программами самообслуживания. Зато его несвоевременное посещение туалета позволило перевести наши посиделки в конструктивное русло. Такой ресурс как крайне симпатичную «яркоглазую» с броской внешностью и веселым характером, мы игнорировать не могли. Достаточно мне было сказать Рио по телефону «Асуми вернулась», как шарики в голове моего друга тут же заработали.

Сценаристам предстоит много работы.

— Вы чего тут удумали? — с подозрением попятилась от нас с Маной Асуми, почему-то прикрывая грудь руками.

— Ты ничего не умеешь и хочешь денег, — задумчиво пробормотала жена, — Мы научим, ты заработаешь.

— Чему это вы меня научите⁈

— Ты будешь лицом «надевших черное», — кивнув своим мыслям, решил я, — Новым лицом.

— На-нииии?!.

— Стройная, хрупкая, изящная, — начала загибать пальцы Мана, — Красивая. Настоящая звезда. Аната, если представить её подругой Мии…

— Будет идеально, — кивнул я, — К тем дуракам сочувствие может возникнуть только у их бабушек. Нам нужны «яркоглазые».

…и очень помогли бы сестры Суньига, если бы один самодовольный скот не убил ни в чем не повинных девушек.

— Подругой Мии Ханнодзи? — с остекленевшим взглядом пробормотала Хиракава, — Ну… вы… абрикосы… вы… чего?

— Контракт на триста миллионов йен, — не стал тянуть я, — Плюс бонусные выплаты.

— За такие деньги она кого хочешь подругой назовёт… — тут же пробормотала Асуми.

— Нет, ты не поняла. Твой контракт — триста миллионов. Кампания будет длиться полгода. Контракт Ханнодзи — четыреста восемнадцать миллионов.

— Аааа?!?! — Хиракава оказалась полностью дезориентирована и выведена из равновесия.

Чем тут же и воспользовались.

— Хотя знаешь… — Мана, достав свой телефон, выбрала один из номеров в быстром вызове, — Это еще не всё.

— Что⁈ — окончательно запаниковала «яркоглазая», — На-ни? На-ни⁈ На-ниии⁈

Тем временем моя жена дождалась, когда на вызов ответят, а затем произнесла в трубку:

— Эна. Я нашла нам солистку.

Трубный рёв обычной японской школьницы, пронесшийся через половину планеты, заставил нашу гостью впасть в полную панику.

Хотя, гостью ли?

Вряд ли. Как минимум, гостевую комнату никто из нас готовить и не подумал.

Любой коллекции нужно дать отдохнуть. Но до этого момента…

///

Этим вечером оябун Конго не ожидал гостей, но их и не было. В двери Сенко-гуми постучали даже не соседи, а родственники, правда, пришедшие в расширенном составе. Да и не просто так. Угрюмый великан, которого старик с уже определенным трудом называл собственным внуком, пришел не с пустыми руками, а принес пива и сакэ достаточно, чтобы споить всю гуми. Повод он с собой тоже принес, причем этот самый повод, вовсю сверкая ярко-синими неестественными глазами, был достаточно наглым, чтобы после полагающихся приветственных поклонов, броситься обниматься к боссу банды.

Этому моменту старик совершенно не расстроился, тем более что, поймав переглядывания между зашедшими к нему на огонек молодыми людьми, понял, что хочешь-не-хочешь, а можно признавать молодую вертихвостку родственницей. Да и вертихвостку ли?

«Вертихвостку», кивнул сам себе оябун, глядя, как синеглазая лихо усасывает банку пива, рассказывая что-то парням и изредка бросая опасливые взгляды на Акиру. Но лишь немного. Так даже лучше. Слишком уж молодые, живущие напротив, серьезны. Им не помешает немного суеты, особенно с тех пор, как Эна уехала.

Тем не менее, несмотря на набирающую силы пирушку, старый Хиро Конго вовсе не подумал отказываться от собственных планов на этот вечер. Он их готовил давно, а зашедшие к нему на огонек родственники отлично подчеркивали, что готовил не зря.

Время пришло.

Уйти в отставку, на пост сайко-комон, назвав своим преемником Огаву… для этого сегодня был самый подходящий день. У «Сенко-гуми» должен был смениться глава, кумитё, и это должно было произойти здесь и сейчас. Дед, которого навещают внуки, меньше всего похож на главу клана, готового принимать решения. Те ведь бывают и тяжелыми…