Кровь в наших жилах

Глава четвертая, в которой бывший паж темнит и недоговаривает

Соколов нервно откинул в сторону бумаги — шла гонка со временем, это понимали все из Опричнины. Пока еще против них боялись открыть рот, но это только пока. Их слишком мало, а Агриков меч, з-з-араза, вернулся! Тогда, в 12-ом году его не нашли ни Юсуповы, ни опричнина, ни «Арийское наследие» — младший Юсупов, о существовании которого никто даже не догадывался, спутал все карты, перетасовывая будущее. Меч вернулся сейчас в руках Елизаветы Павловны, но она девица себе на уме, одно её появление в палате умирающего императора чего стоит! Если она узнает подробности нападения, то кто её знает, против кого она обратит якобы развеявшийся меч. Этот меч не из тех, что легко исчезает… Она против огненного змея не побоялась пойти одна. Она стихии усмирила по осени в одиночку, когда рядом с ней стоял Волков, готовый протянуть руку помощи. Она привыкла решать все сама, она не приучена советоваться, и иногда она рубит сплеча. Это могут оказаться их плечи и их головы.

Агриков меч здесь. Сейчас. Это не мифическая атомная бомба, с которой носится как заполошный Дашков. Эта бомба то ли будет, то ли нет, то ли всего лишь буйная фантазия физиков, возомнивших себя сильнее и умнее магов — проходили уже с «радиоактивной лихорадкой», тогда разбирались с последствиями того, что натворили физики, как раз маги. Агриков меч — реальность. Единственная надежда, что Елизавета Павловна считает кромешников людьми. Она единственная, кто в это верит.

— Садись! — буркнул Соколов вошедшему в кабинет с отчетом Калине. — И докладывай…

Рыжий опричник тяжело опустился на стул и потер заросший щетиной подбородок:

— Пока особо нечего.

— Третьи сутки после покушения и тебе нечего докладывать?! — Соколов еле сдержался — знал, что Калина, как и Елизавета Павловна, из тех, кто себе на уме. — Ты понимаешь, что я не могу вечно сдерживать Милютина, Сенат, Госдуму? Ты понимаешь, что они все затихарились, потому что император пока не пришел в себя? Ты понимаешь, что я не могу заставить лейб-медиков вечно держать императора под общим обезболиванием? Скоро посыпятся неудобные вопросы: почему это лейб-педиатр Шолохов помогает лейб-терапевту Провоторову и лейб-хирургу Кашину. Ты понимаешь, что будет, когда император придет в себя, а у нас не будет виновника нападения? Хватит играться в странные тайны — отзывай всех от поисков артефактов или что ты там поручил искать? Отзывай всех и бросай на поиски напавшего на императора.

Калина возразил:

— Я именно этим и занимаюсь. В магомобиле императора расплавились все магдатчики, как при «Катькиной истерике». Значит, эфирное возмущение было выше восьмого уровня. Погибшие в магомобиле опричники Прутков и Ахремеев, а так же убитый в кромеже Костин, не были новичками. Их нельзя было застать врасплох, и клятвы по защите императорской крови на них были. Никто же еще не принес клятву Елизавете Павловне. Ведь так?

Соколов скривился — дожил, Калина его подозревает в измене!

— Так. Ни я, ни кто-то другой по моему приказу не давали тайно клятвы Елизавете Павловне. Доволен? Ты сам-то не давал такой клятвы ей? Или кому иному? А?

Калина ехидно улыбнулся:

— Обижаете!

— Наталье Павловне, например? — не сдержался Соколов. Был за Калиной сильный грешок. Крайне сильный. Люди же. Пусть в людском им отказано, но они люди — и это не изменить даже печатью нечисти.

Калина побелел и резко сказал:

— Она мертва. Это доказано. Её видели в русалочьем хороводе на Ладоге в двадцать втором году.

Соколов качнул головой — как его это все достало, кто бы знал…

— Алексей, тебя учили, что лгать нехорошо?

— Я. Не. Сказал. Что. Давал. Клятву, — четко, буквально выплевывая из себя каждое слово, сказал Калина. — Я лишь сказал, что Наталья Павловна точно мертва. Давайте вернемся к делу, раз никто из нас не давал клятву, перекрывающую клятву Федору Васильевичу…

— А Громов?

Калина грудью бросился прикрывать своего приятеля:

— А Громов, как вам известно, выгорел. Вдобавок, он из тех, кто привык нарушать инструкции и указания только ради одной цели — закона. Для него закон превыше всего. Он не из тех, кто будет прокладывать себе путь к власти по трупам. Не говоря уже о том, что в момент нападения Громов был при Елизавете Павловне, а она — при нем. Так что их обоих можно смело вычеркивать из списка подозреваемых…

— Кошка? — напомнил Соколов. — Он так же умеет обходить обеты.

— Кошка точно мертв. Я пока не говорил Елизавете Павловне, но он точно мертв. Точнее уничтожен. Я заглядывал сегодня в Навь. Его там нет. И зря вы так думаете, что он на капище десять лет назад смог обойти запреты — он смог спасти царевну и цесаревича только по одной причине: цесаревич пролил кровь императрицы Екатерины. Кошка прорвался на капище только из-за угрозы жизни императрицы. Не попытайся цесаревич спасти свою сестру — Елизаветы Павловны не было бы в живых.

Соколов усмехнулся:

— Это ты Кошку плохо знал. Значит… Никто из нарушителей обетов у нас не мог напасть на Федора Васильевича. Тогда, черт меня побери, что или кто напал на императора, маскируясь под нас?

— Из достоверных источников мне стало известно, что существуют артефакты управления стихиями. Даже огненный змей смог пробраться в кромеж. Думаю, стихии там должны чувствовать себя, как дома.

— Ты думаешь, что кто-то…

— Добыл артефакты управления стихиями.

— Германия? Бритты?

Калина расплылся в улыбке:

— Наши. Это точно наши тварюшки. Я их найду, но мне нужно время.

— У тебя двое суток — раны на императоре скоро окончательно затянутся. Чем ты вообще думал, позволив княжне прийти в палату?! — Соколов махнул рукой: — это риторический вопрос, можешь не отвечать…

Калина встал, его руки стали покрываться тьмой:

— У меня тоже есть вопрос: Рокотов случайно спит не по той же причине, что и император?

Соколов поперхнулся от наглости вопроса — ему самому этот бывший Юсупов нужен, между прочим!

Калина усмехнулся, все понимая:

— Расслабьтесь, это тоже риторический вопрос, Аристарх Борисович. В вашем возрасте нельзя нервничать.

— Так найди того, кто воду мутит! — Он дернул узел слишком туго завязанного галстука. — Я и прекращу нервничать, шут гороховый!

Вместо ответа Калина исчез в кромеже. Там, где ходит опасная тварь — стихия. Черт, перенести, что ли, клятву? Плевать на платьишки и финтифлюшки, Елизавета Павловна переживет отсутствие помпы и церемониальности — они могут не пережить эту пару дней.

Светлана смирно замерла перед зеркалом. Наконец-то портниха Каютова, приехавшая из Москвы по распоряжению Соколова, и Лариса остались довольны посадкой платья. Они смогли-таки подобрать корсет для Светланы, чтобы талия сошлась. В груди платье тоже перешили — у Светланы не было того богатства, как у Натальи. Подол подрубили под Светланин рост, еще бы шлейф тайком отрезать, но не позволят. Лиф уже снова расшили жемчугом и бриллиантами, оставалось расшить только юбку. Снова Ларисе и Каютовой не спать этой ночью. И так тяжелое из-за бархата платье станет совсем неподъемным из-за камней.

Лямки мантии давили на плечи, сильно оттягивая их назад — еще слабой после кровопотери Светлане на ногах бы удержаться, а надо будет пройтись перед строем опричников неся себя, платье с шлейфом, мантию и кокошник. Почему нельзя принять клятву в мундире?! Она старалась, честно получая каждый чин. Придворное платье, даже с плеча Наташи, она не заслужила.

Лариса осторожно поправила складки рубашки-долгорукавки, сшитой из тончайшего шелка.

— Устали, Светлана Алексеевна? — Она еще называла Светлану старым именем, но точно знала, кем же та является на самом деле. Калина перед переездом просветил. — Еще чуть-чуть потерпите. Малость осталась.

Каютова, проверяя что-то на мантии, подтвердила:

— Еще чуть-чуть.

Лариса добавила с восторженной улыбкой:

— Вам так идет! Вы такая красивая… Хоть сейчас замуж!

Светлана улыбнулась, ничего не говоря — в деревнях до сих пор рубахи-долгорукавки называли убивальницами — в них выходили замуж. А язычницы в них поклонялись идолам — по длинным рукавам струилась, капала на землю вода, символизируя дождь. Иногда по ним струилась отнюдь не вода, а кровь.

В дверь кто-то постучал, а потом знакомый голос Калины уточнил:

— Можно, Светлана Алексеевна?

— Входите, — вздохнула Светлана, заставляя себя разворачиваться делая несколько шагов, чтобы шлейф не запутался и лежал красиво на полу. Боевой огненный шар на ладони, возникший сам по себе, она старательно погасила — она помнила слова Аксенова о возможном предательстве кромешников, но Калине верила. Да и Баюша рядом — успеет вмешаться, если случится нападение.

Калина явно устал, явно забегался по своим служебным делам, явно не спал последние сутки, совсем стал бледным и потерявшим свое ехидство. От него даже холодком тянуло, словно он побывал в Нави.

— Добрый вечер. — Голос его звучал устало.

Алексей подошел к Светлане, странно рассматривая её — в глазах его металось что-то болезненное. Он прикоснулся к тканевому браслету, удерживающему длинный рукав долгорукавки на запястье. Он словно видел не Светлану, а… прошлое. Явно заученным жестом он извлек из шва браслета мелкую, засохшую конфету.

— Простите, не уследил в свое время. Наталья Павловна частенько так прятала конфеты на балах.

Он почему-то сунул конфету себе в карман кафтана вместо того, чтобы выкинуть в мусорку у зеркала, где уже валялись обрезки ткани и нитки.

— Александр Еремеевич и я хотим с вами поговорить… Ждем в гостиной. — Он резко развернулся и пошел прочь, забывая испросить разрешения. Светлана в который раз задалась вопросом, что могло связывать когда-то пажа и её сестру? Дружба или… Нечто большее? Сейчас Наталье было бы двадцать восемь. С Калиной у них разница всего года в два, максимум три, не как у неё с Сашей. Они почти ровесники: Наталья и Алексей. Это Лиза была тогда еще ребенком и не сталкивалась в коридорах дворца с Александром, да и не задержался Саша во дворце, будучи отправленным служить на Дальний восток.

Лариса споро принялась помогать разоблачаться, снимая мантию, расстегивая лиф, расшнуровывая корсет, который наконец-то позволил Светлане вдохнуть полной грудью — Наташа была модницей, обожавшей тонкую талию, а ей теперь мучиться с этим на церемонии. Если она вообще переживет её — Соколов пока для неё совсем непонятен, а тут еще попытка убийства императора… Соколову она выгодна, но он же не идиот, чтобы так подставить Опричнину? Надо думать, надо попытаться понять, что происходит — в кромеже ходят не только кромешники. Тот же Огнь. Только бы Калина не темнил!

Уставшая, еле переводившая дух из-за кровопотери Светлана в простом домашнем платье, с трудом дойдя до гостиной на первом этаже, заставила себя собраться, улыбнуться и впорхнуть в ярко освещенную комнату. Только её бодрости не поверили — мужчины, сидевшие за заваленными бумагами столом, быстро вскочили со своих мест и тут же протянули свои руки Светлане. Калина опомнился первым и опустил руку, позволяя Саше самому проводить Светлану ко столу и помочь сесть.

— Рановато вы, Елизавета-свет Павловна порхать стали, — все же не удержал в узде свое ехидство Алексей, сам чуть ли не падая от усталости на стул.

Она добила его:

— Я завтра выхожу на службу. Все, что удерживало меня дома — пошив платья, — закончилось. Может, передадите Аристарху Борисовичу мое пожелание присутствовать на клятве в мундире?

Саша привычно улыбнулся и чуть отвернулся в сторону — Калина же не сдержался: закашлялся, покраснел, побелел, потом опомнился и рассмеялся:

— Лиза, предупреждать же надо! Мы из кожи лезем вон, стараясь красиво и помпезно, а вы…

— А меня устроит лед Идольменя, чтобы далеко не пришлось уезжать, шинель и мундир. — В Идольмене Огнь, он вмешается, если все пойдет не по плану. Наверное. — И много, много теплого сбитня потом, вместо… Что там планируется на торжественный ужин? Так что забирайтесь в свою кожу обратно… Серьезно, Алексей, мне ничего не надо. По-хорошему, даже клятвы не надо.

Калина неожиданно признался:

— Клятва прежде всего нужна нам, чтобы быть уверенными: мы не прибьем вас по приказу императора. Пока клятва, принесенная ему, важнее клятвы вам. Вы тогда были всего лишь четвертой в очереди на трон, когда как Федор Васильевич венчан на царство… Вот как-то так, Лиза. Клятвы не знают, что у нас ныне конституционная монархия, им все равно. Не беспокойтесь, про мундир я Аристарху Борисовичу передам.

— О чем вы хотели поговорить?

Калина деловито разлил по чашкам черный кофе и придвинул чашку Светлане:

— Собственно, я пришел сказать, что скорее всего на императора напал кто-то вроде Огня. Он не мог?..

Светлана задумалась, делая глоточек кофе, чтобы взять паузу. Калина не стал темнить. Это хорошо.

Саша помрачнел и уточнил у Калины, цепко глядя ему в глаза:

— С чего решил, что это могла быть стихия?

Тот не стал отмалчиваться:

— Десятый уровень возмущения эфира в магомобиле императора.

Саша опустил голову, глядя в чашку с кофе. Светлана помнила — десятый уровень возмущения был зафиксирован на капище десять лет назад в «Катькину истерику». Значит, точно стихии. Только откуда?! Огнь себе на уме, но он четко говорил, что не приемлет убийства. С другой стороны — император еще жив. Формально, следуя логике Огня, императора убьют раны, а не Огнь. Только зачем ему убивать императора? И еще, когда действовал Огнь, эфирное возмущение было невысоким, не выше шестого уровня. Тут же… А стихий четыре!

— Нет… — осторожно сказала она. — Скорее всего нет. Ему это не нужно.

Саша, глядя в стол и крутя свою чашку с кофе на блюдце, заметил:

— Ему и теплая погода в Суходольске не нужна, однако ж… Снег тает, скоро Идольмень вскроется, как по весне.

Светлана нахмурилась, снова делая глоток. Калина согласно кивал на все слова — её и Сашины. Кажется, ему бы поспать. Холодок, который несся от него, немного пугал.

— Артефакты нашлись или нет? — спросила Светлана.

Саша отрицательно качнул головой:

— Пока нет. Нигде ничего не фонит.

Алексей тоже лишь кивнул и продолжил молчать. Спит он на ходу, что ли? Или весь ушел в думы? Саша терпеливо ждал продолжения. Он привык к другу и его характеру.

Разбивая натужную тишину, Светлана осторожно предположила, ведь огненного змея прошлой осенью никуда не деть:

— Может, дело не в артефактах?

Калина пробухтел:

— Или мы их не там ищем.

Светлана продолжила, несмотря на его слова:

— Может… Я неправильно провела ритуал в сентябре?

Алексей стремительно оторвал взгляд от чашки с кофе. Саша накрыл своей ладонью ставшие холодными пальцы Светланы. Она, тщательно подбирая слова, чтобы не было больно от предательства матери, продолжила:

— Десять лет назад императрица показывала Митеньке, как призывать духов. Она собиралась разорвать договор. Она могла не показать Дмитрию концовку ритуала, потому что она была на тот момент неважна. Духи не ушли спать. Ни в первый раз, ни во второй — в этом сентябре. Я не довела ритуал до конца. Я накормила и усмирила стихии, но не заперла их.

Алексей послушно кивнул:

— Это многое объясняет. И поразительную везучесть Саши с огненными змеями, и… — он резко сказал, меняя тон со смешливого на крайне серьезный: — и нападение на императора: там кто-то, изображая из себя опричника, вышел из кромежа.

Оказалось, что все гораздо хуже — кто-то пытается подставить Опричнину. Кто-то считает, что клятвы императора хватит, чтобы разделаться с кромешниками? Так клятва не на одном императоре лежит. Хватит ли этого, чтобы защитить кромешников?

— И убийство княгини Волковой, — добавил Саша. — Её тоже убили из кромежа.

Светлана призналась:

— Тишка, домовой Волковых, перед своей смертью написал «кроме» — он не смог закончить надпись.

Мужчины тут же вскинулись, все понимая и, кажется, пугаясь за неё. Она мягко улыбнулась:

— И не смотрите так ошеломленно — я была не одна.

— Я убью Аксенова! — прорычал Калина. — Я его…

— …и пальцем не тронешь, — строго сказала Светлана. — Он защищал меня. Вы тоже пользуетесь кромежем. Он защищал меня от вас, зная, что я могу не поверить его словам.

Калина обиженно засопел, давясь словами. Саша нахмурился, но ничего не стал выговаривать Светлане, лишь заметил:

— Все равно артефакты нужны — как управлять стихией без них?

— Кровью, — твердо сказала Светлана. Стихии точно усмирялись царской кровью, значит, и подчинялись тоже ею.

— Волков, — напомнил Калина, собравшись и перестав обижаться на Светлану. — Он не Рюрикович по крови.

— У него Золотой сокол под боком. — Светлане пришлось сдать Мишу и Калине — такие секреты сейчас опасны: — Михаил — сын императора Павла. Доступ к живой крови у Волкова был. А мертвую кровь брали из…

Саша сам сказал:

— …из меня. Возможно, не все пропавшие в сентябре кромешники, ликвидирующие землетрясение, пропали из-за стихии земли. Кого-то могли использовать как источник мертвой крови. Кнут и пряник: живая и мертвая кровь.

Калина прищурился:

— Тогда в подозреваемых у нас каждый Рюрикович.

— Не каждый, — возразила Светлана. — Не каждый подчинит себе стихию. Волков был сильный колдун — его дар пришлось делить между двумя мальчишками Муровыми при передаче. И его не проверяли на наличие печати сокола… Она у него могла спонтанно возникнуть. От крови.

Светлана еще помнила слова Волкова в больнице: «Я привык к креслу!» Ему нужна была Елизавета на троне без примеси нечисти, его не волновало излечение. Скорее всего оно оказалось для него неожиданным эффектом при употреблении крови Саши и Миши. Понять бы, Лицын замешан в историю с кровью или нет. Ведь кто-то давал липовые заключения, что Волков все еще прикован к инвалидному креслу.

Калина пробормотал, пытаясь выстроить стройную теорию происходящего:

— Кровь и сильный дар.

Светлана допила залпом кофе:

— Я думаю… Что Дашков мог подчинить себе Землю. У него Медный сокол, который ему совсем не положен по происхождению. А Михаил Волков… Я не знаю, какую стихию он покорил.

Калина не выдержал, шумно отодвигая чашку в сторону:

— Елизавета Павловна, и что вы умудрились утаить от нас на этот раз?

Она потупилась. Саша молчал — это не его тайна. Его даже пронзительный взгляд Калины не усовестил.

Светлана все же сказала Алексею — помнила, как тайны в сентябре тормозили расследование и чуть не привели к гибели Сашу и Владимира:

— У меня Огненный Сокол. Заметь — огненный. Не Золотой.

— Можно подумать, это что-то меняет, — отмахнулся Калина. Кажется, ему уже идея Светланы на троне не казалась глупой. Только бы Соколову не сказал — тогда от венчания на царство не сбежать. — Только, Елизавета Павловна, не надо сейчас пробовать и вызывать стихии, чтобы проверить нашу теорию — вы еще очень слабы.

Светлана старательно, но неуклюже поменяла тему:

— Что мог сделать Миша, чтобы получить Золотого сокола?

Саша задумчиво нахмурился, помогая Светлане:

— Учитывая его дары… Целительство — это точно вода. Погода — воздух. Возможно, что он спас Водного духа, водяного, морского царя? Возможно — воздушного Вихря.

Светлана не удержалась от смешка:

— Зная Мишу, он скорее бы русалку или берегиню какую-нибудь спас.

— Точно, это в его духе, — тихо рассмеялся Саша вслед за ней.

Калина при этом как-то странно побелел. Что-то явно пришло ему в голову, только делиться этим он не захотел. Светлана подождала пару минут, но Калина старательно пил кофе. Еще и вторую чашку себе налил, пряча взгляд.

Саша, переводя взгляд со Светланы на Алексея, тактично сказал:

— Получается, что стихиям надо давать свободу как можно скорее, пока их не спустили еще на кого-то, помимо императора.

Калина тут же ожил, радуясь, что ему не стали задавать неудобные вопросы:

— Да, получается, что так. Простите, Лиза, мне очень жаль.

Тайны Алексея её пугали, они могли привести к непредсказуемым последствиям, хотя с другой стороны — он профессионал, он не Светлана, сам понимает опасность тайн. Было бы что-то нужное, он бы сказал. Ведь сказал бы? Она заставила себя улыбнуться:

— Ты быстро привыкнешь к моему бледному виду. И еще… Мы упустили из виду моих сестер. Они тоже соколицы. Они могут иметь свои планы на трон. Их надо искать.

Саша согласился с ней:

— Да, надо. Алексей, меня год не было на псарне. Что-то изменилось с тех пор с поисками? Что-то стало известно про Наталью Павловну?

Светлана знала про её участь, но промолчала.

Калина совершенно отрешенно сказал, только его выдали пальцы, с силой сжавшие чашку с кофе, а потом с заметным усилием расслабившиеся:

— Утонула. Её видели в хороводе русалок в Майскую ночь в двадцать втором на Ладоге.

Саша серьезно посмотрел на Алексея, и Светлана задумалась: какую тайну все же хранит бывший паж?

— Мария?

Калина все так же спокойно ответил, наливая себе новую порцию кофе, и рука его сейчас не дрожала:

— Принесена в жертву, как, считалось, и вы, Лиза. В отличие от вас — в склепе точно она. А Дмитрий?

Пришло время отвечать уже Светлане — Саша не помнил подробностей сентября:

— Совершенно точно уничтожен. Елена и Анна?

— Не найдены. Даже намеков нет, куда они могли деваться. Как-то так. Что ж, удвоим усилия в их поисках. И присмотримся к Дашкову. Полагаю, что за Михаила вы оба поручитесь головой.