Кровь в его жилах

Глава тридцать первая Змей все же сдыхает

Ледяной воздух обжигал горло даже через шерстяную маску на лице. Светлана не знала, как Калина добыл для всех легкие, не сковывающие движения, заговоренные от холода кафтаны опричников, но была ему благодарна — даже в зимней шинели не выжить на таком морозе, а в громоздких, тяжелых тулупах, удерживающих тепло, драться несподручно.

В черном, ясном небе дрожали высокие северные звезды. Почти полная Луна мрачно катилась к закату. Её света вполне хватало и на синие нагромождения камней в устье Каменки, и на зеркально-гладкий, в белесых трещинах лед Идольменя. Это место подсказал Дашков: здесь созданная рекой отмель резко переходила в глубокую впадину у самого берега. Здесь удобно ловить змея.

Лед на озере застыл неравномерно. У кромки земли он образовывал ледяные кипенные шатры, поднимающиеся вверх на полсажени, не меньше. Чем дальше от берега, тем ровнее и прозрачнее он был.

Светлана вздохнула, тут же жалея об этом — мороз пронзил её чуть ли не до живота, а ей и без этого страшно… Словно ледяная лапа мертвяка скользила вдоль позвонков, заставляя волоски на коже в страхе подниматься вверх. Словно смерть дышала в затылок, напоминая, что постоянно от неё Светлане не бегать — рано или поздно она все равно настигнет, отправляя в холод Нави.

Через четыре дня, в полнолуние, Светлане принимать клятву опричнины. Забавно, что именно сейчас серебряные оскаленные морды псов опустились на её плечи — боевая форма опричнины поражала обилием шитья. Рядом замер Саша в таком же укороченном кафтане, черных свободных штанах и маске на лице с псиным оскалом — никак иначе. Такой Саша был непривычен, и Светлана вновь пообещала себе, что из-за неё он эту форму никогда больше не наденет.

Злой, еле сдерживающийся из-за невозможности остановить Светлану Калина, от которого прочь летели ошметки тьмы, замер рядом — вот он как раз органично смотрелся в опричной форме. Пес, рвущийся в схватку и понимающий, что бой пройдет мимо него. Хорошо, что он был профессионалом до кончиков ногтей — Светлана не боялась, что он сорвется.

Екатерине Андреевне и Максиму Яковлевичу обычная опричная форма была не к лицу, но им тоже была нужна защита от ледяного дыхания Идольменя.

Светлана собралась с духом и скомандовала:

— Никакого огня…

Екатерина Андреевна послушно убрала руки в карманы опричной шинели. Светлана строго посмотрела на неё:

— Никаких заклинаний, в которых возможно появление пламени. Кристальники отключить. — Она не знала, может ли змей использовать свет магкристаллов, чтобы подслушивать, но лучше перестраховаться.

Максим Яковлевич послушно достал артефакт и выключил его.

— Фонари, даже электрические, не включать. Света и так достаточно.

Калина фыркнул в сторону, но промолчал. Саша чуть наклонил голову вниз, показывая, что понимает Светлану. Впрочем, именно от него подвохов она не боялась. Она посмотрела на Аксенова:

— Максим Яковлевич, вас предупредили, что вы сейчас принимаете участие в заговоре по свержению законной власти в стране?

— Я это уже понял, — сухо сказал он. Его обычную дежурную улыбку из-за маски видно не было, но Светлана легко могла её представить сама. — Не беспокойтесь — мне по службе положено внедряться в банды.

Дальногорская поперхнулась воздухом:

— Сами вы… Банда! — Она демонстративно отошла в сторону, вставая рядом с Калиной. Тот от удивления даже тьму в себя втянул — обычно от опричников держатся как можно дальше.

Аксенов проводил её задумчивым взглядом:

— Я захватил нательные кресты Лапшиных… — он достал из кармана и протянул кресты Светлане. — Возьмите.

Светлана поблагодарила его, убирая их в карман — пригодятся, чтобы вызвать змея:

— Спасибо. От вас требуется одно — защищать княжну Дальногорскую после того, как она создаст прорубь для змея. Прошу: отсидитесь всю битву на берегу. На льду озера будет слишком опасно.

Екатерина фыркнула — она считала себя хорошим магом, способным дать бой, а Аксенов был офицером — он тоже счел возможным напомнить:

— Я хорошо стреляю. Я захватил серебряные пули.

Светлана отрицательно качнула головой, чувствуя, как холод начинает пробираться даже через заговоренные одежды:

— Нет. Это не ваша битва. Ваша обязанность — защитить Екатерину Андреевну. Вы поможете ей благополучно добраться до берега. Это важно.

— Будет сделано, — желваки заходили на лице жандарма, но протестовать он не посмел, видя, что даже Калина ругается в бок, но не возражает.

Светлана вновь напомнила:

— И никакого огня, как бы не хотелось. Даже для согрева — никаких огненных плетений. Если все всё поняли, то можно…

Калина на миг замер, к чему-то прислушиваясь. В кромеже что-то происходило.

— Что-то случилось? — спросила Светлана. Маска на лице уже заиндевела, ресницы то и дело слипались из-за инея. Боевые маги действовали наверняка, замораживая озеро. Здесь сейчас за минус сорок, а то и все пятьдесят градусов температура упала.

Опричник сухо отчитался, не позволяя гневу прорваться в голосе:

— Нашли Рокотова в имении Волковых в Волчанске. Он без сознания под воздействием каких-то зелий. Его сейчас направят в больницу к Шолохову, не извольте беспокоиться. Главное, что он жив — остальное уже неважно.

Она улыбнулась ему:

— Спасибо, Алексей! — За Матвея стало чуть менее страшно.

Калина лишь резко кивнул, тут же отворачиваясь в сторону — Светлана вспомнила, что улыбку под маской не видать. Она прикоснулась к руке Калины, заставляя его странно вздрагивать:

— Это хорошая новость.

Он ехидно заметил:

— Хорошая новость — вы отказались идти на змея. Все остальное так, служба.

— Не могу. Но ты идешь в бой со мной. — Она хлопнула его по плечу: — Давай, переправляй нас на лед Идольменя.

Саша поймал её ладонь и крепко сжал. С другой стороны её руку перехватил донельзя удивленный Калина, подхватывая и Екатерину Андреевну. Аксенов протянул руку Саше. Кромеж мелькнул перед глазами Светланы лишь на миг: пустой, холодный, сейчас еще послушный кромешникам, — а потом в лицо ударил резкий ветер, дующий над Идольменем. Калина перенес их на полверсты от устья Каменки, на границу между мелководьем и глубиной.

Здесь был странный лед — с замерзшими в его толще пузырьками такого-то газа. Они словно белесые, снежные медузы застыли в прозрачном льде. Такого Светлана никогда не видела. Рыбы проплывали подо льдом, одаривая людей удивленными взглядами.

Саша замер, присаживаясь и рассматривая гигантские гирлянды из пузырьков, идущие со дна строго вверх.

Дальногорская прошлась удивленно по льду — её под локоть, чтобы не упала, поддерживал Аксенов:

— Что это? Растения? Или медузы? В Идольмене есть медузы?

— Скорее это дыхание змея, — нахмурился Саша, проводя рукой по гладкому льду. — Одна искра, и газ в пузырях воспламенится. Я видел такое на Байкале.

Светлана оглядела лед. Пузыри были везде, покуда хватало глаз. Кажется, дело плохо.

Вдалеке раздался неожиданный треск, заставляя вздрагивать. И тут же подо льдом расцвел огненный цветок — змей проснулся и запросился на свободу. Яркие всполохи огня быстро приближались, врезавшись в стену сплошного льда на мелководье.

Екатерина вздрогнула:

— Вот это мощь…

Змей был не меньше железнодорожного товарного состава.

Саша выпрямился. В его руке сама собой возникла шашка из тьмы. Калина ощетинился, как еж, сразу двумя мечами. Он ехидно заметил:

— И звать не пришлось!

Пламя подо льдом, как огромная рыбина, ушло на глубину, а потом заложив большой круг, обходя мелководье, рвануло к ним. К Светлане. Лед снова вздрогнул от удара, заставляя присаживаться. Когда пламя под ногами потухло, все рассмотрели через прозрачный лед тупую змеиную голову, хищно открывшую пасть, полную острых, тонких зубов. Всего сажень льда отделяла Светлану от змея. Всего лишь хрупкий лед стал преградой перед ней и гипнотизирующим тяжелым взглядом змеиных глаз с щелевидными зрачками, за которым плескалось алое пламя.

— Ты мой, — отчетливо сказала змею Светлана. Он не понял её. Ушел на дно, а потом вновь со всей силы ударил о лед. Он затрещал под ногами Светланы, расцветая пламенем.

Она быстро скомандовала:

— Екатерина, Максим — обратно на берег!

— Вы…

— Бе-гом! — рявкнул на них Калина. Сам он подскочил к Светлане…

— Не сметь! — опередила его она. — Не трогай!

Змей снова огненной рекой заложил широкую петлю и стремительно бросился обратно, как таран, пытаясь пробиться возле Светланы и кромешников. Лед под ногами ощутимо дрогнул, но устоял. Светлана оглянулась назад, на Екатерину — та на мелководье присела на корточки и усиленно выпускала из себя эфир, намораживая новые толщи льда. Кое-где газ, вырываясь из трещин, загорался факелами, освещая ночь синими огнями.

Аксенов подхватил Катю под мышки и потащил прочь. Исполнительный, правильный мужчина и офицер — это не могло не радовать.

Калина выругался и замер, глядя вверх, на звенящие от холода в черном небе звезды. Они дрожали, или это слезы из-за ветра то и дело накатывали на глаза Светланы?

Под ногами снова промчалась огненная река — змей рвался на свободу, ища брешь во льду. Саша вертелся на одном месте, пытаясь отследить его перемещения. Шашка в его руках всегда была направлена против змея.

Светлана собралась с силами и, отставив в сторону правую руку, выпустила из себя свет. Он превратился в длинную, изящную шашку, сияющую не хуже Луны. Саша, как завороженный, смотрел на тонкое лезвие. Калина снова выругался:

— … твою мать! Осторожно!

Змей, снова заложив петлю до самого дна, разгонялся и ударил по льду. Он пошел трещинами, но еще держался. Где-то далеко ругалась Екатерина, снова намораживая слои льда. Она что-то кричала про «надо дать им время!», пока Аксенов упорно тащил её прочь. Отчетливо похолодало. Кажется, боевые маги тоже присоединились к Кате. Или это был один Дашков? В устье Каменки он же как раз дежурил.

Из другой руки Светланы вырвалась тьма, быстро наматываясь на рукоять.

Светлана разделила свет на две шашки. Одну протянула потрясенному Калине:

— Алеша… Это тебе.

Кромешник замер. Он даже головой замотал, ничего не понимая, но мечи из тьмы исчезли в его ладонях. В конце концов он принял шашку, переделывая её в длинный двуручный меч, и тут же опробовал его, крутя восьмерку в воздухе. Тот шипел, рассекаемый светом и загорался, оставляя за собой сплошное колесо из огня.

— А вы не безнадежны.

Саша, ожидая свою шашку, подсказал:

— Алексей, змей свой в кромеже и, возможно, в пламени.

— Не дурак, понял уже, — Калина отошел вправо, напоминая: — я амбидекстра, так что левая сторона змея твоя, Сашка.

Светлана протянула шашку Саше. Для себя она тоже выбрала двуручный меч. Из-за света он не весил ничего.

Калина скептически осмотрел её обувь и сразу предупредил:

— Верхний хват и подпинывание меча вверх сабатоном не применяйте. Без ноги же останетесь.

Светлана сглотнула — фехтование осталось в далеком прошлом с Кошкой, и она его почти не помнила.

— Учту. А сейчас… Первым делом надо лишить змея крыльев — иначе улетит.

Калина терпеливо смотрел на звезды, старательно молча — кажется, перспектива брать змея живым его не воодушевляла. Змей как раз напомнил о себе основательным льдотрясением — Светлана покачнулась и упала бы, не удержи её крепкая рука Саши.

— Второе. Голову не рубить ни в коем случае.

Калина все еще молчал. Светлана под грохот льда напомнила то, что все знают из сказок:

— Тот, кто отрубит голову, сам будет две регенерировавшие отрубать. Алексей, это ясно?

— Отнюдь нет! — он странно посмотрел на Светлану: — мы его больше не берем живым?

Она призналась:

— Мы его и не собирались брать живым — я же не самоубийца! Голову не рубить — вырастет две. Под кровь не попадать — она ядовитая.

Может, это и не так, но лучше перестраховаться.

— Что-то еще? — уточнил Саша, чуть приседая в попытке удержаться и удержать Светлану — лед под ногами трещал, змей снова и снова бил головой в одну точку. Уходил на дно, разгонялся и снова бил. И не жаль голову — чугунная она у него, что ли?

— Я тоже иду в бой.

Калина вздохнул, кончиком меча тыкая в сторону Светланы:

— Зря я сказал, что вы не безнадежны.

— Алексей, я иду в бой — без меня вам не справиться: я не знаю, на каком расстоянии ваши клинки не распадутся светом. Только это меня и беспокоит.

Калина пробухтел:

— Оправдались! Ну, опаньки, встречаем змея!

Лед сдался под очередным ударом змея — Саша увлек Светлану за собой в кромеж: там, где они стояли, уже плескалась сизая вода Идольменя и весело скакали на волнах льдины.

— Удачи… — успела прошептал Светлана Саше, уже выскользнувшего из кромежа прямо на спину змею. Как раз возле крыла, где уже методично орудовал мечом Алексей.

Сама она выпала из кромежа в стороне от пытавшегося сбросить со своей спины мужчин змея, отбила стопы, чуть не потеряла контроль над мечом, но устояла.

Змей взмыл горячей свечой вверх, сбрасывая в кромеж мужчин.

— Умри! — проорала ему Светлана, когда он в мертвой петле рванул к ней.

Меч снова, как тогда утром на берегу, вошел в брюхо змея, распарывая его и обагряя Светлану жаром крови.

— Сгори на дне Идольменя! — прокричала она вслед исчезающему хвосту змея.

Ответа не было, только звезды безучастно сияли на небе.

Змей резко развернулся к Светлане, но на его пути возникли две фигуры в черном. Два ярких, светящихся ярче пламени змея клинка с двух сторон вошли в него, распарывая змея от шеи до хвоста. Тот хвостом ударил изо всех сил, снова отбрасывая Сашку в кромеж. Алешка сам ушел, тут же выныривая на спине змея и победно мечом срезая одно крыло. Змей упал, его закрутило на льду. Все зашлось паром, тут же инеем оседая на черной форме опричнины.

Треск и грохот стояли такие, что не было слышно ни слова, что орал Алеша. Может даже, это к лучшему — не дифирамбы же он пел змею. Явно ругался. Он не Саша, он холерой, несущейся над озером, не ограничивался.

Светлана кромежем рванула к змею, возникая прямо перед ним — меч вошел под нижнюю челюсть пытавшейся уйти привычно в воздух чешуйчатой твари.

Саша из кромежа рванул Светлану в сторону, сам возникая на голове твари и заходясь огнем. Его шашка в запале боя рубанула змея по шее, к счастью, не перерубая её. Алексей скинул в воду горящего Сашу, тут же возникшего перед Светланой — вода ручьями лилась с него.

— Жив! — отчитался он и снова исчез в кромеже.

Лед трещал. Змей метался, пытаясь уйти от двух черных мелькающих то в Яви, то в кромеже фигур. Он то пытался взлететь на одном крыле, то уходил под воду, то возникал из пара и инея, обдавая жаром.

Светлана уже сорвала голос, крича ему. Она понеслась ему навстречу, занося над собой меч в верхнем хвате:

— Да сдохни же тварь, сколько уже можно!!!

Тварь обиделась. Змеиная морда сморщилась, показывая загнутые клыки и длинный раздвоенный язык.

Саша кромежем вскочил змею на спину, аккурат сразу за пастью, и что есть силы вогнал клинок в основание черепа.

— Умри! — проорала Светлана.

И змей умер.

Он обмяк под Сашей, скидывая его с себя, пузом проскользил по льду до Светланы и замер перед ней. Точнее замер перед Калиной, который возник из кромежа, закрывая её собой.

— Елизавета… Павловна… А раньше так рявкнуть нельзя было? — пробормотал он, вытирая с лица кровь. Змеиную.

Светлана еле выдавила из себя, без сил опускаясь на лед — ноги не держали её:

— Я кричала… Он не слушался…

Калина подал ей руку и поднял со льда, прижимая к себе:

— Надо было громче кричать…

Саша возник рядом:

— Вот сам бы и кричал.

— Так он меня не слушался! — съехидничал Калина. — Он только Елизавету-свет Павловну испугался…

Лед под змеем шипел и таял, заставляя отступать назад. Саша развеял свет шашки и подставил плечо Светлане, кромежем утаскивая её на промерзшую до дна отмель.

Калина не отстал от них. Он смотрел, как медленно погружался в тающий лед продолжавший пылать змей:

— И как мы его потащим на берег? Там маги слезно просили хоть что-нибудь оставить от змея для изучения.

Светлана, благодарно прислоняясь к Сашиному плечу, пробормотала:

— Пусть тонет. Магам надо — пусть сами эту тушу поднимают со дна.

Лед не выдержал веса змея и с громким гулом раскололся. Змей огненным коромыслом медленно опускался на дно. Из его пасти не вырывалось ни единого пузырька воздуха. Он был окончательно мертв. Светлана прогнала возникшую перед глазами черную воду Финского залива — не вовремя она напомнила о себе. Она больше никогда не утонет — она умеет ходить кромежем.

Калина был последним, кто погасил меч — сперва он им отсалютовал змею.

— Хорошая была битва, — сказал он темной воде Идольменя. — Ты был хорошим противником, покойся с миром.

Вода в Идольмене ответила ему яркой вспышкой. Кажется, змей взорвался. Лед дрогнул под ногами Светланы. Огонь на дне озера окончательно погас.

— Домой? — оглядывая с головы до ног Светлану, уточнил Калина.

— Нет, — качнула головой она, еле успокаиваясь после битвы, пусть и не совсем её. — Сейчас придет главный зачинщик.

— Думаешь? — спросил Саша, тоже обеспокоенно оглядывая её.

— Он всегда приходил. В больнице, в управе, дома… Он всегда приходил. И сейчас точно придет — он уверен, что я была одна. В кромеже и дома, когда рядом был огонь, я постоянно настаивала, что буду драться одна. Змей не успел предупредить Волкова, что у нас был другой план.

Калина не иначе чудом удержался от вопроса: «А у нас был план?» — во всяком случае именно таких слов от него ждала Светлана. Она даже покосилась на него, зажигая и пуская в воздух огненный светляк. Теперь можно было. Калина стоически перенес её взгляд, стянув с себя маску.

Волков не подвел Светлану — пришел с берега, где остановился его магомобиль: серый, обычный «Рено», каких полным-полно на улицах Суходольска. Князь уверенно шел по льду сам — точно, нахлебался Сашиной крови, как упырь!

Светлана осторожно заглянула Саше в лицо:

— Только не злись и не обижайся… У тебя в тюрьме брали кровь?

Он, все так же прижимая Светлану к себе, стащил с лица маску:

— Не помню. Меня какой только дрянью там не потчевали, в основном в уколах.

Калина не сдержал свой язык:

— Елизавета-свет Павловна, на нем живого места не было, когда на второй день я его забрал от жандармов.

— Спасибо, друг! — пробормотал Саша.

— Всегда пожалуйста! И… Елизавета Павловна, помнится, вы говорили, что не собираетесь на трон. Так вот, коварная вы моя… Захотите под мою руку — с удовольствием возьму в сыск. Опричники не сидят на троне.

Она возразила усталому мужчине — понимала же, что из лучших побуждений предлагает:

— У опричников обеты, а я семью хочу. Дом на краю земли у озерной глади, лес, шепчущий сказки, детей…

— М-м-м… — добавил Калина. — Пирожки с капустой, рыбалка по утру, туманный лес… Грибы… Саша у нас, между прочим, городской парень.

Саша прошептал ей в висок:

— Не обращай внимания: Лешку змей по голове хвостом ударил — сам видел. Бредит он.

Светлана не сдержала смешок — ей надо собираться с мыслями, ей надо придумать, как Волкова разговорить, но после боя в голове было отчаянно пусто, да и… Даже злость на собственную недогадливость покинула её, на Волкова она уже не злилась тоже — он не один такой вот «благодетель» земли русской. Тут каждый второй князь — «благодетель» и тварь. Одного было жаль: помнится, Волков её убеждал не бояться своего дара. Применять его! И почему тогда она поверила в его слова? Почему не обратила внимания на несоответствие: Волков и так хорошо отзывается о нечисти! Заметила бы — может, Лапшины были бы живы…

Князь остановился перед ними, цепко из-под бровей осматривая каждого. Жалкое, наверное, они представляли из себя зрелище: окровавленные, обгорелые, в драных кафтанах, усталые и потерявшие на дне Идольменя огненного змея — единственного, кто мог подтвердить их слова, кто мог дать свободу Саше и Мише и рассказать, что случилось с Кошкой.

Светлана выскользнула из объятий Саши и шагнула вперед. Мужчины заученно шагнули следом, своими плечами чуть прикрывая её. Вот же упрямые! Их ветром колышет после схватки, а туда же…

— Пришли, Константин Львович, — пробормотала Светлана. Она не знала, что еще можно сказать.

Князь, в черной чиновничьей шинели, в мерлушковой шапке несмотря на мороз, такой похожий на Мишку, согласился с ней:

— Пришел, Лизонька, пришел. А ты опять не выгорела.

— Простите, что подвела.

— Что ж, зато ты изменилась: раньше одиночка была, никого не подпускала, даже Мишаню моего, а сейчас… Погляди на себя: научилась доверять и выбирать нужных людей. Горжусь тобой, девочка. Ты сильно выросла и изменилась. Кажется, ты почти достойна трона.

Это «почти» царапнуло Светлану — змея больше нет, она больше не выгорит, потому что рядом есть те, на кого можно опереться. Она справилась в Серых ручьях, она справилась в Муратово, она справится и дальше, потому что не одна.

— Зачем все это? Вы же понимаете, что на троне я не нужна.

Калина вымуштровано молчал — он уже тоже объяснял, зачем она нужна на троне. Князь посмотрел на Сашу, на Калину и признался:

— В том-то и трудность, что на троне ты нужна. Я уже говорил тебе. Ты всего лишь символ, но символ прежней, хорошей жизни. Такие символы очень ценит народ. Это поднимает его дух. Кровь — не водица, за кровью всегда шли.

— Чушь, Константин Львович… Не стоит трон стольких жертв, как вы со змеем наворотили… Зачем столько жертв? Зачем⁈

Волков посмотрел на неё, как на неразумное дитя:

— Лиза, ты же умная барышня. Пройди ты там в лесу у Ермиловки очищение от печати нечисти огнем, как и планировалось изначально, никаких иных жертв не было бы. Все погибшие только на твоих руках. Выгори ты от светоча — никто бы больше не погиб.

Светлана подняла глаза на звезды. Они снова дрожали. Не из-за слез — просто начался откат после боя, и стало холодно. Мороз продирал Светлану до костей.

— Там были люди, — напомнила Светлана князю.

Его ответ не удивил:

— Громов — кромешник, он нечисть, а Кротова я заблаговременно удалил. Даже Карл Модестович не поехал на место преступления… — Кажется, холод добрался и до Волкова. Он убрал руки в кожаных перчатках в карманы шинели. — Мороз-то такой…

Вот почему потом были пущены слухи о беременности Веры Лапшиной — чтобы Светлана и Саша верили, что Громов нужен живым. Только поэтому честь Веры опорочили — чтобы пустить следствие по ложному пути. С жизнью Громова Волков вообще не считался, но убедил всех, что тот нужен живым, отвлекая на ложные версии. А потом под удобным предлогом его отправили в тюрьму, чтобы больше не ломал чужие планы.

Светлана напомнила, что Громов в лесу у Ермиловки был не один:

— А Петров и Синица? Они не считаются?

— Иногда надо кем-то жертвовать, сама же понимаешь, — князь стал говорить медленно, словно пытался достучаться до Светланы. Напрасно он так. Она такого не понимала. Вот Мишу он такому научил. — Кошка же тебе не раз это говорил. Всегда есть те, кем можно и нужно жертвовать. Петров и Синица — служивые люди, они всегда должны быть готовы пожертвовать собой. Их родственникам потом бы назначили приличную пенсию.

— А Серые ручьи?

Князь пожал плечами:

— Это необходимость — на светоч второй раз ты бы не клюнула. Ты должна была выгореть и выгорела бы, если бы не Громов…

Светлана, понимая, что не достучится до Волкова, все же сказала:

— Там жили люди: старики, дети…

— Потому что дети и большое количество жертв — это всегда то, что трогает за душу, — он лениво цедил слова, словно не готовился к таким речам или чем-то был усиленно занят. — Только не твою душу, как выяснилось. Ты же обещала навестить Машеньку Сидорову. И что? Ни капли сочувствия. Как у любой нечисти. Ты про неё даже не вспомнила. Так что…

— Пришлось устроить бойню в Муратово…

Про анонимное письмо уже можно было не спрашивать — его написал он, вполне расчетливо, а не из-за настоящей скорби… Наверное, он забавлялся, сочиняя его: и ни слова лжи не написал о себе, и следствие по ложному следу пустил. Ведь подумали сперва на Лапшиных.

— Пришлось, — он смотрел куда-то за спину Светланы, как будто она пустое место. Рядом кипел тьмой задетый за живое Калина. Саша дышал так, что его чувства было ясны и без тьмы и слов. — Дети — это то, что точно трогает за душу. Даже твою искалеченную, Лиза. Ты должна была выгореть, прорываясь в кромеж. Жаль, что Калина помешал. Очень жаль.

Она не сдержалась, искренне выругавшись:

— Ну вы и тварь!

Кто-то в кромеже выругался почище её, подсказывая, что опричный сыск не дремлет и записывает все, что говорит князь.

— Взаимно, Лизонька, взаимно. — Взгляд князя блуждал по льду, не задерживаясь нигде, его даже черная полынья над местом захоронения змея не задержала. — Тот, кто может все изменить, но бегает от власти, тоже тварь. Пусть ты этого сейчас не понимаешь, но это именно так. Ты тварь, которой много дано, но которая плевать хотела на все. И потому…

Его левый кулак, прятавшийся в кармане шинели, ярко засиял, словно через мышцы, кости и кожу пробивалось солнце. Задымился рукав пальто. Пламя побежало дальше, с диким шипением и стоном Волкова вырываясь из него.

Он все это время, лениво цедя свои слова, создавал светоч! Он, действительно, верил во все, что говорил… Иначе светоч не родился бы.

Саша и Алексей действовали, как единое целое. Они шагнули кромежем, на миг возникая возле превратившегося в пламя Волкова, схватили его за руки и снова исчезли в кромеже.

Крик Светланы:

— Не-е-ет! — они оба проигнорировали. Господи, ну почему они её не услышали⁈ Они Волкова вообще не слушали⁈

Где-то подо льдом, где скрылся змей, возник еще один огненный цветок. Это горели Волков и Саша с Алешкой. Пламя разрасталось в попытке добраться до своей цели — Светланы, но толща воды была непреодолимой даже для светоча. Идольмень тут поразительно глубок.

Светлана упала на колени, не в силах стоять. Руки её бессильно били по льду — преграде между ней и Сашкой. И Калиной.

Она уперлась кулаками в лед. Сердце громко стучало в висках. Светлана затаила дыхание, считая секунды, которые есть у парней где-то на дне. В глазах темнело, шум крови в ушах нарастал. Легкие горели, требуя воздуха. Надо делать вдох, тут у неё есть воздух. Это у парней на глубине, в ледяной воде его нет.

Кто-то обнял её со спины, уговаривая:

— Дыши, да дыши же!!!

А она не могла сделать вдох — там на дне в рот польется жидкий лед, раздирая легкие.

— Да дыши же!

Катя с размаху дала ей пощечину, заставляя закашливаться и дышать.

Пламя подо льдом погасло. Светоч забрал своих жертв.