Кровь в его жилах

Глава двадцать восьмая Светлане становится понятно, что же происходит в Суходольске

Кажется, Дашкову непривычно было перемещаться кромежем — вышел он оттуда весьма удивленный и взволнованный. Заметив Светлану, он лишь пробормотал: «Извините…» — и принялся копаться во внутреннем кармане длинного, ниже колена тулупа. Форменную шинель магов Дашков, видимо, не сильно уважал в походах. Одет он был добротно: шерстяные заговоренные ведьмой штаны, свитер под горло, меховую «нансеновку», — что выдавало в нем бывалого путешественника. Впрочем, настоящие боевые маги иными не бывают.

Он достал небольшой блокнот и тут же принялся карандашом, периодически прикусывая его кончик, что-то писать на бумаге. Светлана и половины знаков не понимала, только стояла и терпеливо ждала. Сейчас Дашков ничем не напоминал Сашу. Он вскинулся, отвлекаясь от записей, и посмотрел на Калину:

— А можно еще ра…

— Нельзя! — оборвал его опричник. — Вы просили об аудиенции его императорского высочества — она ждет вас!

Дашков бросил косой взгляд на Светлану, а потом вновь принялся атаковать Калину:

— Но это важно! Межпространственный переход в мировом континууме…

Светлана предпочла вмешаться:

— Алексей Петрович вас потом проводит кромежем и позволит в нем задержаться.

Дашков поморщился от её слов:

— Кромеж… Что за языческие термины. Этот межпространственный проход не имеет ничего общего с языческими богами. Какая Явь и Навь, вы еще Правь вспомните… Это расщепление знакомого нам пространства.

Калина холодно заметил:

— Он доступен только опричникам…

Дашков посмотрел на него, как на не выучившего урок двоечника:

— У опричников определенное сродство с этим расщеплением пространства, только и всего.

— Изучать кромеж запрещено, — снова влез Калина.

Дашкова это возмутило:

— Это же… Неужели вы не понимаете — это путь не только по стране… Это путь, который откроет нам чужие планеты и звезды. Он подарит нам галактику!

Калина остался самим собой — он пробурчал:

— Вот только на звезды нас еще и не посылали, тут со страной бы справиться…

— А если это пространственно-временной тоннель, то его возможности гораздо, гораздо больше, чем мы можем себе представить, — продолжил Дашков, убирая блокнот обратно в карман.

— Я много что могу себе представить. Например, я бы вернулся и прибил ту сволочь, что убила меня, — продолжил ворчать Калина, и тут его глаза озарились внутренним светом: — нет, я бы вернулся не туда…

Он посмотрел на слезку-маковку старой церквушки:

— Но, Кирилл Владимирович, наши с вами мечты — всего лишь дым и фантазии. Кромеж подчиняется только нам, кромешникам. И напоминаю: время вашей аудиенции катастрофически тает.

Он тактично отошел в сторону, чтобы не мешать. Дашков застыл, собираясь с мыслями, посмотрел на Светлану и напомнил очевидное:

— Нас не представили…

— Это неважно, — оборвала его Светлана.

Дашков кивнул:

— Елизавета Павловна, я Кирилл Владимирович Дашков, заместитель декана боевого факультета, боевой маг первого ранга, сопредседатель консорциума «Редкие металлы России», глава рода Дашковых и князь.

Светлана не сдержала удивления — это было необычное представление. Князья, как правило, первым всегда называют титул, а потом уже свои заслуги. Понять бы еще — это игра со стороны Дашкова, эдакое кокетство: смотрите, я ценю свои достижения больше, чем достижения предков? Или он не привык чваниться титулом?

Дашков тем временем продолжил, цепко, из-под бровей рассматривая Светлану:

— … вам, наверное, известно, что мы с вами состоим в дальнем родстве. Я тоже в каком-то смысле Рюрикович — только по материнской линии не передается родовое имя. А вот сокол, оказывается, очень даже передается. У моих родителей, у обоих, нет печати Рюрика, а у меня возникла. Медь, если вам так важно. Говорю сразу — на трон не претендую.

Светлана сухо заметила:

— Кирилл Владимирович… Я, между прочим, на трон тоже не претендую, так что делить нам с вами нечего.

— А вот это вы зря, — возразил Дашков. Делить всегда есть чего, особенно в громадной, но все же такой маленькой как оказалось России. Елизавета Павловна, вы что-нибудь понимаете в геологии?

Для начала Светлана вообще не понимала, причем тут геология: она думала, что речь пойдет о чуди, шалящей под Зерновым. Она честно призналась:

— Нет. Только общеизвестное, но вряд ли вы именно это имели в виду.

— Тогда простите за лекцию.

— Ничего, лекции я люблю — это удобнее, чем учебник. Учебник не отвечает на волнующие тебя вопросы, а ле…

Дашков кивнул:

— А я постараюсь вам все объяснить. — Он заложил руки за спину, словно находился в учебном классе и задумчиво прошелся вдоль края берега, туда и обратно. — В начале нашего века началась радиоактивная лихорадка. Были не только открыты, но и добыты многие редкие металлы. Радий, полоний, торий, уран — их окрестили магией для обычных людей. Появилась мода на радиацию. Она была везде — радий добавляли в хлеб, в шоколад, косметику, крема… Искусственный шелк с добавлением радия, урановое стекло, радиевые удобрения… Радоновые ванны. Радиоактивную воду пили для омоложения. Производились ночники с радием — ноль эфира, ноль электричества, ноль керосина, а светит постоянно. Часы с радием, матрацы с радием, лекарства от всех болезней с радием, радий для вечной молодости — то, что даже магам не было доступно. Говорили даже о вечной жизни с радием. Его ели, пили, наносили на лицо для карнавальных вечеринок, носили на руках… А потом пришло отрезвление — понеслись болезни и смерти от радиации и большие выплаты пострадавшим. Запомните это… Император Павел не успел при жизни подписать указ о признании за государством исключительного права на добычу радия. Императрица Екатерина пошла на поводу свободы предпринимательства — она не любила вмешиваться в «мелкие дела купцов». Отказ понимать, что первая гильдия купцов уже давно изменилась, что это не мужики в косоворотках и шубах, а умные, образованные, состоятельные люди, владельцы многомиллионных состояний, способных перевернуть государство с ног на голову, сыграли с ней и страной страшную шутку. Радий, торий, уран у нас искали все, кто понимал важность этих металлов. Только случилась Катькина истерика и неразбериха тех лет. Тогда творилось страшное для страны: распродавалось все и вся, воровалось, уходило в чужие руки, шел страшный передел собственности, ведь почти вся деловая жизнь была сосредоточена в погибшем Санкт-Петербурге, все главы крупных родов жили там… Так получилось, что урановые прииски в Зерновом, единственные на данный момент в России сейчас на 80% принадлежат бриттам — малолетних наследников приисков просто запугали миллионными выплатами за радиоактивную лихорадку. Они были рады избавиться от «токсичных» активов. Цену за грамм радия и урана им, конечно же, не озвучили.

— И…?

Он неожиданно развернулся и просил, глядя в упор — Светлана как на экзамене себя почувствовала:

— Слышали стих Андрея Белого, поэта-модерниста и символиста, написанный в 21-м году? Он придумал термин «атомная бомба». Он физик по образованию.

— Кирилл Владимирович… — Ей сейчас только поэмы символистов выслушивать!

Дашков вздохнул:

— Ладно, просто запомните это новое словосочетание, возникшее в стихотворении… Понимаете, радий и уран, действительно, в чем-то магия для простых людей. На основе урана предполагается возможность создания чудо-оружия мощностью в сотни тысяч светочей. Представляете такую мощь? У нас столько магов после Катькиной истерики и священников не наберется для создания светочей, а тут всего лишь одна бомба. У нас согласно последней переписи чуть больше ста семидесяти тысяч представителей духовного сана, и это включая псаломщиков… Поиски новых месторождений редких металлов у нас только ведутся. Прииски в Зерновом пока единственные в России.

Светлана нахмурилась:

— Получается, что…

— Бриттов изящно подставили. Я не буду рассуждать о вине бриттов или местных управленцев в мерзком отношении к рабочим на приисках. Только факты. Я в Сибири не раз с таким сталкивался — это повсеместное явление. Отвратительные условия жизни: разваливающиеся бараки, в которых невозможно жить, заработная плата талонами, которые можно отоварить только в местных лавках, просроченные продукты, ненормированные смены, принуждение к проституции жен рабочих — поверьте, все это есть и на других шахтах и приисках, особенно в Сибири, где власть на местах свято уверена, что император и Дума далеко и не дотянутся… Одни только Ленские золотодобывающие прииски чего стоят. Тут, в Зерновом все это тоже есть, просто это совпало с опасностью радиации — рабочие на сушилках все поголовно потом отправляются в лекарские бараки, откуда уже не выходят никогда… Еще и чудь полезла из всех щелей.

— И Рогозина направили туда, — тихо добавила Светлана. Её, несмотря на окружающий холод, бросило в жар. С такой опасностью, как чудо-светоч, она не сталкивалась и как бороться с этим не знала. Её не готовили к такому!

Дашков медленно и как-то сочувственно кивнул:

— Именно. Ситуация назревала годами, и закономерно взорвалась. Сейчас все газеты полыхнут праведным гневом на бриттов, суды потребуют компенсаций, социальные комитеты вспомнят всех вдов и детей-сирот, владельцев обложат штрафами — доведут дело до абсурда, а потом под шумок прииски уплывут в нужные руки.

— Вы предполагаете чьи?

Она от одного светоча чуть не погибла, а тут бомба на сотни тысяч светочей, причем непонятно в чьем княжеском — и княжеском ли? — роду. Хорошо еще, если он уважает власть, а если глава рода сам захочет единолично править? Успеют ли его остановить опричный сыск и маги?

Дашков криво улыбнулся:

— Елизавета Павловна, вы мне дико льстите — я пока не имею на руках такой информации. Дашковы — бедный род, нас предпочитают не замечать. Просто поймите — вся операция готовилась годами. Вы лишь мелкий кусочек её. Вы очень вовремя появились. Вас легко шокировать тем, что там случилось. Вас легко сломать и посадить под шумок на трон — вы еще и благодарной будете всем тем, кто вас только что обвинял. А мир, и бритты в том числе, еще помнят Катькину истерику и её последствия. Поверьте, после Катькиной истерики дураков нет подставляться под гнев Рюриковичей. Владельцы приисков сон и покой потеряют, стоит вам возникнуть в этом деле. Они вернут прииски, только в чьи руки…

Она качнула головой:

— Как все отвратительно просто…

— Просто? — возмутился Дашков, словно Светлана провалила экзамен. — Это сложная комбинация — слишком много компонентов и вероятностей. Тут нужен опыт, тут нужна уверенность, что все правильно и вовремя совпадет. Тут…

— Рокотов. Тут нужен Рокотов, — влез терпеливо молчавший все это время Калина, подсказывая то, что Светлана и сама поняла. Она распорядилась:

— Проверьте его нахождение в тюрьме. Если его нет…

Дашков, кажется, ничего не знал о Рокотове, а потому предпочел промолчать.

— … то кого проверяем первыми? — уточнил Калина. — Юсуповых, Волковых, Дальногорских, Шереметьевых, Голицыных?

Светлана нахмурилась, рассматривая грязные носы ботинок. Сейчас бы не ошибиться с выбором — жизнь Матвея зависит от этого. Оракула сложно заловить и подчинить себе, но когда он уже в тюрьме, в блок-браслете, то его можно брать теплыми руками. А жандармы Рогозина все поголовно продажны.

— Волкова и Дальногорского.

— Будет сделано.

Калина на пару мгновений исчез в кромеже.

Светлана повернулась к Дашкову:

— А что с указом о монополии?

— Проект закона о монополии на добычу редких металлов готовится в Думе, но усиленно тормозится…

Калина бодро выскочил из кромежа, добавляя:

— Причем самое смешное, проект тормозится в том числе и Громовым-старшим. Видите, как все завязано? Ведь Громов-старший может тормозить разработку закона в том числе и из-за событий тут.

Светлану в головы до ног обдало страхом:

— Боязнь за жизнь своего сына?

Калина поправил её:

— Своего единственного сына, позвольте заметить. Все очень сложно. Я пока вообще не представляю всю комбинацию, которую тут проворачивают. Просто примите к сведению — вы тут оказались пешкой, пешкой, которая может стать королевой, но пока на шахматной доске вы не решаете ничего.

Дашков с умным видом кивнул:

— Полностью согласен. Будьте внимательны и осторожны. Вас легко подставить сейчас, Елизавета Павловна. Если нужна будет помощь — можете смело обращаться ко мне.

— Можно вопрос? — Светлана помнила слова Екатерины Андреевны о том, что Дашков подминает под себя Сибирь, что в принципе было невозможно.

— Конечно, — мужчина вполне благожелательно улыбнулся. — Я же обещал ответить на все ваши вопросы.

Светлана смотрела в упор на Дашкова — ей важно не пропустить ложь в его словах. Баюши отчаянно не хватало. Леший вернет её только завтра.

— Земли в Сибири — кабинетские. Они не подлежат продаже, только отчуждению. Тогда позвольте узнать, на каком основании вы их скупаете?

Дашков заметно удивился:

— Только сейчас узнали? С этим обратитесь к Милютину. Под шумок Катькиной истерики и полного безвластия многие земли в Сибири были проданы, а то и просто предоставлены в качестве компенсаций потерявшим свои имения князьям. Там пол-Сибири ушло в чужие руки, подчас уже иностранные. Я и консорциум «Редкие металлы России» пытаемся скупить и хоть как-то вернуть в нужные руки важные месторождения металлов.

— И чьи же это нужные руки?

— Тех, кто хочет служить стране, конечно. Если хотите — все материалы по работе консорциума вам предоставят. Что-то еще, Елизавета Павловна?

Она задумалась, вспоминая Серые ручьи — там тоже все упиралось в геологию в конечном счете:

— Вам что-то известно о жиле магкристаллов на севере Суходольской губернии?

— Абсолютно ничего. В Геологическую палату не подавался запрос на разработку новых месторождений, да и сами месторождения не были зарегистрированы, насколько мне известно. Направить туда геологов из консорциума?

Светлана бросила взгляд на Калину:

— Да. Опричнина окажет вам всестороннюю поддержку.

— Что-то еще? — повторился Дашков, словно он куда-то спешил.

— Пожалуй… Нет. — ей бы все это понять и осознать. Как-то простое проклятье в Серых ручьях привело её к чьему-то заговору государственных масштабов, про Зерновое можно вообще молчать. Калина тактично не напомнил, что предлагал сделать краткий доклад по поводу мировой политики.

Дашков серьезно посмотрел на неё:

— Тогда, простите, я спешу. Моя точка формирования льда на Идольмене — в устье Каменки. Там самое трудное место из-за неравномерного и непредсказуемого течения эфира. Если что-то будет нужно — ищите меня там. Как только закончим со змеем — переместимся в Зерновое. Всегда было интересно встретиться с чудью. Дивов видел на Урале, а вот с чудью не встречался пока.

Он поклонился на прощание: равный равному — и исчез в кромеже. Оставалось надеяться, что его научный интерес не разрушит кромеж до основания.

Калина почти моментально возник обратно, снова проходясь оценивающим взглядом по Светлане: вдруг та решит разломаться под грузом случившегося? Светлана ломаться не собиралась, но ей нужно было время, чтобы все обдумать.

— Сведениям Дашкова можно доверять?

Калина не был бы Калиной, если бы удержался от ёрничания:

— Если вы про стишок, то такой точно есть. Продекламировать?

Светлана устало сказала:

— Калина…

Тот погрустнел из-за отмены декламации:

— Сведениям по Зерновому — вполне. Про работу консорциума сведения еще не собраны. Парни давно уже так не носились — полностью в мыле, потому что вам все нужно срочно и как правило вообще непредсказуемо, что потребуется. Например, парни ночью составляли списки магазинов и подходящих рестораций, а вы про обед так и не вспомнили, Елизавета Павловна. Нельзя же так!

В его руке сам по себе возник пирог:

— Держите. С капустой. Сведения от самого Демьяна Синицы, что вы их обожаете.

Светлана с благодарностью взяла пирог:

— Передайте, Алексей Петрович, своим парням мою благодарность. Я ценю вашу службу. Честно. Просто иногда забываю поблагодарить.

Отец и мать воспринимали службу опричнины, как само собой разумеющееся. Только так нельзя. Она, бездумно взглядом осматривая белый горизонт, сливавшийся с таким же белым из-за снежных туч небом, тихо сказала, то и дело кусая пирог:

— Запомни, Калина… И парням передайте — я найду способ дать вам всем свободу.

— А мы вроде сво…

— Вы холопы на императорской службе, уж мне можешь не лгать.

У Светланы крайне не вовремя зазвонил кристальник — князь Волков просил доставить его обратно в Суходольск. Калина услужливо предложил сам доставить князя, но Светлана отказалась. К страхам всегда надо возвращаться, иначе рано и поздно они одолеют тебя.

Она вновь шагнула в Зерновое. Тут мало что изменилось — её ждали все там же у управления и не готовы были менять свою тактику. Первым в бой, с молчаливого одобрения Милютина, опять пошел Дальногорский:

— Еще раз недобрый день. Вы еще долго собираетесь бегать от ответственности, Елизавета Павловна? Пока вся страна не вымрет?

Сейчас даже Волков, до этого о чем-то переговаривающийся с Завьяловым, товарищем министра МВД, рассматривал её с неприкрытым любопытством.

Светлана, чувствуя, как все взгляды окружающих устремились к ней, старательно спокойно напомнила:

— Я не бегаю. Я занята по службе. Вам ли не знать… В Суходольской губернской управе при положенных пяти магах служат всего трое! Мы стараемся изо всех сил, может быть, не справляемся, но не нам и вам об этому судить. Есть суд — ему решать.

Князь Волков одобрительно ей улыбнулся:

— Правильно говорите, Елизавета Павловна. Я не вижу ни единой ошибки, которую бы допустили тут маги Губернской управы.

В бой вступил тяжеловес, премьер-министр Милютин — Светлана знала его по фотографиям в газетах. Он сухо заметил, рассматривая Светлану из-под бровей:

— Волков мог вызвать боевых магов. А Елизавета Павловна могла затребовать помощь опричников.

Ему поддакнул Дальногорский:

— Но все предпочли палец о палец не ударить.

Светлана собрала все свои эмоции в кулак — они лишь играются, ища брешь в её защите, они лишь проверяют её. Сейчас нельзя дать слабину. Сейчас нельзя позволить Калине утащить её в кромеж.

— Я так не ударяла палец о палец, что, не успев оправиться от ранения светочем, уничтожила проклятье в Серых ручьях, так не ударяла палец о палец, что пыталась поймать огненного змея, так не ударяла палец о палец, что остановила волкодлака в Муратово и помогла спасти детей.

Светлана перечислила все, что случилось с ней, и все неожиданно выстроилось в стройную картину. Как она могла этого раньше не замечать⁈

— И, кстати, господа заговорщики, не боитесь перед законом отвечать за ваш сговор по свержению законной власти? Подумайте над этим, пока ваш заговор не зашел слишком далеко. Я же сейчас легко могу кликнуть ротмистра Рогозина. Он будет рад выслужиться перед императором. А я уйду кромежем. Так что думайте сперва кому и что вы говорите! — она потянулась в кромеж, выполняя часть своей угрозы.

Волков довольно кивнул:

— Так их, Лизонька! Заслужили!

Вот не на этих словах Светлана хотела уйти в кромеж. Совсем не на этих. Только поделать уже было нечего.