Кровь в его жилах

Глава тридцатая Светлана находит меч

Одно плечо купалось в свете, другое утопало в темноте. Так видят кромеж кромешники. Как видят его обычные живые люди, Светлана никогда не задумывалась. Потом расспросит Дашкова — если выйдет живой из этой переделки. Уверенности в благополучном исходе не было — она уже чуть дважды не умерла из-за змея.

Абсолютно пустой, бесконечный коридор, ведущий куда захочешь — хоть к чужим звездам, как утверждал Дашков. Ей нужно, чтобы он привел её к Агрикову мечу. Калина и его парни куда-то благополучно спрятались — то ли от гнева Светланы, то ли боялись ей помешать. Саша же говорил, что свет не поймать. Свет не подчиняется кромешникам, так она и не кромешница — половина в ней живая. Ей только-то нужно, чтобы свет привел её к Агрикову мечу, потерянному где-то на Оке, если верить Аксенову.

Рука её купалась в свете. Он мягкими сияющими капельками задерживался на её ладони и все же стекал прочь, как вода. Кажется, он даже звенел колокольчиками, скатываясь с её кожи. Такой нужный ей свет, в котором где-то прячется рукоять меча.

Светлана помнила, как хотела привести сюда Мишку, чтобы он сам достал Агриков меч, возвращая его. Или создавая по новой из света. Не успела. Забылась, забегалась по другим делам, а теперь Миша арестован за убийство своей матери. Если опричники не найдут рыжего кудлатого пса, если это не домовой, а просто пес, то надежды понять, что же произошло в ресторанной зале мало. Почему домовой не подошел к Светлане⁈ Почему он там метался, но не подошел к ней. Он же кого-то ждал. Её? Но не подошел.

Светлана вытерла со лба проступившие от усилий поймать меч капельки пота. Как Волков убил свою жену? Светлана так глупо тогда отвернулась в сторону, а Миша… Миша утверждал, что он не видел вспышек эфира. Он же не лгал, выгораживая отца?

Свет в очередной раз скатился с её руки, сияющими каплями падая перед её ногами, а потом как ртуть серебряным ручейком утек в Явь. Мишка. Тут нужен Миша. Светлана для Агрикова меча не подходит, но он ей нужен! Иначе не оставить огненного змея. Она уже стольких потеряла из-за него.

Матвей.

Баюша.

Саша… Нет, не Саша — сперва был Кошка, чье исчезновение она даже не заметила, вот глупая свиристелка! Он же её отец…

Кошка, а уже потом…

Саша.

И вот теперь Мишка, чтобы не мешать Волкову идти к заветному трону.

Утешало одно — им, в отличие от Лапшиных, повезло: они живы, и надежда их вернуть есть. Так и хотелось заорать куда-то в кромеж, пугая Калину: «Что за игру ты ведешь, змей⁈» — только нельзя. Глупо — не ответит же, хоть и слышит её. Точно слышит и знает, что она задумала. И как такого обхитрить?

Что ж… Рука её снова погрузилась в свет. Пора найти свое оружие против огненного змея. Искать Агриков меч времени нет — слишком много времени прошло со времен нашествия Бату-хана. Может, Агриков меч уже давно проржавел в каком-нибудь кургане и сгинул.

Она пойдет на змея со своим оружием. Только свет вновь ушел от её пальцев. Они схватили лишь пустоту. Ей нужен меч!

Светлана снова и снова хватала свет и теряла его. Долго, упорно, бесполезно, а потому…

Она знала, что совершает ошибку.

Она знала, что тут, в кромеже, он чувствует себя, как дома. Но ей нужен был меч.

Она тихо прошептала свету:

— Я не буду убивать.

Тяжелая, шершавая рукоять меча легла в её ладонь. Свет заерзал, приноравливаясь к непривыкшей держать меч ладони, и стал легче. Лезвие вытянулось, чуть закругляясь — любимая Сашкой «селедка». Шашка. Не меч.

— Да твою же мааааать… — душевно выругался за спиной Светланы Калина. Она стремительно развернулась к нему. Свет лезвия со звоном вошел в завесу Нави, вышибая из неё черные искры. Навь зашипела и забурлила в попытке прорвать границу.

— Ваше императорское высочество, и что же вы такие шустрые на мою голову!

Калина стоял, упираясь спиной в Навь, сложил руки на груди и явно злился — тьма так и струилась из него, пугая Светлану. Он мягко, увещевающе, словно говорил с ребенком, старательно пряча гнев в голосе, сказал:

— Прошу, отдайте Агриков меч.

Он ничего не понял. Если не понял он, то и змей не поймет?

— Елизавета Павловна, прошу… Отдайте меч тем, кто с ним умеет обращаться.

Она, глядя в упор в глаза Калины, сейчас быстро затягивающиеся тьмой, сказала:

— Он не дастся в твои руки. Ты тьма. Он свет. Он убьет тебя.

Калина выпрямился, весь кафтан его был припорошен снегом Нави:

— Есть не только я. Прошу, не делайте глупостей. Найдутся руки для Агрикова меча, тот же Дашков. Надо — Михаила Волкова из тюрьмы вытащим. Я не гордый — мне змей ни к чему. Не вам идти в бой. И уж точно не в одиночку.

Светлана заставила себя улыбнуться:

— Я иду на змея одна.

— Я понял, — кивнул Калина.

— Ты не пойдешь со мной и не помешаешь мне.

Её слова эхом заметались в кромеже — змей их явно слышит.

— Я понял, — снова повторился кромешник.

— Нет, не понял. Доверься мне…

— Я понял, понял. — Он впервые, кажется, повысил голос на Светлану: — я понятливый, пусть и нечисть!

Сейчас говорить о доверии было поздно. Не так надо было начинать разговор, но дипломатия не была коньком Светланы. Сейчас бы уцелеть: Калина был зол, а когда злится кромешник — все вокруг умирают. Светлана, как на уроке фехтования, вытянула руку с шашкой вперед. Её обоюдоострый кончик уперся Калине в горло.

— Ты не будешь мне мешать.

От Калины веяло злостью. Коридор кромежа стал уже, а потом Явь зазвенела, превращаясь в непрозрачное стекло.

— Теперь понял. — Он подался вперед, и кончик шашки оцарапал его шею. Алые капли, привлекая внимание Нави, потекли по его коже. Лезвие задрожало в руках Светланы. — С вами нелегко, Елизавета Павловна. Вы сможете убить змея?

Она напомнила очевидное:

— Мне его не надо убивать. Мне его надо взять живым.

— Вы выгорите.

— Я знаю. В этом все дело, Калина. Не мешай. Змей только мой.

Она знала — змей слышит её. Он знает. И будет её ждать. Жаль, что Калина её не услышал…

— Этой ночью. На Идольмене. Не мешай.

— Вы неправы, Елизавета Павловна. — Калина сделал еще один шаг, и Светлана отвела шашку в сторону: — вы даже меня убить не можете, а я ведь не человек. Со змеем вам не справиться.

Тьма щупальцами вырывалась из взбешенного Калины, сливалась с тьмой Нави, хватала Светлану за ноги в попытке остановить, но тут же опадала — кромешник еще контролировал себя.

— Пожалуйся Соколову или в опричный сыск — пусть попытаются меня остановить.

Калина опустил голову вниз — на миг его тело стало тьмой: черным, трепещущим от гнева пламенем, заставляющим Светлану вновь поднимать вверх резко потяжелевшее лезвие из света. Сейчас надо было бить — пока у Светланы есть преимущество. Но она никогда не нападала первой. Кромешник все же взял себя в руки, вновь из распадающегося на клочки черного пламени превращаясь в человека. Кажется, он чуть не стал игошей, отказываясь от света в своей душе.

Калина криво улыбнулся:

— Соколов обеими руками за ваше предприятие, а опричный сыск, к сожалению, это я. Тайный советник Калина к вашим услугам, — он насмешливо склонился в поклоне. Только глаза, затянутые пленкой тьмы, не смеялись. Его кафтан то и дело шел липкими, смолистыми пятнами тьмы, словно Калина не был уверен, что хочет все еще быть человеком. — Идите на змея, но учите: вас даже выгоревшей посадят на трон.

Она горько улыбнулась:

— Поверь, я это знаю. В этом все дело, Алеша…

Он дернулся, как от пощечины, услышав свое имя. Кромеж все слышит. Кромеж все передаст змею, и потому нельзя быть откровенной, нельзя подойти и честно все сказать Калине, успокаивая его. Впрочем, он сам должен помнить, как кромеж не пускал её.

Он невоспитанно ткнул пальцем в сторону Светланы:

— Я все равно вас остановлю!

Тьма вязкими струями тянулась с рукава Калины вниз, в никуда и снова с противным чавканьем втягивалась в кромешника.

— Просто доверься мне, Алеша…

Тьма рванула из Калины во все стороны — настолько он злился. Она промчалась через Светлану, в последний момент только холодом задевая кожу, но даже так его злость пронзала ледяными иглами до костей. Если бы тьма прошла через сердце… Светлана не думала, что выжила бы. Может, княгиню Волкову убили чем-то подобным. Надо будет узнать результаты вскрытия.

Пусть Калина злится — это нестрашно.

Вот чего она не ожидала, так это того, что тьма сгустится за её спиной и выдернет её в Явь — все же Калина, даже злой, заботливый. По-своему, конечно.

Дома было тихо и темно — за окном уже был поздний вечер. Клинок врезался в пол, выжигая в нем дыру. Светлана втянула в себя свет и выдохнула с облегчением — других разрушений не было. Упади она на кровать… Светлана не сдержала смешок: кровати у неё не было бы. Пахло горелым деревом, едой и цветами — на подоконнике белели астры в небольшой вазе. Светлана включила свет — электрическая лампочка загорелась сразу же, ударяя по усталым глазам.

На кухне был накрыт стол для позднего ужина — снова её запрет был проигнорирован.

Светлана, расстегивая шинель, прислонилась к дверному косяку — все же Калина потрясающ. Злой, кипящий от гнева, на грани саморазрушения и… Дико заботливый: суп с гренками, жареный картофель с мясом, какая-то зелень, сыры, пироги и булочки. И тотальное игнорирование её просьбы! Светлана посмотрела в потолок и серьезно сказала:

— Алексей Петрович! Хоть один рыжий палец сунется в ванную комнату — останетесь без руки.

— Откусите? — привычно съехидничал кромеж. Кажется, Калина уже успокоился.

Она закрыла глаза. Небеса, как же она сейчас скучала по Саше. По его спокойному голосу, по его уверенности, по его воспитанности, по его сдержанности, в конце-то концов. По его доверию. Калина доверять не умел.

О стол стукнулась картонная папка — два раза, чтобы точно привлечь внимание.

Калина сухо отчитался:

— Результаты задержания волкодлака, подозреваемого в создании проклятья для братьев Муровых.

Чего-то подобного Светлана и ожидала, ведь Волков оказался не волкодлаком.

— Спасибо.

Голос Калины был арктически спокоен, словно не он распадался на пламя совсем недавно:

— Список колдунов Суходольской губернии все еще необходим?

Светлана стянула с себя шинель. Кромеж привычно поймал её и повесил на вешалку у двери.

— Нет. Уже нет.

— Тогда приятного аппетита и спокойной ночи. Действительно спокойной ночи. Ни один рыжий палец и пальцы других расцветок в ванную и в спальню не сунутся — у нас обеты, вообще-то, Елизавета Павловна. Сашка — невоспитанное исключение.

— Алеша…

— Да, Елизавета Павловна?

— Доверься мне, — все, что она могла сказать. В печи уже горел огонь и трещали дрова.

— А вот мне доверять не советую. Спокойной ночи!

Кромеж замолчал. Зато проснулся кристальник в кармане шинели. Уставшая Светлана приняла звонок:

— Титулярный советник Богомилова, слушаю. — Она вернулась в кухню, садясь за стол и выбирая, с чего бы начать свой слишком поздний обед.

В трубке раздался уже знакомый голос:

— Это Еремей Александрович вас беспокоит.

Светлана улыбнулась — тепло само проснулось в ее сердце:

— Рада вас слышать, Еремей Александрович.

Мужчина заботливо поинтересовался:

— Как ваши дела?

— Хорошо, не беспокойтесь, — солгала она. Правда слишком страшна, чтобы её сообщать.

— Это замечательно… Я собрал нужные вам сведения. Что успел, конечно, но подозреваю, что сведения достоверные и вряд ли уже изменятся. На жилу магкристаллов в Серых ручьях претендуют Волковы.

Она вспомнила огневок, летающих в небе. Огонь и проклятье. Волков и змей. Что ж, хоть это и было очевидно, подтверждение не было лишним. Вот за Серые ручьи Сашу и заперли в тюрьме — чтобы не мешал больше, чтобы не спасал Светлану.

— А про Зерновое вы можете что-то сказать? — Она задумчиво принялась крошить хлеб на тарелке. — Там князь Волков замешан? Он пытается скупить прииски?

Еремей Александрович как-то странно хмыкнул:

— В Зерновом замешан я. И князь Дашков, насколько мне известно — мы пытаемся вести переговоры с хозяевами прииска. Пока безуспешно. Учтите только: бойня не наших рук дело.

— А Волков? — продолжила настаивать Светлана.

— Простите, не имею ни малейшего понятия, а лгать вам не буду.

— А Голицыны?

— И тут ничего не подскажу.

Светлана решилась — может, Саша её и не поймет, но Саша и его родители — не одно и тоже:

— Вам очень нужны прииски в Зерновом?

Еремей Александрович устало сказал:

— Они нужны не мне. Они нужны стране, Светлана Алексеевна. Там дело темное, не хотелось бы вас впутывать в него. Но, если прииски не вернуть стране, то огненный змей покажется детской сказочкой, уж поверьте.

Светлана улыбнулась — Громов-старший точно не враг:

— Вы не пытались объединиться с Дашковым?

— Простите? — Ей удалось удивить мужчину. — Он подбирает прииски под себя, пользуясь своим княжеским положением, мне не нравится его подход…

— Поверьте, он тоже, как и вы, лишь служит стране. Хотите, я переговорю с ним, и вы обсудите возможность объединения для покупки Зернового?

В трубке повисла тишина — Светлана даже убрала кристальник от уха, проверяя датчик связи — он уверенно горел синим. Их телефонный разговор не прервался. Еремей Александрович как-то лихо сказал:

— Что ж, попытка — не пытка. Буду ждать вашего звонка о встрече с князем Дашковым. Про Голицыных и Волкова постараюсь узнать.

Она в последний момент вспомнила:

— Еремей Александрович, вам присылали кристальник для проверки…

— Точно, забыл сказать: абсолютно обычный кристальник, ничего лишнего. Спокойной ночи вам, Светлана Алексеевна.

— И вам…

В трубке окончательно повисла тишина. Синий огонек сменился на красный, а шестерни в артефакте перестали бешено крутиться, создавая помехи.

Светлана положила кристальник на стол и механически, не чувствуя вкуса, принялась есть.

Все решено. Этой ночью она идет на змея. Одна. Впрочем, Калина её не пустит в одиночестве. Упрямый мужчина!

За окном шумел, не успокаиваясь, город. Раздавались крики, чьи-то голоса, рычание клаксонов магомобилей, лошадиное ржание… Город жил, а Светлане надо было отдохнуть, набраться сил и шагнуть на берег Идольменя на рассвете. Ей казалось, что она не сможет заснуть, что стоит смежить веки, как снова увидит кошмар Зернового, но только голова коснулась подушки, как Светлана моментально заснула. Ей в этот раз снился снег, кристально-чистая гладь озера и красивый, огромный, обжигающе-горячий змей. Он сперва кружил в небе, красуясь перед Светланой, а потом рванул к ней, пуская в лицо столб пламени, сжигающий её дотла. Она кричала от боли, горела и не сгорала, чувствуя, как лоскутами слезает с неё кожа, как остаются только кости и орущий от боли рот. Она горела и понимала: не справилась, веры в ней не хватило. Она не прошла испытание.

Светлана вынырнула из сна, ртом хватая воздух. Она дернула рукой ворот ночной сорочки, впившийся в шею. Пот градом тек по лицу. Дыхания не хватало — в комнате было душно. Кто-то… Впрочем, ясно кто: Калина вновь приходил в нарушение слова и затопил печь. Оконное стекло до самого верха было разукрашено морозными узорами — видать, ночью сильно упала температура. Светлана резко села в кровати. Боевые маги! Они начали замораживать лед на Идольмене, только никто их не предупредил, что отдача заклинания придет сюда, в город, насмерть вымораживая его.

— Холера… — выдохнула Светлана в сонно сопящую темноту — в кресле у кровати спал Саша. Такой уставший, заросший щетиной, непричесанный. Хотелось верить, что в Аксенове проснулся здравый смысл и он отпустил Сашу из тюрьмы, но скорее всего Сашка просто сбежал.

Или это коварный Калина. Светлана прикусила костяшки пальцев, чтобы не рассмеяться. План Калины по её сдерживанию был феноменален, как любит говорить Миша.

Светлана замерла. Она не знала, что делать.

Хотелось прикоснуться к Саше, чтобы убедиться, что он реальность, а не плод её больного воображения.

Хотелось проверить позвоночник, чтобы точно знать — это именно Саша.

Хотелось расспросить его обо всем.

Хотелось посоветоваться.

Хотелось…

Только уже пели и трещали дрова в печи. Там жил огонь.

Светлана тихо сказала в темноту:

— Магическая аномалия, Калина! Отдача…

— Обижаете, Елизавета Павловна, — возмутился кромеж. — Учли. Падение температуры в пределах климатической нормы — ниже тридцати не упадет. Все предупреждены, городовые обходят улицы и всех бездомных распределяют по богодельням и больницам. Никого не заденет, слово чести. Вы бы подумали на досуге про Агриков меч…

— Алеша…

— Понял. Понял. Понял! Вы безнадежны, Елизавета Павловна.

Она тихо встала и, захватив плед с металлической спинки кровати, на цыпочках подошла к креслу по холодному до дрожи полу. Она просто хотела укрыть Сашу, но он проснулся. Пару секунд осоловело смотрел на неё, дико краснея от её вида, а потом вскочил с кресла и замер, оказавшись так притягательно близко.

— Лиза…

Оставалось сделать только один шаг, чтобы оказаться в его объятьях. Один шаг. Шаг, который делать нельзя.

Он посмотрел на плед в её руках:

— Это мне?

Она кивнула. Он молча взял плед и укутал в него Светлану. Воспитанная нечисть, краснеющая только от вида ночной сорочки, фланелевой, кстати, чопорной, зимней. Кому-то повезет, когда он переболеет Светланой и влюбится снова.

— Вот так будет лучше. — Его руки непозволительно долго задержались на её плечах, словно Саша тоже мучительно хотел прикоснуться и понимал — нельзя. Кому-то со Светланой не повезет — она не представляла другого мужчину рядом с собой.

Один шаг. Шаг, который она не сделает.

— Я так… — она хотела сказать, что боялась за него.

Но уютная темнота, треск дров печи и плед сыграли с ними странную шутку. Саша тоже пробормотал:

— Я так скучал. — Он-то про Калину в кромеже не знал.

Он все же сделал шаг и обнял Светлану.

— Я не знаю, что надо сделать с этим миром, чтобы мы могли быть вместе. Я готов даже в пламя шагнуть за тебя…

Дрова в печи затрещали особо громко, словно кто-то прислушивался.

— Лиза… Я понял, что мне мало следовать за тобой тенью, но я не знаю, что я могу сделать, чтобы хоть каплю соответствовать тебе.

— Тебе и не надо ничего делать.

Он тяжело опустился в кресло, утягивая Светлану себе на колени. Она уткнулась носом ему в шею. Бергамот давно выветрился, и корица тоже. Пахло усталостью и тюрьмой. Светлана обняла Сашу за шею. Все равно! Он только её. Она будет биться со всем светом за него, а не только со змеем.

Его руки нервно поправили плед, укрывая её голые ноги, а потом воспитанно легли на талию Светланы. Она не удержалась и пальцами пробежалась по Сашиному позвоночнику. Он был. Ровно семь шейных позвонков, дальше мешала рубашка — на Саше, кроме неё и штанов, больше ничего не было. Даже носков…

— Как ты оказался тут?

Он честно сказал:

— Я часть плана Калины по твоему сдерживанию. Он думает, что я уговорю тебя отдать Агриков меч.

Она оглянулась на печь. Огня не было видно, зато слышно. Говорить откровенно нельзя.

— Ты должен остановить меня или поймать змея?

— В идеале отвлечь тебя. Змея постарается поймать опричнина и боевые маги. Лиза… Ты уверена, что должна это сделать сама? Одна?

Дрова трещали и напоминали, что они все слышат.

— Уверена. Это только мой бой. Я не знаю, как тебе объяснить…

— Скажи — я все пойму.

Она приложила указательный палец к его сухим, обветренным губам:

— Я должна это сделать сама. Агриков меч послушен только мне. В ничьих иных руках он не будет существовать… Я это сделаю сама. Каплю доверия.

— Я верю тебе. Если ты должна сделать это сама — сделай. — Он на миг прикрыл глаза, показывая, что принимает её объяснение. — Только помни, что ты не одна. Что тебя ждут я, Матвей, Миша, даже Волков-старший.

Уж это она знала. Он ждал её как никто иной.

Светлана поменяла тему — думать о Волкове-старшем сейчас не хотелось.

— Ты сбежал или…

— Или… Калина пришел к Аксенову и все честно рассказал о тебе. Максим Яковлевич умный человек, он согласился с доводами опричнины. Только выдвинул одно условие. Он хочет сам увидеть змея.

Светлана сильнее обняла его:

— Это несложно… Мне нужна будет Екатерина Андреевна — кто-то же должен пробить брешь во льду. Огнем я долго буду делать полынью, только измотаюсь зря. Пусть Дальногорская сделает её — она хвалилась тем, что маг первого ранга. Так что Дальногорская и Аксенов будут сдерживать друг друга.

— Хороший план, — рассмеялся Саша.

— Идеальный… Значит, Калина тоже идет с нами, я правильно поняла?

— Увы… Я постараюсь удержать его. И спасибо, что не запретила быть с тобой рядом на Идольмене.

Она поправила Сашины волосы, упавшие на лоб.

— Объясни одно: почему ты оказался у меня в спальне? В таком тебя сложно было подозревать.

Она еще помнила, как он, оберегая её репутацию, договаривался с бывшим начальником магуправы Богданом Семеновичем. Да, он сам этого не помнил, но характер и привычки никуда не деть.

— Прости, это все Калина. Он сказал, что единственное место на всей планете, где нет опричников, которых могут пустить по моему следу, это твоя квартира. Причем только эта комната. Я бы поспал на кухне, но Алешка сказал, что там проходной опричный двор.

Светлана рассмеялась ему в шею:

— Это точно. Есть хочешь?

— Я бы не отказался.

В кухонном проеме показался Калина, сейчас непривычно домашний: в легких брюках и закатанной по локти белоснежной сорочке:

— Я бы тоже. Дашков отчитался — через полчаса лед достигнет нужной толщины в сажень. Можно будет приступать к ловле огненного змея. Я, Дальногорская, Аксенов в команде болельщиков. Саша…

— Я тоже лишь болельщик, — Саша отпустил Светлану, помогая ей встать.

— А ведь надежный был план… Елизавета Павловна, вы…

— … безнадежна, я помню, Алексей.

— Тогда прошу завтракать…