Кровь в его жилах

Глава девятнадцатая Сашку забирают на псарню

От помощи Миши она отказалась. Наверное, все же зря, и потому сейчас мялась в холле управы у окна, выходящего на Липовую улицу, под недоумевающими взглядами письмоводителей. И выйти нельзя. И не выйти нельзя.

У крыльца магуправы припарковался огромный лимузин Волковых. С родовым гербом на дверцах и пафосом хромированных деталей. Пассажирская дверца была открыта — князь сидел на заднем сиденье, держа в руках корзину с цветами. Он же обещал прислать подарок! Вот, завез… Холера! У дверцы магомобиля вышколено замер шофер в ливрее. На него прохожие косились с осторожностью — смотреть на князя решались немногие. Через дорогу на крыльце трактира, и модной лавки, и аптеки замерли в ожидании случайные прохожие — ждали развязки, чтобы потом разнести по городу уже не слухи — правду! Маг Богомилова благосклонно принимает от князя подарки.

Светлана понимала, что князь… Нет, отвратительное слово «калека» к нему не применимо. Он просто раненный в бою боец, просто Илья Муромец в ожидании каликов перехожих. И ему противно показывать всем свою слабость. А перед магуправой — крыльцо. И ступеньки, которые он преодолеть не в силах. И потому глупая свиристелка Богомилова должна сама выйти к нему, не допуская, чтобы город видел, как князя на руках переносит его слуга. Князь тоже гордый.

Только кто он и кто она. Он знает, что она Великая княжна. Он знает, что для неё недопустимо выйти и прилюдно принять подарок, превращающий её в глазах горожан в содержанку. Противное унижение!

Князь случайно? Или специально?

Выйти нельзя. И не выйти тоже.

За спиной уже шептались письмоводители, ничего не понимая.

Светлана заставила себя успокоиться, притворно улыбнулась и легко выпорхнула на улицу прямо в мундире. Холод тут же защипал щеки и пальцы, попытался проникнуть под черное сукно, завьюжил вокруг ног, трепля край короткой юбки — значительно ниже колена, но возмутительно выше щиколоток. Князь не поймет — видно было, как он поморщился, оценив Светланин вид.

Вокруг было слишком много любопытных, и потому Светлане пришлось приседать в реверансе и воспитанно здороваться:

— Доброе утро, ваше сиятельство!

Мужчина чуть развернулся к ней в магомобиле и улыбнулся отеческой улыбкой:

— Доброе, доброе, Светлана свет-Алексеевна! Смотрю: рисковая вы барышня — на огненного змея ходили.

Светлана, старательно держа улыбку, повинилась:

— Что вы, я была не одна.

— Да, мне уже сообщили, что вам помогал Громов да мой недотепа. Светлана Алексеевна, передавайте Мишке, чтобы он прекращал дурить и возвращался домой. Староват он для подростковых взбрыков… Сестры по нему соскучились, Катенька без него только и плачет… И… Чуть не забыл — я узнавал про Серые ручьи. Увы, моих полномочий недостаточно, чтобы настичь виновных.

Светлана кивнула: нет, становиться императрицей, несмотря на приспешницу и опричнину, она не будет — она найдет способ покарать виновных иначе. Пока она собиралась с мыслями, князь ткнул указательным пальцем в корзину — шофер вышколено подхватил её и передал Светлане.

— Бегите уже, Светланка, замерзнете же! — мягко пожурил её Волков и без прощания отвернулся. Шофер захлопнул дверцу прямо перед Светланой. Аудиенция окончена.

Старательно держа улыбку, Светлана вернулась в магуправу. И нет, она не хочет прибить князя. Она просто никогда не будет ему доверять: его слова о поддержке — всего лишь слова, а поведение выдает совсем иное. Она ему явно противна. Баюша говорила, что Волков не переносит нечисть. Может, все дело в этом?

Она зашла в кабинет, с удивлением замечая, как окруженный поглощающим звуки плетением Саша спит на диване. Мишка только сапоги с него и стянул, чтобы не пачкать диван. Забавно, Светлана впервые в жизни видела спящего мужчину. Ничем они в этом плане от женщин не отличаются. Такие же беззащитные и расслабленные. У Саши даже морщинка между бровей разгладилась.

Подошедший Миша подхватил корзину из рук Светланы и несмотря на звукопоглощающее плетение шепотом сказал:

— Пусть поспит. Эта идиотина уже который день без сна. Ты ушла — он тут же и провалился в сон.

Миша отнес корзину на стол, а Светлана не удержалась — подошла к Саше, укрыла его пледом, расстегнула твердый, упиравшийся в горло ворот мундира и рубашку, провела пальцами по заросшей щетиной щеке, поправила волосы, наползшие на лоб. Матвей обещал им счастливое будущее, но оно видимо исчезло с каким-то неправильным поворотом в судьбе Светланы. Или сгорело в змеевом огне. Что теперь будет — совсем неясно. Впрочем, сейчас главное — найти Агриков меч, горевать или радоваться она будет потом — после того, как уничтожат змея.

Она снова не удержалась и поправила плед, пальцы сами скользнули по обветренной, колючей щеке Саши. Хорошо, что Екатерины Андреевны рядом нет и никто не кашляет, напоминая, что поведение неприемлемо. Мишка же… Он воспитанно уткнулся в карту губернии, висевшую на стене за его столом, и искал там ответы на тайны мироздания, не меньше, судя по его сосредоточенному виду.

Светлана подошла к корзине с подарками и принялась её изучать. Князь, в отличие от Миши, знал, что нужно самостоятельным барышням. Кроме небольшого букета белых роз, в корзине обнаружились красивые расписные жестяные коробочки с чаем и кофе, стеклянные банки с медом, тягучим, полным солнца, и с ярким, лаково-красным, видимо, вишневым вареньем, запакованные в пергамент и завязанные бечёвкой печенья — князь знал толк в ухаживаниях. На дне корзины лежали две пугающие Светлану бархатные коробки из ювелирного магазина. Светлана не сдержала вздох — кажется, она знала, что было в большой, плоской коробке…

Миша осторожно развернулся, бросил на Светлану косой взгляд и облегченно вернулся за стол, просматривая какие-то бумаги. Даже несмотря на помощь Екатерины Андреевны бумаг до сих пор на его столе было много. Мишка с тоской во взгляде принялся распихивать документы по папкам. С его скоростью он до вечера не справится с ними.

Светлана села за стол и осторожно, словно в коробке могла прятаться змея или особо пакостливое проклятье, открыла сперва верхнюю, узкую и длинную. Там на белом атласе лежал браслет в одну нитку розового жемчуга, перемежаясь с простыми кварцевыми кристаллами. Магкристаллами, сейчас почти пустыми. Хороший подарок для мага — браслет можно использовать как накопитель, но все же слишком дорогой для «титуляшки». В большой квадратной коробке, кроме записки: «Лизонька, Мишка все же старался! Не делай так больше!» — сияли знакомые розовые жемчужины. Замочек был починен — сейчас на нем красовались выгравированные цветы. Размахрившуюся нить заменили на новую и правильно завязали. На сами жемчуга накинули простенькое заклинание от воровства.

Светлана не сдержала смешок. Это просто какое-то безумие… Ожерелье вернулось к ней в третий раз! Можно сказочно обогатиться, снова и снова сдавая его в магазин.

Миша тихо спросил:

— Свет моей души, что-то не так?

Она захлопнула коробки и направилась к сейфу — хранить на столе такое не совсем правильно. Иногда тут все же бывают посетители.

Закрыв сейф, Светлана посмотрела на Мишу и сказала — видела, как где-то на дне его глаз плескалось беспокойство:

— Все хорошо. Твой отец просил передать, чтобы ты заглядывал домой.

Миша взлохматил волосы и вежливо встал — Светлана-то стояла:

— Не бери в голову. Просто дома стало тяжело находиться. Я мать свою не узнаю. Смерть Анастасии больно ударила по ней — наверное, все дело в этом. Да и… когда мне было бывать дома? Мы с Сашкой попеременно дежурили у тебя в палате.

Светлана наклонила голову на бок, задумавшись. Кажется, она все немного неправильно поняла. «С двумя крутит!» — не о князе и княжиче! О Мише и Сашке же! Она, боясь задеть Мишу, все же спросила — хватит слушать слухи, надо открыто говорить, чтобы не заблуждаться:

— Говорят, твоя мать собирается в Тихвинский скит.

Миша расплылся в какой-то странной, неуверенной улыбке:

— Не знаю. Не слышал. Она со мной о таком не говорила.

— Она случайно не пересекалась последнее время с Юсуповыми или их представителями?

— Светлана, честно слово, не знаю. Но если нужно — встречусь с матерью и все расспрошу. Или, хочешь, вместе с тобой с ней встретимся?

Светлана зябко передернула плечами — как-то встречаться с княгиней не хотелось. Она еще помнила, как та замахнулась, чтобы ударить её. С другой стороны — она не кисейная барышня, чтобы бояться княгини. Она боевой маг, пусть и не обученный до конца.

— Хорошо, давай с ней встретимся. Может, завтра или послезавтра?

— Я договорюсь. Что-то еще тебя тревожит, свет моей души? Хочешь… — он посмотрел за спину Светланы, на спящего Сашу. — … поговорим о…

— Не хочу! — слишком резко сказала она. — Правда, не хочу.

Она прошла мимо Миши и взглядом уткнулась в карту, ища Серые ручьи и пальцем ведя по границе губернии.

— Что-то не так? — Миша подошел сзади, тоже разглядывая карту.

Светлана пальцем указала на Серые ручьи, находившиеся на стыке Суходольской, Архангельской и Вологодской губерний.

— Я вчера…

Надо же, это было вчера… А со вчера столько всего произошло! Проклятье в Серых ручьях, опричнина, анонимка, о которой Светлана так и не рассказала Саше, пожар в доме Лапшиных, её ожоги, змей… Тихое болото Суходольска, в котором никогда ничего не случается, взбаламутилось волной накрывающих Светлану с головой событий. Словно кто-то спешит, словно не успевает воплотить свои планы, вот и валится на неё то одно, то другое. Словно проклял кто. Хорошо еще, что эта волна не накрывает Мишу и Сашу.

— … была в Серых ручьях. Тебе не присылали из опричнины на расшифровку проклятье оттуда?

— Нет, — Миша бросил на стол косой взгляд — в его бардаке письмо из опричнины легко могло заваляться. Мишка сам это понял и пошел искать, проверяя свежие утренние письма. — А что там? Когда ты пришла из Серых ручьев, проклятья на тебе не было. Только змеевы отметины.

Светлана бросила на него недовольный взгляд — мог бы и промолчать! Стараясь держать голос под контролем, она принялась пояснять:

— Там от проклятья, нанесенного на огневок, вымерла вся деревня. Уцелели только неместная девочка, приехавшая погостить у бабушки, и я. Знаешь, что интересно? Там очень зажиточная деревня. Есть даже электричество. А еще там есть магкристаллы. Во многих домах — там целая артель резчиков. Кажется, они кристаллами торгуют подпольно, сбывая их в соседние губернии.

Миша, проверив все письма и не найдя сообщений из опричнины, снова вернулся к карте:

— Очень может быть. — Он ткнул пальцем в Архангельскую губернию, в некие Губешки, рядом с Серыми ручьями: — вот тут большое разрабатываемое месторождение магкристаллов. Может, стало известно, что жи́ла уходит к нам, в Серые ручьи?

Светлана нахмурилась, совсем как Саша:

— А местные отказались продавать земли?

— Очень может быть… — Миша расцвел в улыбке: — ничего, Светлана, справимся. Найдем, как и за что дернуть ниточку. Того же Громова попросим.

— Сашу? Дело магическое — его не допустят до расследования. Дело забрала опричнина — повезет, если спустят обратно в жандармерию.

Миша снисходительно пояснил:

— Не того Громова. Старшего Громова. Еремея Александровича Громова. Он фабрикант, миллионами ворочает. «Зубр» же знаешь?

«Зубр» знали все, кто мог себе позволить артефакты и амулеты на магкристаллах. «Защитные устройства быстрого реагирования» — кажется, так расшифровывалось название фабрики. Надо же, это ТОТ Громов… Светлана бы никогда не связала Сашку, живущего на жалование участкового пристава, и ТОГО Громова. Миллионы, значит…

— Знаю, конечно.

— Кроме «Зубра» у него еще и шахты есть, и так всего помаленьку. Можно через Сашу спросить Еремея Александровича о том, кто воду мутит в Серых ручьях. Как тебе вариант? Заодно покажем тебя Громову-старшему — пусть локти кусает, кого упускает. Ты теперь маг второго ранга, пусть и титуляшка, но соберешься со знаниями и ка-а-ак сдашь экзамен на чиновника. Быстро догонишь Сашку по чину, а то и опередишь.

Она чуть подалась назад — она устала быть одна, а Миша, пусть и не знает, все же её семья. Он благородно не отступил и с объятьями не полез. Только и чувствуется его тепло сквозь мундир.

— Мишенька… Дело не в этом… Дело совсем не в этом.

— Так объясни! Саша за тебя умереть готов…

Она развернулась к нему, делая шаг назад:

— Ты зачем мне утром предложение делал, если знал о его чувствах?

Мишка расплылся в озорной улыбке — вот же обормот!

— Чтобы он понял: даже отказ не страшен! Страшно не признаться. И, Светлана, больше не повторится. Ты мне последнее время как сестренка… Когда Сашка в октябре с тобой на руках шагнул в управу, я понял одно: только живи — остальное неважно. Люби, дружи, наслаждайся жизнью с кем хочешь, только живи. Вот что светоч животворящий и багряно сияющий в животе любимой барышни делает с мужскими мозгами. Сразу на место ставит.

— Хороший светоч…

— Очень! — он пальцем ткнул Светлану в кончик носа. — Мы еще заставим Громова-старшего жалеть, что он запретил Сашке быть счастливым с тобой.

Все же княжич не менялся — его даже багряный светоч не исправил! Он так и не запомнил, что Светлана сказала: дело не в Громове-старшем. Мишка из тех, кто слышит то, что хочет. Светлана смирилась с неисправимостью Миши и спросила:

— А что там в Зерновом? Справились с Сашей?

Мишка скривился:

— В Зерновом плохо все. Мы с Сашей вроде и заткнули откровенные дыры в мир чуди, но там шахты по добыче радиоактивных металлов… Там десятилетие можно бродить в поисках новых трещин. Шахтеры уже пятый день бастуют, отказываясь спускаться под землю. Шахтовладелец призвал жандармов — Рогозин вчера самолично туда выехал с отрядом жандармов на подавление беспорядков. Договорятся или нет с рабочими — не понятно вообще. С одной стороны — радий крайне необходим. С другой — рабочих понять можно. Чудь опасна. Рабочие и без неё мрут со страшной силой из-за радия…

— А Рогозин…

— А этот в два раза опаснее и гнева владельца, и чуди.

Двери в кабинет распахнулись без стука, заставляя Светлану шагать в сторону, чтобы Миша не перекрывал траекторию полета огненного шара. В кабинет, чуть не получая боевой шар в лоб, шагнул незнакомый мужчина в годах: благородная седина, суровое лицо, черный почти в пол кафтан с серебром вышивки. Везде: на груди, на плечах, на надплечьях — сияла псиная голова.

Соколов Аристарх Борисович собственной персоной, надо полагать. За ним стояли еще два опричника, не так сияя серебром. В руках одного была корзина, у другого — ошеломительный по величине букет из белых астр. Не только огненные змеи не разбираются в букетах.

Звукопоглощающее плетение слетело прочь, и осоловелый после сна Саша вскочил на ноги, вытягиваясь во фрунт. Светлана поморщилась: он же в Серых ручьях спокойно возражал Соколову — откуда столько раболепства взялось? Или… Она поздно сообразила… Он выслуживается в попытке вернуться в опричнину. Из-за неё.

Соколов черными от тьмы глазами посмотрел на всех и, словно щенкам на псарне, велел:

— Громов, Волков, вон!

Княжич побелел, но сдержался — опричнина выше всех, даже князей. Саша сжал зубы, чтобы промолчать. А Светлана не стерпела — Соколов знал, кто она. Если он позволяет так обращаться в её присутствии, то и с самой Светланой церемониться не будет.

— Соколов, вон! — процедила она. — И шавок своих заберите.

Миша самоотверженно заступил вперед, заслоняя собой Светлану:

— Аристарх Борисович, и вам добрый день!

Светлана упрямо обошла его:

— Повторяю последний раз: Соколов, вон! Я еще не забыла: «Блокирующий браслет на руку!» Псам своим на псарне будете командовать, а тут магуправа. Тут те, кто имеют право здесь находиться. И кому вы не имеет права отдавать свои собачьи команды.

Парень с букетом цветов неожиданно подмигнул Светлане, а Соколов как-то удовлетворительно сказал:

— Что ж… Порода чувствуется. Не попортилась кровь. Не попортилась! А про блок-браслет вы еще сами не раз вспомните и поймете, что иногда это приемлемый выход.

— Аристарх Борисович, я не преступница, чтобы меня заковывать в блок-браслет. Что вы хотели? У вас пара минут прежде, чем я вспомню свою команду «Вон!». Я приведу её в действие.

Соколов мрачно улыбнулся:

— Я лишь пришел сообщить, что двадцать третьего ноября полнолуние. Рассмотрите эту дату для нашей встречи. — Он обернулся к одному из псов, сопровождавших его: — и… Примите наши поздравления со взятием второго ранга.

Псы слаженно промаршировали к Светлане, вручая корзину и букет. Она внезапно поняла, что ни за что не позволит Саше из-за неё надеть эту форму. Она ни за что не позволит Сашке болванчиком маршировать по указке Соколова. Нет, если Саша сам решит, без учета её охраны, то пусть и возвращается в опричнину, но не из-за неё!

Соколов вновь посмотрел на Сашу и скомандовал:

— Громов, за мной…

Светлана ничего не почувствовала, когда четверо мужчин провалились в кромеж. Черт побери этого Соколова! Черт побери опричнину и их правила! Она найдет на них управу, даже не прибегая к венчанию на царство. Иначе какая из неё Великая княжна, если она такую простую задачку решить не в силах. Кошка и более тяжелые задачи ей подкидывал. Справится.

Она повернулась к Мише и замерла. Он где-то потерял свою привычную улыбку:

— Свет моей души, могу я спросить… Почему тебе подчиняются псы? Ты же… — Кажется, любые предположения, что пришли ему в голову, Мишке не нравились.

Она поставила на стол тяжелую корзину и извлекла из неё бархатную коробку. Она уже знала, что там будет. И нестыдно было Соколову тревожить прах умерших?

Розовые жемчужины, ровно тринадцать, поблескивали на белом шелке. К ожерелью прилагались новый замочек и девятнадцать жемчужин, их и считать было не надо. Светлана сама это знала.

— Миша…

— Ты… — он неуверенно подошел и посмотрел на ожерелье. Считал он быстро. — Елизавета Павловна Рюрикович…

— А ты Михаил Павлович Рюрикович, мой далекий внук по матери и Золотой сокол.

— Вот и познакомились… — голос у Миши сел от неожиданности. — Сашка знает?

Она лишь вздохнула.

Мишка совершенно чудесен иногда — он больше волновался за друга, чем за свое подпорченное происхождение.