Кровь в его жилах

Глава двадцать четвертая Светлана ищет жениха

Последнее время Светлана почти постоянно перемещалась по городу кромежем, и только сейчас заметила, как изменился Суходольск.

Город притих, стал строже и настороженнее. Все так же ярко светили фонари, но прогуливающихся стало меньше — все же Рождественский пост накладывал на все свой отпечаток. Суходольск слишком провинциален, тут традиции сильны. А еще на улицах стало больше полицейских и военных. И нищих. Пусть забастовки на заводе «Загоровец» и на приисках Светлану не касались, на городе они не могли не отразиться. Серафима Родионовна, сиделка в больнице, рассказывала. Надо будет найти её и расспросить откуда взялись слухи об уходе княгини в скит. Впрочем, зачем ей искать самой? Она, медленно шагая по улице в сторону электрического театра, попросила тьму найти Серафиму Родионовну и расспросить её. Тьма просьбе не удивилась — раньше ей и не такие задания давали.

Наслаждаясь легким морозцем, Светлана не спешила ловить извозчика. Может даже, в голову пришла шальная мысль: дойдет домой пешком — давно не гуляла по улицам города просто так. Слабость была, но не настолько, чтобы не было сил на прогулку. В любом случае, она всегда может вернуться домой кромежем.

Возле остова театра, загороженного деревянным забором, Светлана остановилась. Вспомнился Сашка, как он стоял посреди площади и гасил пламя. Если бы не это — Светлана в Серых ручьях не справилась бы. Забавно, как сплетаются вместе разные события — словно ручейки сливаются в один мощный поток, который несет куда-то Светлану, что и не понять конечной его цели.

— Много погибло? — спросила она пустоту. Тут, рядом с ней, никого из горожан не было — все старались гулять по противоположной стороне улицы. Тут даже нищие не жались к забору в попытке согреться.

Угрюмый скелет театра отпугивал всех. Черные слепые окна в белых снежных шапках подоконников, проваленная крыша, легкая гарь в воздухе до сих пор. И тишина. Ошеломительная тишина. Сюда никто даже свечи не принес и цветы не возложил в память о погибших.

— Как ни странно, никто не погиб, — ответила тьма вновь незнакомым голосом, когда Светлана уже перестала ждать ответа. И кого же дернули из опричнины, чтобы он ответил на её вопросы?

— Разве? — Светлана развернулась к тьме, но никого не нашла.

Тьма подтвердила:

— Даже киномеханик выжил, а они почти всегда погибают при пожарах в синематеатрах. У пострадавших ожоги разной степени тяжести, ожоговая болезнь, переломы, полученные в давке, и инфаркты. — Голос словно зачитывал какой-то отчет. — Многие пострадавшие уже выписаны домой, Елизавета Павловна. Что-то еще?

Она снова осмотрела театр с крыши до второго этажа — остальное скрывал забор. Никто не погиб. В такой громаде выжили все, а ведь даже Авдеев подозревал, что жертв будет много, очень много.

— Причину пожара уже нашли?

Голос кашлянул, принялся, видимо, листать отчет — оставалось надеяться, что его потом вернут в пожарную часть или в полицию — откуда-то же его украли.

— Первичные очаги возгорания найдены во многих, далеко расположенных друг от друга местах — для усиления паники, наверное. Причина предполагается одна — умышленный поджог. Злоумышленников пока вычислить не удалось. Скорее всего шпана.

— … Или огненный змей, — неожиданно поняла Светлана. — Что на магдетекторах было в момент пожара?

Пауза чуть затянулась, а потом все же Светлане ответили — она уже пошла прочь от театра, перейдя улицу и направляясь к Липовой, ведущей домой:

— Магвозмущение второй степени. В тот момент уже шла служба в ближайшем храме. Что-то еще?

Светлана кивнула, задумчиво глядя себе под ноги — тротуар после снегопада плохо почистили, городовых на дворников нет!

— Магвозмущения на детекторах в момент пожара дома Лапшиных были?

Мимо пронесся магомобиль, его пассажирам было все равно, что чиновница в черной шинели идет и разговаривает сама с собой.

— Тоже второй степени. И тоже совпало со службой в храме. Проверить случаи других пожаров в Суходольске с…

Она прищурилась:

— … с октября. С десятого октября — с момента нападения со светочем.

— Забрать дело в опричный сыск?

Светлана посмотрела в сторону го́лоса и, конечно же, никого не увидела.

— Нет, не сметь!

Если с Аксеновым еще как-то можно найти точки соприкосновения и попытаться повлиять на расследование, то на Соколова ей давить нечем. Дело уйдет в опричный сыск с концами, её даже с результатами расследования и суда могут не ознакомить: зачем тревожить Великую княжну лишний раз?

— Так точно, — пробурчала тьма.

С другого бока от Светланы, хватая под локоток, чтобы она не поскользнулась на тонкой корке неубранного дворником льда, раздалось иным голосом:

— И кого мы ищем? Пироманьяка? Сошедшего с ума огненного мага?

— Огненного змея, — сказала Светлана.

— Ааа… — слишком по-человечески удивилась тьма, убирая руку, стоило закончиться льду. — Огненные змеи иным промышляют, как у Лапшиных.

— А это не ваше дело! — резко сказала Светлана. Она слишком хорошо помнила и поцелуи, и объятья, и боль потом, потому что предала Сашу, пусть и не хотела того.

Тьма замолчала. То ли обиделась, что опричникам совсем не свойственно, то ли больше сказать было нечего.

Мысли снова вернулись к Саше. Аксенов слишком правильный в расследовании, слишком педантичный и… Именно на этом его и поймали, заставляя арестовывать Сашу. Только кто мог так подставить его? Лапшиным вроде не было смысла — анонимку писала не Вера. Кто тогда? Соколов, увидевший в Серых ручьях непозволительные объятья, или Дальногорские? Эти в игре давно, уже три года как. Деда Екатерины может сильно волновать ненужно возникший Громов как Светланин любовный интерес. Мать всегда говорила, что нельзя выдавать свои чувства — по ним могут больно ударить. Ударили. Причем по Саше. Дальногорский или Соколов? Волков тоже на жениха намекал…

Светлана шагнула под памятные ворота в честь русского оружия. Тут противно воняло человеческими испражнениями, словно туалетов в Суходольске нет. Стараясь быстрее промчаться под воротами, она почти не обратила внимания, как ища защиту от ветра жались в темноте к стенам трое парней в старых, грязных тулупах и картузах вместо теплых шапок. Сапоги в гармошку на них были старые, заношенные, не раз поди латанные…

За спиной возникла странная возня — Светлана, зажигая на ладони огонь, стремительно развернулась. Опричники были быстрее — все трое парней были прикованы за шею тьмой к грязной, давно небеленой стене арки. И тьма угрожающе сжималась, таща парней вверх, заставляя их стоять на цыпочках и еле слышно сипеть:

— Отпустите… Мы случайно… Мы не будем…

Опричник, лет тридцати с хвостиком, тот самый, что подмигивал Светлане в магуправе, когда вручал букет, холодно смотрел, как тьма затягивается все туже — парни уже сипели в попытке вдохнуть хоть глоток воздуха. Они хватали пальцами тьму, но грязные, давно нестриженные ногти лишь царапали собственные шеи до крови.

— Отставить!

Опричник развернулся к Светлане:

— Нападение на Вели…

Она его быстро поправила:

— … на чиновника! Карается ссылкой или заключением в тюрьму в зависимости от ранга чиновника. Отставить!

Опричник побелел, тьма поглотила его глаза полностью:

— Они пытались вас убить! Нападение на вас карается смертью сразу на месте преступления!

Светлана попыталась достучаться до опричника:

— Я лишь чиновник! А вы — закон, а не убийца! Соколова сюда! Срочно!

Тьма в глазах опричника отступила, но Светлана понимала, что это может быть ненадолго. Она увещевающе сказала:

— Вы не убийца. Поймите это. Вы закон. Вы должны задержать преступников и передать их в околоток.

Парни послушно закивали, соглашаясь сейчас на все:

— Бес попутал!

— Простите сердешно!

— Больше не будем!

Светлана посмотрела на них — в глазах метался только страх, а не раскаяние:

— Судье будете рассказывать сказки, как вас бес путал, а не мне.

Опричник молчал, словно что-то решал про себя. Тьма голодными щупальцами струилась из него, неприятно касаясь в том числе и Светлану. В какой момент даже ей хотелось каяться во всех прегрешениях, в том числе и украденных в детстве конфетах и испорченном в порыве злости на сестру платье. Парни, когда щупальца входили им в сердца, молились и винились, согласные на все — околоток лучше, чем их отдадут жандармам, и уж конечно лучше, чем опричник и его тьма, которая все же принялась медленно втягиваться в кромешника. Он расслабил пальцы, сжатые до этого в кулаки.

Из кромежа стремительно шагнул Соколов — в домашней одежде: шлафроке поверх белоснежной сорочки со свободными брюками. В руках он еще комкал салфетку — кажется, его выдернули из-за обеденного стола. Он цепко осмотрел Светлану, погасив тьмой огонь на её руке:

— Не с вашим состоянием сейчас воевать, Елизавета Павловна.

Его взгляд переместился на замерших парней, все так и прикованных к стене, а потом он мрачно посмотрел на опричника:

— Калина, доложить!

Тьма за спиной Соколова металась еще двумя тенями, то проявлявшимися из кромежа, то вновь исчезающими в нем.

Опричник холодно отчитался:

— Попытка нападения и ограбления.

Соколов чуть наклонил голову на бок:

— Почему они еще живы?

Парни взвыли в три голоса, что больше никогда и ни за что, но тут же заткнулись — тьма полилась им в глотки.

Калина ответить не успел — вмешалась Светлана:

— Аристарх Борисович, отзовите своих головорезов! Внушите им уже, что они закон, а не убийцы. Напавших в околоток — пусть их судят за нападение и попытку ограбления. Нельзя убивать без суда и следствия — научите уже этому своих парней. Они не убийцы. Они люди, служащие стране и закону.

Соколов еще сильнее наклонил голову на бок, разглядывая Светлану как неведомую зверушку.

— Надо же…

Калина нахмурился, упираясь взглядом в снег. Обычный парень по виду, между прочим, если не замечать черный кафтан и тьму вокруг него. Рыжие коротко стриженные волосы, голубые глаза, когда их не затягивала тьма, приятные черты лица. Может даже попал в опричнину в тоже время, что и Саша.

— Исполнять! — настояла Светлана.

Соколов поморщился от её приказного тона, но продублировал её приказ, чуть переиначив его:

— Широков, Апполонов, в жандармерию идиотов… Калина, продолжать охрану дальше. Что-то еще, Елизавета Павловна?

Она, не желая лишний раз пересекаться с Соколовым, которого пока вообще не понимала, сказала то, что волновало её:

— В доходный дом Боталовой по адресу Липовая № 30 и особенно в мою квартиру хода опричникам нет. Только при непосредственной угрозе моей жизни.

— Ясно, — старательно ровно произнес Соколов. Он явно мерз — его щеки раскраснелись на морозе. — Калина, ты слышал? Предупреди своих, чтобы не наделали глупостей.

— Будет сделано, — хмуро ответил Калина.

Соколов перевел взгляд на Светлану:

— Что-то еще?

— Еще… — она решила, что раз уж Соколов тут, то стоит поставить все точки над «i». — Аристарх Борисович, позвольте поинтересоваться, на каком основании задержан Громов?

Тот старательно разыграл перед ней удивление — или Светлана все же пристрастна?

— По запросу местной жандармерии. Забрать дело в опричный сыск?

— Нет. Но вы же понимаете, что он невиновен?

Соколов расплылся в показавшейся Светлане гадкой улыбке — он был рад уколоть её в ответ:

— Вы же сами сказали, что мы — закон. Будет суд — он и вынесет вердикт.

Улыбка Соколова взбесила её — она с трудом сдержала гнев. Все же Великая княжна в ней никуда не делась. Стоило только разок вспомнить, каково это командовать, так замашки сразу и вернулись. Надо следить за собой — власть сильно ударяет в голову, даже в её.

— Жениха мне уже выбрали? Могу я с ним познакомиться?

Соколов удивился:

— С чего бы? Моя первостепенная задача — посадить вас на трон. Все остальное потом. Мне еще с нынешним императором договариваться — он согласен отречься от престола на определённых условиях. Представляете, сперва он намеревался предложить вам брак. Сейчас торгуется за земли и деньги.

— То есть…

Соколов глубоко вдохнул и тут же поморщился от местного амбре:

— Громова в тюрьму сажал не я. Но я учел ваши предпочтения. Вся дипломатическая служба поставлена на уши в поисках подходящих претендентов под ваши предпочтения: мужчина спортивного телосложения, брюнет, грубоватый в общении, но преданный и верный. Бритты слишком чопорные; итальянцы слабы в супружеской верности; придется искать среди германцев, вот уж чего не хотелось бы. Кстати, присмотритесь к приехавшим сегодня боевым магам. Репнин преданно служит Шереметьевым, Дашков сам изначально один из Рюриковичей — по материнской линии. Ходят нехорошие слухи, что он Медный. Будьте с ними осторожны — оба имеют на вас планы. Остальные — еще мальчишки, но уже служащие аристократическим родам. Это Россия, тут все кому-то прислуживают и доносят… Учтите это. Калина не всегда будет при вас, хотя бы в вашем доме… Если это все, то приятного вечера, Елизавета Павловна… — он шагнул в кромеж. Вот же…

Она была неправа — Сашу задержали не по приказу Соколова. Или он умеет лгать прямо в глаза. Тогда… Дальногорский или Во…

Калина не вовремя вмешался, отвлекая:

— Феноменальная карьера: за пару дней из шавок в головорезов!

За десять лет опричники сильно изменились — при отце они и рта открыть боялись. Светлана вообще не помнила, чтобы хоть раз слышала их голоса, кроме Кошки, конечно. Опричники стали наглее и… человечнее. Только люди умеют обижаться.

Калина посмотрел на Светлану и исчез в кромеже со словами:

— Виноват!

Совсем как Сашка!

Она вышла на свет из-под арки, вдыхая свежий воздух, и снова медленно пошла домой. Мороз уже добрался до ног, кусая коленки и пальцы в ботинках, но Светлане хотелось еще чуть-чуть погулять. Давно она этого не делала. Прошлый не совсем удачный поход по магазинам не в счет. Все же она тогда больше шагала кромежем. Вспомнилась горечью обиды в сердце княгиня, замахивающаяся на Светлану. «Дрянь!» — так и звучало в ушах. За что? За Мишку или за Анастасию? Волков тогда постарался убедить, что за Анастасию.

Она снова принялась обдумывать: Волков или Дальногорский? Кто из них вмешался, подставляя Сашу? Если это не Соколов…

Светлану обдало с головы до ног жаром понимания — словно молния её прошила. Она даже чуть не споткнулась — её удержала от падения рука Калины.

Слова Екатерины о подходящих женихах и брошенное вскользь: «Калека!»

Княгиня, выбирающая себе слишком волнительное белье. Для мужа — не для любовника!

Её замах: «Дрянь!» — потому что Светлана с её точки и впрямь дрянь, претендующая на мужа при еще живой жене.

Слухи о ските, куда княгиня, похоже, не по своей воле отправлялась, давая свободу князю.

Стоящий в толпе перед горящим домом Волков. Старший! Она же тогда не сильно присматривалась.

Но как⁈ Когда⁈ Она же не давала ему своей крови! Баюша говорила, что нужно согласие — иначе её кровь не действует. Как он мог излечиться⁈

Тогда, получается, что все слухи о волчьей преданности, о любви Волкова к жене — ложь. Он не из рода волкодлаков. Мысли скакнули дальше. Светлана замерла, тьма тут же возникла рядом, намекая, что ждет распоряжений. У Светланы не было с собой в Муратово кристальника с магдетектором, но про последующие замеры возмущения эфира она забыла спросить. Опричнина же пришла в Муратово, спасая детей.

— Калина… — Ей пришлось прочистить горло кашлем, чтобы сказать остальное: — В Муратово были зафиксированы магвозмущения?

— Затихающие третьего уровня. В местную церковку набились все селяне, молясь о детях. Проклятье с Павла Мурова изучается. Подобное же, но ослабленное и несработавшее по непонятной причине снято с его двоюродного брата Никиты Мурова.

— Это… который?

Калина уточнил:

— С разорванным животом — он до последнего бился с волкодлаком, пока не потерял сознание.

— Как он, не знаете? — Светлана привычно отвлеклась. Калина довольно, словно не ожидал услышать в её голосе заботу о ком-то ином, кроме неё самой, отчитался:

— В порядке, как и Павел. Оба жить будут. Что-то еще?

— Спасибо, Калина. Можно узнать твое имя?

— Алексей Петрович.

Светлана улыбнулась:

— Хорошее имя. Ты защитник, как и Александр Еремеевич. Помни это и никогда не убивай, когда есть шанс взять живым и передать суду.

Калина не сдержал своего природного ли, или старательно выпестованного ехидства:

— Огненного змея вы тоже будете брать живым?

— Да, конечно. Он должен дать показания.

— Вы рисковая барышня, Елизавета Павловна. Теперь я понимаю, что Сашка в вас нашел. Он такой же безумец, как и вы.

— А вы не такой?

— Нет, конечно! — возмутилась тьма.

Светлана не удержалась от колкости:

— То есть подмигивать будущим императрицам — не безумие?

— Виноват, не повторится. Просто понравилось, как вы Аристарха Борисовича на место поставили. Он же себя главой России назначил, министров и Думу только так гоняет, про императора вообще молчу…

Светлана задумчиво шагала по улице, не замечая прохожих, которые шарахались в сторону от разговаривающей с пустотой чиновницы:

— Спасибо за откровенность.

— Спасибо за право сохранить душу чистой. Мне уже не поможет — другим да.

Светлана даже в кромеж провалилась, вглядываясь в нагловатые глаза Калины:

— Кто вам сказал про душу?

— Кошка. Он лгал? Но и вы сегодня назвали нас людьми… Не нечистью.

— Он сказал правду. Вы люди. И душа у вас есть.

Калина кивнул и молча потянул её в Явь, выкидывая уже дома.

— Отдыхайте, у вас сегодня был тяжелый день. А у меня еще и ночь такая будет.

Светлана улыбнулась: нахал! Точно, нахал, как человек, а не кромешник. В комнате сам собой включился свет, а потом на столе, рядом с почтовой коробкой, возникли тарелки с ужином.

— Ухожу! — отчиталась тьма. Оставалось надеяться, что Калина не из лгунов.

Снимая с себя шинель, Светлана как завороженная смотрела на коробку. В первый момент её даже пот прошиб, когда она прочитала, кто её прислал: «Громов Е. А.» На миг инициалы перепутались, и Светлана глупо понадеялась, что это от Саши. Нет, посылка пришла от его отца. Светлана даже пальцами прошлась по инициалам: «Е» и только потом «А». Еремей Александрович. Он назвал Сашу в честь своего отца. Это что-то да значило? Он так полюбил мальчишку с проклятого перекрестка, что не побрезговал назвать его родовым именем. По логике, первым сыном у Саши должен стать Еремей. Простоватое имя, выдающее происхождение ребенка. Но ведь хорошее же имя.

Осторожно открывая коробку перочинным ножом и не зная, чего ей ожидать от незнакомого мужчины, Светлана уговаривала сердце не нестись вскачь. Ничего плохого Громов-старший ей причинить не мог.

В коробке лежал новенький артефакт связи с выбитым на панели гордым «ЗУБР». Кристальник. Очень дорогой и очень необходимый. Светлана нажала на кнопку активации, и шестерёнки тут же принялись крутиться с легким скрежетом и щелчками переключений кристаллов.

А еще через минуту он громко, пронзительно зазвонил.

Светлана приняла звонок, настороженно представляясь:

— Титулярный советник Богомилова, слушаю.

В трубке раскатисто прозвучало:

— Еремей Александрович Громов, к вашим услугам. — Голос совсем не был похож на Сашин. Даже жаль. — Саша вчера настоятельно просил позаботиться о вас, если что-то с ним случится. И не бойтесь, я уже отправил в Суходольск своих лучших юристов — разберутся! Если что-то случится, если будете думать, что вам грозит опасность, если нужна будет помощь — сразу же телефонируйте, даже не думайте. Укроем и защитим, слово чести.

Светлана улыбнулась — у Саши только такой и мог быть отец, никак иначе.

— Не волнуйтесь, Еремей Александрович, пока все под контролем. Правда.

— Саша очен-но вас просил без него на змея не ходить. Очень просил.