Кромешник. Том 1

Глава 20

Стоило зайти на участок, как сразу заметил женскую фигуру за забором. Авдотья приблизилась к рабице почти в плотную и с интересом разглядывала Сергея.

Похоже, молодой парень ей понравился, хотя во взгляде ведьмы всё равно мелькало что-то гастрономическое, она смотрела на Устимова, как кошка на канарейку, которую собиралась съесть.

Серёга тоже заметил девушку, но стоило ему повернуть к ней свое лицо, как Авдотья отшатнулась, почувствовав суть Усудца.

— Кто это такая? — поинтересовался ДПСник.

— Ведьма, — бросил отрывисто, — Довольно циничная и беспринципная.

— Это я уже понял.

— Каким образом?

Парень пожал плечами.

— Не знаю. Просто душа у неё тёмная. Грехов, как мышей в подполе.

— А у меня? — спросил Устимова.

Усудец чуть больше минуты вглядывался в моё лицо.

— Ничего не могу разглядеть. Словно пелена перед глазами.

— А у Марты что-то видел?

— Не-а, но я и не пытался, — Сергей обернулся назад и вновь глянул туда, где недавно стояла Авдотья, — Красивая, зараза.

— Ага, очень, — тут я был полностью согласен с Устимовым, — Только смотри не влюбись, а то сожрёт и не подавится.

— Не думаю, она сама меня испугалась. Может, взять на перевоспитание?

— Ха-ха, попробуй, но поддержки от меня не жди. Самому придётся справляться. Странно, — пробормотал я, заходя в дом, наполненный тишиной.

Прямо как в первый раз: ни бряцанья посуды, ни недовольного ворчания, ни топота ног.

Единственное отличие — запах. Сейчас в помещении чётко ощущался аромат жареного мяса и печёной картошки.

— Еда-аа, — потянув носом, выдал Серёга и блаженно улыбнулся.

Понятное дело, мы не ели почти сутки. На Кромке не хотелось, а вот сейчас — голод обрушился на усталый организм как гром среди ясного неба. Я чувствовал себя смерчем, который готов засосать в себя всё что угодно.

Устимов был солидарен со мной. Парень на автомате потопал в сторону кухни, ориентируясь по запаху.

Я двинулся следом. Очень уж хотелось добраться до стола со снедью, всё остальное могло подождать.

— Да твою налево! — воскликнул шедший впереди Устимов, споткнувшись о чёрный комок, метнувшийся ему под ноги, и полетел на пол.

— Вот сейчас не понял, — протянул я, — Кузьма, что происходит?

— Бу-бу-бу, — раздалось откуда-то со стороны печки, но домовой не показался.

— Пшш-шшш, — донеслось до моих ушей из противоположного угла.

— А это что ещё такое? — взгляд метнулся в угол, где, изогнув спину и выпустив когти, на нас с Серёгой горящими глазами уставилось нечто похожее на кошку, но при всё этом — кошкой не являлось.

Длинный толстый хвост, больше напоминающий львиный; огромные острые уши с кисточками на конце, как у рыси; приплюснутая морда с обвислыми щеками, точь-в-точь как у шарпея — наводили на мысль, что перед нами не просто животное, а ещё одна разновидность нечисти.

— Какая занятная киса, — восторженно протянул Сергей, и сделал шаг по направлению к шипящему комку.

— Стой, — крикнул я, но было поздно.

Пушистая гадина стрелой метнулась навстречу Устимову, подпрыгнула в полёте, выпуская из мягких лап внушительные когти, метя прямо в лицо.

Рванул вперед, отталкивая Усудца в сторону и не лету перехватывая тварь, за что тут же поплатился.

Нежить вцепилась мне в руку зубами, раздирая её в кровь. Когти прошлись по коже, оставляя алые борозды.

— А ну, тихо! — рявкнул громко и встряхнул нежить так, что у той затряслась голова, — Кузьма, убери своего помощника!

То — что это коргоруш, я не сомневался. Удивляло, что домовой скрывал его от меня столь длительное время.

За печкой опять зашуршало, но Кузя так и не показался, зато пушисто-когтистая нежить вывернулась из моих рук и была такова.

— Весело у тебя, — усмехнулся Сергей.

— Угу, — проворчал недовольно, — Сутки всего не было, а уже беспредел какой-то, — Кузьма, живо вылезай. В конце концов, это не прилично, у нас гости.

— Вот поэтому и не вылезу, — послышалось недовольное брюзжание, — Ты, хозяин, кого домой притащил? Это же Усудец. Я пред его очи представать не собираюсь. Чтобы меня судили ни за что — ни про что? Нет уж, дудки!

Ага, походу мой смелый домовой испугался Устимова.

— Кузьма, — произнёс вкрадчиво, — Что ты там трясёшься, как осиновый лист? Ничего тебе Сергей не сделает. Он наш гость. На моей земле и без моего разрешения, дар применять не станет. Поэтому, вылазь, кому говорю!

— Ну раз так, — неохотно произнёс домовой, бочком выползая из-за каменной кладки.

— Знакомьтесь. Это — Кузьма, мой домовой, а это — Усудец Сергей. Он погостит у нас пару дней, так что будь любезен, веди себя хорошо.

— Слушаюсь, хозяин, — выдавил Кузя нехотя и с подозрением покосился на Устимова.

— Привет, — ошарашено произнёс в ответ Серёга, с пристальным интересом разгадывая нечисть.

Вроде бы после посещения Кромки, удивляться уже нечему, но у Серёги было такое выражение лица, словно он только что развернул самый драгоценный подарок.

— Самый настоящий домовой?

— Ага, — кивнул, усмехаясь.

— Я что, красна-девица, чтобы меня разглядывать? — насупился Кузьма.

— Извини, — покаялся Сергей, — просто задумался, — Леша, — обратился он ко мне, — Ты не поверишь, но в детстве я всегда говорил ребятам из детского дома, что у нас живет домовой. Понимаешь, я его видел, а мне никто не верил. Естественно, за это получал тумаки, пока не научился давать сдачи. Жаль только, что к тому времени он перестал появляться.

— Это потому, что ты больше не верил, — глубокомысленно изрёк Кузя, — А дар твой ещё не раскрылся.

— Так, парни, хватит болтовни. Кузьма, накрывай на стол, а то у меня сейчас желудок к позвоночнику прилипнет.

— Это я быстро, это я запросто! — хлопнул в ладони домовой и засуетился.

Уже через десять минут мы с Серёгой за обе щёки наворачивали приготовленный домовым обед.

Устимов вел себя дружелюбно, и Кузя почти сразу забыл свой страх перед Усудцем, начав расспрашивать о том, что случилось за последние сутки.

— Всё из-за этой шельмы! — неодобрительно покачал головой Кузьма, — Говорил тебе, хозяин, не связывайся с Мартой. Одни неприятности от ведьмы.

— А что мне было делать? Не оставлять же её на расправу вурдалаку?

— Да хоть бы и так. Она бы ради тебя и мизинцем не пошевелила. Наверняка подвезти вызвалась, только по тому, что просчитала твои шаги наперёд. Теперь этому Валерию, не столько она нужна будет — сколько услуги Кромешника, и поверь, он своего добьётся. Такие от своих целей не отказываются. Марту, конечно, при удобном случае, тоже сцапает. Не любят вурдалаки, когда кто-то их обманывает и обещания не исполняет. Накажет он ведьму, мало не покажется, но так ей и надо.

— Эх, Кузя-Кузя. Ты что, думаешь, я не знал, что за поездкой в Чердынь какой-то подвох стоит? Понял ещё в дороге, что Марте опасность угрожает.

— Так зачем полез не в своё дело? Она же тебя использовала.

— Может и так, — пожал плечами, — но я ни о чём не жалею. Даже зная, чем обернётся моё вмешательство, всё равно пришёл бы на помощь. К тому же, смотри, как удачно всё обернулось. Вурдалака оставили с носом, спасли целую деревню на Кромке.

— А чего их спасать-то, они и так мертвы?

— Не согласен… — пробормотал задумчиво, уже давно отметив про себя, что после оказанной на Кромке помощи, почувствовал, как мой дар укрепился, расширился, стал более основательным, фундаментальным.

Это что получается? Чтобы стать сильнее, мне необходимо помогать людям, нежити и другим разумным существам?

С одной стороны — неплохо. С другой — я в герои не записывался. Может потом ещё и мир спасать прикажете?

Тут я, конечно, утрировал, но перспектива так себе. Становиться затычкой в каждой бочке я не собирался, но если хорошо подумать, то везде можно найти свои плюсы.

Почему только Кузьма мне раньше не рассказал, что подобным образом можно укреплять дар?

Покосился на домового.

Столько лет служить Кромешнице и не знать о подобном воздействии, вряд ли возможно.

Надо будет на досуге выяснить. Не при Серёге же говорить.

Я не настолько доверял Усудцу, чтобы раскрывать свои секреты, поэтому посмотрел на Кузьму и продолжил предыдущую тему:

— А Марта, в итоге, стала моей должницей. Я ей, можно сказать, жизнь спас.

— О-оо, вот это дело, — потёр ладони домовой, — Это хорошо. Теперь она точно против тебя, хозяин, не пойдёт, пока долг не выплатит.

— Поэтому хватит ворчать, мы всё равно в выигрыше. Даже Усудца встретили.

— А вот это — скорее минус, чем плюс.

— Это ещё почему?

— От таких как он, одни неприятности.

— Эй, — воскликнул Устимов, — Я так-то здесь. Не прилично обсуждать меня же — при мне.

— Переживёшь, — проворчал домовой.

— Кузьма, что ты против него имеешь? Излагай начистоту.

— Такие, как он, сами по себе: равнодушные и беспристрастные. Приговорят хоть кого: хоть врага, хоть друга, если им покажется, что тот виновен. А вина, она ведь разная бывает… Усудец сейчас на тебе дар не применяет, потому как слаб, не видит грехов твоих, а они у каждого ведьмака и ведьмы имеются. А как в силу войдет, разглядеть сумеет, и ежели чаша весов перевесит, так он тебя того… приговорит.

— Значит, надо сделать так, чтобы не перевесила. Да и что-то сомневаюсь я, что Усудцы судят всех подряд.

Домовой посмотрел на меня многозначительно.

— Может и нет, но проверять не хочется.

— Погоди, Кузьма, — произнес Сергей, — Ты говоришь, что я не могу применить дар на Алексее, потому что пока ещё слаб, тогда как же лихоманки? Они ведь сильные. Я чувствовал их мощь, но всё равно…

— Так ты не сестёр судил, а их жертвы, то — другое. Да и на Кромке, ты видишь намного больше, чем в Яви, но, если бы решил судить лихоманок, добром это не кончилось.

Устимов потёр переносицу.

Как всё сложно.

— А-то… Это тебе не невеждой стоять на посту, да своей палицей махать.

— Но-но, не принижай мою работу…

— А я не принижаю.

— Это всё, конечно, хорошо, — откинулся я на спинку стула, — Но я бы не отказался от чая с чём-нибудь сладким.

— Сейчас организую, — сразу подорвался Кузя, — Варенье ежевичное подойдёт? Пирогов сегодня не пёк, но ежели ты, хозяин, никуда больше не собираешься, на ночь тесто поставлю, завтра напеку: хоть с яблоками, хоть с черникой, со сметанкой, творогом…

— Пеки, — бросил благодушно, — только не перестарайся, жалко будет, если испортятся.

— Не испортятся. Тимофея надобно угостить, да и Каркуша поесть любит.

— Этой с мясом напеки, она другие не будет.

— Угу, — важно кивнул домовой и покосился на спящую на окне птицу.

Пока мы разбирались с коргорушем, она первой добралась до кухни, заглотила несколько кусков мяса, и упав лапами кверху, отрубилась.

— Эм-м, — ткнул пальцем в пернатую бестию Устимов, — А она случайно не сдохла?

— Не дождешься.

Сергей поднялся, решив для уверенности потыкать спящую птичку, но я его остановил.

— Не нужно. Не буди «лихо», не стоит злить Каркушу, мстя её будет страшна и ужасна.

Вспомнил обосранного вороной вурдалака и усмехнулся.

— Хорошо, не буду, — покосился на пернатую Сергей и вернулся на место.

— Я так понял, ты воспитывался в детском доме?

— Угу, — кивнул Устимов.

— Значит, родителей своих не знаешь.

— Нет. Понятия не имею кто они такие и желания это выяснять нет.

— Почему? Я бы на твоём месте попробовал хоть что-то узнать.

— Зачем? Они меня бросили, а навязываться я никому не собираюсь.

— Может и так, но обстоятельства бывают разные, тем более у тех, кто владеет даром. Ты же слышал, что Усудцев осталось мало. Такие как ты, многим поперёк горла. Вдруг родители решили таким образом уберечь тебя от опасности. Спрятать, чтобы ничто не указывало на ваше родство, пока ты встанешь на ноги. Об этом подумал?

— Хм-м, как-то не смотрел под таким углом. Не до того было. Я же только вчера окончательно уверился, что являюсь не обычным человеком, а нечто большим. Честно говоря, голова кругом идёт от всего происходящего.

— Понимаю тебя, сам недавно был в таком же положении.

— Допустим ты прав, но почему тогда они пришли, когда я повзрослел. Не думаешь, что было бы проще, объясни они мне что к чему?

Пожал плечами.

— Тук-тук-тук, — раздалось с улицы.

Выглянул в окно, заметив женскую фигуру.

— Явилась не запылилась, — проворчал домовой, и спрыгнув с табурета, отправился открывать дверь.

— Я ненадолго, — произнесла Марта, остановившись в дверном проёме.

— А как ты прошла без разрешения? — удивился я.

— Так ты мне его давал, и я клялась не навредить. Пока ещё действует, но скоро клятвы обновлять придётся.

— А чурбаны?

— Так я не пришлая и злого умысла не имею, поэтому пропустили без проблем.

— Тогда проходи, садись. Чай будешь?

— Не откажусь. Я, Алексей, тебе жизнью обязана, так что от меня подвоха можешь не ожидать, — произнесла Марта твёрдо, — Наоборот, союзником стану в любых деяниях, не предам и не обману, пока не верну долг. Слово моё крепко, воля моя крепка, да будет так.

Перевёл многозначительный взгляд на домового.

А что я говорил?

Вслух же произнёс:

— Принимаю клятву Марты наузницы. Слово мое крепко, воля моя крепка, да будет так.

А ничего так формулировка у ведьмы, прав был Кузьма… Когда Марта расплатится, от женщины можно будет ожидать что угодно. Врагами мы, скорее всего, не станем, но и друзьями вряд ли сделаемся.

Хотя, никогда нельзя загадывать наперёд. Пустое это занятие. Всё равно не угадаешь.

— Давай-ка, я тебе обереги на дом поставлю, — допивая чай, произнесла ведьма.

— Обереги дело хорошее, но мне бы с тобой сначала поговорить надо.

— Слушаю внимательно.

— Серёга, ты тут располагайся. Пообщайся с Кузьмой. Он много чего полезного рассказать может, а мы с Мартой выйдем ненадолго.

Устимов понимающе кивнул.

Оказавшись на крыльце, уселся на ступеньку и подвинулся в сторону, освобождая место ведьме.

— Ну, рассказывай, в чём твоя проблема? — опускаясь рядом со мной, поинтересовалась Марта.

— Понимаешь, я ведь сюда не от хорошей жизни приехал. Если бы не беда и стечение обстоятельств, дар бабы Стефы, действительно достался Авдотье.

— Ну-уу и…

— Жену у меня убили. Я первый подозреваемый.

— Хм-м, вот как, значит…

— Угу, а убийца её не простой: то ли ведьмак, то ли кто из нежити. Баба Стефа перед смертью сказала, чтобы его отыскать, нужно ритуал провести с использованием трилистника, который был разбросан на месте преступления и землёй с могилы жены. Вот только, как это сделать, поведать не успела. Я ведь в Чердынь как раз за этим и ездил, посылку получал.

— С таким вопросом к ворожее обращайся. Я мало что подсказать могу. Знаю только, что обряд тебе самому проводить придётся. Марина расскажет, как и что сделать, только и ты не оплошай.

— Спасибо за совет.

Я уже хотел подниматься и идти к ворожее, потому как внутри всё горело от нетерпения. Хотелось, наконец, узнать, что за ублюдок лишил жизни мою жену, но Марта остановила.

— Не спеши, торопыга. Всё равно без орлиника ритуал не провести.

— Орлиника?

— Трава такая, на кромке растет. Марина упоминала о ней. Просила при оказии набрать.

— Точно, — хлопнул себя по лбу.

— Сказал бы раньше, проблем не было. Я в поле, около деревни, не раз его замечала.

— А чего же не сорвала? — прищурился, с усмешкой глядя на ведьму, — Знала ведь, что подруге требуется.

— Вот ещё, — фыркнула Марта, — Я что, похожа на альтруистку? Её надо, пусть сама собирает.

— Я думал у ведьм круговая порука. Вы, вроде как, состоите в ковенах.

— Пф-ф, ну… в чём-то ты прав. В крупных городах действительно существуют ковены, а вот на окраинах — ведьмы живут сами по себе. Не обязательно вступать в сообщество, да и не возьмёт никто. Слишком слабы. От нас пользы, как от козла молока. Любому ковену нужны сильные ведьмы, те — кто сможет его возвысить над другими, но даже там, каждая тащит одеяло на себя. Это бабка твоя была исключением. Всегда удивлялась, чего она в нашей глуши забыла?

Задумался.

— Если баба Стефа такая сильная была, значит — о ней многие знали.

Про Кромешницу, в любом случае, каждой собаке известно было, таких как она раз-два и обчёлся, а на Кромку многим попасть хотелось.

— Конечно.

— Но почему сюда никто из городских ведьм не пожаловал, когда Стефания при смерти находилась? Уверен, её дар любая мечтала заполучить. Они, вообще, должны были осаждать дом бабули, но что-то по приезду, я не увидел желающих.

— Ну, как же, приезжали, да только пришлых — то есть чужаков, защита не пропускала. Без разрешения Кромешницы на её землю, как ты уже знаешь, никто ступить не смеет, а Стефания разрешения никому не давала. Некоторые до самого конца у границы ошивались, а как почуяли смерть Стефы, поняли, что ловить нечего. Ушла сила в чужие руки.