Ковенант. Альтерген

Глава 8

— Так что с ним, док?

— Вам подробно или попроще?

Звуки речи выплывали словно из ниоткуда. Ощущения схожи с воскрешением, но только схожи — чувствительность быстро возвращается и понимаю, что лежу на кровати, а не парю в облачном нигде перед иными сущностями. Рядом едва слышно попискивает медицинское оборудование, чужая речь звучит уже отчетливей.

— Давайте по-простому, — голос знакомый.

— Вы боксом занимаетесь? — а этот незнакомый, сиплый с хрипотцой.

— В юности было.

— Представьте, что наш юноша вел поединок с жизнью, а роль ловящей удары головы выполняла его психика. Раз за разом он попадал в нокдауны, при этом избегая вставать на колено стремясь продолжать поединок, но на острове вместе с очередным ударом его выключило нокаутом, оказавшимся по совокупности предыдущих пропущенных ударов чрезвычайно тяжелым и глубоким.

— Когда он придет в себя?

— Уже. Он в сознании и нас сейчас прекрасно слышит, вот только к жизни Максим пока не вернулся.

Невидимый мне сиплый доктор прав, я действительно в сознании и все слышу. Вторым беседующим был Атаманов, я узнал его по голосу, вот только этот факт не вызвал у меня вообще никаких эмоций. Мне было все равно.

— Слышит, но к жизни не вернулся? Не очень понял.

— Он все слышит и воспринимает информацию, но мы, да и вообще все вокруг ему совершенно безразличны. У него выключены все эмоции и эта жизнь ему более неинтересна, он словно стал бесконечным множеством придя к абсолютной пустоте. Считайте это формой посттравматического синдрома.

— Док, у меня ПТСР чаще чем насморк бывал, но о такой форме я ни разу не слышал.

— А это секретная информация, господин полковник. С тех пор, как в рамках социальной адаптации начали расширять возможности прямого влияния на психику, расширился и спектр побочных воздействий. У Максима было не только воздействие в виде гипноблока на память, кроме этого ему в течение полугода вводили малые дозы психотропного препарата с целью сделать из него дурачка.

— Кто вводил, когда?

— Родственники убитого им мужчины вступили в преступный сговор с сотрудниками службы социальной адаптации. Отомстить пытались, их всех вычислили. Был закрытый процесс, одного виновного казнили, все остальные осуждены и уже давно сидят. Дурачка из парня сделать не получилось, но побочным эффектом вышла ходячая аналитическая машина — знаете, как вместо яда лекарство получается. Если совсем уж по-простому, из него сделали психопата.

— Психопата?

— Ну я вам конечно этого не говорил, и, если собрать здесь консилиум уважаемых специалистов дискуссия начнется в рамках конвенциональной терминологии и официальных перечней психиатрических диагнозов как в нашей, так и в западной классификации, потом в рамках обсуждения концептуальных различий подходов «Наполеон» — это диагноз для инженера или «инженер» — диагноз для Наполеона может дойти и до рукоприкладства, если дискуссия будет очной. Но предмет спора будет заключаться только лишь в споре о словах — с попыткой договориться диагноз ли у Максима, или приобретенное свойство личности. Лично я уверенно полагаю, что он в попытке сбежать от вызванного препаратами настигающего его безумия спасался в прогрессирующей застревающей акцентуации. Прятался в предельной концентрации, в решении не арифметических, тогда б точно рассудок потерял, а логических или иных сложных задач требующих максимального напряжения ума. Не знаю, может в игры от Парадоксов играл или ребусы разгадывал, но в результате он сам, без чужой помощи научился контролю и в нужные моменты получил умение отодвигать эмоции и чувства на второй план, прячась как в коконе, изначально спасаясь этим от воздействия препаратов. Теперь же по качествам характера и особенностям психики он способен успешно занять место в рядах политической, экономической или криминальной элиты, будучи нацеленным на результат, умея когда необходимо отодвинуть рефлексии даже не на второй, а на тридесятый план. Я ведь проанализировал его действия и мимику тела — в момент, когда нужно было убить лежащего на алтаре ковенанта, он не то что не сомневался, он даже не задумывался об этом. Просчитанный вариант — цель — выстрел, ничего лишнего. Максим — это идеальная машина для решения сложных вопросов… Была идеальная, потому что броня пробита и механизм дал сбой. Кстати, он по-прежнему нас прекрасно слышит, но на сказанное мною никак не реагирует. Ему это неинтересно настолько, что даже глаза не будет открывать.

Я по шороху определил, что доктор сейчас показал Атаманову на мониторы. Да, глаза мне открывать не хотелось. У меня вообще пропало такое понятие, как «желание», остались только естественные потребности.

— Теоретически я могу ненадолго его взбодрить, — продолжал сиплый голос. — Даже безо всякой химии, банальная чашка кофе вернет ему тень эмоций. Что-то более тонизирующее, орехи кола, например, откатит его к полной жизни. Будет петь, танцевать и искренне веселиться если захочет. Но эффект будет недолгий, максимум на пару часов и есть опасность, что после возвращения эмоций следующее падение будет еще более глубоко. Сейчас Максим живет и действует в рамках поведенческих паттернов — он завтракает, умывается, в общем выполняет набор установок, сформированный привычками…

Точно, это же не первое мое пробуждение — я в этой клинике третью ночь, а два дня до этого провел под присмотром врачей и профессора, который сейчас продолжал вещать своим сиплым голосом.

— В общем, я могу временно оживить его стимуляторами, но в результате последствия просто непредсказуемы. Боюсь, что он может утратить заложенный привычками образ поведения и мы имеем шанс загнать его в состояние овоща, что будет пускать слюни и ходить под себя.

— Что делать?

— Молиться.

— Док, я серьезно.

— Господин полковник, я тоже серьезно. У него есть бог-покровитель Марс, его спросить можно.

— Как?

— Это уже не ко мне вопрос, не моя сфера деятельности. Кроме того, слышал что среди ковенантов в наличии адепты Асклепия и Бригитты, если идти по другому пути поближе к традиционной медицине, или вот есть у нас поклонница Марены — может она его из сна разума как-то выведет проведя через тьму морока.

— Избранница Марены не у нас, в Югославии.

— Я в общем, про весь Ковенант. А может вообще, ну я не знаю, надо позвать избранника Диониса, чтобы они накидались молодого вина до поросячьего визга, вдруг поможет? Еще раз повторю — это все уже не моя профессиональная сфера деятельности, подобные способы выходят за рамки моих компетенций, но я вас уверяю, что мои навыки в этом случае не помогут. Ни одного пациента после таких срывов, после падения в пустоту безрадости, к прежней полноценной жизни возвращено не было. Ни одного. Это, если что, тоже секретная информация, имейте ввиду.

На этом обсуждение закончилось, сиплый доктор вышел. Атаманов еще посидел рядом, разговаривая со мной, но не получив ответной реакции вскоре попрощался. После поочередно заходили Анна, Ушан и Алиса. Меня брали за руки, говорили почти одинаковые слова, Анна с Алисой плакали, роняя слезы мне на лицо. Алиса поцеловала пару раз, скорее всего рассчитывая меня вернуть к жизни как спящего красавца. Не удалось, конечно. Состояние у меня такое, что даже если бы Ушан заплакал и попытался меня поцеловать — воспринял я бы это совершенно так же, то есть абсолютно никак.

Заходили и спасенные ковенанты. Не все, только знакомая троица — Дарси Кемпер, Эмина Вукович и черный викинг Янник Тесфайе, вообще оказавшийся православным эфиопом и пытавшимся разговаривать со мной по-русски. Рассказали среди прочего, что группы Оскар и Кило по причине гибели лидеров расформированы, а Эмина сообщила, что решилась на переезд из Европы и теперь состоит в группе Квебек, где лидер Дарси. Мне по-прежнему было абсолютно все равно, хотя информация в голове оставалась.

Еще один день прошел в прежнем режиме равнодушной дремы, поднимался я с кровати всего лишь несколько раз. На следующее утро не стал завтракать — организм силы не тратит, мне просто лишней энергии не нужно.

Когда убрали тележку с едой в палату кто-то зашел и не говоря ни слова мою койку выкатили в коридор. Я глаз не открывал, но понимал, что меня повезли по коридорам, подняли на лифте, выкатили на взлетную палубу — дохнуло морем и свежим воздухом, погрузили в летательный аппарат. Теперь стало понятно, что я находился в госпитале десантного корабля. Никакой реакции от этой догадки не последовало. Мне не интересно теперь ни что было раньше, ни что сейчас происходит — я так и лежал на перемещаемой невидимыми незнакомцами койке, не открывая глаз.

Летели недолго, совсем скоро машина зависла в воздухе и меня выгрузили. Короткая поездка на машине, снова выгрузка и меня завезли-занесли в комнату и переложили на кровать. Здесь я и остался, а вскоре стихли все звуки.

Жарко, но по комнате гуляет ветерок принося морскую свежесть, пахнет тропическим лесом. Через час примерно я открыл глаза и поднялся — нужно попить. Обнаружил вокруг себя просторную комнату бунгало, стоящего на заросшем лесом склоне горы. На восточном склоне горы, машинально отметил — солнце уже скрылось за вершиной, по периметру террасы горит мягким желтым светом гирлянда фонариков.

В бунгало я один, никого рядом не видно. Вокруг густой лес, далеко внизу расстилается гладь моря, на ней выделяется десяток самых разных кораблей, а ярким пятном рядом неоновое свечение лазури бассейна — чаша с которым расположена на площадке, куда с террасы ведет деревянная лесенка над вершинами деревьев.

Райское место, машинально и безо всяких эмоций сделал я вывод. А нет, не без эмоций — отметил что местечко уединенное, использовав сравнительную классификацию «райское». Похоже, что-то тонизирующее в графин с водой все же подмешано, возвращая мне тень былых эмоций. Но только тень, потому что завалившись обратно на кровать, я лежал и смотрел в потолок. Да, что-то со мной происходит, аккуратно выталкивая из пустоты. Эмоций все так и нет, но появилась хоть какая-то мыслительная активность.

Услышал шум моторов, голоса — у бунгало появилась группа людей. Никто ко мне не заходил, краем глаза в высоких окнах видел снующие по улице и открытой террасе силуэты. После предварительной подготовки в бунгало зашло две девушки в плотных, скрывающих фигуры накидках. Лиц не видно, взглядами меня старательно избегают, украшая комнату свежими цветами, принесшими приятные ароматы.

Стало темнее — закатный свет ушел, опустилась густая южная ночь. Вокруг бунгало полная темнота, за окнами лишь мягкий желтый свет гирлянды тусклых фонариков. Вслед за опустившейся вокруг темнотой смолкли и шумы, наступила полная тишина. Похоже, приготовления неизвестно к чему завершены. Мне к этому моменту стало уже совсем неинтересно, даже прежняя тень внимания пропала, и я закрыл глаза. И тут же открыл, когда совсем рядом раздался гремящий металлический звук, словно молотом в огромный гонг-тарелку ударили.

Да, именно в гонг — стойка совсем неподалеку, я видел, как ее выгружали и подвешивали блестящий медный круг. Рядом со стойкой знакомая блондинка с невероятными голубыми глазами, словно подсвеченными изнутри, в белоснежной тунике и синем плаще. Люция — избранница Афродиты.

В ушах все еще гремело звенящим металлом эхо, а по мере его затихания комнату заполняла обволакивающая музыка, пробивающаяся сквозь звуки природы. Люция отвела в сторону молот для следующего удара, но увидев, что меня и с первого включило, второй раз жестить не стала.

Выпустив упавший на пол молот Люция подошла ближе, по пути скинув синюю накидку, оставаясь только в легкой белой тунике. Наряд аналогичный тем, в которых мы принимали посвящение. Глядя на Люцию я почувствовал, что рядом кто-то еще — нежные руки потянули с меня футболку, в процессе переворачивая на живот. Мелькнули золотистые волосы — рядом Алиса, одетая в белую тунику, как и Люция. Глаза горят золотым сиянием — то ли внутреннее, то ли отблеск гирлянды фонариков за окном.

В четыре руки девушки начали делать мне расслабляющий массаж, почти сразу накатило спокойное умиротворенное состояние. Одновременно с мягкими движениями рук меня обволакивала музыка — ритмичные звуки искусно вплетены в шум ветра и рокот прибоя, звенела январская вьюга, то и дело гремел далекий гром под звуки ливневого дождя, пели птицы и совсем по-летнему стрекотали кузнечики.

Восприятие словно тумблером перещелкивало с одного на другое, мелькающими картинками; вроде только что мне делали массаж, а вот уже я сижу в кресле и рядом со мной изгибаются в танце две гибкие девушки, взгляд не оторвать. Теперь уже и туники исчезли, остались одни украшения — золотые ожерелья, змейки браслетов, тонкие цепочки поясов на блестящей от масла коже.

Грациозные фигуры двигались в золотом сиянии, обволакивающая музыка заставляла сердце биться все ритмичнее. Девушки приближались, уже кружились вокруг меня, я то и дело чувствовал неуловимые касания — кончиками пальцев, губами и телами. Каждый раз после этого сердце замирало и словно пропуская удар начинало биться все сильнее и чаще в ритм ускоряющейся и усиливающейся музыки.

Взгляд от девушек по-прежнему не оторвать, но они начали все чаще расходиться, и выбор за кем следить, а кого отпустить глазами, раз за разом причиняет почти физическую боль, щемящее томление. Непонятно как, но я уже поднялся с кресла и стою в центре комнаты. Меня за собой увлекла прекрасная блондинка — ее ультрамариновые глаза светятся все ярче, кажется, что в мире ничего кроме них не осталось. Двигаясь к ним как по маяку, я обнял податливое тело, потянулся к таким притягательным и влажным губам, но в этот момент Люция потеряла сознание и мягко осела на пол.

Не понял, мы так не договаривались.

Совсем недавно я был равнодушным организмом с набором естественных потребностей. Таким же организмом я сейчас и оставался — только потребностей стало больше. Беспамятство упавшей девушки не воспринял как проблему и собрался ее поднять и перетащить на кровать — как первобытные люди таскали самок в свои пещеры. Но поднять не успел — отвлекая, рядом закружилась забытая было вторая грация. В свою очередь заставив забыть о лежащей на полу Люции, Алиса повела меня за собой, потянув за руку, а потом и прижавшись на мгновенье грудью к спине перенаправив желание. Обернулся, но девушка уже отпрянула. Сделав несколько шагов, я вновь оказался в приятных объятиях гибкого горячего тела, но вновь Алиса мягким пируэтом выскользнула из рук, отбежала в дальний край комнаты и встала у стены оперевшись на нее спиной.

Не понял, и так мы тоже не договаривались.

— Нет!

Реагируя на мое приближение, Алиса в запрещающем жесте выставила перед собой руку со звякнувшими золотыми браслетами. Выглядела девушка при этом невероятно привлекательно. Внутри колыхнулось неприятие — как это «нет», я такого слова просто не знаю. Потребность — удовлетворение, схема максимально простая, а цель прямо передо мной.

Ритмичный звук музыки уже барабанами звучал в мозгу и в сердце, но вдруг все стихло, причинив тишиной почти физическую боль.

— Нет! — звонким голосом повторила Алиса, так и держа руку перед собой запрещающим жестом.

«Как это нет?» — задуманный и задурманенный разум просто не соглашался на то, чтобы развернуться и уйти. Алиса уклонилась, избегая моих рук и словно играя в догонялки отбежала к другой стене.

— Я. Сказала. Нет.

Да мне наплевать что ты сказала, вижу цель не вижу препятствий — говорили во мне животные инстинкты. Вновь подходя к сжавшейся словно в испуге девушке, я заметил у нее в руках кинжал-мизерикорд с тонким трехгранным клинком. Держа его обеими руками, Алиса направляла острие себе в грудь. Звуки музыки и природы зазвучали снова, вновь обволакивая и заполняя все вокруг — вот только сейчас ритм был рваный, агрессивный, выбивающий из колеи.

Раздражающий, вызывающий злость и не дающий сосредоточиться.

— Еще шаг, и я это сделаю, — предупредила Алиса уже почти крича.

Конечно, я сделал этот шаг и размахнувшись, она воткнула в себя кинжал. Воткнула бы, вернее, если бы я не успел перехватить ее руки, ударом выбив оружие.

— Стой! — закричал я одновременно с действием.

Сияющие золотом глаза оказались совсем рядом, Алиса вдруг широко улыбнулась и отпустила упавшие плетьми руки. Секундой позже улыбка пропала, глаза закатились, и девушка мягко осела, теряя сознание.

Вот это неожиданно — удивился я, подхватывая ее на руки. С некоторым усилием — девушка она не худенькая с формами внушительными, да и бесчувственного человека всегда сложнее держать.

Стоя с Алисой на руках я вдруг понял и осознал, как меня развели на эмоции, заставляя подниматься к ним по ступенькам животных инстинктов. Вот только очень странно, что сиплый доктор говорил о неизлечимости, а меня всего за пару минут танца две девушки… Так, а почему несколько минут?

Обернувшись, посмотрел на часы и не мог ничего понять. Время, когда в комнате закончились приготовления и зазвучали первые звуки природы я помню, «21:13» на часах было. Несмотря на полнейшее безразличие, информацию я усваивал всю и в памяти она оставалась.

Сейчас на часах «01:07». То есть получается, что вся эта музыка-массаж с танцами четыре часа продолжались? Обалдеть, у меня ведь в субъективном восприятии все буквально в несколько минут уложилось. Куда остальное делось? Если четыре часа прошло, совсем неудивительно что обе сознание потеряли — они просто на пределе сил выкладывались до полного истощения не только физического, но и эмоционального.

Не переставая удивляться, донес Алису до кровати, уложил аккуратно. Дышит, но неглубоко — как будто не спит, а в обмороке. Принес и Люцию, положил рядом — она уже приходит в себя, но выглядит так, словно морок после долгого наркоза не может сбросить. Веки подняты едва наполовину, взгляд блуждающий, рукой старается прикрыть грудь, но не очень получается, явно плохо в пространстве ориентируется.

Накрыв обеих девушек тонкой простыней, огляделся. В первую очередь осматривая себя, осознавая. Так, футболку с меня сняли, но больничные штаны на месте. Весь, правда, в ароматном масле, благоухаю цитрусом с корицей. И все вроде хорошо, вот только бьет по ушам ритм этот рваный, как будто всадники апокалипсиса в грозу по небу скакали, столкнулись и валятся в оркестровую яму, потом взлетают и снова валятся.

— Можно музыку как-то выключить?

Вплетенная в композицию шумов природы, раздражающая рваными ритмами музыка наконец стихла. Я глубоко вздохнул, ощущая вернувшийся вкус к жизни. Но не давая им насладиться раздался грохот, от которого вздрогнул весь дом. По ушам хлестко стегануло болью, сквозь которую пробивались жизнерадостные голоса. Пригибаясь и закрывая уши ладонями я упал на колени, чувствуя, как меня буквально наизнанку выворачивает звуковой атакой.

— РУССКОЕ РАДИО-О-О! ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО! ЗДРАВСТВУЙТЕ-ЗДРАВСТВУЙТЕ, УВАЖАЕМЫЕ РАДИОСЛУШАТЕЛИ, С ВАМИ Я…

Громкий ор вдруг отрубило как не было, только в ушах остался болезненный звон. Сквозь пелену оглушения, как будто голову всунули в кастрюлю с мокрой ватой, я услышал возмущенные крики и даже голос узнал — Анна. Только постфактум понял, что выключив музыку, кто-то случайно переключил воспроизведение на радио, а из-за того, что громкость «лечебной композиции» была настроена иначе для восприятия, пробирая вот прямо до глубины души, обычным звуком меня здесь чуть и не прибило.

Алиса в себя не пришла, а вот Люция после звукового удара в еще большем шоке. Водит перед собой руками, с трудом пытаясь скинуть ноги с кровати в попытке слезть и куда-то уйти, наверняка даже не зная, куда. Ну точно как будто после долгого наркоза в себя приходит.

Отходя от неожиданного звукового удара — хорошо, барабанные перепонки целыми остались, я уже видел, как в комнате появилась Анна вместе с тремя женщинами-медиками. Двое подбежали к Алисе и Люции, третья направилась ко мне, но я только рукой отмахнулся. Спасибо, я в душ, там сам справлюсь.

Держась за голову, по-прежнему закрывая уши ладонями — второго такого удара я не выдержу, зашел в ванную комнату. Перегородка от комнаты здесь полупрозрачная, не все видно, но мутные силуэты различить можно. И периодически поднимая голову из-под потока теплой воды — ни холодной, ни тем более ледяной из крана извлечь не получилось, как ручку не крутил, видел как опустошенных после ритуала девушек одевают и выводят под руки.

Бунгало освободилось, стало тихо и пусто, остался только шум льющейся воды. Я еще долго стоял под лейкой, жалея, что контрастный душ не принять. Но хотя бы так — закрыв глаза, отмокал и словно пакетом данных воспринимал все, что прошло мимо эмоционального восприятия за минувшие дни. Информация есть, а вот оценка и осмысление только сейчас происходит. Причем осмысливать ох как много нужно — одно знание о том, что я оказывается психопат по классификации незнакомого доктора, уже многого стоит.

После усвоения всего накопленного выключил воду, вытер голову полотенцем и обернувшись им в поясе вышел в комнату. В бунгало действительно никого, уехали все. Все, кроме Анны — она в ожидании моего возвращения сидела на кресле в углу, забравшись с ногами. Увидев меня даже обувать босоножки не стала, подбежала на мысочках стремительно и схватила за плечи. Непривычно, обычно она на каблуках и у нас глаза вровень, а сейчас босиком, так что смотрю я на нее сверху-вниз.

— Вернулся? — спросила Анна, глядя с надеждой.

— Вернулся, — кивнул я.

Анна с облегчением вздохнула и крепко меня обняла. Вроде как от избытка чувств, но уже секундой позже мы целовались, а чуть погодя ее легкое платье с треском ткани отлетело, а сама она запрыгнула на меня, обхватывая бедрами. Я до кровати даже не дошел, просто развернулся к ближайшей стене — Анна ударилась в нее спиной и гортанно вскрикнула. Запрокинув голову, она впилась мне в спину длинными ногтями, звучно вскрикивая.

Только ближе к утру мы успокоились и сейчас лежали на смятой кровати. Широкие окна выходили прямо на восток, и я видел, как горизонт красит в алый поднимающееся солнце. Сощурился, посмотрел на часы. «05:30».

Снова субъективного времени для меня прошло словно несколько минут, а в реальности опять минус четыре часа — куда только делись? Но события этих четырех часов с Анной, в отличие от устроенного Алисой и Люцией ритуала, я хотя бы помню.

— Можно покурю? — лениво промурчала Анна с закрытыми глазами.

— Ты еще не бросила?

— Бросила конечно.

— Угу, аж сигареты с собой носишь.

— Ой не начинай, — Анна сморщила носик и хотела посмотреть на меня, приоткрыв глаз, но тут же зажмурилась от света восходящего солнца. Не открывая глаз, она звучно чмокнула меня в плечо, перекатилась по кровати и вытащила из сумочки почти пустую пачку с двумя сигаретами. Одну выложила, вторую прикурила, завалилась обратно, взяв с собой пустую пачку как пепельницу. Легла поперек кровати, устроившись затылком у меня на груди и глубоко затянулась, выпуская дым в потолок.

Где-то это уже было. Главное, чтобы Василиса сейчас не вломилась.

— Рассказывай, что я пропустил.

— Когда ты направился в другой мир вместе с серпентом, Ушан облетел остров и добрался до форта на холме Зиона, где уже успешно держала оборону команда Богатырева. Ушан в первую очередь рассказал Даниле, что в шахтах ловушка, и вообще это все вокруг одно большое обманулово от корпоратов и госдедов, потому что крысы идут из другого мира, а всяких гоблинов с гарпиями здесь на Земле выращивают.

— А откуда Ушан эту информацию взял?

— Сказал, что много думал, пока вокруг острова летел.

— Так это действительно так, гоблины местные, на Земле выращены?

— Да, как выяснилось Ушан правильно догадался. Так вот, дальше. Данила, как оказалось, не обладая на старте напряженных событий никакими сильными способностями кроме харизмы…

— Что? Вот вообще сейчас не понял.

— Если ты заходишь в сумрак, ты сразу может вызвать свой огненный меч. Он, как только заходит в сумрак, только белозубо улыбнуться может, иные способности на старте у него отсутствуют. Но, Данила может накапливать ярость как ресурс, а пока он с группой летел на место, потом все фиаско в онлайне наблюдал, да и потом раздражители в наличии были… В общем, когда ярости оказалось накоплено достаточно, у него открылась способность громовержца. В общем Данила плюнул на все планы, позвал с собой Ушана и они, пройдя сквозь массу разбегающихся от огня и молний крысолюдей, добрались до скального склона, где находился вход в шахту. Ну а Перун не только повелитель молний, он считается разговаривающим с камнем божеством, поэтому несколько молний и рукотворное землетрясение быстро изменило ландшафт, там огромный кусок скалы в море ухнул. Часть шахт и прорытых корпами из Вайолет туннелей оказалась на виду, и они с Ушаном вбили туда обе заряженные Гефестом гранаты, которые у команды Данилы были. Фейерверк был как на китайский новый год, пламя выше мгновенно исчезнувшего купола поднялось — мы уж подумали, что без предупреждения ракеты прилетели и извержение началось. Практически сразу как сумрак ушел, вы появились из другого мира из ворот неподалеку, дальше ты знаешь. Да, еще в этот же момент все шестеро погибших возродились на Аренах Доблести, девятерых пленных ты вывел. Безвозвратные потери — пять ковенантов, двое в сумраке при невыясненных обстоятельствах, трое стали жертвами темных культистов во время жертвоприношения.

Помолчал немного, ожидая пока Анна продолжит. Но она молча курила, похоже закончив рассказ.

— И все? А остальное — кто такой этот серпент, что с воротами в другой мир, что за мумии-колдуны-культисты, что это вообще за место было?

— Закрытая информация, — глубоко затянулась Анна.

— От меня закрытая?

— И от меня. Знаешь, какой главный орган в Ковенанте?

— Совет.

— Угу, — глубоко затянулась Анна. — Совет Ковенанта, в котором восемь глав стран-направлений, возглавляемые главой совета, девятым по списку. Вот я тоже так думала до недавнего времени, а оказывается ошибалась. Главный в Ковенанте — Ареопаг. Это тайная группа старейшин, архонтов — тех, у кого было видение десять лет назад, еще в Ареопаге в статусе наблюдателей присутствуют несколько президентов и монархов. Сколько их, кто эти архонты и владыки я даже не знаю. Но меня поставили в известность, что все озвученные тобой вопросы сейчас именно на их контроле. Остров Саба закрыт к посещению, ворота охраняются отдельным экспедиционным корпусом из самых проверенных частей Ковенанта, которые создавались для вашего контроля, если что вдруг пойдет не так. Больше у меня информации нет, а ты обо всем этом можешь спросить у нашего президента, когда увидишь. Думаю, к Ареопагу он точно имеет отношение.

— Когда я его увижу?

— Как карантин недельный пройдешь, чтобы все в огонь не разметал, как на пресс-конференции.

— Я не разметал ничего на пресс-конференции.

— Ну мог бы разметать, ты понял о чем я.

Анна затушила сигарету, взяла вторую. Посмотрела на нее, потом на часы, после вторую сигарету сломала и бросила в пачку вслед за окурком. Спрыгнула с кровати и покачивая бедрами, направилась в душ.

— Максим! — крикнула она сквозь шум льющейся воды.

— Я.

— Ты если купаться с девчонками будешь, надень лайкру какую-нибудь или гидрофутболку типа от солнца защита, хорошо? Скажи, если спросят, что врачи загорать запретили.

— Хорошо. А зачем?

— А у тебя вся спина исцарапана. Там такие следы характерные, что у лисичек будут вопросики.

Я только сморщился, рукой остатки сигаретного дыма разгоняя. Тут о судьбах мира голова болит, а держать в уме еще и такие проблемы нужно. Жениться может? Так рано еще, да и на ком — вопрос сложный.

Анна уже вышла из душа, быстро вытираясь полотенцем.

— Все, я на работу, а у тебя вылет в Москву через час.

— Ты ж начальник, зачем тебе так рано? — коротко глянув на часы, поинтересовался я, наблюдая как она одевается.

— Вот именно что! Сейчас аврал у всех, меня и так потеряли уже. Все, я пошла, а ты хоть пиши иногда, а то важный стал, забыл совсем.

— Ну кто из нас важным стал еще вопрос.

— Футболку не забудь носить, пока спина не заживет.

— Не забуду.

— Веди себя прилично.

— Постараюсь.

— Все, пока. Люблю тебя, — Анна поцеловала меня в щеку и с улыбкой подмигнув, убежала, оставив в задумчивости. Останавливать окликом и уточнять, что она имела ввиду даже не стал.

Показательная двусмысленность серьезных слов, подчеркнутая откровенно веселой улыбкой и подмигиванием выбрана неспроста — не нужно разбираться даже в логических связях высших порядков чтобы понять, что любой ее ответ на уточняющий вопрос может быть одинаково интерпретирован как истинным, так и ложным.

Встретимся еще раз, может сама уточнит. Ну а если нет, нет.