Кортик: За честь и верность 2

Глава 5

— Отцом, — шокировано вырвалось у меня.

Пограничник замер на мгновение, его пальцы слегка сжали края моего паспорта. Затем он медленно поднял взгляд, изучая мое лицо с новой, почти болезненной внимательностью.

— Что ж... Похоже, придется проехать со мной. Для более детального обследования. — Его голос звучал уже не так официально — в нем появились какие-то новые, странные нотки. — Садись на заднее сиденье.

— Но я ничего не делал! — возмутился я, чувствуя, как внутри все сжимается от тревоги.

— Тогда не волнуйся. — Он приоткрыл дверь внедорожника. — Проедем, все проверим — и вернешься.

Я послушно пересел на заднее сиденье. Через тонированное стекло видел, как пограничник что-то горячо обсуждает с профессором и Алисой. Она жестикулировала, явно не соглашаясь, но через пару минут военный резко развернулся и направился к машине. Вторая "Нива" осталась в лагере — видимо, для продолжения "формальностей".

Мы ехали по темной степной дороге почти час, и за все это время пограничник не произнес ни слова. Лишь иногда его глаза встречались с моими в зеркале заднего вида — темные, нечитаемые. Я смотрел в окно на мелькающие в темноте силуэты редких деревьев, на далекие огни ферм, пытаясь угадать, куда меня везут.

Наконец мы въехали в небольшой городок и остановились у двухэтажного здания из потемневшего от времени кирпича. Ему явно было не меньше двухсот лет — узкие окна, массивная дубовая дверь, чугунная табличка с едва различимой надписью: "Пограничная застава №17".

— За мной, — коротко бросил пограничник.

Мы прошли через турникет, где дежурный лишь кивнул, услышав: "Он со мной".

Кабинет на втором этаже оказался неожиданно уютным — дубовый стол, старые карты на стенах, даже керосиновая лампа (хоть и не зажженная) в углу. Но ночная тишина делала это место каким-то нереальным, словно декорацией к старой пьесе.

Пограничник сел за компьютер, попросил мой паспорт и начал что-то искать в базе. Экран освещал его лицо мертвенным синим светом.

И вдруг он громко рассмеялся — сухо, без веселья.

— Ну надо же... Твой отец мертв. — Он повернул монитор ко мне, как будто я мог разобрать что-то в мельтешении строк. — То-то он мне на звонки не отвечает с зимы.

В комнате стало тихо. Даже часы на стене, казалось, замерли.

Он знал моего отца.

Эта мысль ударила сильнее, чем все сегодняшние магические тренировки. Отец никогда не говорил о пограничниках... Или я просто не слушал?

Пограничник встал, подошел к шкафу, достал бутылку коньяка и два бокала.

— Рассказывай, парень, — наливая, он даже не смотрел на меня. — Как это вышло, что ты носишь доспех Егорова?

Бокал в его руке дрогнул, и я понял — он знал намного больше, чем показывал.

— Какой доспех Егорова? Вы о чем? — я нарочито округлил глаза, изображая полное непонимание.

Пограничник резко хлопнул ладонью по столу, и стакан с коньяком подпрыгнул, расплескав янтарные капли на бумаги.

— Не надо мне заливать! — его голос прозвучал как хлопок бича.

Он откинулся на спинку кресла, и вдруг его правая рука — от кончиков пальцев до локтя — окуталась черным металлом, который словно вытек из-под кожи. Тонкие серебристые прожилки мерцали в свете лампы, как иней на ночном стекле.

Я замер, не в силах отвести взгляд. Он не в "Витязях". У него нет доступа к проекту. Тогда как...

И вдруг вспомнил: в тайнике деда, я видел индийский доспех.

— Вы... про дедов доспех? — осторожно спросил я, решая сыграть в неведение.

Пограничник усмехнулся, и его доспех с тихим шелестом растворился, словно уходя под кожу.

— Да, про "дедов". Ты что, не знал, что они чувствуют себе подобных? — он потянулся к стакану. — Как псы одной своры.

Я сделал глубокий вдох. Если он действительно знает отца...

— На мне не дедов доспех, — сказал я четко. — Это проект "Витязи". Разработка лаборатории Артиллерийской академии...

Пограничник замер, потом неожиданно рассмеялся — громко, искренне, будто услышал лучший анекдот в жизни.

— Ничего себе! У них выходит, получилось создать копию? Молодцы, черт возьми! — он вытер ладонью глаза. — Значит, старый доспех Егорова... саморазрушился после смерти твоего отца.

В его голосе прозвучала грусть, и я вдруг осознал: этот человек скорбит. Не просто знал отца — дорожил им.

— А передача возможна? — спросил я, наклоняясь вперед. — Если синхронизация уже была...

— Если носитель жив — да. Добровольно. — Пограничник потрогал свое предплечье, где секунду назад был металл. — Я свой получил от отца. Перед тем, как он ушел в монастырь.

— Григорий Владимирович Фрост, — тихо сказал я, вспоминая разговор с Калистратовым

— Да, — пограничник кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то теплое. — Он.

Пограничник Фрост тяжело вздохнул, потирая переносицу:

— Ладно... Что-то я разговорился. Судя по всему, о нашей с твоим отцом договорённости ты не знаешь.

Я осторожно предположил:

— Если речь о поставках из-за границы... То могу догадаться, что вы курируете их на границе. Но я не знаю всей цепочки.

— Хм. - Фрост покачал головой, его сапоги глухо стукнули по каменному полу. - Я и сам не знаю всех в цепочке. Знаю только, что это потомки владельцев кортиков.

— А конкретнее сказать не можете? - спросил я, ощущая, как по спине пробежали мурашки.

— К сожалению, нет. - Пограничник провел рукой по стене, смахивая невидимую пыль. - Люди из того наградного листа стояли у истоков Имперской безопасности. Подробнее может знать мой отец. Ну и.. - он бросил на меня тяжелый взгляд, - может, те, кто убил твоих родителей.

В комнате стало тихо, только где-то капала вода, ее эхо разносилось по каменным сводам. Фрост внезапно спросил:

— Ты сам-то готов пойти по стопам отца? Продолжить его дело?

— Готов, - ответил я без колебаний. - Что мне надо делать?

Пограничник молча встал и жестом показал следовать за ним. Мы подошли к глухой стене, где он нажал на неприметный рычаг. С тихим скрежетом открылся люк в полу, откуда потянуло холодным, затхлым воздухом.

Спустившись по узкой винтовой лестнице, мы оказались перед массивной каменной дверью. На ней был высечен тот же символ, что и в тайнике деда - кортики. Фрост достал из-за пазухи свой кортик и приложил к углублению в центре. Дверь бесшумно отъехала в сторону.

Внутри находилась круглая комната с высоким куполом. В центре на полу был выложен каменный круг диаметром около трех метров, окруженный странными символами и надписями на неизвестном мне языке.

— Что это? - не удержался я от вопроса.

— Портал, - ответил Фрост, проводя рукой над древними письменами. - Предположительно, его создали еще во времена Древней Греции, а может, и Шумерского царства.

Я вспомнил сегодняшние события:

— А разве при активации ваши службы не засекут? Меня же сегодня нашли, несмотря на посторонний магический фон.

Фрост усмехнулся:

— Этот портал работает по другому принципу. Возможно, использует энергию хаоса, а не тьмы. Отец говорил, что так и не смогли до конца разгадать его механизм, только научились частично пользоваться.

— А откуда вообще узнали о них?

— Из экспедиции в Индию. Первые найденные там доспехи и стали ключами к активации порталов. - Фрост внимательно посмотрел на меня. - Посмотрим, насколько качественная копия у тебя. Смогли ли они воспроизвести весь функционал.

Я шагнул в центр круга. Камни под ногами были ледяными, даже сквозь подошвы ботинок.

— Что дальше? - спросил я.

— Попроси доспех синхронизироваться с порталом.

Мысленно я обратился к доспеху. Через несколько минут он ответил: "Обнаружена ратха. Произвожу синхронизацию".

Десять напряженных минут спустя раздалось: "Синхронизация завершена. Доступна функция перемещения".

— Как указать цель и не погибнуть? - спросил я у Фроста.

— Направляй энергию тьмы через доспех, насколько хватит сил. - Пограничник подошел ближе. - Доспех получит ответ от ближайших порталов. Все они соединены как нити паутины.

Я закрыл глаза, прося доспех направить энергию. Через минуту перед внутренним взором возникла удивительная картина - будто вид из космоса, с тремя яркими точками. Одна была там, где мы проводили раскопки, вторая - на турецком берегу, и третья...

Мое сердце замерло — это было место, где когда-то стоял наш сгоревший дом.

"Вот оно что..." - пронеслось в голове. Вот почему дед выбрал именно ту землю. Все было связано с самого начала.

— Можете помочь мне встретиться с Вашим отцом? – спросил я.

— Да, сейчас. – сказал Фрост, достал бумагу, быстро что то написал, запечатал конверт и передал его мне.

Я осторожно перевернул в руках конверт с сургучной печатью, рассматривая замысловатый оттиск – кортик, рассекающий снежинку. "Интересно, что символизирует этот знак?" – подумал я, чувствуя, как воск под пальцами сохраняет легкую теплоту свежего оттиска.

— Отец узнает эту печать, – пояснил Фрост, замечая мой интерес. – Она означает, что письмо идет от доверенного лица. Монастырские братья передадут его без вопросов.

Мы обменялись номерами телефонов. Его контакт был записан просто: "Ф.В." – явно привычка человека, долгое время работающего в системе. "Странный таможенник, – размышлял я, – то ли проверяет меня, то ли действительно доверяет только потому, что я сын своего отца..."

Дорога обратно к лагерю археологов прошла в молчании. Фрост лишь однажды нарушил тишину:

– На всплески портальной магии я закрываю глаза на неделю. Дольше – не обещаю.

Когда мы подъехали к лагерю, Алиса сразу же бросилась ко мне:

– Все в порядке? Что они хотели?

– Все нормально, – успокоил я ее, стараясь говорить максимально естественно. – Никто не догадался о портале. Просто формальности.

Она пристально посмотрела на меня, но не стала допытываться – видимо, решила, что я и правда просто прошел какую-то рутинную проверку.

Следующие сутки оказались удивительно похожи на предыдущие. Утро – раскопки, после обеда – тренировки. Но теперь мои успехи в телепортации впечатляли даже Алису. Я уже мог перемещаться на 100 метров, правда, после такого прыжка приходилось отдыхать почти час, восстанавливая силы.

– Ты делаешь невероятные успехи! – воскликнула Алиса во время одной из тренировок, когда мне удалось совершить три последовательных прыжка с короткими паузами. – Обычно на такое уходят месяцы!

Я лишь улыбнулся в ответ, не рассказывая о помощи доспеха и о том, что древний портал, видимо, "настроил" мои способности.

Вечером, сидя у костра, я обдумывал следующий шаг. Доспех показал мне точку портала там, где когда-то был мой дом – значит, я могу туда телепортироваться. А это открывало новые возможности.

Достав телефон, я начал поиск информации о семье Мурлиевых. Они не скрывались – их бизнес был легален, офисы находились в центре города, а в социальных сетях легко можно было найти фотографии их особняка. "Слишком самоуверенны, – подумал я, листая фото. – Не боятся выставлять свою жизнь напоказ."

Мой план был прост:

Телепортироваться к порталу на месте сгоревшего дома

Разведать обстановку

Пробраться в особняк Мурлиевых

Найти доказательства их причастности к убийству родителей

"А потом уже – монастырь, – напомнил я себе, сжимая конверт с печатью. – Ответы Фроста-старшего могут быть ключом ко всему."

Костер догорал, а я все сидел, вглядываясь в пламя. Где-то в темноте кричала сова, и этот звук почему-то напомнил мне детство – те ночи, когда отец рассказывал мне сказки у камина. Теперь эти воспоминания горели во мне ярче любого огня, подпитывая решимость.

Тьма палатки была густой, почти осязаемой, когда я резко проснулся от едва уловимого шороха. Кто-то осторожно расстегивал молнию входа, стараясь не шуметь. Я замер, притворяясь спящим, но все мышцы напряглись, готовые к действию.

Тень бесшумно скользнула внутрь, приближаясь к моему спальнику. Я слышал ровное дыхание, чувствовал, как воздух колышется от чужого движения. Когда незваный гость наклонился совсем близко, я резко рванулся вверх, сбивая его с ног.

Тело злоумышленника тяжело рухнуло на меня, и я неожиданно уткнулся во что-то мягкое, теплое и.. знакомое.

— Алиса? — прошептал я, ослабляя хватку.

— Тихо, не буянь, — ее голос звучал насмешливо. — Я пришла поговорить, а ты сразу к делу.

Я почувствовал, как ее грудь прижимается к моей, как ее дыхание касается губ. Сердце застучало чаще.

— Что-то случилось? — спросил я, стараясь сохранять хладнокровие.

— Мне надо вернуться в Санкт-Петербург. Позвонили из учебного отдела, — она слегка приподнялась, но не ушла, оставаясь лежать на мне.

— И когда ты уезжаешь?

— Думаю, завтра вечером. Съезжу за билетами утром, а вечером уже уеду.

Я почувствовал странное сожаление.

— Что мне тут делать без моего лучшего учителя? — сказал я, слегка поддразнивая. — Возьми и на меня билеты, хорошо? А я сам без тебя потренируюсь. Да и мне тоже лучше вернуться в Санкт-Петербург.

— Ой, как лестно, — она рассмеялась тихо, и ее смех был теплым, как летний ветер. — Точно сам справишься?

— Да, конечно же. Подъем в 6 утра и двинусь сам на тренировки. Можешь меня не искать — буду стараться увеличивать дальность и частоту прыжков. Встретимся уже сразу на вокзале, договорились?

— Да, — просто сказала она.

И тут она прижалась ко мне чуть ближе.

Весь наш разговор мы провели так — она лежала на мне, ее волосы пахли дымом костра и чем-то цветочным, а ее тело было теплым даже сквозь одежду.

И в тот момент, когда ее дыхание смешалось с моим, а тепло ее тела проникло сквозь тонкую ткань одежды, мой организм окончательно перестал слушаться доводов разума.

Моя рука сама потянулась к ее волосам - шелковистым прядям, еще хранящим прохладу ночного воздуха. Когда пальцы скользнули по ним, я почувствовал, как все ее тело на мгновение замерло, будто затаив дыхание. Но уже в следующее мгновение я притянул ее ближе, и наши губы встретились в поцелуе, который давно витал, между нами, невысказанной возможностью.

Ее губы оказались удивительно мягкими, с едва уловимым солоноватым привкусом - то ли от слегка обветренных морским бризом губ, то ли от слезинки, которую я не заметил. И самое прекрасное - она ответила на поцелуй сразу, без тени сомнения, будто этот момент был предрешен самой судьбой с той самой первой нашей встречи.

Я проснулся ровно в шесть утра, как и обещал ей накануне. Внутри палатки царил тот особый предрассветный полумрак, когда первые лучи солнца, пробиваясь сквозь плотную ткань, окрашивали все вокруг в теплые золотистые оттенки. Медленно потягиваясь, я невольно провел рукой по простыне - там, где всего несколько часов назад лежала Алиса, еще сохранялось тепло, словно не желая расставаться с ее очертаниями.

Но, как и ожидалось, постель была пуста. Лишь смятые простыни хранили следы нашего ночного разговора, а в воздухе витал едва уловимый шлейф ее духов - смесь жасмина и чего-то неуловимо морского, что всегда напоминало мне о родном Петербурге. Этот аромат стал самым убедительным доказательством того, что вчерашняя ночь не была игрой воображения.

Несмотря на легкую грусть от ее отсутствия, на моих губах появилась улыбка. Теперь, помимо мести и поиска правды, у меня появилась еще одна - куда более светлая причина вернуться в Санкт-Петербург. Причина, ради которой стоило поскорее закончить здесь все дела и отправиться в обратный путь.

Я намеренно оставил телефон в палатке — лишний след ни к чему. Утренний воздух был свеж и прозрачен, когда я легкой трусцой направился к месту наших вчерашних тренировок. Доспех, словно внутренний компас, вел меня незримыми нитями, и вскоре я оказался на ничем не примечательной поляне, заросшей чахлой травой.

"Здесь..."

На первый взгляд — обычный кусочек степи. Но под ногами, под слоем земли и корней, скрывался древний портал. Удивительно, что он все еще работал, несмотря на века забвения.

Я натянул на глаза бейсболку, надел темные очки — теперь я выглядел как обычный турист, бредущий куда-то по своим делам. Главное — не привлекать внимания в городе.

— Доспех, — мысленно обратился я. — Активируй портал. Дотянись до Сочи.

Внутри что-то щелкнуло, и я почувствовал, как пространство вокруг меня натянулось, словно ткань, готовая порваться.

— Перемести.

Сочи. 7:12 утра.

Я материализовался у камина — единственного, что осталось от моего дома. Обгоревшие кирпичи, почерневшие балки... Никто даже не попытался разобрать завалы. Странно.

"Значит, землю у меня отобрали не просто так. Они знали. Знают."

Я осторожно выбрался с территории, стараясь не оставлять следов, и двинулся в сторону особняка Мурлиевых. Улицы постепенно оживали — первые прохожие, открывающиеся магазины.

И вдруг, когда я проходил мимо кондитерской, сзади раздался голос:

— Петр? Что ты здесь делаешь?