Кортик: За честь и верность 2

Глава 24

Я едва сдерживал ухмылку, глядя, как лицо принца искажается от осознания. "Что, не ожидал встретить меня здесь?" - спросил я, намеренно растягивая слова. "Здравствуй, мой второй отец", - добавил я с ядовитой сладостью в голосе.

Его черты буквально перекосились от ненависти - он наконец понял, что стоит перед одним из тех, кто превратил его в это жалкое подобие человека. Именно поэтому мое ядро так странно реагировало на его энергию.

Внезапно в сознании прозвучал механический голос доспеха: "Аномальный прирост энергии. Ядро хаоса под угрозой перегрузки"."Конвертируй избыток в энергию тьмы", - мысленно приказал я."Выполняю", - последовал лаконичный ответ.

Теперь я чувствовал, как новая сила пульсирует в жилах. Телепортации давались с невероятной легкостью - я мог перемещаться почти непрерывно, оставляя после себя темные шлейфы. Вокруг принца магия вела себя странно - заклинания рассыпались, не успев сформироваться, но это не мешало мне кружить вокруг него, как тень, нанося быстрые удары и мгновенно отскакивая.

"Ну что, мутант, - кричал я, продолжая провоцировать его, - как тебе роль отцеубийцы?" Каждое мое слово било точно в цель. Я видел, как последние проблески разума угасают в его глазах, затопляемые волной слепой ярости. Его движения становились все более хаотичными, а удары - небрежными. Бешенство окончательно застилало ему рассудок, и это было именно то, что мне было нужно.

В дальнем конце зала продолжалась ожесточенная схватка между Первым и Третьим. Трое наших последних бойцов, едва держась на ногах, отчаянно прикрывали спину командира. По их дрожащим рукам и прерывистому дыханию я понимал - они на пределе.

Бой шел врукопашную - использовать магию в этой свалке было самоубийством, ведь заклинания не различали своих и чужих. Движения Первого, обычно такие точные и стремительные, заметно замедлились. Полчаса непрерывного боя давали о себе знать, в то время как Третий, сохранивший силы, действовал с холодной расчетливостью.

Когда Первый поскользнулся на окровавленном полу, а Третий вознес над ним свой клинок, я понял - момент настал.

Рванувшись к принцу, я мертвой хваткой вцепился в его торс. Его тело тут же ответило - из бронированных пластин выросли острые шипы, вонзившиеся мне в спину. Мы сцепились в смертельных объятиях, из которых уже не было выхода.

Собрав последние силы, я активировал телепорт. Мы материализовались прямо в эпицентре вражеского построения. В этот момент я отпустил все ограничения, выпуская накопленную энергию хаоса.

"Контролируй уровень энергии!" - мысленно приказал я доспеху. Наши силы сплелись в смертельном танце, создавая нестабильный резонанс. Пространство вокруг начало пульсировать и искажаться, как кипящая вода.

От этих колебаний броня противников трескалась и рассыпалась, антимагический импульс разрушал саму основу их симбиоза. Выпущенное мной электричество - недели накопленной энергии - било во все стороны, не разбирая цели.

Я резко сгруппировался и нанес сокрушительный удар по виску принца, почувствовав под перчатками хруст кости. Его тело обмякло и тяжело рухнуло на окровавленный паркет, оставляя за собой алый след. Из разорванного виска хлестала густая кровь, смешиваясь с пылью и осколками доспеха. Глаза принца, еще секунду назад пылавшие безумием, теперь остекленели, но грудь продолжала судорожно подниматься - он был жив, но выведен из строя.

Кровь растекалась причудливыми узорами по полированному полу, отражая блики пожаров, полыхавших в других частях дворца. Я тяжело дышал, ощущая, как адреналин медленно отступает, уступая место изнеможению. Эта победа далась слишком дорогой ценой.

У входа в тронный зал замерли восемь боевых роботов, ожидавших прорыва магической защиты. Но когда план с мятежным принцем рухнул, их турели с характерным жужжанием поднялись в боевое положение. Холодная логика машин не различала союзников - снаряды рвали живую плоть без разбора, превращая как наших, так и их солдат в кровавое месиво.

Я мгновенно осознал чудовищную правду - операторами этих машин были смертники, готовые уничтожить всех свидетелей. Британская империя методично заметала следы своего вмешательства.

Третий, несмотря на свои раны, тоже понял это. В его глазах читалось яростное прозрение, когда он крикнул своим: "Предатели!" В этот миг бывшие враги стали временными союзниками. Наши израненные отряды, несмотря на разваливающиеся доспехи, объединились против общего врага.

Тогда я увидел настоящее боевое мастерство. Первый и Третий, забыв о вражде, действовали с пугающей синхронностью. Выбрав ближайшего робота, они одновременно атаковали его опорные узлы. Скользкий от крови и копоти паркет (спасибо дворцовым уборщикам!) сыграл нам на руку - машина с грохотом рухнула.

Не теряя темпа, командиры переключились на следующую цель, а наши воины, словно обезумевшие викинги, набросились на поверженного робота. Кто-то вгрызался в броню зубами, другие рвали электронику голыми руками, третьи стреляли в упор в слабые места. В этом хаосе было что-то первобытное и прекрасное одновременно.

С грохотом ворвавшиеся в зал подкрепления - наши военные и боевые роботы - сразу открыли шквальный огонь из крупнокалиберных орудий. Металлические гиганты сошлись в смертельной дуэли, где не могло быть пленных - только полное уничтожение. В этом хаосе мы, в своих израненных доспехах с характерными ирокезами, для разгорячённых боем солдат сливались в одну сплошную угрожающую массу.

Пули крупного калибра начали рваться у нас за спинами, и я подумал, как глупо было бы погибнуть теперь, в перекрёстном огне. Но сначала - британские машины! Стиснув зубы от боли, мы продолжали добивать вражеских роботов, пока наконец последний из них не рухнул, издавая предсмертные искры и шипение перегретых механизмов.

Первый, мгновенно сориентировавшись, громовым голосом прокричал: "Мы сдаёмся!" - и бросился на окровавленный паркет. Наша группа последовала его примеру. После мгновения колебания солдаты Третьего тоже начали опускаться на пол. Так и лежали они рядом - Первый и Третий, - так и не выяснив, кто из них сильнее, разделённые теперь только тонкой полосой паркета, покрытого осколками и кровью.

Внезапно ледяной ужас сжал мне горло — интуиция кричала об опасности. Принц, которого я считал поверженным, судорожно дёрнулся. Его окровавленная рука медленно полезла в карман, и я увидел, как пальцы сжимают древний артефакт — тёмную сферу с паутиной трещин, из которых сочился густой, как смола, мрак. В тот же миг чёрная дымка ожила, обвивая его тело тысячами змееподобных щупалец, не просто окутывая, а пожирая плоть, растворяя доспехи, перекраивая саму ткань реальности вокруг нас.

Воздух загустел, наполняясь хаосом, который проявлялся в жутких физических изменениях. Солдаты, ещё секунду назад стоявшие на ногах, начали корчиться в мучительных судорогах — их тела вытягивались до неестественных пропорций, кости ломались с громким хрустом, кожа трескалась, обнажая кровавые мышцы. Крики боли растягивались во времени, превращаясь в низкий, жуткий гул, будто кто-то замедлил запись человеческого голоса до неузнаваемости.

Я инстинктивно активировал замедление времени. Мир вокруг застыл в сюрреалистичной картине: пули зависли в воздухе, оставляя за собой видимые волновые следы; языки пламени замерли, словно вмороженные в пространство; лица людей исказились в вечных масках ужаса. Через эту остановившуюся реальность я телепортировался к принцу, чувствуя, как хаотическая энергия уже обжигает мою кожу, оставляя на ней кровавые волдыри. Но было уже поздно.

Принц взорвался — но это был не взрыв в обычном понимании. Это был разрыв самой реальности. В эпицентре образовалась чёрная бездна, поглощающая свет, звук и даже время. Я увидел, как пространство вокруг начинает коллапсировать, закручиваясь в спираль небытия. Стены дворца начали рассыпаться на элементарные частицы, люди — превращаться в кровавую пыль. В последний момент я почувствовал, как моё собственное тело начинает распадаться на молекулы, как сознание растворяется в этом всепоглощающем хаосе.

И наступила тьма. Безмолвная, бесконечная, абсолютная. Не было больше боли, не было страха, не было даже мысли. Только вечное ничто, поглотившее всё, что я когда-либо знал. Последнее, что успело мелькнуть в моём сознании — понимание, что этот взрыв не просто убил меня. Он стёр меня из самой ткани мироздания.

20 декабря навсегда вошло в историю Российской империи как день кровавого террористического акта и попытки государственного переворота. В этот роковой день пали сотни верных сынов отечества, лучших воинов империи, ставших жертвами бессмысленной жестокости внутреннего врага. Чудовищный просчет силовых ведомств привел к полной смене всего руководящего состава министерств безопасности.

Империя, слишком сосредоточенная на внешних угрозах, оказалась слепа к опасности, подступившей к самому сердцу государства. Хотя воинские части в столице формально не понесли значительных потерь, совершенная дезорганизация на проходных и блокпостах полностью парализовала их боеспособность. Этот провал наглядно показал, как глубоко зашла расслабленность в рядах защитников столицы. Исторические казармы и гарнизоны, оказалось, не были оборудованы резервными выходами, а система пропускного контроля с одним-двумя КПП легко нейтрализовалась одиночными смертниками.

Лишь благодаря оперативным действиям воинских соединений, дислоцированных за пределами столицы, удалось предотвратить полный хаос и остановить панику. Полицейские подразделения, оставшиеся без четких указаний, метались в растерянности, но проявили достаточную смекалку, чтобы минимизировать жертвы среди гражданского населения.

От величественного Императорского дворца уцелел лишь тронный зал - его древние магические укрепления, усиленные личной мощью императора, выдержали чудовищный взрыв. Официальные СМИ скромно сообщали о "бомбе неустановленного типа", но лишь немногие избранные знали правду: это бушевала первозданная энергия хаоса, подвластная лишь древнему роду правящей династии. Однако эта страшная тайна навеки канула в Лету вместе с погибшими нападавшими, унеся с собой последние свидетельства тех роковых событий.

После трагических событий текущий состав "Витязей" был немедленно расформирован - в руководстве всерьёз опасались, что генерал Букреев мог завербовать любого из бойцов. Начальник Академии вместе с внуком, замешанные в скандале, были срочно отстранены от должностей и переведены на африканский континент "для защиты имперских интересов", что на деле означало почётную ссылку подальше от столичных интриг. Всё подразделение "Витязей" отправилось следом, но уже лишённое своих легендарных доспехов - лишь стандартное вооружение и униформа отличали теперь этих некогда элитных бойцов.

Программу по внедрению доспехов в армию временно заморозили, сосредоточившись на формировании новой научной группы. Однако параллельный проект по созданию модульных боевых дронов неожиданно дал впечатляющие результаты. Военное командование быстро оценило преимущества: эти сравнительно недорогие аппараты можно было производить массово, а их тактическая гибкость представляла серьёзную угрозу для любого противника.

Особую опасность дронам придавала возможность оснащения их артефактами с непредсказуемыми свойствами - против такой комбинации технологий и магии не существовало универсальной защиты. Во главе этого перспективного направления встал Семён Карасёв - молодой, но невероятно одарённый артефактор, сочетавший научный гений с предпринимательской хваткой опытного купца. Его инновации открыли новый этап в развитии военной артефакторики, навсегда изменив баланс сил на поле боя.

Боль. Безумная, всепоглощающая, пронизывающая каждую клетку моего существа. Я оказался в самом сердце ада, где само небытие медленно собирало меня по крупицам. Сначала вернулось сознание — я ощущал, как невидимый ветер обдувает каждую извилину моего воссоздаваемого мозга. Затем появились кости, обнажённые и хрупкие, оплетённые кровавыми нитями нервов. Плоть нарастала мучительно медленно, а вместе с ней возвращались и магические ядра, их сплетения пульсировали в такт моему едва зародившемуся сердцебиению.

Я открыл глаза и увидел себя заточенным в коконе из чёрных волокон, которые, словно искусный ткач, восстанавливали моё тело нить за нитью. На груди мерцал матово-чёрный перстень, испещрённый тончайшими серебристыми прожилками.

В голове раздался знакомый механический голос доспеха:«Инициализация протокола "Бессмертный воин" завершена».

Тогда я понял — я жив. И, судя по всему, мой симбиотический доспех вырвал меня из небытия. Значит, такова способность истинных симбиотов — передавать информацию родительскому доспеху, чтобы он мог воссоздать носителя даже из праха.

У меня не было сил удивляться. Лишь два вопроса горели в сознании: сколько времени прошло и где я нахожусь?

Кокон раскрылся с тихим шорохом, освобождая моё тело. Я поднял дрожащую руку, взял перстень и надел его на палец. Ощутив холод металла, я вдруг осознал, что совершенно гол. «Облеки меня», — мысленно приказал я доспеху. В ответ чёрные волокна ожили, обвивая моё тело, смыкаясь в знакомую броню. Так было спокойнее. Так было привычнее.

Я огляделся. Это была странная зала — словно изумрудная пещера, стены которой переливались глубоким зелёным светом. В центре возвышался каменный постамент, на котором я и пробудился, окружённый чёрными щупальцами, медленно втягивающимися в пол. Рядом плескалось чёрное озеро, его матовая поверхность колыхалась, будто живая.

Повеяло ветром. Я повернул голову и увидел, как раздвигается шёлковая занавеска, а в зал входит Первый.

«Ну что ж, Пётр…» — его губы растянулись в улыбке. «С посвящением. Теперь ты официально — Четвёртый».

"Так вот как происходит посвящение... Через смерть," - медленно произнес я, ощущая холодный металл кольца на пальце. "Теперь понимаю, почему вы ничего не рассказывали об этом заранее. Добровольно согласиться на собственную гибель способен либо безумец, либо..."

Мой взгляд упал на черное озеро, поверхность которого мерцала таинственным блеском. "А что означают эти цифры? Почему я именно Четвертый?" - спросил я, поворачивая кольцо на пальце.

Первый кивнул в сторону каменного постамента: "Это кольцо дает право возродиться в этой купели. Его передал тебе Фрост, добровольно отказавшись от бессмертия." В его голосе прозвучала легкая грусть: "Вечная жизнь... Со временем она приедается, теряется сама суть бытия."

"Нумерация определяет очередь возрождения, если погибнут все носители одновременно," - продолжил он, предвосхищая мой следующий вопрос. - "Мы узнали об этом... эмпирическим путем, когда вся команда погибла в одном бою. Да, и колец всего десять - ровно столько же, сколько кортиков."

"Значит, после нашей гибели сначала возродились вы, а затем я?" - уточнил я.

"Не совсем," - Первый покачал головой. - "К моему удивлению, после меня воскрес Третий. Оказывается, у него было пропавшее кольцо Второго. А третье кольцо... - его голос стал жестче, - принадлежало Букрееву, как наследнику Третьего."

"Где теперь Третий?" - спросил я, ощущая, как доспех плотнее облегает тело.

"Там," - Первый махнул рукой в сторону выхода. - "В каменной могиле. Без кольца, без права на возрождение."

"Что же толкнуло его на переворот? Вы узнали причину?"

"Не поверишь," - в голосе Первого прозвучала горькая ирония. - "Столетняя обида. Когда-то мы не поделили девушку... А еще он завидовал моему положению в Ордене. Искренне верил, что только бессмертные достойны править Империей. Вот такие нелепые страсти."

"Сколько времени прошло с нашей... гибели?"

"Полгода. Уже весна," - ответил Первый, поправляя складки плаща. - "А находимся мы в Индии. Приходи в себя - пора возвращаться домой."

Я замер перед мраморным мемориалом, пальцы непроизвольно сжались, когда я увидел свою фамилию в восьмой строке:

8. Егоров Петр Иванович Дворянин Черноморской Губернии Верный сын своей отчизны

Так прервалась молодая ветвь рода Егоровых. Передо мной теперь лежало два пути, словно расходящиеся тропы у кладбищенских ворот. Первая вела в храм - последовать примеру Фроста, моего наставника, обрести покой в монашеской рясе. Вторая - к Первому, чтобы продолжить службу в тени, без имени, без славы, на той невидимой войне, что никогда не заканчивается.

Участвовать в вечной игре сильных мира сего или наблюдать за ней со стороны, как бесстрастный свидетель - любой выбор означал конец Петра Егорова. Но начало чего-то нового.

Я провел рукой по холодному камню, прощаясь с собой прежним. Какой бы путь я ни выбрал за этими воротами - он будет только моим решением. Но это... это уже совсем другая история.