Кортик: За честь и верность 2

Глава 21

Генерал Букреев дрожал, как осиновый лист, его лицо покрылось испариной. Кортик в моей руке светился ровным янтарным светом, подтверждая правдивость его слов.

— Я.. это был я, — выдохнул он, сдаваясь окончательно. — Приказ отдал я.

Первый тяжело вздохнул, затем повернулся ко мне:

— Петр, я же сказал — вопросы задаю я. Вася прекрасно знает, как работает этот артефакт. Сейчас ты увидишь, как надо вести такой допрос.

Он наклонился к Букрееву, его голос стал мягким, почти дружелюбным, но в глазах читалась стальная решимость:

— Вася, слушай внимательно. Я задаю вопрос — ты отвечаешь. Чем быстрее и правдивее ответишь, тем быстрее Петр уберет от тебя кортик. Договорились?

Генерал, роняя слезы, кивнул.

— Кому была выгодна смерть родителей Петра? — спросил Первый.

Я сильнее прижал кортик к груди Букреева, чувствуя, как его лезвие слегка вонзается в кожу.

— Купцы Демидовы, — выпалил генерал, морщась от боли.

— Почему они решили, что это им выгодно?

— Потому что... потому что я рассказал им о будущих контрактах на поставку изотопа бериллия. Они могли стать основными поставщиками... с условием, что будут отстегивать мне процент.

Первый нахмурился:

— Почему ты просто не свел Демидовых с родителями Петра? Почему убийство?

Букреев закатил глаза, его голос стал хриплым:

— Иван... он слишком хорошо считал. Считал, что на военных поставках нельзя наживаться. Что ресурсы должны идти напрямую в императорские запасники... Его дедовский патриотизм все испортил. Я пытался убедить его, что рисковать ради прибыли — нормально... Но он не слушал.

— Откуда у тебя исполнители за рубежом? — продолжал допрос Первый.

— Через... через мафию. У них международные связи.

Кортик по-прежнему светился ровно — генерал говорил правду. Но я решил сыграть ва-банк. Ведь я слышал его разговор с Джеймсом.

— Он врет, — резко сказал я и сильнее вдавил кортик, оставляя на коже глубокие отметины. Боль заставила Букреева вздрогнуть.

— Я не вру! — завопил он, дергаясь в кресле. — Клянусь!

— Врешь, — прошипел я. — Ты думаешь, полуправды достаточно? Назови имя.

Генерал замер, потом, содрогаясь, выдавил:

— Джеймс... Джеймс Смит. Это он... он предоставил киллеров.

Кортик вспыхнул ярче — на этот раз правда была полной.

Первый медленно обвёл пальцем край стола, его голос прозвучал обманчиво спокойно:— Кто такой Джеймс?

Букреев проглотил ком в горле, прежде чем ответить. Капли пота стекали по его вискам, оставляя влажные дорожки на воспалённой коже:— Торговый... торговый консультант при дипломатическом корпусе Британской империи. — Его пальцы судорожно сжали подлокотники кресла, когда кортик у его груди слегка дрогнул.

Первый переменил позу, его тень на стене внезапно стала больше:— Как давно ты его знаешь? И.. — он сделал паузу, давая последнему слову повиснуть в воздухе, — как вы познакомились?

Генерал закашлялся, будто в горле застрял осколок той самой правды, которую теперь приходилось выплёвывать:— Больше двадцати лет... — его голос сорвался на хрип, — познакомились на аукционе артефактов в Цюрихе. Оба положили глаз на... на один экспонат.

В углу комнаты скрипнула труба вентиляции, выпуская струю ледяного воздуха. Букреев вздрогнул, будто этот скрип был смехом давно умершего аукциониста.

Первый наклонился вперед, его пальцы сложились в замок:— Какой именно артефакт вызвал ваш... общий интерес?

Букреев закатил глаза, будто мысленно возвращаясь в тот день. Его голос неожиданно обрёл странную ностальгическую теплоту:— "Сердце Гефеста" — древнегреческий артефакт III века до н. э. Выглядел как бронзовый диск с кровавыми вставками...

Первый резко поднял бровь:— Продолжай. Чем он был так ценен?

— В мирном режиме... — генерал тяжело дышал, — он мог заживлять раны, ускорять сращивание костей. Мы проверяли на раненых — переломы заживали за три дня, ожоги второй степени за шесть часов. — Его пальцы непроизвольно постучали по ручке кресла. — Но в боевом режиме...

Комната наполнилась тяжёлым молчанием. Даже Первый замер, предчувствуя ответ.

— Он превращал кровь в греческий огонь, — прошептал Букреев. — Один укол — и человек вспыхивал изнутри. Мы... мы потеряли четырёх испытателей, прежде чем поняли механизм.

На стене за его спиной тень от кортика вдруг стала неестественно большой, повторив очертания того самого диска. Воздух запахло палёной кожей — то ли от перегретого артефакта, то ли от воспоминаний.

— И кому он в итоге достался? — голос Первого звучал как скрежет металла.

Букреев показал зубы в подобии улыбки:— Мы... пришли к взаимовыгодному соглашению. Диск остался у меня, а Джеймс получил чертежи. Британцы воссоздали технологию через год. — Он вдруг закашлялся. — Вы ведь видели результаты в Сирии... те "самовозгорающиеся" случаи...

— У вас были другие совместные проекты с Джеймсом?

Букреев нервно провёл языком по потрескавшимся губам:— Да... много.

— Ты продал ему технологию воссоздания доспехов? — Первый наклонился вперёд, его тень на стене стала угрожающе большой.

Генерал покачал головой, ироничная ухмылка мелькнула на его лице:— Нет. Он сказал, что технологии забытой цивилизации им не нужны... — Он замолчал, собираясь с мыслями. — Намекнул, что за сто лет экспансии в Индии они выкачали всё, что могли.

Я не выдержал и влез в допрос:— Но вы же продали им методику отъёма энергии у одарённых! Она основана на принципах работы доспехов!

Букреев резко повернулся ко мне, в его глазах вспыхнул интерес:— Почему ты так решил?

— Я видел документы! Твои пометки на полях! — вырвалось у меня.

Генерал вдруг оживился:— А.. так это ты обчистил мой тайник? — Его голос дрогнул от внезапного понимания. — И ключ от нулевой лаборатории тоже у тебя?

Первый укоризненно посмотрел на меня — в его взгляде читался немой вопрос, почему я скрыл эту информацию.

— Вася, не отвлекайся, — резко оборвал его Первый. — А ты, Пётр, хватит перебивать. — Он повернулся к Букрееву: — Ну, Василий, рассказывай, зачем британцам эта технология.

Генерал тяжело вздохнул:— Я знаю только одну версию...

— Говори. Подробно. Это зачтётся на суде, — подбодрил его Первый.

Букреев выпрямился, его голос внезапно приобрёл лекторские интонации:— Вы должны знать... Сейчас в Африке применяются новые боевые роботы. Управляют ими неодарённые, но при этом роботы используют магию.

Первый пожал плечами:— Ничего необычного. Используют накопители. Обычная практика.

— А вас не смущает, — глаза Букреева заблестели, — что они воюют неделями без подзарядки? И механизм самоуничтожения... После катапультирования пилота робот всегда уничтожается. Как думаете, что за этим скрывается?

Первый стукнул кулаком по столу:— Не тяни! Говори!

Букреев выдохнул:— Они не используют накопители. В трюме находится одарённый в состоянии комы — его пичкают смесями и энергетиками. А наш... — он сделал паузу, — наш разработанный и запрещённый Императором механизм выкачивает постоянно генерируемую энергию.

Технология работала с извращённой изобретательностью, превращая живое существо в вечный двигатель войны. Я представил, как это происходит: одарённого помещают в прозрачную капсулу, опутанную серебристыми трубками, по которым пульсирует мутная жидкость. Его веки подрагивают в искусственной коме, а над головой мерцает аппарат, похожий на спиральную корону – именно он вытягивает энергию, каплю за каплей, превращая человеческую жизнь в топливо для машин смерти.

Перспективы ужасали своей простотой. Представьте бронированного робота, шагающего по выжженной саванне. В его чреве, как в алхимической реторте, бьётся живое сердце мага. Пока пульс не остановится, машина будет идти вперёд, не зная усталости. Никаких баз для подзарядки, никаких уязвимых энергетических ядер – только бесконечный источник силы, кричащий в своей стеклянной тюрьме. И когда оператору нужно бежать, он просто нажимает кнопку – капсула взрывается, уничтожая и доказательства, и того, кто когда-то был человеком.

Я вдруг осознал, что вижу войну будущего: батальоны таких машин, питаемые спящими магами. Они могли бы месяцами патрулировать границы, годами висеть на орбите, десятилетиями ждать в подземных бункерах. Никаких бунтов искусственного интеллекта – только покорные биологические батареи, чьи крики никто не услышит за рёвом двигателей. И самое страшное – технологию можно было усовершенствовать. Зачем один источник, если можно подключить десяток? Зачем взрослые маги, если детская энергия чище и податливее?

Первый нарушил жуткое молчание, и его голос прозвучал как похоронный колокол:— Значит, они уже опередили нас. На целое поколение вооружений.

Букреев лишь кивнул, и в его глазах читалось странное выражение – смесь гордости изобретателя и ужаса создателя, увидевшего, во что превратилось его детище.

— Но одаренных-то во всем мире не так много, — возразил первый.

— Я продал упрощенную методику создания одаренных детей. Да, всего с одним магическим ядром, но с гарантированным результатом. Суррогатная мать может выносить несколько детей, прежде чем умрет. Это позволяет производить бесконечное количество «батареек», — холодно пояснил Букреев.

— Я читал ваши документы. Там требуется, чтобы роженицам передавали энергию от доноров. Они же сходят с ума от такого! Да и где вы найдете столько желающих? — не выдержав, вклинился я.

— Ну и пусть сходят с ума. Можно погрузить их в искусственную кому — главное, не дать умереть. А насчет доноров… Я продавал их отдельно, — равнодушно ответил Букреев.

— Как продавал?! Где ты их брал?! — резко спросил Первый.

— Я военный прокурор. В армии постоянно случаются «несчастные случаи» среди новобранцев, стычки, «потери» в зонах конфликтов… Всё это позволяло незаметно восполнять запасы, — цинично усмехнулся Букреев.

— Постойте… А когда мы брали шахту, первая задача у «Витязей», сколько из них на самом деле погибло? — меня вдруг осенила жуткая догадка.

— Ну… да. Погибло пятеро. Двоих удалось стабилизировать и вывезти, — спокойно признался он.

— Кто выжил? Где они сейчас?! — в голосе прозвучала ярость.

— Не помню. Да и какая разница? Они уже мертвы, — пожал плечами Букреев.

— Тебе помогал сын? — внезапно спросил Первый.

— Нет, зачем так явно светиться? У меня были верные люди из медперсонала. Я же курировал подбор кадров — и в нулевую лабораторию, и в последнюю, — без тени сожаления закончил он.

— Постойте… Вы Настю — родственницу Шуппе — тоже похитили, чтобы вывезти за границу? — резко спросил я.

— О, нет, тут совсем другая история. Ты же читал документы, Петр. И знаешь, что сам появился из пробирки. На тебе как раз тестировали увеличение количества магических ядер. Ты венец наших экспериментов.

— Так вот, насчет Насти… Ты думаешь, почему ее выбрали невестой для императорского сына? Она будущий инкубатор для сильнейших магов рода. Это был побочный проект по репродуктологии, но уже с элементами селекции в семье Шуппе. По личному указу Императора мы поделились с ними самыми безопасными технологиями.

— Что из этого вышло — я не знал. Но потом выяснилось, что ты стал для нее магическим донором. Мне стало интересно — может ли это повлиять на ее репродуктивные способности? Усилить и без того высокий потенциал… или, наоборот, разрушить его. Ведь ты у нас получился, скажем так, не совсем обычным. — Букреев усмехнулся.

— Обследовать ее мне, конечно, никто бы не позволил. Все-таки это уже внутренние тайны рода Шуппе. А эти родовые секреты только тормозят прогресс науки, — добавил он с раздражением.

— И что ты выяснил? — перебил Первый.

— Все в норме. Петр оказался универсальным нейтральным донором. Довольно неожиданный результат, но крайне полезный в экстренной медицине. Теперь у нас есть донор, который не нарушит развитие пациента, — равнодушно заключил Букреев.

— А дочь свою зачем похищал? Тоже, потому что подопытная? — сквозь зубы процедил я, чувствуя, как холодная ярость сковывает горло.

Букреев на секунду замялся, его руки немного тряслись.— Ну... тут я занервничал. Узнал, что ты договорился с Зильберштейном о тестах. Одно дело — ты, уникальный экземпляр. Совсем другое — еще один человек с множественными ядрами и универсальный донор. Это уже не случайность, а закономерность. Могли возникнуть... неудобные вопросы. — Он тяжело вздохнул. — Да и Зильберштейн, в конце концов, в первую очередь сотрудник Медицинской академии, а уже потом консультант "Витязей".

В его голосе появились металлические нотки, когда он продолжил:— К сожалению, он не из моей команды. Пришлось инсценировать похищение и перевезти её в нулевую лабораторию. Девочка достаточно выросла — можно было забирать яйцеклетки и переходить к следующему этапу. К закреплению генотипа. Проверить, удалось ли нам вывести принципиально новый тип магов.

— И что, вот так просто... разобрал бы Ольгу на запчасти? — мои пальцы впились в подлокотники кресла.

Букреев пожал плечами, его лицо оставалось спокойным:— А что здесь такого? Она изначально была искусственно выведенным продуктом.

В комнате повисла тягостная пауза, которую нарушил Первый:— Да, Вася... Не знал, что ты настолько больной ублюдок. В его обычно ровном голосе впервые прозвучало отвращение.

Букреев лишь усмехнулся, уголки его глаз сморщились:— Что-то вас это не волновало, когда мы работали над проектом "ради процветания Империи". Он нарочито медленно обвёл взглядом присутствующих. — Или это двойные стандарты? А?

Я молчал, размышляя о той невидимой грани — где заканчивается развитие науки во благо человечества и начинаются просто "допустимые потери"...

— Для похищения дочери ты использовал прикрытие в виде демонстрации, организованной террористами, — холодно констатировал Первый, перебирая документы. — Материалы, которые мы изъяли, содержат компромат на половину управляющей верхушки. Зачем тебе понадобилась эта молодежная группа фанатиков?

Букреев расслабленно откинулся в кресле, его губы растянулись в самодовольной ухмылке:— У нас с тобой, Первый, одна школа. Разве тебя не учили, что не всегда стоит использовать госслужащих или официальных агентов? Он театрально взмахнул рукой. — Если хочешь знать всё, что происходит в стране, нужно держать управляющие ниточки во всех... оппозиционных структурах.

В его голосе зазвучали нотки лектора, объясняющего очевидное:— Эти террористы выгодны всем. Мне — чтобы не светиться. Внутренней разведке — для отчётности. Вам, внешней разведке — для оперативных игр. Его пальцы сложились в подобие паутины. — Все, кто захочет пойти против страны и Императора, рано или поздно выйдут на лидеров сопротивления. А они... окажутся нашими людьми.

— Ну да, — язвительно протянул Первый, — и зарубежное финансирование удобно распиливать. Джеймс же их спонсирует? А они тебе откаты платят. Так?

Букреев вдруг рассмеялся — искренне, почти по-доброму. Его лицо посветлело, будто он вспомнил что-то приятное.

— Этот гад расслабился... — я медленно провёл лезвием кортика по ладони, — Давно не применял на нём методы для стимуляции откровенности.

Первый молча кивнул, его тень на стене казалась неестественно большой в тусклом свете комнаты допроса.

— У всей верхушки одинаковые артефакты, — я вытащил из кучи документов, нужную папку.

— Василий Олегович, объясните мне: какому именно доспеху подчиняются эти штуки? Кто конкретно может отдавать приказы через них?

Букреев резко дёрнулся, его пальцы судорожно сжали подлокотники кресла. Капля пота скатилась по виску.— О чём ты... Какие украшения... Я не... — его голос сорвался на фальцет.

Я молниеносно прижал лезвие к его шее, ощущая, как под тонкой кожей пульсирует сонная артерия.— На вас доспеха нет. Значит, есть кто-то выше. Назовите имя. Сейчас.

Его зрачки расширились, дыхание стало прерывистым.— Я не могу... Меня убьют... — он заговорил быстро, сбивчиво, — Я не доживу до суда... Не выйду отсюда...

Первый внезапно ударил кулаком по столу, заставив Букреева вздрогнуть.— Вася, — его голос звучал как удар хлыста, — если ты не ответишь сейчас — я лично перережу тебе горло. Кто управляет террористами?