Командор (СИ)

Глава 3. У каждого свой интерес

Аттикус оказался прав. Как только я сказал нанятому извозчику, куда мне нужно, он деловито кивнул и сразу назвал цену, вдвое превышающую ту, которую обычно берут его коллеги по цеху. На вопрос, с чего вдруг услуги извоза так резко выросли, кучер ответил, что любая поездка к особнякам нобилей сопровождается двойным налогообложением. Дескать, копыта лошадей и колеса карет портят дорожный настил. Более идиотского оправдания своей жадности я не слышал, но, как потом выяснилось, кучер и не врал.

В любую городскую гильдию, будь то гончары, кузнецы или те же извозчики, попасть не так просто. Место передается по наследству от отца к сыну, и с этим правилом никто не спорит. Городской извоз считается одним из самых почетных, и чтобы туда попасть новичку, нужно иметь свою лошадь и карету. Нету? Пошел вон, не заслужил, значит, возить горожан и важных господ! Все равно хочется? Ну, тогда иди в банк, влезай в долги и отрабатывай их, а мы посмотрим, насколько тебя хватит. Да, и не забывай, что самые хлебные места уже распределены между своими. Не вздумай даже влезать на чужой маршрут!

Каждая карета, как и лошадь, попадает на учет, и с нее платится налог, как и положено каждому верноподданному королевства Дарсия. Налоги собирает губернатор, вернее — специально назначенный на эту должность человек, которого легко узнать по черному камзолу с серебряными лилиями на обшлагах и массивному бронзовому жетону на шее с изображением сундука, над которым распростерла свои лучи корона.

Королевский мытарь, отвечающий за сбор налогов по северо-восточным провинциям, живет в Скайдре и раз в год объезжает все города побережья, в том числе и Акапис на большой карете в сопровождении двух десятков хорошо вооруженных всадников. После проверки всех бухгалтерских книг и ведомостей деньги, собранные с горожан, переносятся из подвала губернаторского особняка в карету. Сундук, в который они помещаются в аккуратных кожаных мешочках, опечатывается королевской печатью. Мытарь, целую неделю вкусно евший и пивший, довольный жизнь и с полным кошелем золота (взнос от «благодарных жителей») уезжает обратно в Скайдру.

Так вот, кучер был в своем праве запросить двойную цену за короткую поездку к Флаерти. Золотая улица, где жили все знатные семьи, считается самой красивой, ухоженной и симпатичной. Чтобы покрыть расходы, выделенные нобилями на благоустройство своего квартала, губернатор вместе с богатыми людьми Акаписа додумались брать пошлину с извозчиков, проезжающих по ней. Вот и получается, что оплачивают прихоть аристократов пассажиры, вынужденные платить двойную цену за нежелание идти своими ножками.

Увы, но купеческий статус не позволял мне топтать мостовую подобным образом. Неправильно поймут, если увидят, что я по гостям пешком хожу.

— Черт с тобой, сквалыга! — ругнулся я, еще не зная всех тонкостей жизни приморского города, где собирался жить. — Только сразу предупреждаю, чтобы ты дождался меня.

— Само собой, уважаемый, — кивнул кучер, поглаживая густую бороду и хитро поблескивая глазами. — Две «короны», и я хоть до утра буду стоять на месте.

— Грабитель, — буркнул я и залез в карету. Кто знает, когда закончится ужин. Может, затянется до полуночи, когда стража уже неохотно контролирует темные улицы и появляется только в центре, чтобы отдохнуть возле фонтана. А то и выгонят через час. В любом случае нужно поостеречься. Мой конфликт с Котрилом даже не начинался толком. Но гибель своих людей сеньор вымогатель точно не забыл и не простил.

К тому времени, когда я выехал из порта, солнца уже закатилось за горизонт. Лилово-черные тени легли на землю, стирая краски дня и заполняя темнотой пустые пространства между домами. В городе уже вовсю орудовали фонарщики, и желтовато-мутные пятна света протянулись от Портовых ворот до центральной площади Акаписа.

Народу на улицах еще было полно, поэтому кучер то и дело ругался, когда-то неосторожно выходил на дорогу, рискуя попасть под карету, и угрожающе щелкал плетью по воздуху. Объехав по кругу чашу фонтана, мы устремились мимо таверны Грашара, мелких лавочек и магазинов по широкой улице к Западной заставе, как назывались развалины сторожевой башни, возведенной когда-то на дороге, ведущей в Скайдру. Башня теперь не играла никакой роли в защите города, но до сих пор ее обломки, подобно гнилому зубу, торчали у всех на виду.

Чем дальше мы отъезжали от суетливого центра, тем меньше становилось домов, но их количество резко компенсировалось качеством. Здесь и в самом деле жили очень богатые люди. Двух— и даже трехэтажные особняки с нарядными фасадами, выступами, эркерами и прочими архитектурными излишествами притягивали красотой, отличавшейся от суровых и приземистых древних замков, чьей основной задачей являлась защита их обитателей.

Здесь же люди просто наслаждались жизнью, давно забыв, что такое война, разрушения и страдания. Пользуясь правом зарабатывать столько, что хватало и на жизнь, и на постройку красивых домов, местные нобили ни в чем себе не отказывали.

Что в Акаписе, что в Скайдре — везде живут одинаково. Пожалуй, в столице северо-восточных провинций аристократы тратятся посерьезнее. Бедная Тира. Ей придется соответствовать своему статусу, а значит, выкидывать неимоверные суммы на понты. Нужно спасать девчонку и брать ее под защиту. Без сильной поддержки Рода леди Тира долго не протянет. Сожрут и не подавятся.

Размышляя подобным образом, я разглядывал расцвеченные магическими фонариками вечнозеленые парки, мигающие по фасадам домов гирлянды разноцветных огоньков, суету возле ворот. Местная аристократия наносила визиты друг к другу, собираясь для обсуждения своих планов и стратегий, решала, куда направит финансовые потоки от прибыли. По широким тротуарам гуляли богато разодетые парочки, молодые барышни в ярких платьях в сопровождении кавалеров или охранников. Видно, что здесь не скучали и пользовались своим правом на красивую жизнь.

А ведь сейчас идет война! На морских просторах и в небе сталкиваются могучие парусные эскадры, на безымянные острова высаживаются штурмовые отряды, чтобы занять выгодные позиции, режутся до смерти на Пакчете — этом бельме на глазу Сиверии и Дарсии — пластуны, и умирают в грязи от тяжелых ран. Впрочем, чему я удивляюсь? Так было всегда — и так же все будет в будущем. Простолюдины кладут свои головы за королей и императоров, а «голубая кровь» наслаждается покоем и сытой жизнью.

Кучер подкатил к воротам, возле которых торчали трое охранников в кожаных куртках с заклепками на рукавах, перепоясанные крест-накрест ремнями и оружейным поясом. Судя по всему, в Дарсии этот была наиболее ходовая бездоспешная униформа для наемников. В такой одежде щеголяли все, кто умудрился отвертеться от службы в армии и перешел на контрактную службу в вольные отряды, подписав кондотту[1]. Нобили нанимали их для охраны, а государство даже передавало им на откуп сбор налогов в дальних провинциях. А каким способом налоги собирались — королю было абсолютно наплевать.

Я вылез из кареты, напомнил жестом извозчику, чтобы тот меня дождался, и получив в ответ кивок, неторопливо подошел к воротам, на которых висел бронзовый щит с гербом рода Флаерти. Как его и описывал виконт Агосто: корабль и русалка, разделенные поперечными волнистыми линиями.

— Сударь, — перегородил мне дорогу один из наемников, обхватив ладонью рукоять палаша. — Назовите свое имя, и зачем вы здесь?

— Купец Игнат Сирота, — отвечаю спокойно, заложив пальцы за поясной ремень. — По личному приглашению господина Флаерти.

— Вас ожидают, — наемник кивнул и отошел в сторону. — Позвольте, вас проводят до крыльца. Альбин, проводи купца.

Я бы мог и сам дойди до дома, тем более что аллея, начинавшаяся сразу от ворот, вела к освещенному дворцу. Вряд ли потеряюсь. Но охрана считала иначе. Альбин, которого приставили для моего сопровождения, молча шагал рядом, постукивая железными набойками каблуков. Я тоже не горел желанием разговаривать с человеком, о котором завтра забуду. Доведя меня до крыльца, возле которого стояли еще четверо вояк в такой же кожаной униформе, Альбин пояснил, кто я такой, и ушел обратно.

Меня попросили снять все оружие, пояснив, что не положено. Я уже привык к подобным требованиям. Не дворянин, значит, нечего перед хозяином дерзость проявлять. Самое смешное в этой истории то, что предки рода Флаэрти были такими же мелкими купцами, их аристократическое существование куплено сундуками золота.

В просторной парадной, сияющей от множества магических фонарей (такое могли позволить лишь состоятельные люди), меня встретили двое слуг в серебристо— зеленых ливреях. Один принял у меня плащ, другой широким жестом руки в безупречно белой перчатке показал направление, куда мне нужно пройти.

Что ж, скажу одно. Дворец Флаерти — роскошь и колорит. Виконт Агосто как-то обронил одну интересную фразу, смысл которой состоял в том, что большинство нобилей никогда не принадлежали к потомственной аристократии, их богатство создано на фундаменте торговли, пиратства, мореплавания и финансовых афер. Но именно они создали ту прослойку, которая одновременно поддерживает короля и держит его за горло.

Спорить не буду. Ним — парень неглупый, знает гораздо больше про местную знать.

Внутреннее пространство дворца, в который мне удалось попасть, поражало театральностью и тяжеловесной красотой, как обычно бывает у тех, кто сначала греб сумасшедшие деньги, и только потом начинал приобщаться к культуре. Широкие и просторные комнаты своими формами расширяли и изменяли пространство, а бесконечные ритмы шикарных белоснежных лестниц и аркад визуально распахивали свои объятия для тех, кто впервые сюда попал. Кругом зеркала, бликующие от света фонарей, фрески на стенах, росписи в виде каких-то неведомых мне мифологических сюжетов. Стены были оштукатурены под глянцевый нежно-зеленый мрамор с черными прожилками, которым был выложен пол. А может, это и не мрамор вовсе, а искусная имитация. На стенах огромные портреты в золоченых рамах с изображением мужчин и женщин разных эпох, если судить по одежде.

Высокие окна задрапированы тяжелыми портьерами в зеленых и изумрудно-серебристых тонах. Красивая резная мебель расставлена по комнатам в самых разнообразных местах для желающих уединиться.

Странно только, что я никого из домочадцев не встретил. Может, они уже собрались в столовой в ожидании ужина? Слуги здесь тоже молчаливые и исполнительные. В тишине просторного дома гулко раздавались наши шаги.

Пройдя несколько открытых помещений, мы оказались перед тяжелой двустворчатой дверью, разукрашенной резными завитушками в виде разнообразных ракушек. Видать, у Флаерти морская тема — некий фетиш.

— Господин Сирота к хозяину, — пояснил слуга наемнику, торчащему у двери.

Мрачный, с застывшим взглядом громила, у которого отличительной чертой был скошенный подбородок, оглядел меня с ног до головы, а потом бесцеремонно поднес к моей груди плоский черный кругляш, смахивающий на обыкновенный галечный камень. Тот слабо засветился голубоватым цветом и потух. Наемник вопросительно поднял бровь. Экий он немногословный.

— Защитный амулет, — пояснил я. — Совершенно безобидный.

Удовлетворившись моим ответом, наемник кивнул и отошел в сторону.

К магическим артефактам бытового назначения здесь относились с должным пониманием и спокойствием. Окажись у меня мощный боевой амулет, даже не знаю, как бы отреагировала охрана. Возможно, не допустила бы к хозяину. Артефакты не принято отдавать в чужие руки.

— Ожидайте здесь, — важно произнес лакей и нырнул за дверь. Докладывать побежал.

Вернулся он быстро и жестом показал, что я могу заходить. Закрывшаяся за спиной дверь отсекла меня от огромного и почему-то пустого дворца. Не поверю, что у хозяина нет жены, детей, родственников. Нобили, вышедшие из купеческих родов, весьма плодовиты, а семейные и родственные связи для них священны.

И тем не менее в большой — нет, скорее, огромной! — столовой кроме одного человека я никого не обнаружил. Залитое ярким светом магических фонарей, развешанных на стенах, помещение ничем не отличалось от роскошных интерьеров других залов и комнат. Высокий сводчатый потолок, светло-бежевый мраморный пол, отражающий блеск позолоты и ровное свечение фонарей, огромное квадратное зеркало на стене — настоящий апофеоз роскоши и достатка. Такое цельное полотно невозможно изготовить кустарно. Явно на редких еще в этом мире заводах делали.

Длинный обеденный стол из светлого шпона был сервирован на двадцать персон, как я успел посчитать по стульям, придвинутым вплотную к нему. Но сейчас там находился только один человек. Он сидел в торце стола и лениво крутил пальцами пустой бокал.

— Господин Сирота! — оживленный голос этого человека гулко разнесся по пустому помещению. — Наконец-то вы соизволили нанести визит. Я уже устал ждать, пришлось взять инициативу в свои руки!

Изображая из себя приветливого хозяина, он поднялся и пошел мне навстречу, улыбаясь во все тридцать два зуба. Один из богатейших нобилей Акаписа Гарт Флаерти оказался невысоким дородным мужчиной лет шестидесяти с легкой сединой в густой копне аккуратно причесанных рыжеватых волос. К бакенбардам прилагались обвислые усы и небольшая бородка. Лицо носило следы жизнерадостности и хитрости, коей он укреплял финансовую состоятельность своего рода. Вот и сейчас Флаерти своей улыбкой показывал преимущества своего существования.

— Прошу прощения, ваша милость, — я остался стоять на месте, только слегка склонил голову в знак приветствия. — Не сочтите за дерзость, что я до сих пор не решился на встречу с одним из знатных жителей Акаписа, коим по праву считаетесь вы. Довольно много дел свалилось на голову, приходится решать проблемы на ходу. Некогда даже выспаться.

— Не хитрите, Сирота! — добродушно рассмеялся Флаерти, подходя ко мне. Заложив руки за спину, он с любопытством оглядел меня с ног до головы. Причем, весьма бесцеремонно, как на торге. — Когда я был молодым, как вы, мне тоже приходилось мало спать. Поверьте, этот период будет недолгим, если будете упорно трудиться. Хотите совет?

— Охотно, ваша милость.

— Не позволяйте лени взять верх, — доверительно произнес нобиль и вцепился в мой локоть. — Иначе она сожрет вас с потрохами, а потом уничтожит все, что создавалось неутомимым трудом. Пойдемте за стол, господин Сирота. Разделите со мной скромную трапезу.

— Позвольте вопрос, — я не сопротивлялся напору хозяина дворца, потащившего меня к столу. Откуда-то появились два лакея в униформе и белых перчатках. Они встали в торцах стола и отодвинули стулья. Один явно принадлежал для меня.

— Конечно, спрашивайте обо всем, что вам любопытно.

— Я предполагал, что попаду на семейный ужин. Вряд ли я заслуживаю встречи среди этого великолепия.

— Пустое, господин Сирота, — отмахнулся Флаерти и кивнул, подавая знак лакеям. — Расслабьтесь. С вами разговаривает живой человек, а не камни. Вы удивились, что не встретили моих домочадцев? Они в гостях, впрочем, как и каждый день. Приходится коротать вечера в одиночестве.

Один из лакеев позвонил в серебряный колокольчик, и в ту же минуту с противоположной стороны от входа распахнулась дверь, в столовую вошли две молодые служанки в строгих коричневых платьях с кружевными воротничками. Они толкали перед собой тележки, уставленные разнообразными судками и кастрюльками, из которых шел умопомрачительный запах съестного. У Грашара, конечно, пахнет не хуже, но обоняние предательски дрогнуло, заставив меня проглотить слюну.

Одна из милашек-служанок с удлиненными скулами и огромными глазищами, тщательно скрывая любопытство, налила мне в фарфоровую тарелку, стоимость которой превышала жалование половины экипажа «Тиры», какую-то темно-красную пряную жидкость, похожую на суп-пюре, с зеленью и кусочками мяса. Лакей, призванный угождать мне, ловко наполнил бокал «Искарией».

-Угощайтесь, Игнат, — благодушно произнес хозяин через весь стол. Благодаря акустике зала, он мог не напрягать голос, и я его хорошо слышал. — Оцените мастерство моих поваров. Не королевские профессионалы, но все же я ими доволен.

— Да, очень вкусно, — суп-пюре и в самом деле оказался неплох. В нем было в меру перца и специй, достаточных для того, чтобы разжечь аппетит и заставить кровь быстрее бежать по жилам. — Отдаю должное вашему шеф-повару.

Флаерти наклонил голову, словно принимал мои восторги в свою честь.

— Расскажите о себе, Игнат, — попросил он, отхлебнув из бокала. — В Акаписе гуляет множество слухов, связанных с вами. Еще и месяца не прошло, как старый, побитый штормами бриг «Тира» вошел в гавань, а вы успели поссориться с сеньором Котрилом, безрассудно купить развалины особняка баронов Домине на Пустоши, заручиться поддержкой одной интересной дамы, но самое главное — за вами тянется устойчивый слух о протекции со стороны лорда Торстага. Так ли это? Утолите мой интерес, пожалуйста.

И я пересказал ту историю, которая стала моей легендой для особо любопытных. Особо не переживал, что некоторые моменты могут вызвать вопросы, но в таком случае можно было сказать просто: «обращайтесь к королевскому советнику лорду Торстагу. Он много чего знает про меня и подтвердит сказанное».

— Невероятная история, — покачал головой нобиль. Он почти не ел, больше прикладываясь к бокалу с «Искарией», в отличие от меня. — Спасти наследницу рода Толессо из пиратского заточения, рискуя своей жизнью — не каждый пойдет на такой шаг. Обычно люди, оказавшись в ситуации, когда нужно действовать, впадают в необъяснимые рассуждения и колебания, и безрассудно теряют время. Вы и в самом деле прирожденный купец, Игнат Сирота. С задатками бесстрашного воина.

— Честно сказать, я жутко трусил, — доверительно признался я, дохлебав суп. Девушка с улыбкой убрала тарелку, заменив ее на чистую, куда положила огромный кусок запеченной рыбы в светло-желтом соусе. — Удачный побег зависел от множества факторов. Не заметят ли нас, каков будет ветер на выходе из пролива, не попадем ли мы в шторм. И это не учитывая того, что моя команда оставила с десяток трупов пиратов и угнала корабль. Сами понимаете, какая участь нам грозила, попади мы снова в лапы злобных «морских братьев».

— Ха-ха-ха! — почему-то развеселился Флаерти, отставляя руку с бокалом в сторону, чтобы его наполнили. — Да вы и в самом деле авантюрист! Если бы все сомнения свести в один узел — вряд ли мы разговаривали бы сегодня!

— О чем и речь, ваша милость, — я улыбнулся в ответ. — Везение, отвага и милость богов помогли нам совершить невозможное.

— Кстати, вы получили награду от старика Толессо?

Что ж вас всех так интересует, как эрл Эррандо наградил меня? Прямо наизнанку выворачивает!

— Пока еще нет, — не показывая усмешки, смотрю, как в удивлении меняется лицо нобиля. — Эта награда никуда не денется. Мне сейчас хватает денег, чтобы построить скромное жилище и начать свое дело.

— Об этом я и хотел поговорить, Игнат! — Флаерти замолчал, и каким-то образом дал знак прислуге, чтобы она покинула столовую. Через минуту мы остались одни, внимательно изучая друг друга. — Слышал, что вы желаете заняться морскими перевозками. Хочу вас отговорить от этого бесперспективного дела. Поверьте, даже если я слегка потеснюсь и дам вам чуть-чуть больше пространства для маневра, — при этих словах хозяин дома показал двумя пальцами, сколько он мне готов дать, — вы ничего не выиграете. В Акаписе всего три купеческих рода, прочно занявших все торговые ниши. Думаю, уже знаете, что это Вейлины, Мердоны и я. Против нашей флотилии у новичка с одним обветшалым бригом нет никаких шансов.

— Можно взять ссуду на покупку двух-трех кораблей, — возразил я. — Никто же не запрещает.

— Так многие и делают, не спорю. Но безрассудно брать в долг деньги, которые могут не окупиться товаром, — Флаерти вздохнул. — Морская торговля имеет свои подводные камни. Пираты, шторма, коварные течения, выносящие корабль на рифы или прибрежные скалы — все эти обстоятельства не прибавляют душевного здоровья. Вы точно уверены, что хотите такого риска?

— Есть еще и речные перевозки, — напомнил я, не отвечая на заданный вопрос.

— Там еще больше безумцев, чем на море, — фыркнул нобиль. — Нужно ли пояснять, в чем опасность таких перевозок?

— Я уже интересовался этим вопросом, — любезно ответил я. — Если на море мне будет тяжело пододвинуть такие серьезные Дома, как ваш и Вейлинов, то на реках шанс есть. Затраты не такие и высокие, разветвленная сеть рек позволяет проникать в самые отдаленные уголки Дарсии.

— В провинциях слишком сложно принимают чужаков.

— А я слышал, что король готовит какую-то административную реформу, которая в корне изменит всю систему управления.

— Однако! — Флаерти откинулся на спинку стула и с нескрываемым удивлением посмотрел на меня. Пользуясь передышкой, я уплетал запеченную рыбу с изумительным соусом. Когда еще удастся поесть изысканные блюда! Вкусно! — Вы меня еще больше поразили. Откуда такая осведомленность? Лорд Торстаг вам доверяет настолько, что готов выносить из королевского кабинета любую новость?

— Не преувеличивайте мою значимость, господин Флаерти, — отложив вилку и нож в сторону, я промокнул салфеткой губы, и заметил, что нобиль очень внимательно смотрит на мои движения. Про себя чертыхнулся. Аристократические замашки, о которых предупреждал Эскобето, вновь могли выдать меня. — Когда умеешь располагать к себе нужных людей, они становятся ну просто кладезем интересных слухов и новостей.

— Похвально, что вы не боитесь рискнуть на торговом поприще, — усмехнулся хозяин дома. — И все же позволю заметить: у вас слабые позиции, начиная с корабля. Это наш дом, наше вложение в будущее, кубышка с деньгами, если уж быть точным. Чуточку высокопарно, согласен. Но это так и есть. Потеряешь судно — потеряешь все. У меня есть люди, умеющие видеть то, что не видит сам купец. Ваше судно очень старое. Пара крепких штормов, и можно с ним распрощаться. Вы же не хотите, чтобы оно пошло ко дну?

«Флаерти что-то нужно, — мелькнула мысль. — Не зря он намекает на потерю «Тиры». Намек на последствия моей несговорчивости излишне груб, чтобы его не принять. Значит, будет какое-то предложение».

— Я могу помочь вам, Игнат, — тут же последовал ответ, подтверждая мои догадки.

— Каким образом? — неторопливо прикладываюсь к кубку с вином.

— Отдайте мне Пустошь. Я заплачу хорошие деньги. Их хватит на два приличных каботажных судна. На первое время достаточно, чтобы скопить нужную сумму и развернуть свои торговые дела. Можете и речными перевозками заняться.

На какое-то время наступило молчание. Я не торопился с ответом, как и Флаерти, не показывающий своего нетерпения. Вино было приятным, не хотелось портить его дегустацию прямым отказом нобилю, что равносильно объявлению если не войны, то серьезному противостоянию. Как он поступит? Затаит обиду и нанесет удар исподтишка? Или рассвирепеет и даст отмашку Котрилу на открытые боевые действия? В таком случает мне придется уничтожить бандита. А потом в порошок сотрут и меня. Кем бы Котрил не был в жизни, он все равно остается дворянином. Смешно, конечно. Ведь я тоже по статусу нисколько не уступаю ему, но в силу обстоятельств вынужден скрывать происхождение. Все дороги ведут на виселицу, кроме одной. Проблема только в том, какая из этих дорог безопасная.

Против трех торгашеских Семей и губернатора даже лорд Торстаг ничего не сможет сделать. Значит, надо заручиться поддержкой влиятельных аристократов из Скайдры. Можно сыграть на том, что нобили Акаписа не имеют древней родословной. Как там говорила Тира? К патентованным аристо потомственный дворянин всегда будет относиться с презрением.

Кто может помочь? Нужно срочно встретиться с эрлом Толессо и разузнать о взаимоотношениях Семей, на первое время, хотя бы из Скайдры и Акаписа.

— Я люблю тишину, господин Флаерти, — отвечаю осторожно, глядя прямо в глаза хозяину роскошного дворца. — И Пустошь отвечает моим требованиям. Природа, речка неподалеку, огромные вересковые поля, где можно с размахом воплощать свои проекты.

— Пустошь — очень опасное место, — нобиль сложил руки на животе, сцепив пальцы между собой. — Даже последний барон Домине не выдержал, уехал оттуда, выставив на продажу особняк. Там творятся очень неприятные и непонятные дела. Сами могли убедиться некоторое время назад…

— А откуда вы знаете? — я прищурился.

— Артельщики Викара Дедерика на каждом углу об этом кричали, — пожал плечами Флаерти. — Судя по обильному возлиянию и испуганным лицам, жуткая история их изрядно напугала.

Флаерти врал как сивый мерин. Артельщики, хоть и оказались испуганы после магической атаки, но, как ни странно, взялись за работу куда энергичнее, чем прежде. Было подозрение, что они хотят закончить подряд как можно быстрее. Викар рассеял мои сомнения. Штурмовики не бросили его людей на волю случая, остались вместе с артельщиками, пережили бок о бок неприятные моменты — а это дорого стоило. Рабочие решили отблагодарить меня тем, чтобы я до холодов поселился в новом доме.

У нобиля были другие осведомители, хотевшие заработать на лживой информации. И самое хреновое, что Флаерти ориентировался именно на их мнение. Потому и захотел быстро провернуть сделку со мной.

— Не совсем понятно ваше желание купить Пустошь тогда, когда у нее появился хозяин, — решил я обострить ситуацию. Посмотрю, насколько далеко простирается добродушие Флаерти. — Что вам мешало раньше приобрести несколько акров земли?

Нобель потер подбородок, лицо мгновенно утратило мягкость, на скулах натянулась кожа. Вот теперь я видел настоящего торгаша, готового удавить противника за лишнюю «корону».

— Давайте напрямую, господин Сирота, — Флаерти встал, захватил бутылку с вином и неожиданно подойдя ко мне, самолично наполнил опустевший бокал. Потом вернулся на свое место, налил себе. — Не думайте, что я настолько дружен с торговыми домами Вейлинов и Мердоков. Мы грыземся друг с другом за каждого покупателя, за каждый кусок торговой площади, за большие контракты и прочие вещи, приносящие нам огромную прибыль. Если представится момент, будьте уверены, господин Сирота, каждый из нас уничтожит конкурента, втопчет его в землю. Так вот, я не хочу быть втоптанным, и поэтому стараюсь расширить свое влияние. Если вы не знаете, из Осхорта — это город на южном побережье Дарсии, где я открыл свое представительство — можно добраться до Акаписа, пронзив насквозь континент и сэкономив много времени.

— Зачем вам это? Поднимайте паруса и прямым ходом от Осхорта до Акаписа по морю, — я пожал плечами.

Хозяин особняка усмехнулся и несколькими глотками осушил бокал. Со стуком поставил на стол.

— Магазины, господин Сирота. Все дело в них, если что-то понимаете в торговле. Я хочу создать цепь магазинов от южных до восточных провинций. Они должны стоять на реках, где есть города. Внутренние провинции очень зависимы от поставок товаров, в отличие от побережий. Пока Мердоки и Вейлины стараются завоевать рынки в приморских городах, я наметил экспансию вглубь. Пустошь мне нужна как тыл, где я намерен закрыть дорогу своим конкурентам. Рано или поздно они сообразят, какой куш теряют, и кинутся следом за мной.

— Все равно не понимаю вашего интереса к Пустоши Кракена, — я тоже допил вино и отодвинул бокал в сторону. — Чернявка из-за своего обмеления не подходит для судоходства. Понимаю, если бы вы отсюда отправляли барки или нефы вглубь провинций. Но на всем протяжении до Натандема река изобилует мелями и песчаными наносами. Чтобы попасть в полноводное русло, нужны волоки. А это чертовски трудоемкий труд, поднимающий себестоимость товара.

— Гляжу, вы уже хорошо разобрались с речными картами, — усмехнулся Флаерти. — Пустошь — отличное место для строительства богатого квартала. Отличная земля, кругом леса, живописные холмы. А русло Чернявки я со временем могу расчистить вплоть до устья.

— И это говорит человек, который пытается убедить меня, что вересковые пустоши — страшное место, — улыбнулся я.

Флаерти покачал пальцем, коротким и толстым, как сосиска.

— Не перегибайте палку, Игнат! Конечно, я, как и любой горожанин Акаписа, опасаюсь проклятия тех мест. И беспокоюсь о вас. Рано или поздно вы женитесь, приведете в новый дом жену, появятся дети… А потом придется оттуда убегать, как барон Домине, спасая семью. Поверьте, старый барон тоже пытался выглядеть храбрым и бесстрашным, но реальность его сломала.

— У меня такая репутация, что Кракен сам испугается, — я хищно ощериваюсь. Мне надоела болтовня нобиля. Я уже понял, насколько далеко простираются его возможности, и какое оружие Флаэрти сам вложил в мои руки. У торгашей своя война, и на этом нужно играть. Только сначала нужно заручиться поддержкой губернатора.

— Надеетесь на своих головорезов? — прищурился хозяин дома. — Я ведь насквозь вижу вас, господин Сирота. Не пытайтесь вбить клин между нашими Семьями, и не надейтесь, что лорд Торстаг закроет глаза на ваши художества — глубоко пожалеете. Или… все-таки уступите мне Пустошь, и я смогу найти для вас подходящее дельце, на котором можно подняться. Вы пришлый, Игнат, и стать своим вряд ли получится столь быстро… Если, конечно, захотите дружить, а не воевать.

— Ваша милость, — я решил ударить в лоб. — Мне известно, что за Чернявкой у вас есть серебряные рудники. Не знаю точно, где именно, да это и неважно. Суть в другом. Чтобы доставлять руду в Акапис, вы вынужденно везете ее не по Чернявке — она слишком мелкая для тяжело груженых барков — а используете другой путь, сухопутный, вдоль горного массива, примыкающего к Пустоши. Барон Домине не давал вам разрешения пользоваться короткой дорогой через его владения. Вам кровь из носу хотелось заполучить этот путь, и когда удалось каким-то образом столкнуть барона с обжитых мест, попробовали возить груз напрямую. И с удивлением узнали, что барон Домине нанял стражу для охраны старого тракта, ведущего через Пустошь. Контракт с наемниками перестал действовать после продажи поместья, но вам не следует обольщаться, ваша милость. Без моего разрешения ни одна повозка с рудой не проедет по Пустоши. Пугать меня бессмысленно. Впрочем, можете попробовать.

— Вы в самом деле купец, господин Сирота? — сохраняя самообладание на лице, поинтересовался Флаерти. — У вас очень интересный отряд, больше похожий на наемнический. Дисциплина, обучение владению оружием каждый день. Ни одного скандала с участием ваших людей. Даже в бордели редко заявляетесь. Вы тоже не завели ни одного знакомства с местными барышнями. Какая-то военная организация, Орден. Полковник Сарпирис уже заинтересовался вашей личностью.

— Нанимать кондотту не запрещено законом, — парировал я. — А мой отряд и есть будущая кондотта. Но пользоваться ее услугами буду я, не прибегая к помощи других наемнических отрядов. Таким образом сокращаю расходы.

— Хм, допустим, я вам поверил. Но поверит ли полковник? У него в Акаписе прав нисколько не меньше, чем у губернатора. Одно письмо, в котором будет жалоба от горожан, что господин Сирота тайно готовит злодеяние против Короны — и ваша песенка спета.

Хорошо ударил, смачно. И смотрит, ухмыляясь. Нет, срочно надо искать протекцию среди аристократов Скайдры. Тира здесь не поможет, увы. Только старик Толессо. Ну, может и Додреф по старой памяти, ха-ха!

— А можно и договориться, — почуяв мое колебание, Флаерти сменил тональность и снова превратился в радушного хозяина. — Война — это всегда плохо, особенно для нас, купцов. Вы это прекрасно знаете, Игнат. Так зачем нам устраивать сражения? Я предложил хорошую сделку. Выкупаю Пустошь, а вы получаете средства на покупку кораблей. Хоть речных, хоть морских. Если этот вариант не устраивает — можем договориться о праве провоза моих товаров по вашим землям за очень солидную пошлину. Видите, я даю возможности, а не отнимаю последний шанс.

— Благодарю, — я понятливо кивнул. Флаерти не дурак, ему Пустошь нужна целиком, чтобы вся прибыль шла в карман. Зачем ему платить какому-то чужаку за транзит серебра? — Продавать Пустошь я не стану, сразу предупреждаю, ваша милость. А вот насчет другого варианта подумаю.

— Он не очень мне нравится, — открыто заявил нобиль. — Но я в знак доверия приму его, и готов обсудить тонкости договора. Как видите, Игнат, мне не нужно столько времени на обдумывание.

— Зато оно нужно мне, — немного грубовато ответил я.

Флаерти поджал губы и резко встал; то же самое проделал я, осознавая, что приятный ужин закончился. Надеюсь, меня не прирежут на выходе.

Хозяин распрощался со мной сухо, но напомнил, что будет ждать правильного решения, в результате которого мы оба будем иметь очень большую выгоду. Не знаю насчет себя, а вот торгаш ее точно поимеет.

Когда я вышел на крыльцо, ночь вступила в свои права полностью. Еще не прогретый весенний воздух приятно холодил разгоряченное после ужина и хорошего вина лицо. Мне вернули оружие и проводили до ворот. Я вежливо попрощался с охраной, топчущейся на выходе, и остановился на тротуаре, выглядывая свою карету.

Кучер не обманул. Он дожидался меня под большим деревом в нескольких шагах от ворот. Я свистнул, извозчик тут же подкатил ко мне.

— Давай в «Полную чашу», — приказал я, садясь в карету.

Кучер негромко гикнул, и лошадиные копыта застучали по брусчатке; карета качнулась и покатилась по затихающей Золотой улице. Где-то еще слышались звуки музыки, но чем дальше мы удалялись от особняков и вилл, тем больше нас окружала густая и непроницаемая темнота, изредка разбавляемая светом тусклых фонарей. Потянуло сыростью.

Пока ехали, я прокручивал в голове разговор с Флаерти. Все-таки удалось мне серьезно куснуть торгаша насчет серебряных рудников возле поселка Эстерлинн. Мой новый знакомый маклер Рейн рассказал, что раньше, когда Чернявка была полноводной, не было проблем для перевозки руды к морю. Нагрузили барки — и сплавили вниз. Но проблема пришла оттуда, откуда ее не ждали. Обмеление реки вызвало головную боль у прадеда нынешнего нобиля. Груженые судна садились на песчаные отмели, после чего их приходилось вручную разгружать и перетаскивать на подводы. В конце концов, это не было большой проблемой при наличии дешевой рабочей силы. У Флаерти хватало дворни. Проблема появилась в виде барона Домине, который уперся и не захотел пропускать обозы с рудой к Акапису. Путь через Пустошь оказался весьма коротким, и прадед Флаерти во что бы то ни стало захотел воспользоваться им. Только после долгих переговоров он стал платить за транзит груза, и причем — немалую сумму. Вот отсюда и росли корни жуткой истории про Кракена. С помощью магии и силового давления на Домине Флаерти захотел завладеть Пустошью, но ее владелец оказался упертым упрямцем. Он то пропускал обозы, то артачился, заворачивая их обратно к Чернявке. Флаерти несли убытки и бесились все больше, пока не решились на самое черное преступление. Убийство дворянской семьи могло привлечь внимание королевских дознавателей, поэтому все обстряпали так, как будто из Чернявки стал появляться ужасный монстр, слуга Кракена.

Ну, при наличии магии не составит труда вызывать и самого морского дьявола.

Вспомнив, что еду по ночному Акапису, я достал из-за пояса пистолеты, проверил, заряжены ли они, и положил их на колени. Стрелять из обеих рук я уже мог прилично, поэтому сосредоточился на внешних шумах. Меня грызла тревога, что Котрил вот так просто забыл о своих угрозах. Такого не может быть. Сеньор вымогатель показал себя человеком обидчивым и крайне мстительным. Учитывая его связи с губернатором и тем же Флаерти, может строить пакость на ровном месте.

А теперь вопрос: так ли уж торгашу был важен разговор со мной? Может, пока я сидел с ним за столом, Котрил подготовился к нападению?

— Куда прешь, морда пьяная?! — заорал кучер, резко останавливая лошадь. Животное возмущенно заржало. — Руки убери, а то плеть мою сейчас попробуешь!

— Тихо, болван! — раздался мужской голос. — Сиди спокойно, живым домой вернешься. Кого везешь?

— Не твоего ума дело! — огрызнулся извозчик, но куда тише. Судя по характерному звуку извлекаемого из ножен клинка ему приставили шпагу к ребрам. — Хороший человек, купец с Пустоши! Из гостей возвращается, у его милости господина Флаерти отобедавши.

— Ты сиди тихо и не вздумай орать, — предупредил его другой мужчина. Голос-то больно знакомый. Кажется, сам господин Свистун пожаловал!

Ага, значит, их точно двое, если не больше. Пока в карету не суются, хотят тихо меня прирезать.

— Отти, пригляди за кучером, — приказал Свистун.

Карета тяжело покачнулась. Видимо, на облучок к извозчику залез один из нападавших. Ой, болваны! Кто же так врага устраняет? Край непуганых идиотов! Я с ухмылкой взвел курки двуствольных пистолетов. Четыре заряда. Хватит всем.

На какое-то мгновение наступила тишина. Я четко услышал звуки шагов с двух сторон, так как карета была двухдверной. Осторожничают, подозревая, что у меня есть огнестрельное оружие.

— Лесовик, шевели задницей! — рявкнул Свистун где-то спереди.

Я развожу руки по сторонам и напрягаюсь в ожидании атаки. Которая не заставила себя долго ждать. Дверцы распахнулись одновременно. Тускло блеснули клинки шпаг, готовые проткнуть мое бренное тело. Мелькнули бледные лица наемников, в которые я тут же влепил по выстрелу.

Грохнуло так, что в ушах зазвенело, а от пороха сразу стало кисло во рту. Лошадь заржала и вскинулась на дыбы, но управляемая сильной рукой, осталась на месте. Зато неудачливые убийцы вопили от боли, услаждая мой слух. Тот, что справа, валялся на мостовой, прижимая руку к горлу. Левый нападающий куда-то пропал, судя по крику, закатился под карету, сообразив уйти от повторного выстрела.

Я выскочил наружу и успел заметить улепетывающую по улице фигуру. Свистун, сука! А вот третий, о котором я не забывал, спрыгнул сверху, метя в меня ножом. Он ловко удержался на ногах, мгновенно проведя горизонтальный мах рукой. Лезвие просвистело в паре сантиметров от моей шеи, и лишь мгновенная реакция спасла от смерти. Отпрянув в сторону, я без всякого сожаления влепил в него заряд из правого пистолета. Бандита отбросило на карету. Контрольный выстрел в голову успокоил его навеки.

— Жив? — окликнул я кучера.

— Жив, ваша милость, — от страха прошедшей рядом смерти повысил мой статус извозчик. — Малость ребра ножом пощекотали, а так все в порядке.

— Подожди, я сейчас поговорю с одним приятелем, — откинув в сторону труп наемника, я нагнулся и за шиворот вытащил его скулящего приятеля. — А ты посмотри вон того, на дороге. Не бойся, с такой раной он тебе ничего не сделает.

— Мертв, ваша милость. Ушел к богам, — выдохнул кучер за моей спиной. — Стражу надо звать.

— Кто тебя послал? — я встряхнул за ворот камзола раненого. — Говори, выкидыш акулий, если не хочешь быть выпотрошенным!

— Мне нужен лекарь, — выдохнул незадачливый наемник. — Я сильно ранен.

— Имя заказчика! И я помогу.

— Сеньор Котрил… пожалуйста, к лекарю!

— Да срать мне на твоего Котрила! — рявкнул я и нанес пару оплеух, отчего голова наемника метнулась из стороны в сторону. — Кто из нобилей моей крови хочет?

— Флаерти, — прошептал раненый. — Он встречался с хозяином несколько дней назад… Говорили о вас. Больше я ничего не знаю.

Поняв, что услышал все, чего хотел, я выпрямился и вытащил из ножен кортик, взволнованно ткнувшийся рукоятью в ладонь, словно сам спешил выполнить ту часть работы, для которой и был предназначен. Лезвие вошло в левый бок, напитываясь кровью врага. Кучер ничего не видел, больше озабоченный своей лошадью, успокаивая ее. Послышался топот ног. Несколько солдат гарнизона из ночной стражи торопились к месту стычки.

Я огляделся по сторонам. Оказывается, меня попытались ликвидировать на перекрестке, от которого расходились кривые узкие улочки со старыми двухэтажными домами, между которыми с трудом разминулись бы три-четыре человека. Они вихляли словно заблудившийся пьяница и уходили куда-то вверх или вниз, где терялись в кромешной тьме. Сверху мрачными наростами свисали маленькие балкончики, выйдя на который, можно было легко, не напрягая голос, переговорить с соседом.

Самое хорошее место для нападения. Хоть заорись, никто не придет на помощь, разве что выжившая из ума старуха выплеснет содержимое ночного горшка на голову, чтобы не беспокоили сон жильцов.

— Что здесь произошло? — бряцая амуницией, к нам подбежали четверо солдат. Спрашивал усатый низкорослый стражник с сержантской бляхой на груди. Он поправил шлем, сползший на глаза, и замер, оглядывая поле боя. Три неподвижных тела на дороге, ворчащий кучер и неизвестный мужчина с кортиком в руке не способствовали его умиротворению.

— Нападение на честного, чтящего все законы королевства, гражданина, — заявил я громко, добавив чуточку нервозности и злости. — До каких пор будут продолжаться безобразия?

— Вы кто, сударь? — вскинул руку сержант, призывая меня сбавить обороты.

— Купец Игнат Сирота, если вам это имя о чем-то говорит, — я со стуком вложил кортик в ножны.

— Эти мертвы, сержант! — доложил один из стражников, рассмотревший тела всех наемников.

— Ваших рук дело? — сержант нахмурил брови и рявкнул. — Дайте-ка мне огня, олухи!

Ему тут же услужливо поднесли магический фонарик, висевший на передке кареты. Извозчик попробовал было что-то сказать, но тут же заткнулся, увидев у своего носа кулак. Видать, у фонарика был слишком маленький кристалл гравитона, он едва осветил мое лицо. Сержант хмыкнул.

— Я вас уже видел в «Полной чаше», — сказал он. — Частенько там бываете.

— Ну да, я снимаю там комнату, служивый, — нетерпеливо произнес я. — Могу ли я быть свободен?

— Сержант, это Ткач, Отти и Лесовик! — подошел к нему один из подчиненных, настороженно поглядывая на меня. — Я узнал их. Те еще ублюдки, кормятся из рук сеньора Котрила. Что делать-то будем?

— Вы их всех в одиночку убили, господин купец? — яростно почесал затылок сержант. — Плохо дело… Вернее, дело-то стоящее, только вот придется докладывать полковнику Сарпирису, а потом самому губернатору. Убийство трех человек — штука серьезная, просто так не отмахнуться.

— Собираетесь задерживать меня, солдат? — я удивился. — Кто обязан вычищать город от подонков, грабителей и наемников-убийц? Я или полковник Сарпирис? Если у меня есть оружие, я пускаю его в дело лишь по необходимости, но вы не имеете права задерживать честного человека за благое дело!

— Никто вас не задерживает, господин купец! — сержант встрепенулся. — Я только предупреждаю, что вас могут вызвать к эрлу Тебриссо на светлый суд. Поэтому советую заранее найти поручителей, одного-двух.

— Господа стража! Думаю, одного поручителя хватит, — раздался знакомый голос из-за кареты. Как виконт Агосто подобрался к нам столь бесшумно, что его никто не увидел — оставалось загадкой. Мой новый друг очень внимательно изучал методы бесшумного передвижения вместе со штурмовиками на занятиях, и теперь решил продемонстрировать их на практике. Что ж, ему удалось.

Приятель подошел к нам с откинутой полой плаща, положив ладонь на рукоять шпаги.

— Виконт Агосто, третий виконт Натандемский, — представился он. — Мне знаком господин Сирота, и я буду свидетельствовать в пользу его благочестивых намерений. Если будет угодно эрлу Тебриссо, можете вызвать и меня на светлый суд. Я видел все с самого начала, как остановили карету, как спрашивали у кучера, на самом ли деле там едет господин Сирота. А потом с оружием полезли внутрь. Явно не для того, чтобы поздороваться с человеком, которого собирались убить.

— Отлично! — обрадовался сержант такому исходу. — Тогда можете ехать, господа. Надеюсь, вас не придется долго искать в случае необходимости.

— Бриг «Тира», таверна «Полная чаша» или Пустошь, — ответил я. — Более нигде я особо долго не бываю. Так что ищите меня там.

— А ты, кучер, завтра с утра подъедешь для дачи показаний в городскую ратушу как свидетель, — палец сержанта уставился на недовольного извозчика. — Я лично буду там. Не приведи господь бегать за тобой по городу.

— Куда я денусь, сержант? — буркнул кучер. — Не хотел ведь ехать на эту Золотую улицу! Погнался за лишней монетой…

Правильно. Жадность еще никого не добра не доводила. Судьба не любит, когда с ней в «дурачка» играют.

Мы получили разрешение от стражи ехать, и когда я сел в карету вместе с Нимом, укоризненно покачал головой:

— Вы безрассудны, виконт. Зачем следили за мной?

— Вы безрассудны не менее, чем я, — усмехнулся Ним. — Предупреждал ведь, чтобы взяли с собой несколько штурмовиков для охраны. Глядишь, у Котрила отпала бы необходимость посылать своих псов по вашу голову.

— Мою голову уже пытались несколько раз снять с шеи, — спокойно отвечаю я. — Но, как видите, она до сих пор на месте. Не стоило переживать и рисковать жизнью, разгуливая в одиночку по этим мрачным закоулкам. Я был готов к подобному развитию событий. Два двуствольных пистолета сделали свое дело. О чем это говорит?

— Не могу сейчас дать ответ, — признался виконт.

— Котрил меня плохо изучил. Банальная спешка, просчеты в планировании моего убийства обернулись потерей еще трех его человек. Знал бы, что я всегда ношу с собой парочку заряженных стволов — не действовал столь опрометчиво. Поэтому мои действия не безрассудны, как вам показалось вначале, виконт.

Не рассказывать же славному парню Ниму, что некие высшие силы, по воле которых я проживаю жизнь в теле морского офицера Вестара Фарли, наградили меня устойчивостью к стрессам и способностью действовать хладнокровно, не испытывая колебаний. Страх? Он, конечно, остался, что для человека свойственно. Я тоже боялся, но как-то отстраненно от ситуации, как будто находясь в стороне, что было недалеко от истины. Майор Сиротин, добровольно расставшийся с жизнью из-за тяжелейшего ранения, приглядывал за фрегат-капитаном Фарли, ставшим его реципиентом, с высоты прожитых лет и огромного боевого опыта.

— Господин Сирота, я больше и больше убеждаюсь, что вы не тот человек, за которого себя выдаете, — усмехнулся виконт. — Надеюсь, ваша тайна не приведет на виселицу всю команду и меня в том числе.

— Еще не поздно отказаться от дружбы со мной, — я посмотрел на смутно белеющее в темноте кареты лицо молодого виконта.

— Не обижайте меня, Игнат, — недовольно пошевелился Ним. — Хоть я и молод, но в людях не ошибаюсь. Когда граф Абра начал подлостью захватывать наши земли, я еще был мальчишкой, но уже тогда понимал, что за благочестивыми разговорами и улыбкой прячется хищник. Рано или поздно дождусь вашу историю… пусть даже и на виселице.

— Спасибо, виконт, — я был тронут и протянул руку, которую Ним Агосто пожал без колебаний. — А теперь расскажите, что мне грозит за убийство трех разбойников.

— Губернатор не станет особо настаивать на наказании за убийство наемников, — успокоил меня виконт. — Злодеи опознаны, что уже хорошо. Кучер пойдет как свидетель, а вы можете смело говорить о своей невиновности. Даже можно настаивать на том, что очищаете город от всякой мрази. И рассчитывайте на меня, Игнат. Слово дворянина стоит выше слова какого-то кучера или сержанта ночной стражи, и извините, даже выше слова купца.

— В таком случае я буду сегодня спать спокойно, — усмехаюсь в ответ, — не мучаясь угрызениями совести.

Примечание:

[1] Кондотта — договор о найме на военную службу, заключавшийся с командиром отряда наемников: кондотьером.