КОМ-8 (Казачий Особый Механизированный, часть 8)

02. ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ

АТАКА СБИТА

Наш рёв рванул воздух так, что все три тигра аж на задние лапы присели. А вот выпрямиться этот Кесари-как-его-там не успел. Зверь прыгнул на него сверху, и встречный удар когтистыми лапами только бессильно стёк по выставленным в последний момент щитам. А потом под лапами что-то хрустнуло, тигр жалобно мяукнул, словно огромный котёнок — и всё.

Словно повторяя мои мысли, один из тигров неверяще произнёс:

— И всё? И всё? Как же так, Асаф⁈ — а потом с рёвом бросился на меня.

Ну и кто ему доктор? Уж не я — точно. Зверь просто снёс ему ударом лапы полголовы. И на этом всё кончилось.

— Ну? — рыкнул я. — Ты следующий!

Следующая. Это самка.

Тигрица, полуприсев на все четыре лапы, судорожно переводила взгляд с медленно проявляющихся двух мужских тел на меня.

Чего? А её эти горе-кошаки зачем притащили? О нет! Если ещё и эта щас мне в верности… не-е-е!

— Вали отсюда, пока цела, дура! — зарычал я на неё.

— Не могу, — вдруг всхлипнула тигрица.

— Почему? — Я сел на задницу. — Мы ж тебя отпускаем!

— Ноги не держат… Простите, а кто «мы»? — неожиданно спросила она.

— Айко, проявись, а? — попросил я

— Ну, так неинтересно! — пробурчала лиса, медленно снимая невидимость позади присевшей до самой земли тигрицы.

— А-а-а! Мя-ама! — заорала та почему-то по-русски и… упала в обморок. А может, вообще сердце отказало?

Не-е, жива. В отрубе только. А давай, а давай… — Зверь неожиданно для меня хихикнул.

Ты чего?

А давай её тоже барсу сплавим? Так-то она тигрица, ему в самый раз будет, а? Не то, что эта змеюка!

Ты больной! Но идея хороша. Смешная!

Я улыбнулся.

— Илья, пожалуйста, не улыбайся, когда ты медведь. Это страшно даже для меня. — содрогнулась лиса.

— Ой, да ладно, Айко! Ты тут самый страшный зверь!

— Я красивая! Ты сам говорил! А чего улыбался, правда? — Лиса села около валяющейся тушки тигрицы. — Зная твой характер…

— Не, это я так, шкоду задумал. Прям в лучших ваших традициях. Бери эту кошку и в лагерь отволоки. И запри куда. Но чтоб жива была!

— Илья-я! Ты опять женщин к себе тащишь? — Лиса аж отпрыгнула от тигрицы. Пару раз щёлкнула пастью, перекусив меж делом каких-то свиней, что продолжали бежать, огибая нас по кругу, и вернулась ко мне. И смотрит вопросительно так.

— Ага, теперь вот точно специально тащу. Но не себе!

— А-а-а… Бедный майор, — сразу поняла меня Айко.

Но больше не спорила. Схватила тигрицу и исчезла вместе с ней.

Ну а мы теперь, помолясь, назад возвращаться будем. Тем более что звериный поток сильно поредел. Это уже не был монолитный живой ковёр. Так, редкие стайки бежали вперёд, на русскую крепость. А кое-кто — уже и назад. И это хорошо. А то такими темпами оскуднеют джунгли… А казаки теперь вокруг крепости порядок наводить замучаются. Это ж сколько тушек палить или закапывать надоть? А не уберёшь — вони да болезней не оберёшься.

Я подошёл к тигриным трупам.

В человеческом виде они были просто здоровыми черноволосыми и бородатыми индусами. Наскоро обыскал и нашёл-таки две штуки явно артефактного вида. Подозрительный шар из резного серебра и кинжал, от которого жутью несло.

Назначение предметов я предположил, а пока до крепостных ворот шёл — уверился в нём окончательно. Один из них (скорее всего, шар) обеспечивал «чистое» пространство вокруг — ни одна тварь не рискнула приблизиться ко мне меньше, чем на тот же пяток метров. Этакая десятиметровая санитарная зона вокруг образовалась. А второй гнал зверей прочь от себя. То есть — на открытом пространстве вблизи ворот это стало абсолютно очевидно — всякая дикая животина бросалась теперь от артефактов прочь. Некоторые, застигнутые врасплох, попытались даже укрыться от меня в арке ворот и бились там в совершенной панике.

Оба предмета я вручил пока охране ворот:

— Держите, братцы. Мало ли, вдруг щас вторая волна попрёт. Это хоть маленько их отпугнёт, хоть они и подразряжены.

А сам пошёл на звуки скандала, разрастающегося во дворе крепости.

ВОТ ЭТО ВНЕЗАПНО

Кое-кто ещё оставался на стенах — в основном охрана, не по тревожному расписанию, а по обычному. Остальные спускались во двор. Или не спускались, предпочитая наблюдать разыгрывающуюся сцену с высоты.

Орал подполковник Иванов, кроя трёхэтажными матами княжну Острожскую и иже с нею. Барышни толпились злобной кучкой, истерически огрызаясь на столь высоких тонах, что разобрать ими произносимое было решительно невозможно.

— А ну, тихо! — рявкнул атаман, не перекинувшийся ещё из шкуры, слегка подранный, но более изляпанный чужою кровью. — Господин подполковник, доклад!

— А почему вы не спрашиваете меня⁈ — взвизгнула Дита Острожская.

— Потому что, мадмуазель, вы лицо мне неподчинённое, о чём я имел счастие многократно от вас выслушивать! — отбрил её медведь и отворотился спиной. — Говорите, Павел Сергеевич.

Подполковник нервно дёрнул головой.

Надо бы маманиных микстурок успокоительных ему хоть парочку выдать, совсем на пределе дядька.

Выдадим.

— В этот раз почему-то было очень много свиней. Нереально много, едва не более половины.

— Я заметил, — кивнул атаман.

— Соответственно, наиболее сохранившийся участок стены практически не подвергся нападению. Зато пролом между второй и третьей башней…

— Это была ваша часть ответственности, и нас она не касается! — выкрикнула Дита, и дамочки позади неё поддержали её дружным визгом.

— Тихо, я сказал! — снова рявкнул медведь через плечо и кивнул Иванову: — Продолжайте.

— Они могли бы отсечь часть на подступах пулемётным огнём. Как минимум второе и третье гнездо, для которых зона обстрела перекрывается с нашей. Но… — он яростно оскалился, и я подумал, что сейчас артиллерист натурально в драку полезет, но тот справился с собой и проговорил холодно и весьма желчно: — Дамочки предпочли устроить фотосессию.

— Чего устроить? — не понял атаман.

— Хвотографировались оне! — громко подсказали из сердитой толпы. — На нас тут, значицца, дикая свиноферма прёть, а оне друг дружку на карточки снимають!

Атаман развернулся к девицам:

— Это правда?

— Что⁈ — Дита дёрнула плечом. — Империя должна знать своих героинь! И эти фотографии будут лишним доказательством того, что жэ-э-энщина, — она именно так это произнесла, с каким-то вывернутым «жэ-э-э», — может воевать нисколько не хуже мущ-щ-щины! Даже джунгли устрашились, завидев наш героический настрой!

Несколько секунд стояла тишина.

— Вы с ума сошли? — почти шёпотом спросил атаман.

— Я не собираюсь выслушивать оскорбления! — фыркнула Дита и, развернувшись, пошагала в выделенный ей и её подружкам дом. Нос княжны при этом был невероятно задран, а плечики резко дёргались в противоход с ногами: правое-левое-правое-левое…

— Паноптикум, — пробормотал Витгенштейн, также наблюдавший всю эту сцену.

— От так и живём, — тяжко вздохнул атаман, превращаясь. — Ну что, братцы? Надо хоть двор да полосу отчуждения почистить, не то через два часа тут так завоняет, что слетятся стервятники со всей Индии.

— А не завоняет! — сказал подошедший Коршунов-старший и извлёк из полевой сумки… монгольский костяной артефакт!

— Шарик морозный! — обрадовался я. — Надо ж, когда пригодился!

— Ну, вообще-то, мы его уже на ферме обкатали. Отлично работает! Однако, здесь земля из артефактов силу тянет. На сколь хватит — не угадаешь.

— Вот и посмотрим! — бодро сказал дядя Кондрат. — А вот, к слову, не худо было бы свининкой разжиться, а? Ежли мы их тут в какой подвал складирываем да приморозим?

— Можно, поди, ещё и лёду наморозить, шоб оне не портились? — поддакнул дядя Женя.

— Надо дохтура спросить, — почесал в затылке атаман.

Доктор был спешно призван и заявил, что свинину есть будет можно, но только при должной термической обработке. Повар поклялся, что обработку обеспечит — и дело пошло!

Батя двигался по двору, мерно подсвечивая нужные тушки артефактом, из которого словно истекало голубоватое свечение — и то, на что он указывал, замерзало сразу и в камень! Дальше налетали помощники, бросали мёрзлые туши в тачки и увозили их в указанный поварами подвал. С другой стороны подскакивали другие помощники, которые лопатами выламывали и грузили в тачки натёкшую кровищу — местами лужи стояли по щиколотку, а то ещё и глубже. Это всё тоже обещало вскорости завоняться, так что надо было вывезти со двора подальше. Под эту цель старожилами был определён овражек невдалеке. Туда же отправлялись туши «неликвидные» — непригодные, значицца, к употреблению в пищу. А прикрывали движение пулемётчики со стен и исправные шагоходы, выстроившиеся по ходу движения лицом к джунглям.

Кто-то разбирал разбитые валом джунглей опалубки и завалы, кто-то подчищал полосу отчуждения. Всем дело нашлось, кроме бабской роты. Добро хоть, упылили они к себе и носа наружу не казали, не раздражали людей.

— Слышь, Илюха, — спросил меня дядя Антон, орудовавший рядом со мной лопатой, — а чего ты пёхом побежал? Я думал, ты на своей «Саранче» поскочешь?

— А-а, многие так думают. Видишь ли, тут шагоходу особо бегать не надо было, поэтому я решил довериться свободному пилоту из местного гарнизона. Потому как, дядь Антон, в шкуре я — боевая единица посильнее «Саранчи» буду. Мне в кабине отсиживаться не резон.

— Однако! — Он остановился, отдуваясь. И что, вышел бы медведем против шагохода? Неужто уработал бы?

— «Саранчу» — уработал бы, точно.

— А «Пантеру»?

— «Пантеру»… если с Айко на пару — смог бы.

— Силён!

К вечеру все немного успокоились, и атаман собрал старших офицеров — подвести, так сказать, итоги дня. Поговорили нормально, особо во мнениях нигде не разошлись.

— Ну что, можно и на боковую? — начал приподниматься атаман.

— Погодите, есть ещё вопрос! — поднял я руку.

— Что такое? Все уставились на меня с недоумением.

— По особо важной пленнице. Забыли?

— Сложно забыть, когда не знал, — усмехнулся атаман. — Мимо меня прошло. Что за пленница?

— Тигрица. Предлагаю передать её в подчинение господину Шиманскому.

— У меня и так уже есть одна! — панически воскликнул барс.

— А ту змеищу передадим господину Иванову, — неожиданно заинтересованно предложил атаман. — Им там постоянно помощь с подтаскиванием чего-нибудь нужна. Говорят, она может?

— Может-может, — уверил я.

— Господа, как-то это… — артиллерист даже не нашёлся, что возразить.

— Ты зря не отмахивайся! — сурово сдвинул брови атаман. — Я же эту Диту терплю? Уж до чего вредная девка, — он покрутил головой, — но терплю! Потому — для пользы дела!

— Айко, — попросил я, — доведи до сведения нашей индийской змейки её новый статус. И тигрицу с господином Шиманским познакомь, будь добра.

— Сделаю! — прошелестел голос, и барс понял, что отвертеться у него не получится.

— И что я буду с ней делать?

Мы дружно пожали плечами:

— Хошь — ешь, а хошь — режь, — усмехнулся я. — А если серьёзно, неплохо бы вызнать у неё схемы атак и откуда вся эта канитель исходит. Сдаётся мне, девица должна быть в курсе. Хотя бы частично.

НОВОСТИ

На другой день после атаки снова пришёл караван из четырёх дирижаблей, гружёный разнообразным боеприпасом и всяким строительным, а ещё через день — военно-пассажирский дирижабль, привезший большую группу на смену самой уставшей части гарнизона, а заодно — газеты с радостными новостями! Дальневосточная Кампания завершилась безоговорочной капитуляцией Японии (снова единой, под управлением более живучего из братьев императорской крови). В связи с этим нам с Петром и Айко, а так же Хагену, Пушкину и Швецу довольно неожиданно было вручено по письму, предписывающему явиться через неделю на торжественный приём по случаю чествования особо отличившихся в боевых действиях.

С приказами императоров не спорят, поэтому мы едва не загрузились на тот же дирижабль, дабы отбыть с тем же бортом и как-то добираться до столицы на перекладных. Хорошо, секретарь Витгенштейна-старшего дозвонился в крепость и передал, что за Петром (ну и за нами заодно) вылетел скоростной курьер, который и доставит нас в Москву.

Мы с Петром и Хагеном (трое женатых), получив этакое известие, опять же пришли в ажитацию — как это в Москву, на императорский приём — и без жён? А парадка? Ладно, допустим, о Пете, скорее всего, папа как-то позаботится, а обо мне? И куча ещё сопутствующих вопросов.

Мы, конечно же, сразу бросились на коммутатор и принялись в Иркутск названивать. Битый час протелепавшись с попыткой организовать соединение с Карлуком, мы на это дело плюнули.

— Марта, скорее всего, на ферме, — предположил Хаген.

— А маман в травной избе, — продолжил мысль я. — Если девчонки наши в училище, а няни с детьми гулять ушли, Аграфена трубку не возьмёт, она телефона боится.

Тогда мы попытались пробиться к Афоне.

— Дохлый номер, — прокомментировал Петя, когда телефонистка Лариса в четвёртый раз отрицательно покачала головой.

— Так, на главный почтамт можно! — хлопнул себя в лоб я. — Вот дурень, надо было сразу туда звонить!

Виталий оказался на месте и сразу развеял все наши опасения. Конечно же, пригласили не только нас, но и Серго с Иваном. И всех семейных — с семьями! Поэтому Багратионы-Уральские и Соколовы прихватили наших жёнушек и уже отправились в Москву, где встретят нас в воздушном порту. И парадные мундиры тоже с ними уехали. И награды, а как же! И даже за Антона с Саней побеспокоились, так что их форма тоже отправилась в столицу скоростным бортом.

Получив эти утешительные новости, нам осталось только собрать мыльно-рыльное, выдать Сарыгу с Урдумаем, внезапно оставшимся за старших, подробные инструкции и выйти на площадку наружного двора по сигналу прибытия курьерского борта.

Москва неожиданно встретила нас пургой. Это было так странно после влажного индийского пекла! А ещё я поймал себя на том, что за недели пребывания в Бидарской крепости отвык пользоваться магией (там это натурально опасно было — никогда не угадаешь, в какую сторону стрельнёт!) и в первый момент даже испугался — как мы в лёгких мундирах на открытую платформу выйдем?

Но тут Петя, тоже растерянно озиравшийся, воскликнул:

— Так работает же! — и мы синхронно развернули над нашей группой тепловой щит. Хаген-то — не маг. Ну и заодно всех прикрыли.

И тут подкатил какой-то нереально длинный автомобиль, распахнулась широкая дверь, и несколько голосов радостно закричали изнутри:

— Садитесь! Садитесь! — они все за нами приехали!

Я прыгнул на родной голос и сразу попал в объятия Серафимы.

— Илюшка! — запищала она и немедленно принялась меня тискать и целовать.

Айко сразу накинула невидимость, но я был уверен, что она где-то рядом.

А вот Саня с Антоном как-то застеснялись этой выпендрёжной машинерии и начали как будто сдавать назад, дескать: «езжайте, мы как-нибудь…», но тут Сокол крикнул строго:

— Садитесь давайте, людей задерживаем! — В стороне, помаргивая фонариками, действительно ожидало такси, не имеющее возможности притереться к посадочному месту платформы — всё это лимузин занял.

И парни полезли в салон, хоть и было видно, что им неловко.

И Сокол тоже это заметил. И сразу заявил:

— Ну, выпьем за прибытие!

— Какое ещё «выпьем»? — удивился я.

— А что? — радостно улыбался он во все тридцать два. — У меня тут бар есть! Зачем его тогда заводили⁈ Три года машина с баром катается, а никто ни разу так и не выпил. Глядишь, попрокиснет всё!