КОМ-8 (Казачий Особый Механизированный, часть 8)

16. СКОЛЬКО ЖЕ?

МАССИРОВАННЫЙ НОЧНОЙ ПРОРЫВ

Как бы мы ни нервничали, отправиться домой пока что никому из нас не светило. О каком отбытии могла идти речь, когда гора снова бурлила. Петя опять считал в своём блокноте, хмурился и сомневался. Да, собственно, подсчитать выведенных из спячки и уничтоженных да умножить их на три — тут большого ума не надо. Пятьдесят восемь да одиннадцать, да три, да один — это семьдесят три. Двух сбежавших вычитаем. Итог берём трижды. Плюс-минус погрешность туда-сюда — получается, ожидаем двести-двести двадцать вражин.

При этакой скученности они друг по другу как муравьи полезут. Сметут ведь со стен всё, что там есть.

Похоже, к таким выводам пришёл не я один, потому как дежурные-то, конечно, снова начали орать в рупор предложение о сдаче, но со стен, окружающих двор, в который выходили шахтные ворота, спешно снимали и переносили на самые высокие галереи пулемёты, а пушки с помощью техников и манипуляторов перемещали на внешние сторожевые башенки, устанавливая стволами в сторону крепости. Хаген тоже отвёл курсантов подальше, даже за линию башен, разбив их на несколько отрядов и расставив в межбашенных промежутках, велев слегка углубиться в лес для маскировки. Фланги, чтобы каторжники сразу не побежали в стороны, прикрывали тяжелые и средние шагоходы — «Пантера», «Святогор» и «Детины», выведенные со двора.

Эти приготовления едва были выполнены, как отдельные толчки земли сменились мерным тяжёлым гулом. И рёвом сотен чудовищных глоток.

— Началось! — сказал Петя, натягивая шлем.

— Ну, братцы, с Богом! — перекрестился Иван, застёгивая свой шлем и заводя усилитель магического контура.

Мне осталось только последовать их примеру и ждать.

Сегодня мы не видели главный выход, и это в некоторой степени нервировало. Но малиновые отблески, замелькавшие на сколах камня верхних галерей, говорили о том, что англы уже заполнили двор. Вот первые вырвались из ворот — трое крупных, почти как тот, что в третьей волне атаковал «Святогора».

— Здоровые, с-суки… — пробормотал Петя, и тут же над стенами, словно смородиновый кисель, выплёскивающийся из кастрюли, выметнулись элементали. Они были чуть не вдвое мельче тех, первых, но как же их было много…

— Работаем! — сосредоточенно сказал Иван и первый же выстрел из пушек Рябушинского направил навесом внутрь крепостного двора.

Рёв элементалей сменился каким-то запредельный воем и визгом. А из-за стен полезло с удвоенной скоростью.

В этот момент бегущая из ворот толпа, имевшая вид почти колонны, была встречена дружным залпом артиллерийской батареи. Двое здоровых упали точно! Дальше мне глазеть было некогда.

Я сегодня, между прочим, пользуясь собственным привилегированным положением, заменил трёхлинейный пулемёт на крупняк Владимирова. И стрелять я собирался по головам. Чай, без глаз эти монстры тоже ничего видеть не смогут, а?

Вскоре всё слилось в сплошную мешанину орущих красных гигантов, мелькающих время от времени силуэтов наших машин, пулемётного лязга, грохота выстрелов то дальше, то ближе…

В первую голову разбирали тех англов, которые бросились атаковать наши башенки — те, что за стены были вынесены. Потому что щиты щитами, а когда несколько шестиметровых каменюк без устали по ним молотят — глядишь, щит и проседать начнёт! Каждую башенку облепило по пять да по шесть наглов, остальные бросились врассыпную.

— По лесу соберём потом! — решил Иван. — Добиваем этих!

Элементали сражались дико, с какими-то звериными ухватками. Но нам уж было всё равно.

Иван и Хаген метались вокруг башенок ласточками, клинки шагоходов только и мелькали. Я стрелял, целя в морды, отстреливая кисти…

— Всё, стоячих больше нет! — крикнул Петя. — Этих «Детины» добьют. Давайте за остальными. На Бидар ведь побежали, сволочи. Наворотят там делов.

Иван с досадой прицыкнул. Как и в прошлые разы, по мере выбивания части элементалей, остальные ускорялись. Некоторые могли даже в резвости сравниться уже и с «Алёшами».

— Эх, жаль, системы ускорительной у тебя нет, — я живо отстегнул ремни.

— Ты чего? — сперва не понял Иван.

— На крышу полезу, «чего»! Готовься, сейчас со свистом помчимся. Айко!

— Да, Илья Алексеевич, — ответил воздух.

— Подстрахуешь, коли свалюсь.

— Конечно.

Я выскочил в верхний люк, оборачиваясь на ходу, накинул максимальные щиты.

— Ну, понеслась! — и запел.

Эх, давненько сам не ускорял машину! Зря. Вон как энергия забурлила, аж шерсть на загривке дыбом поднимается! Летим!

И мы натурально летели.

Вскоре впереди показалась первая горящая красным фигура, вокруг которой, как волки, взявшие в кольцо лося, кружились три «Локуста». «Святогор» коротко рявкнул сигнальной сиреной. МЛШ порскнули в стороны. Иван, не снижая скорости, рубанул элементаля наотмашь — и промчал дальше. Я, не прекращая, впрочем, петь, с интересом развернулся назад. «Локусты» кинулись на пошатнувшегося элементаля одновременно, добивая. Взмах — и рубиновая голова катится в сторону, а МЛШ уже летят за нами.

Я загляделся назад и чуть не свалился от неожиданности, когда сирена «Святогора» рявкнула снова. Второй, а за ним и третий элементаль получили критические повреждения и следом были живо добиты мелкими. Вскоре за нами неслась уже целая группа «Локустов». И было в этом что-то звериное, будоражащее кровь. Словно не группа, а стая вперёд мчалась, хищная и безжалостная. И над ней, наполняя джунгли непривычными им звуками, висела многоголосая монгольская песня.

До самого утра мы вылавливали по джунглям разбежавшихся англов. Некоторые успели добраться почти до самого Бидара, поломав в предместьях встреченные машины и обрушив пару построек, которые почему-то показались им неприятными. Обнаружение здорово облегчало то, что светились элементали в ночи, как малиновые факелы. Ну и лисы в плане поиска тоже здорово подмогли.

Ближе к середине этой «охоты» вокруг «Святогора» образовался такой переизбыток МЛШ, что Иван начал ставить их рядом с поверженными врагами в качестве охраны. А то местные — уж такие ушлые. Только отвернёшься — они уж вышерстят всё, что только можно. А у нас рубины казённые. Из них государь, может, какие специальные артефакты наделает. Так что нечего тут.

Уж Сэнго с Хотару натаскались этой ночью — до полного опупения. Зато у Сэнго появился третий хвост! Теперь она восторженно вопила и нарезала круги над двором.

— Может, зря ты отказываешься? — подколол я Айко. — Шестой хвост, глядишь, и заработала бы?

Но она только фыркнула:

— Шестой хвост таким усилием не получишь. Тут нужны большие… — она покосилась на меня и слово «жертвы» повисло в воздухе невысказанным, — большая битва. И скорее всего, не одна.

Спорить я с ней не стал. В конце концов, кто у нас по хвостам специалист?

ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ МЕНЯЕТСЯ

Мы уж думали, на этой ночи шахты исчерпают себя, и рубиновые элементали уже закончатся. Как бы не так! Гора снова скрежетала, скрипела и бухала. Земля вздрагивала и вибрировала под ногами.

— Да сколько ж их там понагнали⁈ — удивлялись казачки. И я был с ними вполне согласен — это ж сколько в том штреке было замуровано народу?

Однако на поверхность больше никто не выходил. Что-то происходило внутри, и периодически оттуда доносились совершенно душераздирающие вопли. Кто бы там ни ожил, им явно было не до нас, и атаман велел прекратить вещать в рупоры, сохранив только наблюдение за входом с галереи.

Гарнизон потихоньку привыкал к новому положению дел. Дав курсантам отдохнуть сутки после сражения, Иван снова вернулся к идее расчистки зоны отчуждения, и вокруг крепости закипела работа.

Между тем до нас добрался очередной конвой из Бидара, доставивший самые разнообразные грузы и новости, среди которых была занимательная: два удивительных существа, полыхающих красным огнём (тут все, конечно, насторожились) нанялись в охрану к правителю Биджапура, стоят на охране парка, и их представляют ифритами!

— Не иначе, сбежавшие стату́и на работу пристроились, — судачили казачки́.

Обсуждали новость и мы в «Святогоре», неся свою службу в охранении.

— Мне, братцы, правда, не совсем ясно, — начал я, — зачем бывшим каторжникам такая работа?

— Тоже удивляюсь, — поддержал меня Петя. — Нужд у них в человеческом понимании никаких не осталось. Смысл подряжаться в услужение?

— Разве что раджа Биджарпура обещал им обратное преображение в людей? — предложил вариант Сокол.

— Тогда это сразу невыгодно будет самому ражде Биджапура, — не согласился я. — Ему интересно перед другими хвастаться, что при его дворце аж два ифрита служат. А превратит он их в людей — и что?

— И всё, — хмыкнул Сокол, — фига с маслом. Да и ресурсов у него таких нет, я подозреваю.

— Может, он и не собирается вовсе даже пытаться их превратить? — выдвинул версию Петя. — Наплёл им с три короба, да и всё. А потом скажет — ну не получилось…

Мы вспомнили старый анекдот и дружно заржали, сочтя Петину трактовку событий самой жизнеспособной.

Гору лихорадило более недели. Потом всё стихло.

— Может, они тоннель прорыли и ушли? — высказал идею в порядке бреда Петя. — Ну а что? Их теперь мало, не то, что раньше, когда они все безжизненными тряпками валялись. Как начнут туннели рубить!

— Ты придумал тоже! — не оценил идею Иван. — Они ж как сумасшедшие кидаются на всё. Чтоб туннель мастерить — договариваться уметь надо.

— Ну смотри, — не сдавался Петя. — Вот те двое сперва тоже как бешеные и бежали, и кидались. А потом полежали сутки — и маленько соображать начали. Пока до Биджапура дошкандыбали — а это прилично далеко, сколько они шли? Сутки? Двое? — стали даже договороспособны. Они ж там парк стоят караулят по своей воле.

— Кстати, — озвучил я промелькнувшую мысль, — может, и не по своей! Мож, у раджи тамошнего артефакт есть какой-нибудь сверхмощный, он этих элементалей и привязал?

— К месту? — прикинул Иван, выпятив губу.

— Или к месту, или к себе. Служить заставил как-нибудь, тут у них это тоже в традиции.

Так или иначе, это не решало вопрос тишины.

Атаман собрал совет офицеров, на котором Иван, как и следовало ожидать, немедленно предложил кандидатуру «Святогора» (и самого́великого князя внутри него, естественно) на обследование состояния рудника.

— Иван Кириллович! — укоризненно посмотрел на него атаман. — Вы б говорили да не заговаривались! Если я вас в такую разведку отпущу и — не дай Бог! — что-то с вами случится…

— Я же добровольцем! — возмутился Иван.

— Вот и я сразу поеду куда-нибудь в хорошее место после этого… добровольцем, — проворчал атаман. — И, боюсь, не я один.

Сокол надулся, а Хаген тут же сказал:

— Не надо расстраиваться, ваше высочество. К тому же туннели тесноваты для «Святогора».

— Ничего, уж я прошёл бы! — огрызнулся тот. — Ну, присел бы малость.

— Движение машины таких габаритов на корточках, — покачал головой майор Шиманский, — представляется мне весьма затруднительным. А местами — маловероятным.

— Между тем, — продолжил свою линию Хаген, — у нас есть подходящий по параметрам шагоход, гораздо лучше защищённый и вооружённый по сравнению с другими моделями своего класса.

Тут я сразу понял, куда он клонит, и кивнул:

— Да! «Саранча». И два опытных пилота к нему в придачу.

Я думал, Сокола на этом пункте просто порвёт, и уж приготовился выслушать всё, включая детские обиды, мол «я это всё придумал, а ты вперёд меня», сдобренное непременным Петиным «опять без нас подвиги совершать!» — но в этот момент край полога отвернулся, и дежурный казак заглянул внутрь:

— Там это… Калина-Малина говорит, словеса знакомые из шахты слышит!

— Где она? — быстро спросил Петя.

— Так вот, — казак посторонился, открывая нашему взору невысокую змею, ожидающую за его плечом, — а до того на галерейке над входом в шахты сидела.

— А ну иди сюда! — дёрнул подбородком Иван и подвинул Малине табурет: — Садись! Рассказывай!

Индуска обвела нас немигающим взглядом:

— Вчера мне показалось, что среди доносящихся из шахт криков я услышала знакомое слово. Я прислушивалась до вечера, но больше ничего такого не повторилось. Я думала всю ночь. И сегодня с утра пришла снова. Сперва издалека доносился грохот. Много ругались и кричали, но всё по-английски. Потом стало тихо. А сейчас я снова их слышу. Они говорят на нашем старом наречии, сейчас так уже не разговаривают, только в очень давних книгах можно найти. Но я понимаю.

— И главное — это не англы! — торжествующе прошептал Витгенштейн. — Мы обязаны попытаться договориться с ними!

Все офицеры переглянулись, и атаман повысил голос:

— Дежурный!

В палатку заглянул давешний казак:

— Здесь, ваше превосходительство!

— Кликни там парламентёров, пусть текст ультиматума сюда притащат.

Текст быстро перевели на русский — благо он был короткий. Предъявили змее:

— На свой перевести сможешь?

Она пробежала глазами по строчкам.

— Я не очень уверена, как это будет на старом наречии, но…

— У тебя всяко лучше получится, чем у нас! — ободрил её Витгенштейн. — Дайте девушке рупор. Не будем терять времени.

Малини несколько раз подряд повторила в громкоговоритель коротенький текст, после чего всякие звуки в горе затихли совершенно.

— Затаились? — едва слышно прошептал Петя, наблюдавший эту сцену, как и я, из «Святогора».

— Да тут-то не шепчи, чай, не услышат, — усмехнулся Иван. Но тоже, видно, на нерве.

— Читать ещё? — спросила Малини.

— Да хватит уж, — махнул рукой со стены атаман, — кому надо, все услышали, так я разумею. Иди наверх. Дадим им время подумать.

— Да-а, — протянул Петя, — а если не надумают, кто у нас опять героически превозмогать пойдёт, а? Ну-ка, детки, покажем на него пальчиком!

— Завидуйте молча, ваше сиятельство, — с чопорным ехидством ответил ему я. — И вообще, пальцем в людей тыкать некрасиво.

— Серго в этом случае всегда говорит: «Так это в людей! А я — животное!» — наставительно подал голос Сокол. И, конечно, мы тут же начали ржать. Потому что так оно завсегда легче. С постной рожей-то много не навоюешь.

И успели мы отстоять свою смену в охранении, и подняться на стены, в палатки, и даже поужинать. Чёрная ночь упала на джунгли… И тут сирена сменившего нас «Детины» коротко крякнула и голос громкоговорителя сказал:

— Вижу красные сполохи. Приближаются к выходу.