Князья Империи 3

Глава 16

— Господин генерал, я бы хотел вам задать один вопрос, только не сочтите его не вежливым, — с осторожностью произнёс Ален Дорнье.

— Называйте меня просто — Симеон, — остановил его, Булатов, — мне так будет удобней. Я так молод в сравнение с вами, что такое важное словосочетание, как — господин генерал, меня немного выбивает из колеи…

— Вы стали очень важной персоной на небосклоне нашей Империи, поэтому смиритесь, — улыбнулся старик. — Именно от ваших решений зависят жизни императора Ду и вдовствующей императрицы, а значит и жизни миллиардов их подданных… Привыкайте ко всякого рода выражениям почтения в вашу сторону от разного рода людей, в этом нет ничего предосудительного… Но если вы настаиваете, то я, конечно же, с радостью буду называть вас по имени, но только когда мы будем оставаться наедине. Авторитет генерала и первого советника императора не должен подвергаться сомнению в глазах других людей…

— Договорились…

— Только у меня в связи с этим есть такое же условие ик вам, — продолжал министр Дорнье, — и от вас я прошу называть меня наедине, не господин министр вооружения, либо — господин Дорнье, а просто Ален.

— Вы ставите меня в неловкое положение, — смутился Симеон, — обращение по имени ко мне от вас выглядит естественным в силу разницы возрастов, а вот панибратство в отношении вас, это уже через чур…

— Ничего подобного, никакое это не панибратство, — отрицательно замотал головой министр, — это всего лишь знак большой дружбы и доверия между нами. Если мы союзники и я надеюсь в будущем близкие товарищи, то и обращение к друг другу на «ты» и по именам есть дело обычное и очень даже правильное. Поэтому отметите все свои сомнения и называйте меня так же, как и я пообещал называть вас. Хорошо, Симеон?

— Хорошо, Ален, — выдавил Булатов.

— Вот и отлично, к тому же обращение ко мне на «ты» и так по-свойски делает мне приятно, — заявил Дорнье. — Всегда хочется почувствовать себя моложе и на одной волне с людьми, годящимися тебе в правнуки… Сделайте мне такое одолжение?

— Только не заставляйте меня обращаться к вам на «ты», — запротестовал Булатов, — подобное обращение не увязывается с теми рамками приличия и этикета, которым меня обучали. Это выше моих сил…

— Хорошо, всё же меня тыкают носом в возраст, — засмеялся старик, — ладно, договорились…

— Итак, Ален, какой вопрос вы хотели мне задать?

— Этот вопрос касается твоего отношения к людям с именами: Ван Де Бур и Чен, — туманно высказался министр. — Кто они для тебя и доверяешь ли ты этим воинам? Я лишь мельком знаю их, как храбрых солдат в секторе боя. Их имена часто звучали и во дворце императора и на заседаниях Совета Десяти наряду с твоим именем, ещё со времён войны с мятежниками Гедеона Шира… Но хорошо я этих людей не знаю…

— Это мои самые близкие друзья и боевые соратники, — ответил Симеон. — Мы знаем друг друга не так давно, как могло бы показаться. Первый раз я увидел их в тот день, когда мы все трое записывались в добровольческий флот в 6-м протекторате Наруцкого, в тот момент, когда к протекторату подходил огромный флот повстанцев… Не знаю, как так получилось, но я сразу почувствовал невероятную близость между собой, Дадли и Мэй. Более как провидением и судьбой я эту встречу не называю…

— Значит, доверяешь ты им полностью?

— Как самому себе, — уверенно кивнул Симеон. — Эти двое хоть и достают меня своими бесконечными разборками между собой, но в их верности я уверен и неспособности на предательство, тоже уверен… Мы даже дали клятву воина в священной роще…

— О, вы поклялись на крови?! — удивился старик. — Сейчас редки такие ритуалы. Подобные союзы между воинами были распространены во времена моей молодости, но сегодня это к сожалению считается анахронизмом.

— Да, я тоже не слышал от людей моего поколения — таких же воинов и легионеров Империи, чтобы они проходили подобную церемонию, — согласился Симеон. — А вот историй о клятвах верности из уст старшего поколения мною услышано в избытке. Я очень опечален этому факту, ибо вижу лишь единичные случаи истинного благородства и взаимовыручки в сегодняшних сражениях…

— Еще полвека тому назад, такого не было, — согласился Ален Дорнье. — Я помню как во время очередной битвы порядки противоборствующих флотов были настолько нарушены, что готовящееся по всем правилам сражение превратилось в бесконечную серию дуэлей и схваток на кораблях. Дело было в том, что мстить и сражаться за своего побратима выходили его друзья, если тот погибал, либо терпел поражение. Давшие клятву верности на крови попросту не могли спокойно наблюдать за тем, что корабль их товарища гибнет, и вопреки всем правилам дуэли, спешили тому на помощь. Они конечно нарушали Кодекс, но клятва всегда была для воина выше любых сводов законов. Причём такой воин, который вступал в поединок, пытаясь защитить своего друга, терял честь, а на его корабле обнулялись боевые характеристики. Но всё же он шёл на этот проступок, и подобное делали сотни и сотни воинов…

— Вы присутствовали в той битве? — с интересом спросил Симеон.

— Да, в качестве командора тяжёлого крейсера, — похвастался старик.

— Невероятно, я совсем не представлял вас, как военного! Сколько себя помню, ваше имя всегда ассоциировалось с Советом Десяти и императорским двором.

— Дворцовым интриганом я стал гораздо позже, — засмеялся министр, — а когда был в твоём возрасте, то так же мечтал о славе и подвигах. В это конечно не верится, но отважен и горяч я был, не менее тебя…

— О, я в этом не сомневаюсь, — улыбнулся Симеон. — Так, чем закончилась та битва?

— Командующие, как не старались, так и не смогли удержать своих эскадры в строю, — ответил Дорнье, вспоминая события, что происходили много десятилетий тому назад. — Сектор за какой-то час превратился в мешанину, из сражающихся между собой групп кораблей. Эти небольшие по численности группы состояли именно из побратимов и сражались они точно с такими же, как и они… Ничем не закончилось — перебили друг друга, и остатки флотов разошлись в разные координаты… Этим, я лишь привёл пример доблести и взаимовыручки, которая была обычным делом в те времена. Сейчас мы практически не видим ничего подобного…

— Мои друзья не бросят меня в подобной ситуации, — заявил Булатов, — и потеря чести и потеря боевых характеристик их кораблей не остановит Дадли и Мэй Чен…

— О да, я помню тот знаменитый случай у ворот Большого союзного лагеря, ещё во время противостояния Усема Бадура с Птолемеем, — воскликнул Дорнье. — Тогда только ленивый не говорил о вашем знаменитом поединке с кораблём Атиллы Вереса.

— Да, это как раз пример взаимовыручки, — горько усмехнулся Симеон, вспоминая тот случай. — Но все это было на грани потери чести для всех нас троих, потому что дуэль именно с нашей стороны была грубо нарушена. Мы бы обесчестили себя, если бы в том бою Атилла Верес погиб, и я очень рад, что характеристики его «Рейтара Галактики» были столь высоки, что не позволили нам разделаться с ним… Но мы ушли далеко от начальной темы. Зачем всё же вы задали мне вопрос о моих друзьях?

— Я рад был услышать то, что вы не сомневаетесь в своих боевых товарищах, — ответил на это, министр Дорнье. — В верности и храбрости Ван Де Буру и Чен не откажешь, а вот что вы можете сказать об их способностях управления финансами?

— Боюсь, что данными умениями они не обладают, — весело ответил Симеон. — Секира и катана моим друзьям гораздо более по душе…

— Вот и я о том же подумал, когда увидел этих воинов, — произнёс Дорнье. — И в связи с этим у меня возник вопрос к вам. Не является ли решение о передаче в руки ваших товарищей таких больших сумм денег, в один миллион империалов каждому, таким уж правильным? Смогут ли Де Бур и Мэй Чен с умом распорядиться ими и не растратить попусту?

— Ах, вот вы о чём?! — от души рассмеялся Булатов. — Ален, вам не даёт покоя тот факт, что у нас оказалось в наличие не одиннадцать миллионов империалов, а — тринадцать?!

— Во-первых, давайте будем точны, не тринадцать, а тринадцать миллионов двести двадцать три тысячи пятьсот пятьдесят, — поднял скрюченный указательный палец вверх, министр. — Поверьте, когда речь идёт о бриллиантовых монетах, точность имеет весомое значение… Если на один такой империал можно обычному колонисту ни в чём себе не отказывать лет сто, то тогда для тебя, Симеон, станет понятна моя обеспокоенность…

— Вы точно — министр вооружений, а не финансов? — Булатов не переставал смеяться.

— Жизнь научит деньги беречь, — отозвался старик, ничуть не обидевшись на подтрунивание Симеона. — Так вот, даже один бриллиантовый империал имеет огромную материальную ценность, а что уж говорить о целом миллионе, а верней, о двух!

— Как я правильно понимаю, речь идёт о тех деньгах, которые я передал в распоряжение Дадли и Мэй Чен? — уточнил генерал. — Надеюсь, вы не станете обвинять меня в том, что я отдал им по миллиону, лишь потому, что они мои друзья?

— Что ты, Симеон, у меня язык не повернётся произнести подобные обвинения! — замотал головой министр. — Зная твою честность, я буду последним, кто в ней усомниться…

— Но…

— Но, — улыбнувшись, продолжил Дорнье, — так ли уж необходима передача столь большой суммы? Если речь идёт о выделении средств на поддержание боеспособности их боевых кораблей, это понятно… Однако на закупку топлива, ремонт и жалование экипажу достаточно и тысячи империалов, а здесь речь идёт о целых двух миллионах!

— Текущие расходы на эксплуатацию кораблей мои друзья, как и прежде, будут покрывать из собственных средств, — стал пояснять генерал. — Первое и самое важное, на что будут ими тратиться выделенные средства — это покупка кораблей, наём экипажей, вербовка новых союзников и всё остальное, что с этим связано. Мы разделимся не только для того, чтобы пустить по ложному следу наших противников, но и для того, чтобы каждый из нас начал набирать собственный флот…

Мэй Чен и Де Бур через какое-то время также разделятся и продолжат путешествие порознь. Конечно, это будет сделано после того, как они достаточно окрепнут и обзаведутся некоторым количеством боевых кораблей…

— Это разумно, каждому набирать собственный флот, — несколько секунд подумав, согласился старый министр. — Но смогут ли твои товарищи правильно распорядиться данными суммами? Это очень большие деньги и потому соблазн потратить их, либо и вовсе — присвоить, невероятно большой… Прости, но в этих двух отважных воинах я не так же уверен, как в тебе…

— Дадли и Мэй обладают всеми качествами настоящих рыцарей Империи, — твёрдо ответил на слова министра, Симеон. — Я знаю их больше, чем вы, и не сомневаюсь в честности, ни одной, ни другого. Что касаемо правильного распоряжения этими миллионами, то мне остаётся только надеяться на разумность моих друзей и то, что они будут, прежде всего, думать о нашем общем деле — возвращении престола императору Ду Ма-гону, а не о мелких текущих моментах…

На самом деле у меня нет особых опасений, что империалы будут потрачены как-то бездарно и без пользы, Де Бур и Чен справятся…

— Что ж, я хотя бы попытался тебя отговорить, — кивнул Дорнье, оставшись не очень довольным ответом Симеона. — Но сам, всё же продолжаю сомневаться в правильности твоих действий… Однако, император при полном согласии императрицы-матери, лично тебе передал управление финансами, поэтому я лишь вынужден согласиться с твоим решением…

Симеон промолчал, но заметил, что старик был очень раздосадован, то ли из-за «потери» двух миллионов, то ли из-за того, что не он лично распоряжается казной. Булатов вздохнул, как-никак министр оставался плоть от плоти прожжённым дворцовым сановником и его желание держать под личным контролем всё и вся, было неистребимо…

— Второй момент, который может заставить вас поверить в правильность моего решения, — произнёс Булатов, — заключается в том, что если какую-либо из трёх наших групп, схватят, две другие продолжат вербовку флота, ну и всё, что с этим связано. Представьте, если крейсер, на котором мы собираемся дальше двигаться, попадёт в руки наших врагов вместе со всеми деньгами… Что тогда прикажете делать?

— Это будет катастрофа для всех наших планов, — согласился Дорнье.

— При таком исходе, у двух других групп сохранятся хоть какие-то средства…

— Яйца в нескольких корзинах, — кивнул министр, — да, это более убедительно… Но в таком случае, лучше вообще казну спрятать на какой-нибудь захудалой планете.

— И серию тайников мы тоже сделаем, как только вырвемся в дальние сектора, — согласился Булатов. — Не переживайте, господин министр, не пропадёт ваша казна…

— Казна не моя, как ты выразился, я лишь стараюсь подойти к делу с умом и осторожностью, — обиделся Ален Донье, — но, похоже, мои навыки здесь не очень востребованы…

— Очень-очень даже востребованы, — успокоил старика, Симеон, приобняв того за худые плечи. — Ваш опыт и знания просто необходимы мне и императору…

— Ну, не знаю, — Дорнье всё ещё капризничал и наигранно дулся.

— Давайте, если мы разрешили первый вопрос…

— Не очень-то мы его разрешили, — буркнул министр, — верней, разрешили, в вашу пользу…

— Так вот, предлагаю в данный момент нам с вами сосредоточиться на правильном распределении средств, которые у нас остались, — продолжал Булатов, не обращая особого внимания на брюзжание старика.

— Конечно, я постараюсь всеми силами помочь вам в этом, — кивнул министр, удобно усевшись за стол и приготовившись к работе. — С чего начнём?

— Дадли и Мэй обсуждали стоимость боевых кораблей, цену их создания, оснащения и повышения характеристик, — предложил Булатов. — Если не возражаете, давайте начнём с этой темы, тем более, что вы, как министр вооружений Империи, знаете об этом лучше кого-либо…

— Я могу дать вам полный расклад по расходам на любой класс и уровень корабля, — важно произнёс Дорнье, заулыбавшись, — и для этого мне не потребуется обращаться к справочникам и таблицам. У меня эти цифры находятся в голове, и их оттуда не выбить ни чем… Итак, стоимость создания стандартного линейного легионерского крейсера составляет…

Беседа Булатова и Дорнье была резко прервана громко сработавшей рацией на доспехах генерала. Причём включились сразу два канала связи, от Дадли и Мэй Чен.

— Не хотелось вас беспокоить, но у нас гости, — пробасил Ван Де Бур.

— Видимо не судьба нам сегодня поговорить, — усмехнулся Симеон, глядя на министра вооружения. — Что ты видишь на радарах, Дадли?

— В непосредственной близости от нас произошло возмущение пространства, вызванное прыжком из соседней системы, — ответил рыжебородый. — И теперь точно ориентируясь на наши координаты, сюда движется целая эскадра боевых крейсеров…

— Кто они и сколько?

— По идентификационным номерам, это «жёлтая» когорта одного из легионов первого министра, — сказал Дадли, просматривая появляющиеся у себя на мониторе данные. — Соответственно около 600 вымпелов перед нами сейчас…

— Это очень плохо, — вздохнул Симеон, — с таким количеством мы не сможем справиться.

— Слушайте, а как они нас так быстро нашли? — с удивлением спросила Мэй Чен.

— Ничего странного, видимо наш маленький центурион Брана, перед тем, как идти на перехват наших кораблей, сообщил координаты, где он нас обнаружил…

— Я же говорил, что карлик ещё принесёт беду, вот получайте! — воскликнул Де Бур. — Надо было его всё-таки пришибить…

— Перестань, Брана всё делал по инструкции, — пожал плечами Булатов, — он не виноват и предположить не мог, что всё так кардинально перевернётся в его судьбе и судьбе его команды.

— Ладно, с ним позже разберёмся, а вот что нам делать сейчас? — спросил Дадли. — Лично я предлагаю выйти навстречу на четырёх кораблях и задать нашим преследователям хорошую трёпку!

— Кто ёще кому задаст, при таком соотношении сил, — печально отозвалась Мэй.

— Да, в открытом бою нам не устоять, — согласился с ней, Булатов. — Я вот подумал, а может, так как сейчас перед нами «яшмовые» команды, не попытаться ли использовать риторический талант нашей императрицы для вербовки себе новых союзников…

— Ха, после той пламенной речи, что эта дамочка устроила на крейсере Браны, я ничему не удивлюсь, — весело воскликнул Дадли. — Может и сработает с «жёлтыми»…

— Не думаю, что это поможет, — перебила его, Мэй Чен.

— Что ты имеешь в виду?

— Я в данную минуту смотрю на экран радаров… У нас на подходе новые гости, и их очень и очень много! Мы в ловушке, Симеон, здесь все наши враги!