Артефактор. Книга 9. Ключи мира

Глава 10

Высунулись оба стражника. Их лица были крайне удивлёнными. Повисло неловкое молчание. Только Тимофей тихо шуршал в высоких кустах малины, где я его спрятал. Похоже, что рыжий учуял ягоды и теперь уплетал неожиданное угощение.

— Доброй ночи, — улыбнулся я.

— Д-д-доброй, — испуганно ответил один из них. — Вы о-о-откуда?

Я обернулся, вдруг за моей спиной ещё что-то появилось. Уже ничему бы не удивился. Но там всё так же темнел спокойный лес, а невдалеке журчал ручей.

— Оттуда, — ёмко объяснил я и махнул рукой на дом. — Я к своим.

— А-а-а, — то ли понимающе, то ли ещё более ошарашенно протянул стражник. — П-п-проходите т-т-тогда.

Бедолага, нелегко с таким заиканием жить. Если магическое, то вообще не лечится. Отчего-то такой дефект вообще не поддавался целителям, даже если попытаться избавить сразу же после происшествия. Да и немагическое сложно давалось исцелению даже высокоранговым магам.

Был у меня знакомый, в моменты волнения начинал заикаться. Не так сильно, но заметно. И чем больше он старался исправить это, тем становилось хуже. К лекарям не ходил при этом, стеснялся. Уж не знаю, чем думал наш общий приятель, но решил он «вылечить» недуг старым народным средством. То есть подстеречь и испугать. Закончилось весьма плачевно — один обгоревший и тоже заикающийся, а второй с такими речевыми проблемами, от которых вообще было не избавиться. Знакомый тот совсем говорить перестал, но зато заматерел так, что никто к нему больше не совался. Что, впрочем, никак не помешало ему найти славную девушку, способную говорить не только двоих, а за десятерых. Сыновья статью в отца пошли, и у них проблем с речью не было, ко всеобщему счастью.

Может, у беспутцев это особенность такая? У всех. Поэтому и молчаливые, потому что стесняются. Версия так себе, но какая уж появилась.

Я благодарно кивнул мужчинам, на всякий случай прекратив общение, и направился к дому.

Несмотря на предложение Казаринова, расходиться присутствующие явно не собирались. Из приоткрытого окна слышалось негромкое пение — вроде одной из дорожных баллад о путнике, которого дома ждут, а он всё шляется по свету.

Раздавался и негромкий храп — кто-то устроился на ночлег прямо там.

Я с минуту прислушивался к звукам, но ничего подозрительного не услышал. Самая обычная гулянка. Выдохнул и рывком распахнул дверь.

— Да мы уже расходимся… — проворчал и начал подниматься теневик и плюхнулся обратно, увидев меня. — Александр Лукич?

Быстрый осмотр лишь подтвердил, что здесь вовсю шёл отдых со всеми вытекающими и сопутствующими. Вытекало то, что большинство участников уже спало. Сопутствовал, а точнее предшествовал этому щедро накрытый стол с уймой бутылей, тарелок и большим казаном по центру.

Вся злость улетучилась, когда я увидел Головина. Друг примкнул к числу «павших» и дремал на лавке, заботливо прикрытый собственным мундиром. Его безмятежное лицо немного остудило мой пыл. А также печальный голос Казаринова:

— И вы тоже встряли, ваше сиятельство.

Песня смолкла, и оставшиеся в строю гвардейцы с ленивым интересом повернули головы ко мне. Чёрт, они тоже ничего не видят. Перевёл взгляд на теневика и прищурился. Но парень явно смотрел прямо на меня.

— Так, — поморщился я. — Поясните, Михаил Алексеевич. Что происходит?

— Было бы неплохо, да уж, — усмехнулся один из гуляк, отмахнулся и снова затянул песню.

— Давайте выйдем, — предложил теневик.

Я поддержал, в помещении было довольно душно и витали ароматы славной пирушки. Но прежде, чем выйти, проверил Головина.

— Тоска по невесте одолела, — услышал я насмешливый комментарий сослуживца.

За ним последовал мощный подзатыльник от того, кто выглядел командиром — по крайней мере, по отличительным знакам он был старшим. Слепой или нет, а попал он весьма метко.

— Дурак ты, Павел. Дай бог каждому найти свою половинку на земле этой грешной. И держаться за неё что есть мочи. Это только и спасает порой.

— Понял, вашбродие, — насупился молодой, потирая ушибленное место.

— Да брось ты с чинами, все мы тут не справились, — с грустью ответил командир.

В общем, когда я вышел на свежий воздух, то уже понял — ни Казаринов, ни гвардейцы попусту выбраться отсюда не могли.

Теневик расхаживал по дорожке, и под его ногами пронзительно скрипел песок. Я остановил его метания и снова спросил:

— Так что случилось-то?

— Так вы не знаете? — ещё сильнее расстроился Михаил. — Сгинули мы все, вот что случилось!

— Давайте без трагизма. И с самого начала, будьте добры.

История была очень похожа на мою. В том смысле, что сюда его привела слежка за беспутцами. Войти он смог, а вот выйти…

Но обо всём по порядку.

Прибыл в Приозёрский Казаринов тайно, причём во всех смыслах — в тенях. Никому сообщать не стал и ни с кем не связывался. Задание было простое: проследить и убедиться, что дикари ничего не скрывают и всё на самом деле так, как докладывали делегаты. Сообщить о результате Баталову и ничего не предпринимать.

Первое время всё шло по плану.

Теневик добрался до горы и какое-то время следил за поселением, используя самый простой способ, то есть засаду. Про аномалии Казаринова, в отличие от меня, предупредили, что такое возможно. Исторически случалось, короче говоря. Поэтому сидел он на ёлке и наблюдал за местными.

И, как только решил выйти в зону связи, обнаружил, что ничего нет.

Задремал ненадолго, а когда глаза открыл — то ни поселения, ни дикарей уже не было. Сказал, что от удивления сверзился с дерева и шишку себе набил, даже продемонстрировал её мне. Здоровенная.

И то же самое, как у Романа Степановича. Артефакты никак не помогли отыскать. При теневике тоже был существенный запас магических средств.

Казаринов, расстроенный таким провалом простой миссии, обошёл всю округу, на гору взобрался, в городок вернулся, но без толку. Увлёкся, да и стыдно стало, так что Баталову не сообщил. Вернулся в лес, где и наткнулся на идущих куда-то дикарей. Пошёл по следу и пришёл-таки.

— И вроде то же место, но понял, что не то. Вы же тоже это чувствуете?

Прислушавшись к себе, я был вынужден признать, что нет. Ощущения, как и всегда. Слегка раздражают аномалии, вернее их непредсказуемость, но и всё.

— Вернуться я не смог, — тихо и зловеще объяснил Михаил. — Никак не смог.

Проигнорировал парень и предостережения, попытавшись уйти через теневой мир. Вот только войти в тени не сумел. Можно представить степень его шока. Источник он чувствовал, но воспользоваться силой не удавалось. Будто она где-то за барьером, который не преодолеть.

Я чуть сам не попробовал погрузиться в пограничный мир, но вовремя себя остановил. Может, Казаринов и в курсе моих способностей, но если нет?

Да и пока я лишь слушал. Соберу информацию, уж тогда и действовать можно будет.

— Признаюсь, накатило на меня… отчаяние. Это же хуже аномалий даже оказалось. Дар, которым не воспользоваться. Жуть.

Молодой он всё же. Молодой и непуганый. Оно и хорошо, но какого чёрта отправлять такого в подобное место? Впрочем, парень разум не потерял. Быстро пришёл в себя и отправился к дикарям. Постучал в ворота, как и я.

Те тоже немало удивились гостю, но приняли радушно.

— Ох и пришлось мне голову поломать, как с ними объясняться. Всё равно большую часть так и не понял, но хоть что-то.

— В смысле не понял? Не так они и плохо говорят.

— В смысле говорят? Вы что, их понимаете? — у теневика брови чуть ли не на затылок полезли от изумления.

— В смысле понимаю? — скорее от неожиданно переспросил я. — Ну заикаются, но вполне всё понятно.

— Так они на другом языке говорят!

— На каком? — совсем растерялся, поймав в поле зрения стражников — те стояли по струнке около ворот, наблюдая за нами. — Кто на другом языке говорит, вот эти?

— Да все они.

— Так.

Я решительно зашагал к воротам, и Михаил пошёл следом.

— Извините, уважаемый, вы меня хорошо понимаете? — обратился я к одному из них.

— Так точно, — выпалил он без единой запинки, выпрямившись ещё больше. — Позвать кого надо, господин?

— Нет, благодарю, — я повернулся к Казаринову: — И?

— Вы сейчас на каком языке говорили, ваше сиятельство? — невольно шагнул назад он.

— Я? На…

Осёкшись, я задумался. Всё же что-то ощутил, когда разговаривал со стражей. Что сейчас, что когда заходил. Словно я и правда говорю как-то иначе. Более осознанно, что ли.

— То есть ты хочешь сказать, что я сейчас говорил на другом языке?

— Не хочу. Я так и сказал, — с подозрением нахмурился теневик. — Вы откуда их язык знаете?

— Так, — я поднял руку, чтобы он замолчал.

Точно! Такое же чувство у меня было при разговоре с джинном. Оттого я не обратил сразу внимание. Хакан общался со мной на своём языке, поэтому иногда его слова звучали забавно и не очень правильно. Как и я, предполагаю, для него был не до конца понятен, всё же миры наши в чём-то сильно различались.

Я привык и не заметил.

Но какого…

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я подавил желание хорошенько выругаться и улыбнулся Казаринову, отчего он ещё отступил.

— Михаил Алексеевич, клянусь силой, я понятия не имел, что знаю их язык. Для меня эта такая же неожиданность, как и для вас. Но зато у нас будет преимущество в коммуникации. Вы знаете, кто здесь главный?

— Д-да, — теперь заикаться начал парень, постучал себя по груди, кивнул и указал рукой: — Там живёт.

— Показывайте. По пути закончите рассказ. А нет, стоп, — я остановился и развернулся: — Откройте, будьте любезны, ворота. Там ещё один гость.

Смысла оставлять Тимофея за забором уже не было. Михаил не смог выбраться за пределами поселения, так что ни к чему было держать рыжего снаружи. Очередного слепца мы проводили к остальным. Парня приняли радушно, усадили за стол, и я пододвинул к нему чистую тарелку, от души положив из казана ароматного мясного рагу. Вопросов тот не задавал, едва учуял запах еды, позабыл и о зрении.

Пока мы плутали между постройками, Михаил спешно закончил историю.

Изъяснялся он тут, как и делегаты — жестами и рисунками. Какие-то простые вещи выяснил, но с остальным было трудно. По всему выходило, что в ловушке оказался, но вроде по своей вине.

— Нельзя на след дикарей ступать, — так объяснил он. — Пути назад уже не будет.

Водили его и к какому-то алтарю, что-то пытались показать. Местное святилище только добавило вопросов, не дав ни одного ответа. Рисунки тоже не прояснили ситуацию, как ни старались обе стороны.

А потом появились гвардейцы.

Их привели тоже ночью, слепых и связанных. Вояки, лишившись зрения и столкнувшись с чужими, конечно же, в первую очередь взялись за оружие. К счастью, обошлось без жертв, а Михаил выступил своеобразным переводчиком, хотя все беседы больше напоминали разговор глухого с немым…

Несмотря на агрессивность новых гостей, контакт более-менее наладили. И всех разместили с удобством и, можно сказать, почётом. Выделили жилища, отдали самое большое здание под их посиделки. Многие, кстати, там и ночевали. Остальных отводил Казаринов.

Почему теневик не потерял зрение, он не знал. Как и я, ведь теория об определённом даре исключалась, Тимофей владел той же магией.

На мой резонный вопрос, почему Михаил не воспользовался вылазками дикарей, чтобы уйти отсюда, ответ был неутешительным. Воспользовался. Вот только снова не получилось. Натыкался на невидимую стену почти сразу за забором.

— Метров двадцать по периметру. Где-то чуть больше, где-то меньше. Но в среднем так получается. Дальше не пройти.

Бледнолицые при этом всячески пытались помочь, то утешая, то что-то рисуя на земле, чтобы объяснить причину. Безуспешно, так как языковой барьер был слишком высок для сложных понятий.

С прибытием гвардейцев стало не так одиноко, но вместе с тем накатила безысходность. Вояки тоже попробовали вырваться, но смирились ещё быстрее. Унынию не предавались, зато воспользовались гостеприимством и пусть нежеланной, но передышкой. Единственный, кто не сдался — Головин. Но сегодня ночью поддался искушению забыться хоть ненадолго.

— Замаялся я, если честно, ваше сиятельство, — признался мне теневик. — Следить за ними, за ручку водить. Ладно бы сидели себе спокойно, так на подвиги вечно тянет их. Вот уж до чего люди приспособливые. В любых обстоятельствах могут найти развлечения. Захар Евгеньевич только, подполковник их, в узде и держит. Ну и капитан Головин прилично себя ведёт. Прочие… До дам местных уже добрались.

— Слепые? — усмехнулся я.

— Вот представьте себе, — возмутился Казаринов. — Говорят, что те пахнут иначе. Приятнее, в общем. Ей-богу, если бы вы не пришли, скоро разразился бы дипломатический скандал.

Вот вам и лучшие из лучших, отобранные лично Баталовым. Хотя понятно — люди пытались отвлечься как могли. Обыденные действия лучше всего помогают не думать о худшем. Я был уверен, что ничего выходящего за рамки гвардейцы себе не позволили бы. Немного поозорничали, ну и потрепали нервы теневику.

— Не разразится, — уверил я парня. — Сейчас поговорю с главным и всё решим.

— Ну хотя бы ясно станет, что происходит, — не совсем поверил мне Михаил.

Не стал я его переубеждать. Сам прекрасно помнил время отчаяния, когда оказываешься в клетке без выхода. В какой-то момент ты покоряешься судьбе и принимаешь её. Но это временно.

И я не собирался снова оказаться взаперти.

Место приятное, да и люди, судя по всему, неплохие. Но меня ждут дома. И дел так много, что некогда мне здесь задерживаться.

Мы подошли к дому, стоящему на самой окраине. За одноэтажным зданием начиналась гора. Здесь камень уходил вверх почти вертикально, создавая естественное ограждение.

Рядом с крыльцом уютно горел тёплым светом фонарь. Его света хватало, чтобы рассмотреть небольшой огород, разбитый сбоку от дома. Там бодро зеленели морковная ботва и лук.

Само здание ничем не выдавало своей важности, то есть обители вождя или как тут принято называть управляющего таинственным народом.

Казаринов поднялся по ступеням и уверенно постучал.

— Ох, — запоздало опомнился теневик. — Мы его наверняка разбудим сейчас. Что-то я не подумал…

Да уж, у меня и самого из головы вылетело со всеми этими приключениями, что время совсем уже позднее. В такое, пожалуй, и злодеи спят уже. Не очень вежливо получилось, но что уж поделать. Извинюсь.

В принципе, раз уж всё в порядке, не считая необъяснимой слепоты, то могло и до утра подождать. Хотя я вряд ли смог бы уснуть, когда так близко подобрался к тайне.

Где-то внутри дома что-то громыхнуло и раздался приглушённый ворчливый голос:

— Снова напились ведь поди. Ну вот что им неймётся! И сами не могут успокоиться, и другим не дают. Клянусь седьмой шкурой великого белого змея, начну подсыпать сонной травы в их напитки. Говорил мне дед — чужаков сразу гнать нужно, а я всё за гуманность да прочее выступал… Ох!

Прямо за дверь прогремело особенно громко и больно. Донёсся стон и шипение. Всё стихло на несколько секунд, но не успел я заволноваться, не угробили ли мы своим визитом главу поселения, как дверь распахнулась.

Тоже белокожий и беловолосый, но в данном случае седой. Каким-то образом я понял, что мужчина, стоящий передо мной, очень стар. Старее всех, кого я знал. Вот только выглядел он от силы лет на шестьдесят. Такой же стройный, как и прочие, но крепкий и подтянутый.

Могучий образ сглаживал его наряд. Выбеленная рубашка длиной до пола, из-под которой виднелись босые ноги. В руках он держал бутылку и с натянутой улыбкой протянул её мне, даже особо не глядя, что пришёл незнакомец.

— Благодарю, уважаемый, но мне бы поговорить…

Перехватить посуду мне не удалось. Не ожидал я, что глава дикарей выронит ценный сосуд. Тот разлетелся осколками по всему крыльцу, и в воздухе поплыл крепкий хмельной аромат.

Я аккуратно отступил, чтобы не запачкать обувь.

Главное, чтобы его удар от удивления не хватил. Мужчина впал в ступор и перестал дышать. Кажется, я понял, почему заикались стражники. Из-за меня.