Кай из рода красных драконов-2

Глава 31 Допрос

Йорд, наверное, думал, что его будут пытать или вроде того.

Но колдовской напиток развязывал язык и без пыток. Мы полагали, что наставник не сможет мне не ответить или соврать.

— Почему с тобой всё так непросто, родной? — спросил я. — Ты, вроде, всего лишь старший дюжины, а скользкий — как мокрая черепаха?

— Н-н-н-незнаю, — выдавил Йорд.

Он попытался сжать зубы, но рот всё равно раскрылся, горло выдавило воздух, а язык и связки превратили его в слова.

Вышло глухо, мало разборчиво, но понять было можно.

Мы с Шасти переглянулись.

Лицо Йорда я видел отлично — Шасти стояла рядом, катая в ладонях сияющий огненный шар. Я объяснил ей, что на допросах светят в лицо, и эта мысль ей очень понравилась.

И в самом деле — как допрашивать в полутьме, где даже не видно, испугался пленник или наоборот «закусил удила»?

Времени было мало, и для большего взаимопонимания я полез в сундук.

Йорд дёрнулся, когда я вынул оттуда нож чёрный нож Эрлика.

— Не бойся, — пообещал я. — Если ты и в самом деле ничего не знаешь, мы тебя потом просто свяжем.

— Что ты хочешь знать, проклятый заяц? — прохрипел Йорд, косясь на нож.

Трусом наставник не был. Пригрози я его убить — он рассмеялся бы мне в лицо. И только нож Эрлика вселял в него ужас.

Ведь одно дело — смерть, и совсем другое — демон, который сожрёт и тело, и душу.

— Нишай не может наложить на тебя печать подчинения. Почему? — спросил я, усаживаясь рядом с Йордом и держа нож так, чтобы он хорошо его видел.

— Откуда мне знать? — буркнул наставник.

— Красавчик! — воскликнула Шасти. Она тоже вглядывалась в лицо Йорда. — Ты только посмотри на него, Кай — он врёт! Выпил зелье — и врёт!

— Ну, значит, он доигрался тогда! — я поудобней перехватил в руке нож.

И только сейчас, в ярком свете магического шара, увидел, что нож «парит» — истекает мутным чёрным дымом.

— Я не знаю! — выдохнул Йорд в ужасе. — Я правда не знаю! Я думал об этом! Я…

— Ну? — подбодрил я замолчавшего наставника. — И до чего додумался?

— Командующий Наяд, глава волчих воинов, — выдавил Йорд. — Он был слишком добр ко мне. Он велел, чтобы меня лечили от ран самые умелые колдуны. Даровал мне высочайшую миссию — выучить отряд тех, кто пройдёт через перевал… Я решил, что…

Йорд запнулся. Он выглядел смущённым.

— Ты дурак или прикидываешься? — удивился я. — Какая тут на хрен миссия — пойти и самоубиться вместе с дикарями? Какую доброту ты тут разглядел?

— Но я бы умер от ран, — поднял на меня глаза Йорд. — Командующий Наяд… Он благоволил ко мне, к простому воину. Наверное, он выделял меня среди всех.

— Он присмотрел себе козла отпущения, — усмехнулся я. И, видя, что Йорд и не понимает, пояснил: — Велел вылечить тебя, чтобы ты ощутил себя должником. И бросился за него в топку.

— Но он… — Йорд замотал головой, не желая признаваться, но зелье было сильнее. — Наяд так смотрел на меня, словно… он мой отец. Я рос сиротой, у меня никогда не было семьи. Он мог бы… Я бы с ним…

Йорд запутался в словах и замолчал. Ситуёвина была мне примерно понятна.

— Он — командующий, — пояснил я скупо. — Все воины — его дети. Ведь он же не говорил тебе ничего? Не обещал?

Йорд помотал головой.

Я вздохнул:

— Развёл он тебя, наставник. Увидел, что глаза у тебя загорелись — кто не мечтает вдруг найти родовитых родителей, да?

Йорд вымученно кивнул.

Потому он и не хотел признаваться. Умом понимал — глупая, мальчишеская мечта. Но кто же не хочет, чтобы у нищего сироты, зарабатывающего на жизнь мечом, вдруг объявился богатый и знатный отец, признанный воин?

Прикинь, ты — единственный наследник дяди-миллионера из Бразилии, надо только налоги заплатить.

— Он не врёт, — сказала Шасти. — Он и в самом деле решил, что командующий Наяд — его отец. Но это нам совсем ничего не даёт, Кай. Совсем. Наяд, хоть и военачальник, не имеет никакого отношения к печатям. Придётся связать твоего «наставника» и…

— Постой, — пробормотал я, глядя, как нож всё сильнее парит, истекая дымом. — Я, конечно, особо не обращал внимания на этот нож, но раньше такого с ним точно не было! Он, словно бы, тает!

— Он отдаёт часть силы, потому что рядом — защитная магия, — кивнула Шасти и задумчиво покатала в ладонях огненный шар. — Сильная магия мешает демону, и он потеет силой… Постой, но ведь ему мешает совсем не твоя магия! Ведь раньше он не парил в твоих руках, верно?

— Интересное кино, — кивнул я. И спросил у Йорда: — Ты что, совсем ничего не помнишь, родной?

Тот покачал головой.

— Ладно, — я спрятал нож. — Тогда попробуем иначе. — Я обернулся к Шасти: — Ты можешь его загипнотизировать?

— А как это? — удивилась она.

— Это когда человек и спит, и не спит. И может вспомнить то, что давно забыл.

Она покусала губу и подвесила шар в воздухе.

— Ты очень хитрые задачи придумываешь, Кай. Но я могу попробовать… м-м… туманное зеркало, например.

Шасти выбрала самую большую миску, налила воды и поставила перед Йордом. Подогнала магический шар так, чтобы шар отражался в воде.

Приказала:

— Смотри в воду, наставник. Постарайся увидеть там то, что не даёт наложить на тебя печать подчинения. Вспомни, что тебя заставляли забыть?

Йорд посмотрел в воду. Даже плечами пожал — ерунда какая.

Но нож я спрятал, а смерть от меча его не очень-то и пугала и он немного расслабился.

— Просто смотреть? — переспросил он и нашарил на поясе рукоять клинка.

Вряд ли он хотел выдернуть меч и наброситься на меня, скорее, этот жест придавал ему уверенности.

— Смотри и думай про печать, — пояснила Шасти. — Может, ты недавно встречал какого-то сильного колдуна? Поспорил с ним? Чем-то его обидел?

— Да нет… — буркнул Йорд, оглаживая рукоять. Меч был коротким, достать такой из ножен можно слишком быстро, и я нахмурился: может, всё-таки отобрать?

Если Йорд рванёт меч из ножен, то… что он успеет сделать?

Шасти испепелит этого дурака в два счёта. Разве что наставник примеривается именно самоубиться? Это-то он может успеть. Выдернуть меч, перехватить двумя руками…

— Сними ножны и отдай мне! — приказал я. — И отвечай на вопрос.

В общем, может, я и перестраховщик, но мне стало гораздо спокойнее, когда забрал у Йорда меч и сунул его в сундук.

— Я вообще с колдунами не очень-то якшаюсь, — вздохнул наставник, провожая взглядом оружие. — Вот только перед войной…

— Перед войной? — спросил я. — Это когда вы напали на нас?

— Мы напали? — удивился Йорд. — Это же вы напали.

— Мы? — не понял прикола я. — Мы так ловко напали на вас, что вы сожгли нас над нашей собственной крепостью?

— Ну потому вы и дикари!.. — не сдержался Йорд.

Он хотел выкрикнуть что-то ещё, но вдруг схватился за голову и повалился на землю, опрокинув миску с водой.

— Вот оно! — воскликнула Шасти. — Это след печати! Она не даёт ему вспоминать!

Мы подхватили Йорда и помогли ему подняться. Выглядел он странно: лицо побледнело, глаза блуждали.

— Значит, это дикари напали на вайгальцев? — переспросил я. — Выманили армию в долину Эрлу? Науськали волков?

Йорд замотал головой. Потом сказал хрипло:

— Это было вечером. Уже почти стемнело, когда за мной прилетел гонец. К счастью, до основного лагеря было недалеко, и я успел добраться до ночи. Венур забрал моего Рыжего, обещал промять и покормить. А я…

Он запнулся, задумался.

— Тебя вызвали, — подсказал я.

— Да, меня вызвали, — кивнул он, словно напоминая сам себе. — Вызвали в юрту Наяда, командующего волчьими всадниками. Я вошёл. Там было очень темно. Спустилась ночь, а огня в очаге не зажгли. А потом пришёл верховный колдун Шудур и зажёг шар, вот такой же, — он кивнул на магический сгусток огня в руках Шасти, — и я увидел, что в юрте много старших дюжин, советников и старших над фуражирами. На стенах висели свитки из человеческой кожи, украшенные чёрными ликами Эрлика. В том месте, где положено быть очагу, стоял котёл, наполненный кровью.

— Человеческой? — уточнила Шасти.

— Я не знаю, — мотнул головой Йорд. — Я плохо помню. Всё — как в тумане.

— Что было дальше? — спросил я.

— Колдун что-то говорил, — наставник потёр ладонями уши, словно это должно было помочь ему вспомнить. — Он долго бормотал заклинания. Я устал и, кажется, начал дремать. Но проснулся, когда колдун достал свёрток и показал нам большой чёрный камень. Он положил камень в котёл с кровью, и она закипела. Я подумал, что так нельзя, что место огня в юрте — священное. Но все молчали, а я — не из самых старших. Я — безродный воин, дослужившийся до дюжинного…

Йорд замолчал.

— Ну? — поторопил я.

— Колдун стал говорить про то, что нам необходимо покровительство Эрлика. Что ему мы должны принести клятвы. Это было странно.

— Почему?

— Эрлик — бог колдунов, а не воинов. Воины ходят под небом. Тенгри видит всех.

— Но колдун хотел, чтобы воины поклонялись именно Эрлику? Зачем ему это? Какая разница колдуну, к кому обращаться: к Эрлику или к Тэнгри?

— Колдуны не могут обращаться к Тенгри, чтобы он укрепил дух воинов, — сказала Шасти. — Тенгри — никогда не одобрит того, чтобы одни люди напали на других людей. Все, кто под небом — дети Тенгри. Но колдуны готовили своих людей к войне, а человек не может вести войну без одобрения богов. Колдунам нужен был грозный бог. Любитель сладкой человеческой крови.

— Ты хочешь сказать, что колдуны придумали Эрлика, чтобы было кому мотивировать на войну пехоту и волчьих всадников? — спросил я.

— Как это — придумали? — растерялась Шасти.

Она-то совсем не это имела в виду.

— Ну, ты же говоришь, что Тенгри — для всех, — пояснил я свою догадку. — А когда понадобилось воевать, нужно было где-то взять другого бога. Воинственного, грозного. Тут проще всего придумать.

— Ты полагаешь, что Эрлика не существу?.. — она зажала ладонью рот.

Я полагал, что на небе вообще никого нет. Раньше. Но ведь кто-то заслал меня сюда?

Другое дело, что богов они передо мной не изображали. И не предупреждали, что боги тут есть.

Но в этом мире точно имелась магия — некая непонятная пока сила антифизики. А значит, здешние колдуны вполне могли и сами насоздавать себе богов.

Почему — нет? Очень удобно. Нужен бог для войны — нарисовал на коже и молись.

— Что было дальше? — спросил я Йорда.

К сожалению, времени на философию у меня сейчас не имелось.

— Из камня и крови вырос демон, — сказал наставник задумчиво, словно и он что-то понял. — Весь чёрный, с багровыми глазами. А ещё я увидел в воздухе картину. Мутную, как отражение моего лица в чашке с водой. В ней я увидел, как дикари с гор напали на юрты нашего народа, как они режут детей и женщин, сдирают живьём кожу, бросают младенцев волкам. И все воины — тоже увидели. Они вскочили. Они потребовали от Наяда убить всех дикарей, немедленно. Они решили, что демон показывает нам то, что творится сейчас на наших закатных границах. Но…

Йорд опять застонал. Шасти пожалела его, налила воды.

Наставник сделал пару глотков, помолчал.

— Но я только что вернул свою дюжину с закатных границ, — сказал он тихо. — А больше мы нигде не граничим с долиной Эрлу. Мы не всегда делили землю мирно, бывали стычки, но я знал, что народы с гор не сдирают с врагов кожу, а волки — не станут рвать человеческого младенца. И я сказал: «Демон врёт!» А колдун, он… — Йорд схватился за голову.

Мы с Шасти переглянулись.

— И колдун наложил на тебя печать подчинения, — подытожил я. — А после?

— А после… После… Я, кажется, отправился поднимать своих воинов. Ведь дикари напали на нас… — Йорд поднял голову и посмотрел на меня затравленно.

— Вот потому тебя и выбрал Наяд, — усмехнулся я. — Ты — бракованный. Слишком хорошо соображаешь. Все поверили в нападение. А кто не поверил — сумел промолчать. А ты влез со своею правдой. Вас ведь специально собрали. Чтобы мотивировать: дикари напали, нужно сражаться. Хотели зажечь в воинах праведный гнев.

— Так нападения не было? — спросил Йорд.

— А ты сам подумай? Если бы мы напали на вас, объявили войну, разве вам удалось бы застать нас врасплох?

— Я ничего не знаю про нападение дикарей, — сказала Шасти. — А новости среди колдунов разносятся быстро.

— Значит, колдунов и не нужно было дополнительно мотивировать, — кивнул я. — Скажи, легко ли заставить колдуна сражаться?

— Да у них постоянно чешется, — фыркнула Шасти. — Если нет войны, они грызут друг друга. Чем больше побед — тем больше наград императора, почестей, жён. А где взять победу без битвы? К тому же демонов нужно кормить. И драконов.

— То есть без войны содержать столько драконов слишком дорого?

— Ну, он же, зараза, всё жрёт и жрёт, — нахмурилась Шасти. Потом посмотрела на меня исподлобья. — Ты не сердись, но пока мы не встретились, я дикарей и за людей-то особо и не…

— Я понял, — мне было трудно сдержать эмоции, и Шасти начала оправдываться.

— Отец всегда говорил, что вы — неразумные, понимаешь? Не умные, а только хитрые. Как звери в горах.

— Отец? — удивился Йорд.

Блин, отца-то у Нишая никогда и не было.

Но Шасти за словом в карман не полезла:

— Брат моей мастери — всегда был мне отцом, так он заботлив, — ухмыльнулась она жуткой усмешкой Нишая.

— Ну, так он-то драконов кормит, не разбирая, где свои рабы, где чужие, — поморщился Йорд. — Безродные нищеброды ему не народ.

Шасти развела руками: мол, а ты как хотел?

А я чуть не рассмеялся. Наставник-то наш — порядочный революционер: демонам не верит, императора не почитает.

— Ладно, — сказал я. — Про это мы после подумаем. Сейчас вопрос один — что делать с Йордом? Печать-то на него не ляжет, как я понимаю? А на что его запрограммировал колдун — мы не знаем. Остаётся только связать. Или держать в полусне.

— Любую печать можно снять, — не согласилась Шасти. — Шудур — сильный колдун, очень. Но вряд ли его печать устоит, если я научу мастерству печатей твоего волка. Разница наших огней удивительна.

— Волка? — удивился Йорд. — Почему — волка?

— Много будешь знать — скоро состаришься, — рассмеялся я и приказал: — Вытяни руки!

И покачал головой: как же вязать? Йорд — воин опытный. Развяжется ведь, собака страшная. Придётся дополнительно усыплять магией или отваром.

Однако Шасти сняла с пояса шёлковый шнурок и обвила им запястья Йорда.

Шнурок ожил, пополз по его рукам, словно змея. Я кивнул одобрительно. И тут же раздался далёкий и заунывный вой волка.

— Пора, — согласился я. — Полночи провозились, а толку ноль. Я-то надеялся, что будет у нас ещё один меч.

— Ничего, — отозвалась Шасти. — Справимся и без Йорда. Идём, Кай, нам нужно успеть подготовить лагерь к возвращению волка.

— Но это дикие воют! — воскликнул Йорд.

— Ну, это ещё бабушка надвое сказала — кто тут у нас дикий, — усмехнулся я.