Как пятое колесо

Глава 29

Выйдя на крыльцо, поддерживаемый с двух сторон Малинкой и Совой, я, щурясь от яркого солнца, осмотрел собравшихся. А неслабая такая инициативная группа собралась. Я-то думал, тут всего-то человек пять будет, а тут аж десятка два. Если не больше. Большинство — узнаю. Но есть и новые лица. Видать из последнего пополнения.

Вон отдельной группой стоят Кошак с Майей и Ягой. Я как-то про боровиковских-то и подзабыл. Пока не увидел и не вспоминал о них. А ведь Князь их тоже на меня скинул. Теперь я за них отвечаю тоже.

Рядом с ними тусовалось «семейство» Майи. Улька, Стасик со своим неразлучным псом и Маугли. Понятненько. Кошак и Майя решили мёд самостоятельно реализовывать? Так-то почти весь мёд шёл нам. Часть по договору, а остальное я выкупал у Кошака по фиксированной цене. Видать, цена его перестала устраивать и он хочет продавать подороже. Ну, в принципе, имеет право.

А вон в том углу стоит залётчица Мотня в компании двух юных интриганок ещё из команды Толстого — Ксю и Окси. Кульки какие-то у руках. Тоже бизнесом решили заняться? Ну-ну.

А вот эту девчушку, стоящую в окружении малышей, я не знаю. Но догадаться о том, кто это несложно. Не так много слепых у нас в анклаве. Я девушка явно слепа. Глаза у неё.... Неживые. Нельзя с такими глазами просто так ходить. Не глаза, а бельма. Надо ей тёмные очки подарить. Чтоб прятала от детей своё безобразие. Непривычные — пугаются вон. Косятся.

А вот Настёна стоит. Пакет какой-то в руках держит. Рядом с ней пара ее «офицеров» — комвзводов её детской сельхоз-роты. Круглый и Родя. Тоже что-то задумали.

А вон Лиса из Пышкиной команды. Несостоявшаяся невеста Башки. Сбежавшая от его любви на кухню. Даже странно видеть её одну, без всей Пышкиной команды. Как-то привык воспринимать её как чать пищеблока, а не самостоятельную личность. Но вот стоит же. Одна.

Ещё парочка незнакомых мне ребят. И ещё... Дожили! Я уже даже половины подчинённых не то что по именам, даже в лицо не знаю. Тоже мне, «руководитель»!

– Ну-с, господа коммерсанты, рассказывайте с чем пришли...

И они рассказали. Оказывается, вот только на прошлых выходных закончился таки князевский чемпионат по футболу. (надо кстати, хоть турнирную таблицу попросить посмотреть, что ли. Интересно же. Выиграл-то ожидаемо Штурм. Наш Угол занял скромное четвёртое место. Из шести. Хвастаться особо нечем). Но не об этом речь. Откуда-то просочилась весть, что Князь хочет провести ещё один чемпионат. Осенний. Расширенный. Добавив к уже существующим шести командам ещё четыре. От Севера (готов спорить на всё, что угодно, команда будет Север называться), от Старика и от глав якобы отделившихся от Князя анклавов: Серого и Марго. Десять команд это куда как интереснее. Там такие подводные камни могут быть в чемпионате. Ммм... Закачаешься.

Но, собственно, при чём тут футбол-то? Да ни при чём. Просто, на наши домашние матчи к нам будут приезжать болельщики из других анклавов. Причём богатые болельщики от Князя и Старика. Вот на их «валюту»-литрики и нацелились все, тут собравшиеся.

Этого стоило ожидать. Вводя собственную денежную систему я выпустил такого демона из кувшина, совладать с которым весьма проблематично. Почувствовав вкус денег, некоторые закономерно захотели иметь их побольше. И, если, с единичками у нас пока неразбериха, то вот твёрдые литрики прельщают многих. В любой момент их можно без проблем обменять на топливо. А это уже весомо. За один литрик уже давали семь-восемь наших единичек. И полторы-две тысячи «северских» рублей. Впрочем, последние всё дешевели и дешевели. И их брать никто особо-то и не хотел.

А что же мы могли предложить взамен? Разное.

Ну, насчёт Кошака с Ягой и Майей я угадал. Хотят самостоятельно реализовывать свою часть мёда. Я, признаться, не в восторге. Сахара у нас нет (старые запасы почти кончились, а новых поступлений нет и не будет) и, потому, большинство «сладкой» консервации идёт на меду. Так что, сколько не бери — всё мало. Да и как основной товар на «экспорт» тоже весьма ценен. И возможность лишиться такого подспорья меня напрягает. Но и запрещать не дело! Может просто вводить ограничения на количество продаваемого? Процент там назначить? Нужно думать.

Мотня с Окси и Ксю предлагали для продажи банальные семечки. Жаренные. Как обычные, подсолнечные, так и тыквенные и даже кабачковые. Вот с чем их кульки были. Ну тут разрешение даётся куда легче. Это сами производим, почему бы и не поторговать? Сами тыквины шли в общий котёл в столовой, а вот сердцевину с семечками эти вертихвостки повадились выпрашивать у доброй Пышки. Для торговли, как оказалось.

Слепая девушка Дина со своими малышами предлагала забавные мягкие игрушки. Маленькие. Их ещё такие до Беды девочки любили на замках сумок носить как брелки. Котики, собачки, медвежата... Вообще непонятные зверушки какие-то. Но мило и красиво. Ну, наверное, будет и на это свой покупатель. (Мне вот только интересно: как слепая девушка шьёт на ощупь? Ну ладно, с цветом ей мелкие могут подсказать. Но как она, хотя бы, иголку в нитку вдевает? Непонятно.)

Сова подводит ко мне двух незнакомых ребят. Мальчишку и девчонку. Похоже, это и есть её «специалисты», которые что-то там умеют.

Паренек Чива оказался резчиком по дереву. Ну как, резчиком... Картины на доске вырезает. Спросил его насчёт чего-то практичного... Ложку, например, вырезать? Ну, ложку, он сказал, вырежет. А вот что-то более сложное, уже вряд ли. Ну и то хлеб. Не особо ценное, но всё-таки умение.

А вот в девчонку я чуть ли не вцепился двумя руками. Девочка Роза, десятилетняя татарочка умела прясть! Единственная на три сотни детей, кто умел прясть. Представляете? Раньше в деревне девчонке уметь прясть было так же естественно, как носить юбку. Все умели. А теперь только одна из трёх сотен. Так вот, она умела прясть. Ну и вязать соответственно. Ну что-нибудь простое. Носки, шарфик, шаль или шапку. Ну и то хлеб. Главное, прясть... Ух, никак успокоиться не могу! Возбудился. Ей разрешать всё! И брать немедленно в оборот. Пусть учит ещё человек пять этому ремеслу. С коз шерсть, с собаки вон, с кроликов, опять же. Пускай ВСЁ на нитки переводят. А закончится, я слышал — можно даже пух от рогоза прясть. Да, нитка получается очень грубая (больше на шпагат, которым на почте посылки перевязывают, похожа), но всё равно — нитка же! Ух какое сокровище.

Лиса предлагала торговать продуктами. Ну, в принципе, логично. Торговля на стадионе попутно-жевательным это святое. Вот только большинство продуктов проходят по статье стратегических расходов и на их использование нужно разрешение государства (то есть, моё) и доход они должны приносить именно в казну, а не в частный карман. Лиса с этим согласилась, но не совсем. Помимо стратегических продуктов были ещё и общие... Те же яблоки. Яблок было много. Почти на каждом дачном участке была яблонька, а то и две, и три. Яблоки усиленно сушили, порченными кормили свиней. Их немилосердно уничтожали дети (вон в больничке дристунов с дизентерией только прибавляется и прибавляется. Ну как ты запретишь детям яблоки есть?) И всё равно яблок оставалось несчётное количество. Лиса придумала варить из них пастилу. Благо, на неё не нужно было ничего, кроме самих яблок и воды. А вкусно... Мороки, конечно, много, но интересно. Тоже одобряем.

Самое интересное предлагала Настёна. Она вместе со своими помощниками развернули три принесённых ими пакета. В одном лежали обычные отваренные початки кукурузы. Наверняка слегка подсолёные. Ну, такое и мы делали. Во втором пакете попкорн! Настоящий, раскрывшийся...

– Откуда у вас кукуруза?

– Экспериментальные грядки. Были у нас семена из СельхозТорга. И обычная вот кукуруза, и вот эта... Специальная для попкорна. Вот и посадили пару грядок... Правда, на днях их обнесли... — с нескрываемой грустью произнесла Настёна. — Не столько собрали, правда, сколько поломали. Это, считай, остатки. Что спасти сумели.

– Ну да. Дети вечно голодные. И залезть за яблоками или кукурузой это святое. Нужно просто больше садить. Бороться с этим практически невозможно.

– Да кто же знал-то? Чисто ради эксперимента садили же. В основном же на картошку и овощи налегали. Это так... Для интереса. А они всё изгадили.

– Башке жаловалась?

– Да что он сделает-то? Всё уже давно съели, наверняка.

– Кукурузу не вернуть, конечно. А вот вандалов найти и наказать можно. В следующий раз, глядишь, задумаются, а лезть ли им туда?

– Ну хорошо. Я скажу.

– А так идея замечательная. На следующий год нужно больше посадить. Семена-то остались?

– Найдём. Да ещё и с этих кое-что собрать можно. Не подчистую же вынесли.

– И сколько собрать ещё сможете?

– Да кто ж его знает? Никогда раньше не выращивала. А оказалось её растить несложно. Неприхотливая. Но сколько ещё собрать успеем, неизвестно. Но что-то да будет.

– Если семян хватит, можно будет кукурузой засадить ту полоску у леса где мы с зерновыми позорились. Раз она неприхотливая, то и толку будет больше. А с кукурузы и муку можно молоть, и зелень (а ее много) можно на силос пускать. Её обычно ради этого и выращивали. — Вслух размышляю я. — А нам корма для скота, чувствую, скоро понадобятся. Так что проект одобряю. Заниматься этим нужно. А на продажу пускать — запрещаю. Всё на семена! На тот год их много понадобится.

– Хорошо... У нас ещё вот, — девочка берёт у своего помощника третий пакет и протягивает мне

– Что там? — заглядываю я внутрь. Какая то труха... И запах... — Табак, что ли?

– Да. Ваня, — кивок в сторону Круглого, — тоже экспериментальную грядку посадил. И до неё никто не добрался. Мошка какая-то, правда, листья ела, но собрали всё равно прилично.

– И что ты собираешься с этим делать? — я кивнул на пакет с самосадом.

– Продавать, конечно же, — откликнулся Круглый, — у нас-то почти никто не курит, а приезжим можно и продать.

Я задумался. Действительно, у нас почти не курили. Я не курил никогда, ни в этой жизни, ни в той. Не курили и мои основные генералы. И Немец, и Эльба были спортсменами. Шрам тоже не курил. И мы не просто не курили, а и активно не одобряли курителей. Поначалу-то многие баловались электронными сигаретами, (обычные почти никто не курил), но, видя наше неодобрение, (да и жидкости-то для вейпов конечны), постепенно бросали. А вот старшаки в других анклавах смолили только в путь. И, кстати, да. Запасы прежнего мира у них постепенно подходили к концу и доставать курево им было всё сложнее и сложнее. Так что придумка Круглого вполне в тему.

– Лучше продавать не саму махорку, а сигареты, — единственное, что внёс свою поправку я, — самокрутки, так сказать. Причём, качество должно быть такого уровня, чтоб они соглашались брать. Чтоб были лучше, чем они бы сами сделали.

– А как это сделать? — удивлённо хлопал глазами Круглый.

– Настя, помнишь Василиса тогда привозила целый ящик карманных Библий из какой-то квартиры? Сектанты, что ли там жили. Свидетели Иеговы или ещё кто.

– Да, помню. Там ещё брошюр всяких было много с картинками.

– Брошюры побоку. А вот те карманные библии... Ты же помнишь, что там бумага была тоненькая-тоненькая? Буквально папиросная. В книжке тысяча страниц, а она толщиной всего в один сантиметр... Вместе с обложкой. И размер у страниц как раз на одну сигаретку свернуть.

– Как-то это всё... — нерешительно произнесла Настена. — Богохульство... Святотатство.

– А насрать! — отмахнулся я. — Я в бога не верю. Да и если он есть, то после того, что он сотворил, никакого уважения он у меня уже не вызывает.

Настя промолчала. С богами всё было сложно. Прежние религии частично сохранились, но мутировали порой до полной неузнаваемости. Да и действительно: трудно верить в Бога, забравшего у тебя самое дорогое — родителей. Так что официально у нас религии не было (то, что Пасху отмечали, так религиозного смысла мы в то празднование и не вкладывали. Просто, традиция), но неофициально сами собой закладывались ростки новой религии. И я сам дал ей толчок, поставив часовенку на месте, где похоронил свою мать и всех жителей СНТ зимой.

«Дом Матери Всех Живущих» пользовался бешенной популярностью. Особенно после того, как Василиса сумела нарисовать картину... Икону, по сути. Лица было не видно. Свет бил прямо из-за спины женщины и лицо оказывалось в тени. Не разобрать было даже какого цвета у неё волосы Опять же, из-за игры света и тени они казались одновременно и белыми, и золотыми, и рыжими, и даже чёрными... Не разобрать. И каждый, кто видел эту картину, невольно представлял там свою маму... И я намерен был поддерживать этот новый культ Матери изо всех своих сил. По крайней мере, тем девкам, что умудрились залететь, прерывать беременность я запретил настрого. Да, они слишком уж молоды для родов. Но думать нужно было раньше. Теперь будут рожать!

А кроме культа Матери сам собой создавался более общий культ Предков. То есть, тех, кто был до Беды. Они и умели вон чего и знали больше, и вообще, как не старайся, как не рвись, а до Родителей нам больше никак не развиться. Вот с этим упадническим культом я боролся изо всех сил. Может мы и не сможем достигнуть прежних вершин, но тянуться к ним нужно всё равно.

А третий культ, появившийся в анклаве, стал неожиданностью даже для меня. Культ личности. Моей! Узнал я об этом почти случайно. Шаман проговорился, что Стюарт (тот поваренок из Колизея) устроил у него в клубе музей имени Шиши. Там собрал оружие с турнира, нашёл и ту катану, которой Лео мне морду располосовал. Собрал все видео с турнира. Смонтировал целый фильм и показывал его избранным. Про кровь и мочилово на арене, ага. И собрал целую фанат-группу. То-то при возвращении мой Андрюшка так странно смотрел на меня. С опаской, но, в то же время, и с восхищением. Как на кумира. Честно говоря, я не знал как мне относиться к этой инициативе. Запретить? Но при всей неоднозначности начинание имело положительные стороны. У участников движения резко выросла мотивация к учёбе и спорту. Учителя хвалят. И с дисциплиной стало куда меньше вопросов! Разрешить? Но тогда оно начнёт разрастаться лавинообразно и потеряет свою привлекательность. Ну как с пионерами произошло в моё время. Пока пионером мог стать только лучший, к этому тянулись. А как стали брать всех, так всё и выродилось. Короче, я не знал что делать...

Впрочем, я отвлёкся. Мы же про табак. Так что страницы карманных библий пускаем на сигареты без всякой жалости. И продаём поштучно. А ведь кроме этих самодельных, у нас же есть запас и настоящих, ещё добедовых сигарет. Раз мы не курим, то и тратить нам их особо-то и было некуда. А срок хранения у них практически вечный. А с магазинов мы их неплохо собрали. Да и когда Толстого раскулачили, тоже у него запасец взяли. Можно и их продавать вместе с этими самоделками. Но только ещё более дорого. Или подождать ещё некоторое время? Чем дальше, тем большей редкостью же станут становиться. И тем большую цену можно будет поднять. Нет, потихоньку (чтоб не сбить цену) можно разрешить продавать. Вот пусть с этих самодельных в казну идёт половина выручки, а вторая — участникам проекта, а вот со старых почти всё в казну. И лишь чуть-чуть продавцу. За работу. Процентов 10.

На том и порешили. Ну Настя, ну порадовала меня! Всё остальное тоже неплохо, но вот Настёна... Это же, практически, Эльдорадо. Молодец!

Закончив разговор с Настёной я уже думал что все... Больше претендентов не осталось, но нет. Вон Сова снова тащит под ручки ещё двух девчат. Ну что тут ещё? Снова ценные специалисты? Оказалось, да.

Первая девочка продемонстрировала мне какие-то свои сборные браслетики и фенечки. Ну, не знаю. Красиво, конечно, но к чему это всё? Какова практическая ценность? Никогда не понимал. Ещё ТАМ я никогда не носил ни цепочек, ни крестика на шее, ни очков (хотя они требовались), ни даже наручных часов. Ну раздражало меня всё это, когда оно на мне одето. Не нравилось. Хотелось свободы. Меня и обручальное кольцо бесило. Заимел дурацкую привычку крутить его на пальце. Другой, вон, в носу ковыряется или за мочку уха себя дёргает, когда задумается, а я кольцо теребить начинал.

И в одежде точно так же. Не терпел ничего облегающего и связывающего. Даже трусы (пардон за подробности) никогда не одевал боксеры. А только свободные семейники. И не терпел штанов с резинкой на лодыжках. И всё в таком же духе. Зато обожал одежду просторную и со множеством карманов. Закрывающихся. С клапанами и застёжками. Потому-то, самой удобной одеждой для меня была военная, полувоенная, да и просто рабочая роба (не комбез. Комбинезоны тоже не терпел) Ну удобно в них.

Свою любовь к свободной и практичной одежде я пытался привить и остальным (недаром, первое, чем я озаботился для своей армии, это форма), но прекрасно понимал, что это дети. И им нужен какой-то клапан, стравливающий желание покрасоваться. Этим клапаном я сделал медали. Хочешь покрасоваться? Заслужи медаль. Надень её и красуйся сколько влезет. А вот эти браслетики... Ну да, красиво. Ну и что? Меня они оставили совершенно равнодушными.

А вот вторая девочка протянула мне стопку каких-то цветных салфеток.

– Что это? — не понял сразу я.

– Салфетки, — стеснительно сказала девочка, так и норовящая спрятаться за Сову. — У меня мама цветные салфетки сама делала. Хендмейд. Ручная работа. Ну и я ей помогала. А тут Соня спрашивала о том, кто что может делать, вот я и попробовала. Получилось.

– Подожди-ка, — не мог поверить я. — То есть, ты сама сделала эти салфетки? С нуля?

– Ну да, — с капелькой гордости кивнула девочка, — ну не совсем с нуля, из бумаги же и делала. Из старых газет и вообще старой бумаги. Из деревьев я делать не умею. А так, да. Сама.

– Офигеть! — только и смог прошептать я. Сегодня просто Праздник какой-то. Столько ценнейших специалистов нашлось!